Суд в Гааге обязал нефтяную компанию Royal Dutch Shell, одну из крупнейших в мире, сократить глобальные выбросы углерода на 45% к концу 2030 года по сравнению с уровнями 2019-го. Экономический обозреватель «БИЗНЕС Online» Александр Виноградов считает это решение эпохальным. Экология впервые превратилась в принуждение, причем не локально-карательного, но политического толка.
Суд в Гааге обязал нефтяную компанию Royal Dutch Shell, одну из крупнейших в мире, сократить глобальные выбросы углерода на 45% к концу 2030 года по сравнению с уровнями 2019-го. Иск против RDS был подан экологической организацией «Друзья Земли», к которой присоединились более 17 тыс. соистцов
«Друзья Земли»
Несколько дней назад в Нидерландах произошло эпохальное событие, которое осталось практически незамеченным в России. Понятное дело, в каждой избушке свои погремушки, но это тот случай, когда насторожиться следует особо, поскольку голландцы фактически предъявили urbi et orbi новый фундаментальный нарратив. Речь идет ни много ни мало о форсировании экологической повестки, которая в данном случае является важной составной частью новой парадигмы, известной под кодовым названием ESG.
Произошло следующее. Суд в Гааге обязал нефтяную компанию Royal Dutch Shell, одну из крупнейших в мире, сократить глобальные выбросы углерода на 45% к концу 2030 года по сравнению с уровнями 2019-го. Иск против RDS был подан экологической организацией «Друзья Земли», к которой присоединились более 17 тыс. соистцов. Суд постановил, что компания нарушает статью 6:162 Гражданского кодекса Нидерландов и статьи 2 и 8 Европейской конвенции о правах человека — право на жизнь и право на семейную жизнь, — создавая опасность для людей, когда альтернативные виды хозяйствования можно было применить. Суд также отметил, что RDS «давно знала о вреде, нанесенном выбросами углерода».
RDS отбивается как может. Компания, с одной стороны, начала всячески оправдываться, рассказывая о том, как она борется с изменением климата, яростно инвестирует миллиарды в низкоуглеродную энергию, включая зарядку электромобилей, водород, возобновляемые источники энергии и биотопливо. С другой — юристы корпорации, разумеется, начали процесс оспаривания данного решения в вышестоящем суде, но, судя по всему, шансы на успешное разрешение этого дела невелики.
Разномастные европейские последовали неодруидизма (можно, конечно, назвать их экологами, но это уже более глубокая форма) горячо приветствовали это решение, считая его прецедентом, и намерены теперь засудить другие европейские нефтегазовые компании. Роджер Кокс, юрист организации «Друзья Земли», призвал организации по всему миру «принять вызов и принять судебные меры, чтобы заставить транснациональные корпорации сыграть свою роль в решении чрезвычайной климатической ситуации». Мол, «это первый случай, когда судья приказал крупной корпорации, загрязняющей окружающую среду, соблюдать Парижское соглашение по климату», и раз так, то необходимо продолжать давление, следуя этим светлым целям.
Экология впервые превратилась в принуждение, причем не локально-карательного, но политического толка
Экология впервые превратилась в принуждение
Это действительно так. Экология впервые превратилась в принуждение, причем не локально-карательного, но политического толка. Безусловно, суды уже отрабатывали так при условии наличия прямой причинно-следственной связи, чему примером многочисленные дела по тем же самым разливам нефти. В этом-то случае протокол простой: нагадил — убирай за собой и еще штраф заплати. С нидерландским делом не так: в основе решения — политическое соглашение, которое основано не на внятной и однозначной фактуре, но на научном консенсусе о негативном антропогенном изменении климата. Который, вообще говоря, вполне может быть далек от реальности.
Я, конечно же, никоим образом не климатолог и не претендую на эти лавры. Но вот современная история научных консенсусов изобилует, скажем так, определенными лакунами. Здесь можно вспомнить гипотезу о влиянии фреонов на озоновый слой Земли — и химическую компанию DuPont, которая очень своевременно представила новый вариант хладагента, якобы безопасного для озона, а трансформация экономической ткани влетела только лишь США в $220 млрд. Можно вспомнить мутную историю с «климатгейтом» — слитой в сеть информацией из отделения климатологии университета Восточной Англии. Среди нее была переписка, косвенно свидетельствовавшая о подгонке данных, критичных для Межправительственной группы экспертов по изменению климата. Произошедший позже разбор посчитал, что все эти якобы «спорные моменты» не содержат в себе ничего криминального, но нельзя точно сказать, так ли это на самом деле или же научное сообщество не нашло в себе честности вынести сор из избы. Можно, наконец, вспомнить именование «белой смертью» то сахара, то соли или же, из недавнего, ужасные прогнозы об «экспоненте трупов» в результате действия коронавируса. Возникает ощущение, что политики в науке нынче больше, чем собственно науки, сиречь познания мира и честного его описания.
Заполировать это суждение можно внимательным изучением графиков вроде тех, что приведены ниже. Принадлежит их авторство Финскому метеорологическому институту, красными точками отмечена общая масса снега в Северном полушарии в зиму 2019–2020 годов, а синяя полоса — стандартное отклонение от отмеченного пунктиром среднего значения.
На втором графике все ровно то же самое, только относится он к зиме 2020–2021 годов. И видно там, что обе эти зимы снега было не то что не меньше среднего, но даже с мощным выходом за среднеквадратичное отклонение. Иными словами, обе эти зимы были очень снежными, что, мягко говоря, несколько не соответствует парадигме «глобального потепления», и если ближайшая зима будет похожей, то впору будет говорить уже о тенденции на снег и похолодание. Отметим, впрочем, что последнее время о «глобальном потеплении» говорить стали меньше, делая упор именно что на «антропогенное изменение климата» — сущность еще более непонятную.
Мир победившего ESG выглядит очень умильно
Данный экскурс в экологию неспроста. Три волшебных буквы ESG расшифровываются как environment, social, governance. В переводе это «окружающая среда», «социальная ответственность» и «корпоративное управление». Звучит на первый взгляд неплохо, но вот нюансы заставляют задуматься. Экология (с энергоэффективностью и сокращением углеродного следа) уже была выше, в социальной части предполагаются фокусы на удовлетворение клиентов и защиту данных, вовлеченность сотрудников, права человека, условия труда и, внезапно, «правильное» восприятие всей темы гендера и разнообразия. Наконец, в управлении важны не только негативное отношение к лоббированию, взяткам и коррупции, но и сама композиция совета директоров и комитета по аудиту. Собранные в единую совокупность, эти свойства являются политически верными признаками «хорошего парня» (точнее, «организма») в бизнесе образца 2021 года, очередной «новой нормой».
Это не пустые слова, это, по крайней мере, модно — и эта мода пошла в Россию. Так, буквально два дня назад было объявлено, что госбанк ВТБ прокредитует производителя удобрений «Акрон» на 20 млрд рублей, которые пойдут на капитальные затраты и реализацию ESG-проектов. Свой «углеродный след» рассчитал Яндекс. ЦБ и минфин РФ уже прорабатывают вопрос о введении лимитов на вложение средств НПФ в ESG-облигации, нормативным образом удерживая возможную моду на них — а Москва тем временем выпустила именно что муниципальные ESG-облигации, утверждая, что деньги от них пойдут на соответствующие проекты. Отделяет от себя «грязные» производства с высоким «углеродным следом» Русал. Наконец, Владимир Путин, выступая на только что завершившемся ПМЭФ, назвал чушью, мифом и откровенным передергиванием разговоры, будто Россию не касаются проблемы изменения климата. Также он сообщил, что в следующие 30 лет накопленный объем чистой эмиссии парниковых газов в РФ должен стать ниже, чем в Европе. Северная страна, тратящая огромные деньги на отопление и 2/3 территории которой лежит в зоне вечной мерзлоты, внезапно озаботилась импортированным с Запада «парниковым эффектом». Надо признать, что я нахожу в этом определенный шарм, особенно на фоне парадигмы «осажденной крепости» и прочего «мы попадем в рай, а они сдохнут».
Мир победившего ESG выглядит очень умильно. В случае, например, виноделия это означает следующее: для виноградников используется только органический навоз, произведенный стадом козлов на ближайшем к ферме пригорке. Навоз лично разбрасывается по участку вручную виноделом. Вино по мере достижения всех органических кондиций на ослах доставляется к речке, откуда на каноэ приплывает в ближайший город к потребителям, причем развозится до конечного адреса всеми гонцами непременно на велосипедах. Приходит в упадок трансграничная и трансрегиональная торговля, меняется рацион людей на более растительный, мясо как концентрированная форма энергии уходит в прошлое. Разворачивается протокол экономики замкнутого цикла, или же, иными словами, циркулярной экономики — с акцентом не на приобретение товаров, но на трансформацию товара в услугу, и через это — в аренду или же совместное использование. Велошеринги (никакого кар-!), коливинги (проще говоря, коммуналки) и так далее, вплоть до полуанекдотического одного зимнего пальто на двух соседок. Ведь им не нужно два, они носят по очереди одно, таким образом, осознанно потребляя невосстановимые ресурсы и поддерживая устойчивое развитие.
Европа не заинтересована осуществлять этот переход самостоятельно и своими силами
Здесь можно дать несколько суждений.
Во-первых, нельзя не отметить, что вся эта история — сугубо политическая. Экономических выгод я здесь не вижу. Здесь нет удешевления энергии, здесь нет удешевления товарного производства. Из внедрения представителей LGBTTTQQIAA в корпоративное управление не следуют более эффективные бизнес-решения. Здесь есть фундаментальное сокращение потребления, обусловленное вмененными политическими протоколами, проще говоря, «по многочисленным просьбам трудящихся». При этом Европа вполне может это вытянуть без разрушения социальной структуры, вытянула же она бессмысленный многомесячный ковидный локдаун.
Во-вторых, Европа не заинтересована осуществлять этот переход самостоятельно и своими силами. Отсюда — трансграничный углеродный налог и появившаяся теперь практика прямого судебного давления на корпорации. В совокупности же эта история выглядит как привет из архаичного прошлого, с его активной продажей индульгенций. Для США это не свойственно, но, вероятно, лишь пока — на смену старику Джозефу Байдену идет молодая (31 год) конгрессвумен Александрия Окасио-Кортес с Green New Deal наперевес.
В-третьих, я не исключаю того, что и эта мода сойдет на нет. 25 лет назад горячее возбуждение вызывал «интернет», потом был ажиотаж вокруг «нанотехнологий», затем на волну внимания вышли 3D-принтеры. Следующим вызывающим массовый оргазм термином стал «блокчейн», ну а сейчас это ESG. Посмотрим.
В-четвертых, лично я вижу в этом падение качества жизни и, соответственно, деградацию социума.
Впрочем, если он того хочет, то туда ему и дорога. «Помер Ефим, да и…»
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 9
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.