Илья Гращенков: «Вся интрига в том, что Путин озвучит. И многие узнают только на съезде, как легла фишка»

Илья Гращенков: «Что касается неожиданностей, конечно, их все ждут, потому что до сих пор не ясно, кто пойдет во главе списка ЕР» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Ограничения Собянина съезда ЕР не касались. Лавочек там нет, детских площадок тоже»

— 19 июня единороссы проводят предвыборный съезд. Вы ожидаете каких-то неожиданностей? Почему его не отменили из-за карантинных мер Сергея Собянина и почему он их ввел, зная дату съезда? В итоге там ограничили присутствие региональных партийцев и журналистов, но Путин все равно приедет?

— И мое присутствие ограничили. Сначала прислали приглашение, потом сказали, что участие будет онлайн. Действительно, мэр странно сыграл на этом ограничении.

С другой стороны, все меры Собянина съезда ЕР не касались. Лавочек там нет, на которых сидеть нельзя, детских площадок тоже. Поэтому не очень понятно, почему решили ограничить присутствие. А самое главное — кто проконтролирует «Единую Россию» с президентом? Кто этот инспектор, который придет с рулеткой, как было на съезде муниципальных депутатов в Измайлово?

У меня такое ощущение, что это согласованная история. Зачем все это, не знаю. Может быть, с одной стороны, продемонстрировать, что неприкасаемых нет и что «Единая Россия» тоже вынуждена ограничиваться. С другой — отменять съезд нельзя, потому что выборы на носу. 19 июня — последний день, когда Путин по закону должен был объявить старт кампании по выборам в Госдуму.

Что касается неожиданностей, конечно, их все ждут, потому что до сих пор не ясно, кто пойдет во главе списка ЕР. Будет ли это инерционный сценарий с Медведевым, будет ли это инерционно-расширенный сценарий (Медведев плюс Турчак, Грызлов, Володин или кто-то еще). Будет ли это какой-то модернистский сценарий, когда, например, список возглавит Путин, как того хотят сами единороссы.

— Вы не исключаете и такой сценарий?

— Исключать ничего нельзя, тем более в стране, где все идет в режиме спецоперации. Мы же все должны удивляться постоянно. Лично я не считаю, что этот вариант очень вероятен, но списывать его со счетов нельзя. К тому же личное присутствие Путина на съезде создает все возможности для того, чтобы во время его выступления взять и сказать: «Мне предложили, и я решил возглавить». По драматургии такое возможно. Хотя маловероятно.

Все варианты с Мишустиным мы уже проехали. Но все равно возможны неожиданности, когда в список включат наиболее релевантных персонажей. Типа врачей, которые с ковидом борются.

В целом общий вектор задан. Вопрос в том, как Путин поддержит партию, каким будет его выступление на съезде. Но даже если он партию не возглавит, все знают, что ЕР — это партия Путина. И присутствие президента на съезде должно фиксировать такое положение. Но он каждый раз оставляет люфт: вроде да, я приехал, я вас считаю партией власти. А дальше та или иная степень сближения: либо я как президент вам что-то завещаю, либо я с вами в одной упряжке. То есть вопрос, будет ли Путин отстраняться от ЕР.

Есть ощущение, что если Медведев возглавит список по инерционному сценарию, то будет некий водораздел. Выплывет Медведев с партией, наберут они 50 процентов — тогда молодцы. А если нет, то это партия Медведева, а меня как президента поддерживает широкая коалиция из всех, по сути, системных партий.

— А почему карту с Мишустиным разыгрывать не стали?

— Мне кажется, что в идеальном мире Путина, где политика является скорее досадной процедурой, чем определяющим фактором, хочется сохранить Медведева. Проверенный, бывший премьер, лидер партии, и все хорошо. То, что на Медведева пришлось списывать негатив, что приходится применять политтехнологические методы, чтобы какие-то рокировки устраивать, портит Путину настроение.

«В аппаратной логике Медведев удобнее, чем Мишустин, потому что он свой, он вероятный преемник и реальная «башенка Кремля», в отличие от восходящей звезды технократизма» Фото: kremlin.ru

«Продвигаются списки кандидатов в депутаты, влияния, размежевания. И вся эта сложная таблица Менделеева в голове у Путина»

— Интрига с главой списка остается. Но чаша весов, судя по всему, склоняется к тому, что коней на переправе лучше не менять и оставить Медведева. Вы писали, что в данном случае выбор шел между двумя логиками — аппаратной и политической.

— У нас как выборы делаются? У власти уже есть результат, который они хотели бы получить. Дальше есть набор всяких технологий, разной степени легитимности, чтобы его достичь. Есть какие-то понятные вещи: зачистить «поляну», кого-то допустить, не допустить, что-то раздать избирателям. Есть более «сумрачные» технологии, которые упоминать не будем, но они тоже часто применяются, чтобы результат гарантировать. Поскольку власти полностью уверены, что этот результат достичь они сумеют так или иначе, тогда вопрос — зачем двигаться в политической логике и менять Медведева на кого-то более рейтингового, если результат все равно обеспечит не лидер, а технологии? А в аппаратной логике Медведев удобнее, чем Мишустин, потому что он свой, он вероятный преемник и реальная «башенка Кремля», в отличие от восходящей звезды технократизма. Поэтому, раз результат понятен, вот Медведева, вероятно, и решили не менять.

— Но даже если Медведев поведет на выборы партию, его будут усиливать какими-то тяжеловесами. В данном списке кого только не называли. И Володина, и Шойгу, и Лаврова, и Матвиенко, и Собянина. Кто-то из этих фигур может появиться в федеральной части списка ЕР?

— Если честно, это попурри из фамилий тяжеловесов никак не отразится на рейтинге партии, скорее, на рейтингах самих этих людей. Мы исходим из чего? Персональный рейтинг данных фигур примерно равен их узнаваемости. То есть люди знают, что в стране есть какие-то чиновники, из них могут реально назвать Шойгу, Матвиенко, Володина и еще кого-то. И персональное отношение к ним замыкается на мысли: раз я его знаю, значит, я ему доверяю, ну или точно не доверяю.

В политической логике подобное уже не работает, поскольку нужно конкретное представление об этих людях, об их программе, их целях. А они все совершенно разные. Шойгу так же отличается от Володина, как Володин от Медведева. И когда их посадили всех в одну банку, стало совершенно непонятно, как сложить их известность и превратить в рейтинг. Поэтому если усиливать Медведева, то лучше не чиновниками и политиками, а хайповыми людьми. Такими, как я уже сказал: вот доктор, победивший коронавирус, или кто-то, каким в свое время был Говорухин, например, какие-то актеры, вызывающие хотя бы позитив, спортсмены, певцы и прочие селебрити.  

Но борьба за тройку — первых трех лиц — это все-таки аппаратная история. Если список возглавляет Медведев как лидер партии и если ЕР победит при нем, то и Медведев победитель. Как было в 2016 году. Тогда тоже все обсуждали подобную ситуацию. Медведев уже давно с низким рейтингом, но все равно побеждает. И это, кстати, сохраняет его в когорте преемников. Все равно он лидер партии власти, как ни крути. А два вторых места после него, условно говоря, преемники Медведева в политической системе. Турчак — молодой аналог то ли будущего спикера, то ли будущего главы партии, то ли нового преемника. Кто будет третьим —  вопрос. Если Володин, то логично предположить, что он сможет сохранить пост спикера. Если не Володин, а Грызлов, то можно будет говорить об усилении определенной группы. В данном случае вопрос в усилении каких-то групп, которые могли поставить вперед своих людей. Мне кажется, что список ЕР — торговля за влияние. Речь не о том, что эти кандидаты сами хотят избраться или что население их любит. Нет, я думаю, население вообще не подозревает, кто такой Турчак и почему за него надо голосовать. Но поскольку его тянет весь список ЕР, тянется и его влияние. Человек, прошедший вторым номером в списке победителей, имеет право дальше претендовать на определенные посты. Через выборы происходит институционализация влияния людей в избирательных списках.

— Силовые группы, которые считаются сегодня самыми влиятельными, в данном случае проявляют активность?

— Я бы вообще не сказал, что есть самостоятельная политическая группа силовиков. Кроме Патрушева. Есть люди в погонах на местах, которые одним росчерком на бумаге могут кого-то арестовать, что-то закрыть или отобрать. И если им это разрешают делать, то у них с этим проблем не возникает. В отличие от политики, никакой сложной игры тут нет. Сиди, подписывай бумаги. То есть их влияние — инструментарий.

С другой стороны, как только над силовиками образуется политическая шапка, возникает вопрос о группах влияния. И тут как раз силовиков мало. Политических. Можно опосредованно Володина, например, назвать как сторонника путинского консенсуса. Но очень опосредованно.

— Большей частью это вотчина Кириенко и АП, помимо партийных структур?

— Здесь очень сложной котел, и Кириенко скорее является оператором, этот котел помешивающим. Но рецептуру-то ему все равно выдают. Понятно, что Путин решает во многом и делает это исходя из баланса своих близких советников. Очевидно, что первую скрипку играет совбез. Неспроста он поделен между Патрушевым и Медведевым как представителями консерваторов и системных либералов.

Есть еще вторые круги, все эти Ковальчук, Ротенберги, прочие известные фамилии, которые, видимо, приходят, что-то предлагают, объясняют, почему это надо. Что тут надо модернизацию проводить, тут Арктику развивать, тут дороги строить. Потому продвигаются списки каких-то людей – кандидатов в депутаты, влияния, размежевания и прочее.

И вся эта сложная таблица Менделеева где-то в голове у Путина, он ее как-то представляет. Вся интрига в том, что он в конечном итоге озвучит. И в лучших традициях, как у нас говорят, что из газет узнал о своем назначении, многие узнают на съезде, как легла фишка.

«Помните, как на прошлых выборах, когда себе делали результаты 70–80 процентов? И тогда возникла мысль: как же вы, голубчики, будите Госдуму тянуть? Себе 80, а «ЕдРу» — 30, это как-то…» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Региональные списки ЕР будут возглавлять главы регионов по принципу паровозов. Но некоторые субъекты окажутся объединены. А в ряде территорий создаются мегагруппы, которые объединяют списки нескольких регионов. Например, на Дальнем Востоке 9 из 11 субъектов поведет Трутнев. Чем это объясняется? Не хватает популярных лидеров?

— Да, там создают большую группу. Но я, честно говоря, не уверен, что фигура Юрия Петровича Трутнева настолько популярна, что она в состоянии их вытянуть. Могут быть сюрпризы. Например, в таких регионах, как Хабаровский край, Приморье, где представителей федерального центра не очень уважают. Почему так происходит? Здесь есть опять-таки логика политическая — поставить во главе списка популярную фамилию. Почему раньше были губернаторы-паровозы? Потому что никого другого избиратели не знали. А за них приходили и голосовали, поддерживая власть. Есть логика аппаратная из серии: «У тебя по региону какая-то странная социология, поэтому давай, сам возглавляй список и за него отвечай. Не натянешь, значит, провал приравняем к твоему рейтингу и сделаем соответствующие выводы, что ты не тянешь». Поэтому губернаторы бросали все ресурсы, чтобы показать результат и отчитаться, что рейтинг ЕР соответствует его личному. Помните, как на прошлых выборах, когда себе делали результаты 70–80 процентов? И тогда возникла мысль: как же вы, голубчики, будете Госдуму тянуть? Себе 80, а «ЕдРу» — 30, это как-то… Поэтому их и прикололи к рейтингу партии. И третья причина, не политическая и не аппаратная, а организационная, — это когда во главе группы ставится тот или иной губернатор, чтобы он хоть как-то мог организовать выборы, потому что есть территории, о которых реально слабые представления, что там происходит. А чтобы вырулить, губернатора назначают политтехнологом этой истории. Типа у тебя рейтинг неплохой, он сыграет в пользу, но ты заодно там все организуй. Есть же еще одномандатные округа, и не стоит их разделять со списочниками.

«Данные ВЦИОМа и ФОМа показывают, что после праймериз рейтинг «Единой России» вырос на 1 процент» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Главное, чтобы молодые апологеты путинизма не были опасны для самой системы. Поэтому их решили дозировать»

— В отличие от прошлых выборов, в этот раз единороссы выставляют свои кандидатуры во всех одномандатных округах, в том числе там, где сильнее позиции у конкурентов. Хотя не собираются с ними всерьез бороться. Константин Костин говорит, что такое решение принято с учетом опыта Хабаровского края. Насколько эффективно такое решение, поможет ли оно нивелировать возможность повторения негативного для ЕР сценария?

— Политтехнологически это оправдано. Необходимо набрать как можно больше голосов за партию. А одномандатники в том числе и списочников тянут. Избирателю нужно две галочки поставить. И если ему одномандатник нравится, то и за список он может проголосовать. Второй момент связан с тем, что отсутствие партии власти в одномандатном округе говорит о капитуляции. Идеологически это неправильно. Третий момент связан с тем, что чисто технически может быть неожиданная победа. И когда в том же Хабаровске надо голосовать за ЛДПР, ЕР и еще кого-то, возникает вопрос: а кто тут партия власти? Учитывая отношение к Дегтяреву, не факт, что за ЕР там не проголосуют уже как за оппозицию. В-четвертых, сейчас целый список системоцентричных партий. И некоторые из них, как СРЗП (партия «Справедливая Россия – За правду» — прим. ред.), выступают радикалами. Типа «мы за власть, но за еще более радикальную, давайте возьмем Киев» и так далее. Коммунисты говорят: «Давайте всех национализируем». На их фоне единороссы кажутся почти умеренными либералами, которые выступают за консервативную повестку, без потрясений. И при всей их слабости ЕР продолжает удерживать центристскую позицию. Наверное, правильно, что она везде в одномандатных округах выставляют своих кандидатов. Партия «Новые люди» такой же позиции придерживается. Партия новая, рейтинг пока небольшой, но везде присутствует и как минимум на будущее себя рекламирует. А если она уйдет из регионов, то на следующих выборах избиратели скажут, что их и не помнят.

— А был ли какой-то смысл в праймериз ЕР? Например, как хорошая возможность начать избирательную кампанию фактически на месяц раньше соперников?

— Я считаю, что праймериз были абсолютно бессмысленными. И данные ВЦИОМа и ФОМа показывают, что после праймериз рейтинг «Единой России» вырос на 1 процент. В рамках статпогрешности. Был 31, стал 32. Хотя поднимался и до 33, и опускался до 27. Это говорит о том, что праймериз прошли незамеченными, а ресурсы на них были потрачены колоссальные. Плюс они породили большое недовольство тех, кто в них участвовал. У многих сложилось ощущение предрешенности, использования фальсификаций. Люди, которые не победили, считают, что это неправомерно, и ищут другие партии для выдвижения. Тех же «Новых людей» или вообще оппозицию — КПРФ, ЛДПР. В общем, они готовы куда-то идти, поскольку люди ресурсные в большей части, с деньгами, опытом политической работы. Хотя бы на праймериз. Получается, что ЕР вырастила себе дополнительных конкурентов на этих выборах. Зачем такое было нужно? Я думаю, что это оказалось как раз необходимо группе Медведева – Турчака для того, чтобы показать, что они лидеры партии и в конкурентной борьбе формируют свои списки, а их кандидаты побеждают. Хотя опять-таки в некоторых регионах получились неожиданные результаты, и победила молодая поросль. Но тоже не очень понятно, как система будет переваривать такие результаты. Мы же знаем, что есть какие-то готовые списки. А теперь их надо либо править, либо подгонять к результату. Потому и неясно, зачем это все нужно партии. Но, видимо, у ЕР слишком много бенефициаров. И Путин, и Медведев, и Володин, и администрация президента. А праймериз — такая подушка для того, чтобы хоть как-то в публичное пространство вынести их конкуренцию. Возможно, с их административной точки зрения это удобный инструмент. Не берусь судить. Но, по моему мнению, праймериз совершенно бессмысленны.

— Был еще вариант при формировании головной части списка делать ставку на молодых лидеров, выращенных на конкурсах. Чтобы создать ощущение обновления и динамизма.

— Была такая идея, что новая Дума, после Думы так называемого крымского консенсуса, должна быть не просто лояльной, что ее лояльность должна быть не просто рожденной системой, а в ней необходимы люди, которые мыслят по-путински. И они должны поступать в логике партии. Но если собрать Думу исключительно из новичков, возникает проблема: а сможет ли она самостоятельно существовать без внешнего управления? В итоге был выбран иезуитский вариант: 30 процентов оставить старых, опытных, 30 процентов взять новичков и еще 30 процентов новых, но опытных. Из политики, управления, но мыслящих в нужном ключе. И везде фигурировали цифры, что Дума обновится на треть. В принципе это соответствует запросам, которые фиксируют социологические службы. Люди хотят новых лиц. И «Единая Россия» может их предоставить. Смотрите, у нас там волонтеры, там молодежь и так далее. Действительно, молодость и становление этих людей прошли при позднем Путине, и если они в систему попали, то мыслят как комсомольцы в свое время. С другой стороны, есть опасность, не держат ли они фигу в кармане при их внешнем систематизме. Советский Союз сдали комсомольцы, царскую Россию разрушили молодые потомки дворян и так далее. Так что главное, чтобы молодые апологеты путинизма не были опасны для самой системы. Поэтому их, видимо, и решили дозировать.

«Я не вижу смысла «Единой России» креативить, расширять поле своей поддержки. Их технологии — сушка явки и удержание базового электората» Фото: «БИЗНЕС Online»

— А какие смыслы единороссы будут транслировать во время избирательной кампании?

— Судя по тому, какая агитация шла во время праймериз, по большому счету ничего нового они не скажут. Будет попытка совместить умеренный федерально-национальный посыл, связанный с общемировой повесткой, что Россия за свои ценности, против Запада, мы сами с усами, надо наращивать свою экономику и так далее. И какой-то локальный, региональный, муниципальный посыл. Тут мы лавочки красим, тут школы ремонтируем, тут старикам помогаем, деньги выделяем. Это традиционная тактика, как назвал ее в свое время Володин, политическое пространство двора. Думаю, что единороссы в рамках этого двора и остаются. За исключением каких-то медийных лиц. Потому что много идет людей из телевизора, лидеров общественного мнения. Они, конечно, будут стараться использовать свой имидж и какие-то месседжи слать.

Но в целом у «Единой России» один понятный месседж — голосуя за стабильность, ты голосуешь за власть. И какой бы хреновой стабильность ни была, процентов 15 за нее голосуют. Остальные 15 процентов — пресловутый ресурс бюджетников, которых надо просто мобилизовать на выборы. Вот те 30 процентов, которые при явке в районе 50 процентов дают 50 процентов голосов. Я не вижу смысла «Единой России» креативить, расширять поле своей поддержки. Их технологии — сушка явки и удержание базового электората.

— Этих технологий достаточно для того, чтобы взять конституционное большинство?

— Главная технология ЕР в том, что они минимизировали конкуренцию. 10 процентов ЕР куда делось? Часть разочаровалась на фоне крымской весны, что нет новых побед, и ушла к более радикальным партиям. Например, к «Справедливой России» и Прилепину. Другая часть разочаровалась в социальной поддержке и ушла к более левым. К «Пенсионерам», КПРФ. Еще какая-то часть решила вообще не ходить на выборы, потому что ни во что не верит. И с ней активно работала несистемная оппозиция, которая их пыталась переубедить, что если вы ни во что не верите, то надо голосовать хотя бы против партии власти и за любую другую. В качестве альтернативы чаще всего назывались коммунисты. Но сейчас несистемной оппозиции толком не осталось, и «Умное голосование» под угрозой. В итоге растяжка голосов по всему спектру партий — от прилепинцев до «Новых людей» — не даст отвалившимся 10 процентам ЕР сбежать за пределы распределения партий-спойлеров, что в конечном итоге сыграет опять на руку ЕР. То есть низкая явка, удержание базового электората и пропорциональное возвращение голосов партий, которые не прошли 5-процентный барьер. Условно говоря, те же «Яблоко», коммунисты, «Пенсионеры», «Зеленые» и прочие сыграют в пользу «Единой России» тем, что отданные за них голоса распределят по «большой четверке» или, может быть, «большой пятерке», если в Госдуму пройдет новая партия, те же «Новые люди». Конечно, вопрос, насколько подвинут или не подвинут «Единую Россию», но это уже административное решение.

«Москвичи голосуют скорее за бренды, чем за людей» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Оксюморон в том, что у нас главный убийца своего рейтинга — сама власть»

— В 2019 году на выборах в Мосгордуму от неугодных кандидатов избавлялись во время избирательной кампании. В этот раз их зачистили заранее. Поможет ли такая тактика избежать роста протестной активности? 

— Я думаю, здесь приняты решения только в отношении той несистемной оппозиции, которая напрямую связана с Западом. И, может быть, это справедливое решение с точки зрения власти. Они не готовы пускать на выборы тех, чья единственная цель — свержение режима. Те, кого они таковыми не считают, вполне допустимы. Те же «яблочники», «Новые люди». Хотя их и считают партией, близкой к администрации президента, но очевидно, что они играют на стороне региональных конкуренций. Например, включение Сарданы Авксентьевой (экс-мэр Якутска — прим. ред.) — реальная конкуренция с главой республики Арсеном Николаевым. Говорить о том, что это партия-спойлер, не приходится. Есть точки, где происходит реальная борьба между местными кланами. И думаю, что такие точки (и у коммунистов, и у эсеров, и у прочих) будут в 20–30 регионах. В Москве как минимум в трех-четырех округах такая конкуренция тоже возникнет. У тех же коммунистов сейчас есть три округа, где у них сильные кандидаты. Например, в Орехово-Борисово против Евгения Нифантьева, гендиректора аптечной сети «Столички», идет достаточно ресурсный кандидат Виталий Петров, однофамилец известного Петрова, который «друг Баширова». Есть Рашкин в Бабушкинском округе, есть Парфенов в Медведково. Помимо КПРФ есть «яблочники» сильные. Кроме Гудкова, которого выбили из обоймы. Тем не менее остается еще достаточно большое число. Есть еще Максим Шевченко. Есть люди, которые составят реальную конкуренцию единороссам, и их вряд ли куда-то уберут. В общем, тех, кто против свержения режима, а конкурирует внутри него, до выборов допустят. И, возможно, они кого-то обыграют.

— В Москве как раз рейтинг ЕР критический, на уровне 15 процентов. А могут договориться с руководством КПРФ, чтобы, например, убрать Рашкина? И насколько оправдана ставка на Петра Толстого, который заменил Андрея Метельского и возглавил московских единороссов?

— У Толстого, судя по рейтингам, все неплохо. Хотя социология такая вещь, что иногда ошибается. Однако, конечно, вы правы, рейтинг «Единой России» в Москве сегодня 15 процентов. Это очень мало, и он почти сравнялся со всеми остальными партиями. Например, у ЛДПР 12 процентов. В то же время яркого элдэпээровца в Москве после ухода Дегтярева в Хабаровский край я назвать не могу. Это говорит о том, что москвичи голосуют скорее за бренды, чем за людей. В Москве фиксируется падение КПРФ достаточно серьезное. Чуть ли не до 6 процентов. И растет большой клубок неопределившихся. Поэтому если по спискам будет достаточно непонятный результат (например 15 у ЕР, 12 у ЛДПР, 9–10 у коммунистов, 5 у «Яблока»), то у одномандатников произойдет битва персоналий. А в персональных битвах важно, кто какие цели и задачи озвучивает. И тут приоритет у оппозиции, потому что они будут критиковать власть. А сейчас есть запрос на критику. Поэтому возрастают шансы как у старых партий (ЛДПР и КПРФ), так и у новичков. Таких как «Новые люди». Если они сумеют в достаточной мере выстрелить на поляне, которую раньше занимали Навальный и несистемная оппозиция, то какой-то процент смогут собрать. Победа в одномандатных округах мне кажется сейчас наиболее вероятным сценарием для любой оппозиции. При таком низком рейтинге ЕР у нее действительно хорошие шансы. Наверное, впервые с 2011 года. В итоге из 15 московских округов 10 могло бы остаться за оппозицией.

— При этом непонятно, что будет с «Умным голосованием».

— С «Умным голосованием» изначально было неясно, как оно должно было работать, что являлось точкой сборки. Фамилии, которые непонятно кем должны были отбираться и указывать, что они номер один в борьбе с единороссами. Сейчас, думаю, возникнет много «микро – умных голосований». Какое-то «Умное голосование» станет проводить несистемная оппозиция, но не такое масштабное, как планировалось. Будет какое-то «Умное голосование» левых сил. Возможно, появится «Умное голосование» условных либеральных сил, которые смогут организовать кого-то типа Собчак. Хотя изначально задумывалось, что «Умное голосование» — это попытка выставить какое-то единое голосование от того или иного блока. Но, учитывая, что наша оппозиция никогда договариваться не умеет, логично, что и «Умное голосование» окажется провальным. В реальности практика опрокидывающего голосования — это когда собирается вся оппозиция и говорит, что они готовы пожертвовать своими амбициями ради победы над общим врагом, поэтому мы все снимаемся и голосуем за самого сильного среди нас. Возможно ли такое в Москве или где-то еще? Думаю, невозможно. Поэтому «Умное голосование» эффективно только тогда, когда имеется какая-то масштабная фигура типа Навального, которая имеет свой собственный рейтинг и способна его передать тому или иному кандидату. Тогда можно повлиять на исход борьбы.

— А можно ли расценивать ковидные ограничительные меры в Москве как создание более благоприятной ситуации для партии власти, поскольку агитационную работу придется вести онлайн?

— Конечно, любые ограничения направлены против оппозиции. Тут такой оксюморон в том, что у нас главный убийца своего рейтинга — сама власть. Все приросты рейтинга оппозиции не из-за того, что она работает, а из-за того, что власть что-то не то делает. И как только оппозиция начинает активно поднимать голос, посылать какие-то месседжи, очень часто бывает, что ее рейтинг падает.

И как бы не получилось наоборот и сейчас. Запрещая уличные собрания, хождение от двери к двери, сборы во дворах, власть пытается вставлять палки в колеса оппозиции. А на самом деле это приведет к внутреннему раздражению, и в итоге их рейтинги еще больше просядут.

Мы живем в такую эпоху, когда все политические технологии совершенно по-разному работают. Технологии воспроизведения позитивного опыта должны быть четко привязаны к конъюнктуре. И применяться к конкретному месту, времени и настроению граждан. Но политтехнологи очень часто действуют как по учебнику. И о том, что это приводит к ухудшению рейтинга власти, они не задумываются. 

«Вопрос фальсификаций вообще стоит остро. Иногда даже избирательные комиссии признают эту проблему» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Голосование опять будет трехдневным, плюс онлайн-голосование. Насколько это поможет «сумрачным технологиям» получить нужные результаты?

— Вопрос фальсификаций вообще стоит остро. Иногда даже избирательные комиссии признают эту проблему. Но, исходя из личных амбиций или страха перед начальством, кто-то идет на нарушение закона. Могу напомнить, что недавно следственный комитет предъявлял в Пензенской области одному из УИКов обвинение в том, что они фальсифицировали выборы губернатора Белозерцева. Тут вопрос, насколько после таких историй сами УИКи готовы бросаться на амбразуру и давать результат за какое-то вознаграждение. Второе — не произойдет ли сюрпризов в том же Хабаровском крае, много ли придет людей и не проголосуют ли они против. Не получится ли, что подготовленные материалы не будут «биться» со слишком высокой явкой. И вообще, насколько сама власть готова и хочет, чтобы эти выборы были предсказуемыми. Сейчас рейтинг ЕР 30 [процентов], но, возможно, если она круто выступит, он будет 50. А потом мы вдруг обнаружим, что он 65 или 70 [процентов]. И возникает вопрос, признают ли данный результат. Если даже элиты понимают, что власть несправедливо такой результат получила, это снижает уровень управляемости системы. Понадобится пройти между Сциллой и Харибдой. Я думаю, подобный путь будет пройден максимально не методами трехдневного голосования, а чтобы в общественном сознании власть оказалась наиболее убедительным игроком, наиболее активным, системным и презентабельным. Но вопрос трехдневного голосования стоит остро. Особенно для партий, которые сегодня пытаются договориться с контролирующими структурами и которые подозревают, что на местах будет непросто. Если Центральная избирательная комиссия жмет руку и что-то гарантирует, не факт, что где-нибудь в каком-то УИКе начальник местной школы не скажет, что он не знает такой партии, как «Новые люди». Потом не забывайте, что протоколы снизу не имеют решающей силы. Очень часто, даже если удается защитить на уровне региона, результаты какие-то другие вбиваются. И когда кто-то пытается апеллировать к протоколам на участке, им говорят, что это всего лишь бумажка, а у нас другие результаты, заверенные уважаемыми людьми. Все сложно проконтролировать. Кто будет вкладываться в защиту результата? Нужен ли он власти и оппозиции? Кто победит в битве между темными технологиями и более-менее светлыми — желание легитимности и здравого смысла или желание контролируемого результата? К сожалению, это до последнего момента непрогнозируемо. Здесь можно только надеяться, что возобладает здравая логика и желание всех системных игроков пройти выборный этап более-менее честно.