Ирек Ризаев: «Власти стали серьезнее относиться к ВМХ»

Ирек Ризаев: «Сложно сказать, что даст Олимпиада BMX. Сейчас появилась большая поддержка со стороны государства, появилась сборная, нам оплачивают перелеты на соревнования, тренировочные мероприятия»

«ВМХ может превратиться в фигурное катание»

— Ирек, как у вас проходила подготовка к Олимпиаде?

— Я только недавно начал кататься на велосипеде, потому что сильно травмировался — порезал ногу в районе колена, настолько, что было видно чашечку.

— Успеете восстановиться к Олимпиаде?

— Сложно сказать. Мы сидели с тренером сборной и планировали каждый трюк, траекторию заезда. Успели составить программу, но я травмировался, и теперь будет сложно воплотить в жизнь все задуманное. Я могу делать какие-то трюки, но вопрос — какого уровня. Время еще есть, надеюсь, успею.

— Ранее вы говорили, что занимаетесь индивидуально. Сейчас началась работа с тренером?

— Ребята из сборной тренируются с ним, ходят в зал, но я в последнее время отошел от этого. Всю жизнь катался сам и привык к такому, поэтому решил продолжить. Конечно у меня были тренировки со сборной, с тренерами, но я к ним так и не привык, особенно к физподготовке. Опять же, я всегда катался на велосипеде, этим и нарабатывалась физподготовка. А то, что начал ходить в зал, в каком-то роде шло во вред: я забивался, не чувствовал велосипед, в принципе было очень сложно. Поэтому решил подождать с такими тренировками, лучше начну их после Олимпиады. Сейчас экспериментировать не хочется. У меня организм привык к другим нагрузкам, и что-то новое ломало идиллию.

— BMX впервые вошел в олимпийскую программу. Это большой шаг для его развития?

— Сложно сказать, что даст Олимпиада BMX. Сейчас есть большая поддержка со стороны государства, появилась сборная, нам оплачивают перелеты на соревнования, тренировочные мероприятия. Это очень приятно. Однако говорить, что подобное даст для популяризации спорта, рано. Но ВМХ зрелищен, мне кажется, он станет самым зрелищным на Олимпиаде. Примерно на таком же уровне в Париже будет брейкинг, чуть менее зрелищен, на мой взгляд, скейтбординг. Это круто, что нас начнут показывать широкой аудитории.

«Тот же самый парк «Урам». На мой взгляд, его появление связано именно с превращением ВМХ и скейтбординга в олимпийские виды»

— Победа на Олимпиаде может дать машину…

— Не задумывался об этом. Не думаю о машинах, квартирах, лучше поговорить о потенциале для вида спорта. Тот же самый парк «Урам». На мой взгляд, его появление связано именно с превращением ВМХ и скейтбординга в олимпийские виды. Не просто для ребят с улицы это построено, но и для будущих олимпийцев. Власти стали серьезнее к такому относиться, поэтому ВМХ сейчас меняется. Непонятно, в лучшую или худшую сторону, но меняется. Это станет заметно через лет 10.

— Это ведь уличный вид спорта. Такое внимание не убьет андерграундность райдеров?

— О подобном можно будет говорить только потом. Станет культура шире или, наоборот, уменьшится, непонятно, но на 100 процентов сильно изменится. Может превратиться в условное фигурное катание, где все катаются одинаково и выполняют одни и те же трюки, — ведь появится рецепт победы. Ты знаешь, что такой-то элемент оценивается по максимальному баллу, и выполняешь его. Пока такого нет. Также может измениться тренировочный процесс. Как сейчас становятся райдером? Приходишь в скейт-парк, находишь себе там друзей, катаешься — все идет от души. Никто никого не заставляет тренироваться: приезжаешь сам и кайфуешь от общения и процесса. Вполне вероятно, что через несколько лет все изменится. Будут приводить к тренеру, откроется ДЮСШ. Наставник тебя всю жизнь ведет, говорит, как ехать и прыгать. Все это убивает аутентичность. Но она может остаться в неолимпийских видах ВМХ, которых довольно много. Там до сих пор проводятся только коммерческие соревнования, а не государственные.

— В чем их отличие?

— Грубо говоря, чемпионат России можно провести, не особо забивая голову самими райдерами. Ты знаешь, что это статусный турнир, на который и так приедут лучшие в стране. Неважно, какой там призовой фонд, площадка, организация, — это чемпионат России, от него многое зависит в жизни спортсмена. А вот коммерческие турниры зазывают условиями, призовыми, интересной площадкой. Это очень разные вещи.

«Чем больше вникать, тем интереснее ВМХ окажется, потому что это очень разнообразный вид спорта»

«Приехать в Токио и не выступить из-за вируса — невероятно обидно»

— Кто ваши основные конкуренты в Токио?

— Всего участвуют 18 человек — 9 мужчин и 9 женщин. Самые топовые спортсмены мира. Среди них два американца, австралиец — он очень сильный, основной фаворит. Также Венесуэла, Коста-Рика, Франция.

— Как оценивается выступление райдера?

— Судьи выставляют оценки по 100-балльной шкале. Есть около 10 критериев — таких как сложность трюков, чистота исполнения, оригинальность трюков, использования площадки и так далее. Затем высчитывается средняя оценка. В финале у нас будет две попытки, каждая по минуте. В зачет идет только лучшая. То есть ты можешь невероятно выступить в первой, а во второй просто проехать и помахать всем ручкой. Судьи — сами бывшие райдеры, они раньше катались и понимают, что происходит.

— Как смотреть выступление чайнику?

— Если мы говорим об Олимпиаде, то нужно найти хорошего ведущего, который сможет объяснить зрителю базовые элементы. Однако я уверен, можно 10–15 минут посмотреть соревнование, и ты понемногу начнешь понимать, что происходит, за что даются какие баллы. Чем больше вникать, тем интереснее ВМХ окажется, потому что это очень разнообразный вид спорта. Райдеры не похожи друг на друга, у каждого свой стиль. Трюки могут быть похожи, но исполнение всегда разное.

— На какой результат рассчитываете?

— Тяжело признавать, но с такой травмой будет очень сложно выиграть. Я сделаю все для этого, выложусь на 100 процентов, однако сделать подобное станет очень проблематично. Все-таки соперники в топовой форме, у них не было перерывов или повреждений, они каждый день тренируются. А я по большому счету вспоминаю, как прыгать на велосипеде.

«Тяжело признавать, но с такой травмой будет очень сложно выиграть. Я сделаю все для этого, выложусь на 100 процентов, однако сделать подобное станет очень проблематично»

— В Токио очень строгие антиковидные меры. Вы уже успели разобраться в них?

— Да. Мы сдаем два теста до вылета, еще один — по прилете, передвигаемся там только на специальном транспорте для спортсменов. Приезжаем в олимпийскую деревню и особо из номера не выходим — только на площадку и место приема пищи. Перемещения и контакты будут отслеживаться приложениями на телефонах. Если у кого-то выявят вирус, а ты с ним контактировал, тебя тоже могут посадить на карантин. Тесты — каждые два дня. Надеюсь, никто не заболеет. Приехать в Токио и не выступить — невероятно обидно. При этом отстранить могут всю команду, поэтому стараемся быть аккуратными. Нас настоятельно попросили привиться, так что шансы заболеть у нас снизились.

— Вы привились?

— Да, во мне уже есть первая часть вакцины, вторую поставил перед вылетом. Прошло нормально, но ради этой части я летал в Москву — мне не подходил «Спутник V»,  потому что вторая часть ставилась только через три недели, а вылет был через две. Поэтому поставили «КовиВак», вторую часть введут перед Хабаровском — там мы пять дней будем проходить акклиматизацию перед Токио… В Казани я объехал пять клиник в поисках «КовиВака», не нашел, поэтому полетел в Москву. Переживал, что будут последствия после травмы, все-таки я сидел на антибиотиках, но даже температура не поднялась.

«Я сам всегда в шлеме, защитных шортах, наколенниках и перчатках. Это точно спасает»

«В России одна из сильнейших BMX-сцен»

— На каком уровне находится ВМХ в России относительно других стран?

— Сложно говорить в нынешних условиях. Месяц назад завершился чемпионат мира, и в полуфинал из россиян прошел только один человек — я. Но обычно минимум трое доходили до этой стадии. Тем не менее считаю, что в России одна из самых сильных ВМХ-сцен. Просто кому-то не повезло, кто-то не смог доехать.

— Давно ли этот вид появился здесь?

— В 90-х. Понемногу появлялись первые скейт-парки, новые райдеры. Спустя 30 лет в Казани построили «Урам» — один из лучших в мире экстрим-парков.

— Много людей занимается?

— Не так много, как футболом или легкой атлетикой, но достаточно. Здесь ведь много дисциплин, и, если собрать их всех вместе, получится внушительное количество ребят. Круто, что они сами к этому пришли: либо сами купили велосипед, либо выпросили у родителей. Они приезжают, тренируются, их никто не заставляет.

«Я недавно заходил в магазин за цепью и случайно стал свидетелем следующей сцены: дедушка покупал своему внуку ВМХ — он стоил 12 или 13 тысяч рублей. Я удивился, потому что это довольно-таки дешево»

— Дорого ли заниматься этим видом спорта?

— Я недавно заходил в магазин за цепью и случайно стал свидетелем следующей сцены: дедушка покупал своему внуку ВМХ — он стоил 12 или 13 тысяч рублей. Я удивился, потому что это довольно-таки дешево. Лет 10 назад он стоил столько же, может, был несколько лучше по комплектации, но это чудо. В моей голове ВМХ для новичка стоит не меньше 22 тысяч. Помимо велосипеда, нужно приобрести шлем — это пара тысяч рублей, минимальную защиту на колени и голень. На этом все. Дальше приезжаешь в какой-либо парк и тренируешься, сколько влезет.

— Защита реально спасает от травм?

— Конечно, спасает. Я сам всегда в шлеме, защитных шортах, наколенниках и перчатках. Это точно спасает. Многие думают, что это некруто и нестильно, зато безопасно. Плюс тебе менее страшно при исполнении трюка. Я не говорю, что защита спасет от всего, но она сильно поможет.

— Насколько это травмоопасный вид спорта?

— У меня было всего две травмы. Первую я получил по глупости — упал и сломал челюсть. Причем я не делал никаких сложных трюков, а просто разворачивался на велосипеде. Вторая — нынешняя травма с коленом во Франции. Так что не так много за 12 лет катания.

— На что живут профессиональные райдеры?

— Если ты показываешь хорошие результаты, можешь быть на ставке в минспорта. Это классическая система. Минспорта платит не очень много, если сравнивать с футболистами — копейки, но оплачивают поездки и оказывают медподдержку.

— Сейчас сотрудничаете с «Ред Буллом»?

— Да, я ездил по миру и выступал на крупных соревнованиях, после чего меня заметили. Я мечтал об этом всю свою карьеру, потому что за «Ред Булл» катаются самые топовые спортсмены в мире, они делают невероятные вещи. Когда это произошло, я отходил полгода, было очень круто.

«Я все детство провел на велосипеде, потом увидел ребят, которые делают трюки, и мне это понравилось»

— Как выживали до того, как спорт был признан олимпийским?

— В целом замечательно. У меня уже были контракты, призовые с соревнований. Еще я выступал в различных шоу как в России, так и за рубежом. Поэтому не жалуюсь.

— Как купили свой первый БМХ и совершил первый трюк?

— Я все детство провел на велосипеде, потом увидел ребят, которые делают трюки, и мне это понравилось. Первый велосипед мне купила мама за 5 тысяч — подобие ВМХ. Это было нечто 20-килограммовое, внешне похожее на ВМХ, но слишком непонятное — геометрия была незнакома. Я помню, что в магазин за ним мы приехали на трамвае, а обратно я решил добираться своим ходом. Еду, цепляюсь пегой (специальная трубка, крепящаяся на ось велосипеда для выполнения трюков, — прим. ред.) о бордюр и падаю. Сразу открутил ее и до сих пор не использую.

— Как начинали заниматься до построения всей инфраструктуры?

— Был скейт-парк на Танковом кольце, я катался там в 2009–2011 годах. Существовали самодельные трамплины в парке Горького. Потом открыли скейт-парк на «Ватане». Но в то время я уже начал ездить по российским турнирам и каким-то чудом научился кататься.