«Еще 3–4 года правления престарелых брежневцев – и страна станет второй Польшей»

Все письменные доклады по Польше попадали к Брежневу через общий отдел Фото: © Klaus Rose / dpa / www.globallookpress.com

ГРУ провело операцию «Кукловод» с помощью полковника Войска Польского

16 января 1981 года Леонид Брежнев позвонил Константину Черненко и Семену Цвигуну неспроста.

Все письменные доклады по Польше попадали к Брежневу через общий отдел (Черненко). Теперь, подключая вплотную к этому делу Цвигуна, генсек нацеливал Черненко на то, чтобы доклады 1-го зампреда КГБ шли к нему «первым номером» и знать об этом должен был ограниченный круг людей.

Однако скрыть от контрразведки КГБ эту деятельность все равно было нереально — клановая система на Лубянке не позволяла этого. И если «двойка» (контрразведка) была в руках «глубинников», то «дюжина» (12-й отдел — прослушка) — в руках Юрия Андропова. Цвигун это знал и постарался действовать в основном не через внутреннюю и внешнюю контрразведку, а через «трешку» (3-й главк — военная контрразведка), которую в качестве зама Андропова вот уже 10 лет курировал «брежневец» Георгий Цинев («трешку» уже 7 лет возглавлял его человек — «смершевец» Николай Душин), и через разведку (пограничников).

Для этого в 1981-м в Разведупре ГУПВ сменили руководство: вместо «глубинника» Сергея Кондрашева пришел его зам — «погранец» от Цвигуна Владимир Шишлов. Разведупр ГУПВ имел выход на Разведупр польской погранслужбы, которая, входя с 1971 года в состав МВД, тоже держалась обособленно от СБ (как и лубянские «погранцы» от коллег из КГБ).

Целью Цвигуна и Цинева было предоставить Брежневу информацию, которая помогла бы ему убедиться в том, что вместо ввода войск в Польшу надо передать власть силовикам — прежде всего военным, а не «эсбэкам» (Служба безопасности), которые «завязаны» на чекистов с Лубянки.

Похожая ситуация была в Афганистане, где Андропов (КГБ) опирался на ХАД (госбез) (ее курировало крыло «Парчам» правящей Народно-демократической партии Афганистана, представлявшая военные круги), а Николай Щелоков (МВД) на царандой (крыло «Хальк» НДПА, представлявшая средние и бедные слои партийцев).

В Польше еще осенью 1980 года сменилось руководство — вместо либерала Эдварда Герека 1-м секретарем ЦК ПОРП стал такой же либерал Станислав Каня, а куратором спецслужб был Мирослав Милевский. Они проводили соглашательскую политику в отношении «Солидарности» и в СБ опирались на «францисканцев», которые вели дело к отрыву Польши от СССР и, занимая важные посты в I Департаменте (разведка), имели выход на Ватикан (через него на Ротшильдов), и на польское правительство в изгнании (Лондон). Опорой Милевского в СБ был Адам Кшиштопорский, который в молодости был секретным агентом милиции в Гданьске и дослужился до поста главы III Департамента (борьба с диссидентами). И способствовал… развертыванию малочисленных групп «инакомыслящих» в многомиллионное движение.

В сентябре 1980-го Каня сделал его замгоссекретаря МВД (одна из высших должностей). А главой МВД стал Милевский.

Его «серым кардиналом» был Анджей Жабиньский — партийный глава в Катовице (там были сильны позиции «Солидарности»), который умело лавировал и маскировался: при Гереке был либералом (курировал кадры ПОРП), при Кане стал «бетоном».

Это был тип «партийца-хамелеона», которого интересовали только власть и деньги (Жабиньский считался одним из самых богатых руководителей ПОРП). Его ненавидел генерал Войцех Ярузельский, но на него ориентировались в Москве Андропов и «глубинники/мипсовцы». Они склоняли Брежнева к тому, чтобы Жабиньский сменил Каню. Другой кандидатурой был Тадеуш Грабский — член Политбюро от «бетона». Но Цвигун и Цинев делали ставку на военных — на Ярузельского и Чеслава Кищака (военная контрразведка).

11 февраля 1981 года председателем Совмина ПНР стал Войцех Ярузельский, сохранивший за собой и пост министра обороны Фото: J. Żołnierkiewicz, wikimedia.org, общественное достояние

В итоге 11 февраля 1981 года председателем Совмина ПНР стал Ярузельский, сохранивший за собой и пост министра обороны. Оппозиция поняла, куда движется дело (к власти военных), поэтому активизировалась и на 31 марта назначила всеобщую забастовку. Но ее отменили под давлением… лидера «Солидарности» Леха Валенсы. Действовал он не самостоятельно, а как агент СБ «Болек».

За его спиной стоял Владыслав Пожога — вице-министр МВД, до недавнего времени возглавлявший II Департамент (контрразведка). А еще раньше (1970-1973) он работал 1-м замом по контрразведке у коменданта воеводской милиции в Гданьске и был причастен к вербовке Валенсы (декабрь 1970).

В Москве Брежнев взял за правило: после звонка Цвигуна он обязательно звонил Андропову или наоборот. Так генсек сводил два потока информации воедино, а заодно перепроверял ее.

6 марта Брежнев говорит по телефону сначала с Цвигуном, затем с Андроповым, 10 марта — с Циневым, 12 марта — с Цвигуном, 31 марта — с Андроповым, а затем с Цвигуном, 14 апреля — с Цвигуном, 24 апреля — с Цвигуном, затем с Андроповым, 29 апреля — с Циневым, 6 мая — с Андроповым, затем с Цвигуном, и т. д.

Брежнев старался держать руку «на пульсе» ситуации, хотя в той мешанине борьбы разведок сделать это было сложно. Но информации Цвигуна генсек продолжал придавать первостепенное значение.

25 мая они встретились на Всесоюзном совещании работников КГБ, где Цвигун выступил с докладом о происках западных спецслужб в СССР и Восточной Европе. Поскольку ЦРУ сорвало планы Кремля договориться с Ротшильдами и Ватиканом (после покушения на Папу Римского), Брежнев стал делать главную ставку не на «бетон», а на «погоны» (военных). И когда в июле 1981 года прошел чрезвычайный IX съезд ПОРП, он привел к усилению «погон», которые вошли в ЦК вместе с Ярузельским (7 человек). Но были убраны из Политбюро фавориты «глубинного КГБ» Жабиньский и Грабский. Польские генералы и их сторонники набирали аппаратный вес. Это были: от военных — Ярузельский, Кищак, от ПОРП — Богуслав Стахура (куратор спецслужб), от «эсбэков» — глава СБ Владислав Цястонь (борец с «диссидой»). Сопротивлялись им лидер ПОРП Каня и его сторонники, которые выступали против силовых мер и за диалог с оппозицией.

Брежнев тогда отдыхал в Крыму, но клановые войны продолжались.

Именно тогда Цвигуна хотели убрать в первый раз, опасаясь, что на волне IX съезда военная контрразведка в союзе с ГРУ активизируются в борьбе с «глубинниками» за власть.

Цвигун отправился в Баку, чтобы заручиться поддержкой Гейдара Алиева и тамошних «погранцов» (выходцы из ЗакПО имели влияние в ГУПВ). На обратном пути самолет Цвигуна едва не разбился во Внуково-2. Но это не остановило военных. В Польше «грушники» провели блестящую операцию в борьбе за влияние в… Москве. Ярузельский никак не мог решиться на введение военного положения, лавируя между разными силами, как в Польше, так и в Кремле. И ГРУ провело операцию «Кукловод» с помощью полковника Войска Польского Рышарда Куклинского. Еще в конце 60-х он был завербован ЦРУ во Вьетнаме, но в начале 70-х стал «двойным» агентом — начал работать и на ГРУ (как когда-то Олег Пеньковский). И был «подставой» для «слива» нужной информации. 7 октября 1981 года Куклинскому «разрешили» бежать и сообщить ЦРУ о том, что Советы решили не вводить войска в Польшу, а согласны на военное положение. Так Кремль подвиг Ярузельского на решительные действия. 18 октября он сместил Каню и занял его место, а 13 декабря ввел военное положение. После чего в Польше началась дележка высших постов между военными, спецслужбами и «бетоном». Обострилась ситуация и в Москве, где эта борьба за должности тоже имела свое значение — от нее зависело положение военных, «глубинников/мипсовцев» и «партийного бетона» в будущей борьбе за власть. Вот тогда над Цвигуном нависла новая угроза устранения.

Военное положение в Польше ввели 13 декабря 1981 года Фото: J. Żołnierkiewicz, wikimedia.org, Общественное достояние

Этот инцидент убедил Цвигуна, что надо скорее возвращаться на Лубянку

Военное положение в Польше ввели 13 декабря 1981 года. К власти пришли военные во главе с генералом Ярузельским, поделившие власть с «партийным бетоном» и спецслужбами (СБ и милиция). При этом армии досталась «чистая» работа (идеология), а спецслужбам «грязная» (репрессии). Для этого еще за месяц до введения ВП была проведена реорганизация МВД. Его главой стал военный контрразведчик Кищак, его 1-м замом — представитель «партийного бетона» Стахура, а вице-министрами — Цястонь (глава СБ), контрразведчик Пожога (глава новой Службы разведки и контрразведки).

Гендиректорами МВД стали «погоны»: бывший глава Разведупра «погранцов» (1968-1981) Э. Тарала, бывший военный прокурор ПНР Л. Чубиньский.

Главой внешней разведки стал Ф. Дмовский (был резидентом в Риме, когда Кароль Войтыла стал Папой Римским).

Внешнюю контрразведку возглавил Д. Глиньский (был резидентом в Вашингтоне, Лондоне и Нью-Йорке), а внутреннюю — З. Саревич (работал против Франции и Израиля). Все трое — «францисканцы», но подчинялись они «погону» Кищаку.

На пост директора важнейшего «антидиссидентского» III Департамента («труйка» вошла в СБ) «францисканцы» продавили Г. Вальчинского (работал против «диссиды» с 1955), но «погоны» очень быстро его заменили на своего «кадра» — военного контрразведчика Г. Данковского. При этом «погоны» объявили о том, что они помимо старой агентуры «труйки» заводят новую — сверхсекретную, допуск к которой будет ограничен. В нее вошли как старые, так и новые агенты в рядах оппозиции. Таким образом в структуре новой власти «погоны» заняли ведущие позиции, затем шли «партийный бетон» и «францисканцы».

Были в руководстве МВД и «москвичи». Следственное бюро возглавил И. Старшак, учившийся в Москве на курсах Высшей Краснознаменной Школы КГБ (1973-1974). А замглавы контрразведки С. Гронецкий до этого был начальником опергруппы N2 «Висла», находящейся в посольстве ПНР с координацией действий в московском УКГБ. Последнее возглавлял В. Алидин — давний друг Брежнева (они познакомились в 1947-м на Украине). Таким образом и из УКГБ Москвы генсеку шла «инфа» о событиях в Польше.

Глава МВД Кищак в 1975-м тоже учился в Москве — был слушателем стратегических курсов Академии Генштаба СССР. За год до этого там же стажировался и Куклинский — двойной агент (или контактер) между ГРУ и ЦРУ. Все это являлось важными звеньями в борьбе разведок (военных и гражданских) на польской территории. Особенно по «линии Ротшильдов», которые курировали Польшу. Конкурентом КГБ по этой «линии» всегда было ГРУ. С 1957 по 1989 главами Стратегической разведки ГРУ были шесть человек и пятеро из них в разные годы работали в Англии (В.Яковлев, А.Рогов, В.Мещеряков, Л.Толоконников, А.Павлов). Исключение —  Леонид Бекренев (1963-1967), но это было вызвано «делом Пеньковского» (1962), которое стало… провокацией со стороны КГБ с целью дискредитировать ГРУ, вытеснив с «линии Ротшильдов». В той же «линейке» — «дело Иванова» («дело Профьюмо») (1963), когда в руки ГРУ попал компромат на английскую элиту. Но в 1967-м, когда «глубинники» привели на Лубянку Андропова, «грушники» снова отдали Стратегразведку «англичанину» — Льву Толоконникову (резидент в Лондоне в 1958-1962).

Во время польских событий «главстратегом» ГРУ был Анатолий Павлов — резидент в Лондоне в 1962-1963. Разведку он возглавил в 1978-м, сразу после того, как Папой Римский стал поляк Войтыла, за спиной которого стояли Ротшильды и Ватикан. А от КГБ в Варшаву был делегирован «англичанин» Василий Дождалев (куратор Джорджа Блейка).

Интересы ГРУ и КГБ снова столкнулись, причем «грушники» стали теснить чекистов — особенно после успеха операции «Кукловод» (октябрь 1981).

Эти обстоятельства грозили «глубинному КГБ» большими проблемами при  выдвижении Андропова на позицию Генсека. Ведь в Москве с особым вниманием следили за ситуацией в Польше, учитывая, что рано или поздно такой сценарий грозит и СССР.

«Глубинники» из ПГУ и «Пятки» (5-е управление) стояли на позициях «францисканцев»: они были уверены, что еще три-четыре года правления престарелых брежневцев («партийного бетона») — и страна станет «второй Польшей».

А брежневцы опасались, что «глубинники», взяв власть, развалят страну и станут легкой добычей для своих западных партнеров.

Поэтому у Брежнева и Михаила Суслова (он возглавлял комиссию Политбюро по Польше) созрела идея — в 1982 году создать «мягкую диктатуру»: самим отойти в тень, а на авансцену выпустить «молодежь» (в роли Генсека — Владимир Щербицкий) с опорой на «погоны», а не на чекистов.

Андропов должен был уйти из КГБ и вернуться к прежней работе — заниматься соцстранами и в первую очередь Польшей. В кресло главы КГБ должен был сесть его 1-й зам — Цвигун, хорошо показавший себя во время польского кризиса и в марте 81-го ставший членом ЦК КПСС. На место 1-го зама главы КГБ должен был прийти еще один «брежневец» — Цинев, а простым замом — главный «погранец» Вадим Матросов.

Напомним, что и ГРУ тоже возглавлял «брежневец» — Петр Ивашутин. Словом, в СССР намечалась реформа, похожая на преобразования польских спецслужб в ноябре 81-го: бразды правления взяли бы «погоны» (военная контрразведка и «погранцы»).  При таком раскладе многим «глубинникам» в КГБ (и их кураторам в ЦК КПСС) грозило понижение или отставка. Чтобы сорвать эти планы, надо было придумать нечто неординарное. Тогда на свет и родились два «дела» — против Цвигуна и Галины Брежневой. И оба «дела» вытекали одно из другого и были активизированы незадолго до введения военного положения в Польше.

Цвигун весь сентябрь 81-го находился в отпуске. А в октябре, выйдя на работу, возобновил свои контакты с Брежневым по «польской теме». Они пять раз общались по телефону: 1, 5, 12, 20 и 22 октября. В Польше в это время завершился I общенациональный съезд «Солидарности» (7 октября), Ярузельский сместил Каню с поста 1-го секретаря ЦК (18-го) и началась подготовка к реформе МВД, за которой внимательно следили и в Москве.

Активность Цвигуна беспокоила его противников. И в конце октября он внезапно… занемог. Его вызвали на плановое медобследование в поликлинику 4-го Минздрава (его главой был ставленник «глубинников» Евгений Чазов), но лучше ему не стало — он стал быстро худеть, терять голос, и с 1 ноября вынужден был переехать на лечение в санаторий в Барвихе (что и требовалось его противникам).  По Лубянке распространили слух, что у него рак. С Брежневым Цвигун связался по телефону лишь однажды (18-го). Генсек пожелал ему скорейшего выздоровления.

Именно тогда произошла попытка проникнуть в кабинет Цвигуна на Лубянке —  ночью пытались вскрыть его сейф, но сработала сигнализация. Дежурный позвонил Цвигуну, и тот приказал проверить сигнал. Проверили и… ничего подозрительного не нашли. Хотя кто-то явно пытался добраться до документов или что-то подбросить в сейф. Этот инцидент убедил Цвигуна, что надо скорее возвращаться на Лубянку. Об опасности, нависшей над ним, он тогда не думал.

Телеграм-канал «Незыгарь»