«Рост экономики – аномалия, а не норма»: как в Турции наступил конец «эрдоганомики»

«Реджеп Тайип Эрдоган чуть менее месяца назад во втором туре выиграл президентские выборы, и победа далась ему с трудом — преимущество составило всего лишь 4 процента» Фото: © Oliver Weiken/dpa/ www.globallookpress.com

Турецкая лира с 4,5 за доллар обвалилась до 25 лир, в рубле это было бы более 300

Пока в России творятся разные задорные события, однозначно свидетельствующие о том, что все, что положено, идет по заранее намеченному плану, не менее задорные события происходят в Турции. Напомним, там президент Реджеп Тайип Эрдоган чуть менее месяца назад во втором туре выиграл президентские выборы (почему-то Россия следила за этим с живым интересом — видимо, нечастый аттракцион в наших широтах), и победа далась ему с трудом: преимущество составило всего лишь 4%. Труд этот включал в себя меры, которые в иных странах могли бы быть расценены как подкуп избирателей. К таковым можно отнести временное обнуление цен на газ. Впрочем, это их история, выборы выиграны, но перед Эрдоганом во всю свою величину встал вопрос: что делать с экономикой страны? А делать с ней что-то надо, причем оперативно.

Турецкого вопроса я уже касался неоднократно, хотя и не сказать, что это было недавно, — речь о текстах, написанных в 2020 и в 2021 годах. Напомню, был тогда вокруг некий ковид, которого дико боялись мировые элиты, отчего повелели всем колоться странными вакцинами, использовать QR-коды на вход в общественный транспорт и носить маски чуть менее чем везде. С тех пор в турецкой экономике ничего фундаментально позитивного не произошло — страна была и остается развивающейся (правда, на уровне более высоком по подушевому доходу, нежели РФ). Валовой внешний долг подрос до $460 млрд, что вполне логично на фоне хронически дефицитного торгового баланса и столь же хронического дефицита текущего счета. Изменилось лишь одно: за эти годы в Турции разыгралась инфляция. С относительно приличных 10–20% годовых с 2018-го она к началу последней зимы перевалила за 80%, снизившись сейчас до 40%. Кроме того, турецкая лира пережила лютую девальвацию: с уровней около 4,5 за доллар летом 2018 года она обвалилась более чем пятикратно, до 25 лир за доллар сейчас; в рубле это было бы, очевидно, более 300 за один зеленый доллар. И одной из причин такого поведения национальной валюты была особая политика президента Эрдогана, та самая «эрдоганомика».

Если кратко, то это был и есть период, когда Эрдоган решил воплотить в жизнь лозунг некоторых отечественных фолк-экономистов и адептов Modern Monetary Theory (современная теория денег) о том, что государство должно активным образом участвовать в денежном обеспечении экономики. Проще говоря, лить деньги ведрами, отчего будет только польза, экономический рост и стремительное развитие. Впрочем, сторонники ММТ обычно делают здесь оговорку, что страна должна быть развитой, чего бы это ни значило. На фоне этого возник конфликт между Эрдоганом и главами местного ЦБ, которые воспринимали такую политику в штыки, поскольку, согласно ортодоксальной экономической теории, она может привести лишь к инфляции, девальвации национальной валюты и обеднению населения. При этом глав ЦБ назначает и снимает с должности именно Эрдоган — и в Турции закономерно произошла чехарда с руководителями главного финансового регулятора страны. Только за прошлый год они менялись трижды. Ставка при этом продолжала снижаться, но, видимо, не так быстро, как того хотелось турецкому президенту.

В итоге что-то явно пошло не так. Ортодоксы, внезапно, оказались правы. Активная фаза стимулирования при лояльном ЦБ, начавшаяся под конец 2021 года, являвшая собой череду снижения ставок с 18 до 8,5% без оглядки на имеющийся уровень инфляции, не принесла с собой никакой пользы. Рост турецкой экономики в местных лирах с поправкой на инфляцию не превышал 1–2%, при этом в нормальной валюте (долларах США) экономика страны усохла в разы, равно как и доходы турецкого населения. Не помог даже активный спрос релоцирующихся россиян на подешевевшую турецкую недвижимость, равно как и новый статус Турции как одного из ключевых центров «параллельного импорта», сиречь контрабанды. Недовольство людей инфляцией тем временем росло, и любви не добавило катастрофическое землетрясение февраля 2023 года, выявившее изрядные прорехи в государственном регулировании строительной отрасли и безопасности ее продукции. Да, инфляция при этом пошла на спад, но снижение темпов роста цен было вызвано в первую очередь эффектом базы: уже год назад эти темпы были достаточно высокими.

«Перед Эрдоганом во всю свою величину встал вопрос: что делать с экономикой страны? А делать с ней что-то надо, причем оперативно» Фото: © Tunahan Turhan/Keystone Press Agency/ www.globallookpress.com

Рынок не забыл слова Эрдогана о том, что  Турция не уступит «глобальным финансовым акробатам»

На таком интересном фоне и прошли выборы, в очередной раз подсветив конфликт между аграрной и городской Турцией, и цены на стремительно дорожающий импорт, очевидно, более важны именно для второй. Отсюда и политический раскол страны, с трудом преодоленный Эрдоганом. И выводы он явно сделал: судя по всему, приняли решение сворачивать эксперименты над экономикой. Вопрос лишь в скорости этого сворачивания: делать это слишком быстро означает потерять лицо, сказать, что предыдущая политика была ошибкой, что малоприемлемо для Эрдогана.

Так, новым министром финансов и казначейства Турции стал Мехмет Шимшек, вновь вернувшийся на высокий пост. Он вполне мейнстримен, бизнес-сообщество относится к нему хорошо: Мехмет Шимшек 7 лет работал в лондонском отделении международного инвестиционного банка Merrill Lynch. Также он занимал пост госминистра по вопросам экономики. Был он и министром финансов, и даже вице-премьером, уйдя в отставку в 2018 году, когда Эрдоган ничтоже сумняшеся назначил министром финансов своего зятя, немалых достоинств человека. Видимо, системный и уважаемый Шимшек потребовался как некий символ нормализации.

С постом главы ЦБ, в свою очередь, произошла сенсация. Главой турецкого регулятора стала 44-летняя Хафизе Гайе Эркан — первая женщина, занявшая столь важную позицию. У нее практически идеальное для Запада и бизнес-сообщества Турции образование: элитная средняя школа в Стамбуле, Принстонский университет, Гарвардская бизнес-школа, Босфорский университет и Высшая школа бизнеса Стэнфордского университета. Все красиво, включая и сам облик этой прекрасной дамы. Но первые действия ее на этом посту несколько удивляют.

На очередном заседании ЦБ регулятор повысил ключевую ставку с 8,5 до 15%, сделав движение в эту сторону впервые за 27 месяцев. Движение резкое, но совершенно бессмысленное: при инфляции под 40% ставку надо было поднимать куда резче, показывая тем самым нормализацию. Собственно, лира на это отреагировала соответствующе, показывая в моменте падение до 27 за доллар, но потом чуть откатившись, т. е. рынок ожидал более резких мер, и на уровне изменений политики, и на уровне риторики. Рынок, похоже, отнюдь не забыл слова Эрдогана о том, что Турция не уступит «глобальным финансовым акробатам», призывающим к повышению процентных ставок, и не верит ему.

Этого мало, и возникает вопрос, что будет дальше. Предположим, Эрдоган действительно намерен убрать руки от контроля финансово-экономического блока, ставку постепенно повысят и прижмут инфляцию, и, может быть, даже ревальвируется лира. Но этого недостаточно для того, чтобы в страну пошел новый инвестор с большим капиталом (если это не вывод его из РФ), недостаточно для выправления ситуации с текущим счетом. В целом можно говорить, что Турция, будучи типовой страной, работающей с миром по инвестиционному взаимодействию, уже почти достигла предела роста, понимаемого как доля подушевого ВВП от таковой доли у главного торгового партнера — обобщенной Европы. Нет роста в Европе (на куда более высоком уровне) — нет и у Турции, а есть лишь попытки запустить машинку экономического развития и накопление долгов.

Турция является любопытным кейсом для фиксации по двум направлениям. Во-первых, решили провести эксперимент на живой экономике, провели, вышло больно. Во-вторых, турецкая история показывает, что далеко не всегда можно стимулировать значимый экономический рост, чаще это скорее невозможно, чем возможно. Но политики хотят именно этого (как же иначе), и те или иные экономисты что-то советуют — зачастую это государственные инвестиции на фоне накопления долгов. В результате последствия текущего роста разгребают следующие администрации. Скажу жестче: экономика не обязана расти, хуже того, рост — аномалия, а не норма. Хотя это наблюдается в реальности последние полтора десятка лет, поверить в это сложно.