Венера Гимадиева: «Иногда европейские режиссеры показывают женщину как злого и властного персонажа»

Венера Гимадиева: «В родном городе меня мало. Хотя есть люди, которые хотят послушать меня, но не все могут себе позволить приехать в Москву, например» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Боже, наконец-то! Кто-то не боится красивой гармонии и мелодии»

— Венера, в родной Казани вас наконец-то ждут с сольным концертом. Вы выступите со своим супругом, пианистом Павлом Небольсиным, 11 октября в ГКБЗ имени Сайдашева с программой «Симфония любви».

— Я периодически выступаю с Павлом. В прошлом сезоне был концерт к 150-летию Сергея Рахманинова в «Зарядье», были даже совместные гастроли, правда давно. Мы с ним выступали в Вигмор-холле в Лондоне, на Эдинбургском фестивале, в Лиможе во Франции. По миру чуть-чуть катаемся. Сейчас это сложно, но надеюсь, в скором будущем выступать вместе станет традицией. На самом деле стараемся хотя бы раз в сезон появляться вдвоем, но все зависит от нашей нагрузки.

В Казань давно хотели приехать. Толчком для этого стали слова знакомых музыкантов: «Вы же пели в „Зарядье“ Рахманинова, у вас есть программа. Так почему не приезжаете в Казань и не поете ее? Мы тоже хотим послушать, у нас так этого мало». Да, в родном городе меня мало. Хотя есть люди, которые хотят послушать меня, но не все могут себе позволить приехать в Москву, например. И мы с Павлом подумали: а почему бы нет? Наше замечательное арт-агентство «Премьер» взялось за это. У них будет серия концертов в честь 15-летия основания компании, которую откроем мы, а на следующем концерте выступит бас Алексей Тихомиров, который тоже из Казани. Этот замечательный проект «Премьера» стоит поддержать, потому что казанские слушатели тоже должны наслаждаться камерной музыкой.

— На казанском концерте вы исполните в том числе произведения Эльмира Низамова. Услышим ли, как поете на татарском языке? Кажется, у вас нечасто есть такая возможность.

— Вы знаете, очень нечасто. В Казани я окончила музыкальное училище как дирижер-хоровик, сольно мы мало пели. Потом уехала в Петербург, поступила в консерваторию, где татарские песни поют редко, так скажем. Но все равно на одном из экзаменов я спела народную песню «Зульхиза» на татарском языке. Так что, можно сказать, у меня будет дебют.

Причем это будет и мой камерный сольный дебют в Казани. Здесь я пела на «Казанской осени» с Роберто Аланьей, был дуэт с Нажмиддином Мавляновым, выступала с симфоническим оркестром в ГБКЗ, в филармонии — с оркестром народных инструментов Анатолия Шутикова, а вот сольного камерного концерта еще не было. Хотя это будет не только мое, а наше семейное выступление.

Фото предоставлено арт-агентством «Премьер»

— Какие татарские произведения вы исполните в Казани?

— На самом деле татарская композиция будет одна — ария Наргизы из оперы «Кара пулат». Впервые спою песню «Райские птицы» того же Эльмира Низамова, она на русском языке. Мы с Павлом составляли программу исходя из того, что бы хотели исполнить в Казани: Рахманинов — один из наших любимых композиторов, и невозможно представить камерный концерт без его музыки, и, конечно, что-то из зарубежного — произведения французского композитора Франсиса Пуленка, Эдварда Грига и другие. В общем, программа очень красивая.

Венера Гимадиева: «Я заново отстраиваю свою международную карьеру»

— Вы с Эльмиром Низамовым были знакомы до подготовки к предстоящему концерту?

— Я, конечно же, слышала о нашем молодом даровитом композиторе, но мне не доводилось исполнять его музыку. И тут Лада Лабзина (главный органист и хранитель органа московского концертного зала «Зарядье», заслуженная артистка РТ — прим. ред.) предложила спеть арию Наргизы из оперы Низамова. Я влюбилась в эту музыку с первых аккордов! Мой муж, пианист, у которого гармонический слух, услышав его, воскликнул: «Боже, наконец-то! Кто-то не боится красивой гармонии и мелодии. Наконец-то!»

К сожалению, многие современные композиторы, скажем так, изощряются, боясь повторений в своих произведениях. Хотят придумать что-то не похожее на других и потому уходят от гармонии и красоты, к которой мы привыкли. Они ищут, конечно, свою красоту, но ее не все понимают. Даже музыканты. Исполнять такой материал не все возьмутся, это только абсолютники (люди с абсолютным слухом — прим. ред.) могут петь современную хитроумную музыку. Поэтому, когда я услышала и спела арию Наргизы, подумала: «Все, будем держать ее в репертуаре». Хотелось бы потом ее спеть и с оркестром, это все-таки ария из оперы.

Кстати, даже когда я исполнила произведение Низамова, мы еще долгое время не были знакомы. Потом начали переписываться, оставаясь знакомыми незнакомцами. Хотели встретиться в Казани — я приехала, но он уехал в Москву. Приезжаю в Москву — он уезжает. Не могли друг друга поймать какое-то время, в итоге встретились несколько месяцев назад. Очень хочется более масштабного творческого сотрудничества с Эльмиром. В том же Нижнем Новгороде, потому что у нас там прекрасная площадка, прекрасный оркестр и дирижер, с которыми можно было бы поработать. Это пока мечты, но их надо воплощать. Все реально, просто нужно найти время.

«Не было сумасшествия, странных мизансцен, в которых нужно было изощряться, петь и ползти»

— За последний год у вас было несколько знаковых дебютов в Европе. Ваш репертуар пополнился серьезными новыми партиями.

— Это благодаря тому, что я солистка театра оперы и балета в Нижнем Новгороде и у меня есть такая благодатная площадка, на которой могу исполнить новые партии.

— Одновременно этим летом вы пели в оперном театре Ла Монне в Брюсселе, где исполнили партию Лиу в опере «Турандот» Пуччини. Какие остались впечатления?

— Роль очень благодатная, красивая музыка. Пуччини явно любил Лиу, одарил прекрасными мелодиями, и от этого ее исполнять невероятно приятно. В ней есть экспрессия, любовная лирика и самопожертвование. Роль небольшая, там всего одна ария и большая сцена героини с сольной арией, но все же Лиу оставляет знаковый след в этой опере. Я, конечно, мечтала ее спеть, но даже не бралась за нее ни в консерватории, ни где-то еще. А теперь мой голос изменился, я наконец-то в нем чувствую себя комфортно. Все-таки требуется время, чтобы немножечко поменять ориентиры в своем вокале.

Могу сказать, что роль Лиу мне удалась. Я знала, что она мне подходит по голосу, но не ожидала, что поймаю такой кайф от исполнения партии. Это все-таки более крепкий голос. Я не стала драматическим сопрано, но у меня открылись другие голосовые возможности. Не буду вдаваться в вокальную теорию, но мне это интересно, мне очень комфортно. Кстати, то, что я справилась с партией, подтверждает и вышедшая критика в газетах и журналах. Мне присылали статей 10–15, где-то просто описывали спектакль, кто-то вдавался в подробности, но отзывы были только положительные.

— Расскажите о самом спектакле. Это была совершенно новая постановка, современная, судя по костюмам.

— Во-первых, был прекрасный состав. Во-вторых, интересно работалось с режиссером Кристофом Коппенсом — известным в Бельгии дизайнером шляпок. Кстати, на Западе солистов обычно хорошо встречают, а режиссеров обязательно «забукивают». Здесь этого не случилось. Это редкий случай на моей практике, когда никто не крикнул «бу!» режиссеру. Коппенса очень ценят как дизайнера изначально.

Постановка была современная, сюжет развивался в современном Гонконге. У Коппенса получился красивый визуальный ряд, насыщенный. Платья для артистов хора были просто изумительные, ни одно не повторялось. Правда, героев оперы Лиу и Тимура режиссер особо не нарядил. Но в этом был смысл — мы, скажем так, были обслуживающим персоналом в доме императрицы.

— Почему императрицы? Насколько я помню, в «Турандот» был китайский император?

— В оригинале оперы император, но режиссер заменил его на императрицу, которая, как оказалось, руководила всеми действами, довлела над Турандот, оказавшейся под ее прессингом.

— Феминистская повестка на марше.

— Да. Правда, иногда европейские режиссеры показывают женщину не со стороны боли, не то, как она пришла к тому, к чему пришла, а как злого и властного персонажа, ненавидящего мужчин, феминистку. Это их обожаемый образ. Но в данном случае работать было интересно. И хорошо, что никто не заставлял нас бегать во время наших арий. Режиссер сделал красивый постамент, который поднимался и подсвечивался во время пения. Не было сумасшествия, странных мизансцен, в которых нужно было изощряться, петь и ползти.

Хотя в этом спектакле «Турандот» были шокирующие визуальные элементы. Например, на стене висела картина в виде окровавленных женских гениталий. И персидский принц, которого режиссер раздел, абсолютно нагой, окровавленный, в конце оперы поднимается к Турандот и вылезает из этой картины. Мы думали: для чего же это сделано, может, принц как бы перерождается? А потом нам объяснили, что режиссер так показал отвергнутого домом героя. То есть дом отторг принца. Как можно было догадаться? Я не знаю.

— А вообще вот эти чересчур смелые постановки артистов не отталкивают? Не секрет, что многим певцам, причем далеко не только с постсоветского пространства, все это не очень нравится.

— Пока это не касается лично моего тела, все хорошо. Если кто-то раздевается — да пожалуйста! В конце концов, есть оперы, где в либретто описываются оргии, в «Риголетто» например. Я однажды пела в бикини, но это максимум, что я могу себе позволить. Это было в Санта-Фе в США, в партии Шемаханской царицы в «Золотом петушке». А в случае с Лиу в «Турандот» все смотрелось нормально. Роль ведь остается замечательной.

«Я спела графиню в «Свадьбе Фигаро» в Нижнем Новгороде, и недавно состоялась премьера постановки оперы-буффа «Так поступают все женщины?», там я пою партию Фьордилиджи» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Ребенок до сих пор спрашивает: «Мама, а когда мы поедем в Англию?»

— Еще один знаковый для вас ангажемент за последнее время — это престижный Глайндборнский фестиваль в Великобритании, куда вы вернулись спустя 9 лет. В 2014-м вы пели там Виолетту в «Травиате», а прошлым летом — донну Анну в «опере опер» — «Дон Жуане» Моцарта.

— Я очень люблю Глайндборн! Такое место удивительное… Я всем советую съездить туда хотя бы раз в жизни, это стоит того. Просто побыть зрителем, надеть вечернее платье, смокинг и посмотреть спектакль, а когда объявят полуторачасовой антракт, посидеть на лужайке на пледе. Там практически все постановки очень стильные и красивые. Туда приезжают талантливейшие артисты, режиссеры.

«Дон Жуан» у нас замечательный получился. Очень жалко, что они его не снимали, хотя обычно новые постановки снимают и выпускают на DVD. Да, это тоже была новая постановка, не повторение, а новый спектакль для новой труппы артистов.

Партию донны Анны я пела впервые. У нас невероятная команда собралась, многие из нас были уже знакомы друг с другом. С нами работал итальянский коуч Джулио Дзаппа, который приезжал в Большой театр, он по-русски говорит прекрасно. Украинский певец Олексий Пальчиков, который пел вместе с женой Рузан Манташян. Он был моим донном Оттавио, она — донной Эльвирой.

В этой партии специфика, конечно, иная. В отличие от музыки Пуччини, который раскрывает голос более полноценно, Моцарта нужно исполнять «упруго», собранно. Техника исполнения его произведений собранная, ритмическая.

— Сколько вы провели в Лондоне?

— Три месяца. Полтора месяца ушло на подготовку, и полтора шли спектакли. Всего их было 18. Но у нас были перерывы, что хорошо, по два-три дня, иногда даже пять дней выходных. В такие перерывы мы уезжали в Лондон к друзьям. Нам повезло с визами, получили все вчетвером: я, Павел, мама и мой сын Максим. Когда работа предстоит длительная, я стараюсь брать его с собой.

Глайдборн — это прекрасное место. У нас был замечательный дом, настоящее поместье, огромное, с овечками, барашками, курятником. Владелица поместья даже разрешала нам брать яйца оттуда. Ребенок хоть знает, откуда яйца берутся. У нас был теннисный корт, благодаря чему мы начали заниматься теннисом, открытый бассейн с зоной барбекю. Более того, там было маленькое озерцо, где стоял летний домик с фортепиано. Мы там занимались. В общем, это какое-то райское место. Ребенок до сих пор, уже год прошел, спрашивает: «Мама, а когда мы поедем туда? Я еще раз хочу. Покажи мне фотографии из Англии».

— Когда ждать от вас еще Моцарта?

— Я спела графиню в «Свадьбе Фигаро» в Нижнем Новгороде, и недавно состоялась премьера постановки оперы-буффа «Так поступают все женщины?», там я пою партию Фьордилиджи. А в конце сентября будет новая постановка.

«Я услышала песню «Аигел» еще до того, как посмотрела «Слово пацана»

— Когда вы работали в Брюсселе, 28 мая случился ваш день рождения, круглая дата. Отметили с размахом?

— Я его отпраздновала в Брюсселе, да. У меня там есть один знакомый драматический актер по имени Марвин, с которым познакомились 8 лет назад, когда я там пела Шемаханскую царицу в «Золотом петушке». У него тоже день рождения 28 мая. Я ему написала: «Слушай, у меня репетиция заканчивается. Пойдем хотя бы чаю попьем, что ли, отпразднуем наш день рождения с куском пирога». Так мы посидели, пообщались. А вообще 40 лет ведь не отмечают.

— По традиции спрошу у вас о творческих планах. Намечаются еще европейские дебюты, концерты?

— Надеюсь, что в скором времени. Ждем контрактов. После хорошего выступления в Ла Монне вопросы витают в воздухе, но это разговоры, контрактов нет. И проблемы с визами никто не отменял, это по-прежнему острая тема. Например, солист Большого театра Игорь Головатенко в какой-то момент не получил визу в Англию.

Плюс проблемы с банками, мой накрыли какими-то санкциями, и я не могу получить гонорар. В общем, все это очень неприятно. Некоторые артисты, которые вроде и живут в России, родились здесь, но у них есть какие-то армянские и казахские корни, едут в эти страны делать гражданство. А мы, татары, не можем себе сделать другое гражданство, мы все-таки россияне. И я горжусь этим!

— Но и в России, наверное, работы хватает.

— Да, ее много благодаря моему директору Ирине Комаровой. У нас и с Ладой Лабзиной еще предстоит концерт в Калининграде, в Новосибирске планируется нейроопера «Романс & Нейросеть» — нейросеть станет создавать картины под определенные произведения, которые мы будем петь. Искусственный интеллект добрался до мира высокой оперы. Интересно, как это будет.

— А когда ждать ваш второй сольный альбом?

— Конечно, очень хочется записать. В первую очередь с Павлом хотим записать Рахманинова, его камерную музыку, что-то зарубежное, может быть, не совсем классическое. Опять же современных молодых композиторов спеть.

— Кстати, вы у себя в соцсетях выкладывали портретные снимки под песню группы «Аигел» «Пыяла», которая стала популярна после сериала «Слово пацана. Кровь на асфальте». Видели сам фильм?

— Вы знаете, я услышала эту песню еще до того, как посмотрела «Слово пацана». И она меня зацепила, я подумала: «Ого, как интересно! На татарском языке в таком современном стиле». А потом я узнала, что песня звучит в сериале. И он мне понравился. Вообще я люблю сериалы, самые разные. Конечно же, подсела на «Игру престолов», посмотрела «Дом дракона». Очень люблю британские костюмированные фильмы Би-би-си, мой самый любимый — «Гордость и предубеждение», «Джен Эйр», но это уже 1990-е.