Ветеран-афганец в зоне СВО: «Там есть даже татарская деревня, где делают казылык»

Ростем Шайхутдинов: «То, что происходит на Украине, не сравнимо ни с Афганской войной, ни с чеченской» Фото предоставлено Ростемом Шайхутдиновым

«Когда спецоперация закончится, у нас будет отличная армия, которая прошла огонь и воду»

— Ростем Султанович, что вас побудило заниматься гуманитарной работой, связанной со СВО?

— Мы ведь сами через все это прошли, знаем, как там тяжело, поэтому и решили помогать бойцам. Родом я из деревни Старое Ямкино Алькеевского района РТ. После школы поступил в техникум в райцентре Большая Атня, потом работал водителем в совхозе «Энергетик». Все мои ровесники на тот момент отслужили, и мне было стыдно оставаться на гражданке. Потому сам пошел в военкомат и получил повестку, но маме об этом не сказал. Я был единственным сыном матери-учительницы, тогда таких не забирали в армию. Только накануне отправки сообщил ей, собрал друзей и уехал на службу.

15 дней была учебка в Туркмении, а после присяги нас отправили в Афганистан. Там не хватало водителей, и мы попали в автомобильный батальон (200 наливников и 300 сухогрузов): выезжали на территорию СССР загружать ГСМ, продукты, боеприпасы и по Афгану раскидывали по нашим частям. Таких батальонов было только два — в Баграме и Кундузе, где я служил. Много ребят погибло — душманы обстреливали колонну, приходилось несколько дней стоять, сухие пайки заканчивались, а куда денешься? Я тоже неоднократно попадал под огонь, но Аллах меня хранил.

Но то, что происходит на Украине, не сравнимо ни с Афганской войной, ни с чеченской. С первых дней я начал возить гуманитарку: из Луганска еду в Алчевск, Дебальцево, Донецк и оттуда через Мариуполь в Херсон. Стараемся вещи распределять среди наших парней по заявке. С продуктовыми запасами у них все в порядке, сейчас больше всего нужны РЭБ и коптеры. Эти вещи спасают жизни.

— Сколько раз уже были на линии соприкосновения?

— Я туда 30 раз уже ездил. Едет, например, «КАМАЗ» с прицепом, я туда или доски гружу, или автомобили. В этот раз две «Нивы» привезли, а за все время парням около 60 машин передал. Большая нехватка шин на «Уралы» и «КАМАЗы». Проблем очень много, но наши парни — молодцы, от души работают. У воина должен быть дух, чтобы поднять автомат и убить врага. Для этого нужно подготовить себя, ведь люди не созданы для этого. У наших дух капитальный! Когда СВО закончится, у нас будет отличная армия, прошедшая огонь и воду, и их в любое место можно будет отправлять.

«Проблем очень много, но наши парни — молодцы, от души работают. У воина должен быть дух, чтобы поднять автомат и убить врага» Фото: © Станислав Красильников, РИА «Новости»

— Как местные жители относятся к вам?

— Я там встречаюсь с афганцами: парни из Снежного, Макеевки, Донецка и Горловки на нашей стороне, помогают нам. С афганцами, которые на той стороне, у нас нет связи. Местное население по-разному относится.

Мы страхуемся и, когда заезжаем в зону СВО, снимаем букву Z с лобового стекла, потому что очень много начало кататься украинских диверсионно-разведывательных групп. И бывает, что кто-то из местных сообщает наши номера.

— Татар встречали там?

— Там есть даже татарская деревня, где делают казылык. У меня есть друг-военный, корреспондент Сергей Зинин из Москвы, с которым туда привозили 15 ящиков с религиозной литературой и атрибутикой. Нам очень помог директор казанского медресе имени 1000-летия принятия ислама Ильяс хазрат Зиганшин и первый замминистра спорта Халил Шайхутдинов.

«Мы страхуемся и, когда заезжаем в зону СВО, снимаем букву Z с лобового стекла, потому что очень много начало кататься украинских диверсионно-разведывательных групп. И бывает, что кто-то из местных сообщает наши номера»Фото: Надежда Мещерякова

— А вы сами попадали под обстрелы?

— Где-то на 26-й поездке ехали на «газели» из Донецка до Волновахи. За нами гнался дрон. «Нива», которую должны были передать ребятам, спряталась под дамбой, а меня спасла скорость: у дрона максимальная — 100 километров в час, а у меня 130 была. Взрыв произошел за моей машиной, была большая вероятность получить увечья. В Афганистане ранения получали от гранатометов и автоматных очередей, а на Украине — от осколков ракеты натовской или сброшенной с дрона «Баба-яга» гранаты. Они создают большие проблемы, потому что снизу их тяжело сбивать, так как броня хорошая. Разведчик видит скопление наших бойцов, дает сигнал «Бабе-яге», и она по этим координатам бьет. Вычисляют по телефонам, потому туда категорически нельзя брать смартфоны.

«Иван Егоров без разговора помогает, ребята его благодарят, шлют мне видео» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Наш район одним из первых в Татарстане установил памятник погибшим на СВО»

— Кто вам финансово помогает оказывать гуманитарную помощь?

— Гендиректор АО «Холдинговая компания «Ак Барс“» Иван Егоров. Он ведь сам афганец, до сих пор ходит с осколком в ноге (служил в военной разведке старшим сержантом, заместителем командира взвода 3-й разведывательно-десантной роты 781-го отдельного разведывательного батальона — прим. ред.). Также председатель совета директоров ОАО «Алексеевскдорстрой» Фоат Валиев, директор ООО «Хузангаевское» Евгений Чугунов, наш земляк Рамиль Исмагилов оказывают постоянную помощь.

Многие нас поддерживают, но недавно с передовой прислали список необходимого на сумму 5,5 миллиона рублей. Я обратился в ТАИФ, они пригласили на собеседование, разговаривал с начальником службы безопасности. Две недели меня пробивали, а потом сообщили, что не могут никак помочь. Я говорю, что мне их деньги не нужны, ведь можно купить вещи с их представителем. Но ТАИФ не пошел навстречу.

Егоров же без разговора помогает, ребята его благодарят, шлют мне видео. Недавно Иван Михайлович прислал для разведчиков 40 противодронных одеял, которые отражают лучи от тепловизора и не показывают, что там есть человек. Сейчас начали возить оленьи шкурки, которые, оказывается, не пропускают тепло, отражают луч от прицела.

— Любопытно очень. Может, когда-нибудь все это собрать и показать людям.

— У нас тут есть здания 1918 года постройки, которые стояли на балансе МВД, но нам их не давали. С сенатором от Смоленской области Францем Клинцевичем (тоже афганец) направили письмо министру внутренних дел РФ Владимиру Колокольцеву и смогли получить их, там хочу сделать музей боевой славы. Но все еще не могу получить разрешительные документы — они где-то зависли в кабмине РТ.

Кстати, наш район одним из первых в Татарстане установил памятник погибшим на СВО.

«Какая смерть! Только работать! И мобилизованные, и контрактники хорошо работают, в том числе заключенные» Фото: © Евгений Биятов, РИА «Новости»

«Ребята воюют капитально. Заднего хода нет, только вперед»

— Когда закончится СВО, по вашему мнению? Как сделать так, чтобы ускорить процесс?

— Сначала надо навести порядок в верхах — в минобороны. Подсчитали же, что 11 триллионов рублей было украдено — это 39 вагонов пятитысячными купюрами! За эти деньги не только СВО, всю Европу можно было снабдить. У нас еще 20 лет назад должна была быть контрактная армия с достойной зарплатой, чтобы они только боевой подготовкой занимались и в наряды на кухню не ходили.

— Хотите сказать, что СВО закончится, как только наведут порядок в минобороны?

— Во-первых, нужно навести порядок. Во-вторых, надежда на Трампа. Люди верят, говорят, что он обещал закончить все в течение суток, если его выберут. Есть и третий вариант — идти дальше буром. Что бы ни говорили, ребята воюют капитально. Заднего хода нет, только вперед. Есть такие подразделения, которые бронежилеты и каски не надевают, чтобы налегке быть.

— Смерти не боятся?

— Нет, что вы, какая смерть! Только работать! И мобилизованные, и контрактники хорошо работают, в том числе заключенные. Они работают на совесть, а не только для того, чтобы избежать срока.

— Есть опасения за то, как они будут адаптироваться к мирной жизни, вернувшись с СВО.

— Я даже больше не за заключенных переживаю, они в основном возрастные, а за мобилизованных. Сейчас разным структурам пора заниматься их адаптацией, привлекать психологов, чтобы они в нормальную жизнь вернулись. Потому что я их знаю, разговариваю с ними. Некоторые ребята же туда не поехали, кто-то спрятался, а мобилизованные говорят: «Почему мы воюем, а они — нет?»

«Живые и не думают возвращаться» Фото: By R9 Studios — flickr.com, CC BY 2.0, commons.wikimedia.org

«Говорят, что мы были достойными воинами»

— Вы председатель алькеевского отделения татарстанской общественной организации инвалидов войны в Афганистане и других локальных конфликтов. Помимо того, что занимаетесь гумпомощью, вы разыскиваете могилы без вести пропавших, ездили в Афганистан.

— Да, у нас там парень из Мамадыша Ильшат Гарайханов без вести пропал, земляк Ивана Егорова. Мы нашли его тело в провинции Бамиан, его захоронили под большим камнем. Только талибы* нам не дали перевести останки на родину, так как это считается большим грехом в исламе.

— А тех, кто попал в плен, не возвращаете?

— Живые и не думают возвращаться. В Панджшере мы встретили одного, местные жители сказали, что он из России, имя его — Леха. Мы с ним по-русски говорим, а он ноль внимания, делает вид, что не понимает. Я решил его проверить — как только он отошел метров на 100, как закричу: «Леха!» Он взял и повернулся, выдал себя.

— Кстати, как к вам относятся бывшие моджахеды, которые были тогда врагами?

— Очень хорошо, мы к ним заходим в гости чай попить. Они говорят, что мы были достойными воинами, бесстрашными, сражались до конца.

— Сейчас у нас хотят наладить отношения с талибами*. Министр иностранных дел РФ Сергей Лавров назвал их вменяемыми людьми.

— В позапрошлом году летели из Афганистана в Москву с их делегацией, с ними был мой друг, талибовец* Юсуф. У них был договор, иначе как можно за час захватить Кабул? В прошлом году посол России устроил совещание, куда были приглашены руководители талибов*. Один человек задал им вопрос, мол, какие у вас будут отношения с США, которые боролись с вами. Они ответили, что готовы работать с любой страной в мирных условиях.

«Сейчас нас, афганцев, забыли и «чеченцев». Даст Аллах, завершится конфликт, но через пять лет участников СВО тоже могут забыть напрочь, вот увидите»Фото: Надежда Мещерякова

— Откуда у вас прозвище Душман?

— Я оказался первым, кто пришел с войны в Афганистане (1980–1982), а в 1990-е был расцвет бандитизма в Казани. Я поступил на заочку в ветеринарный институт. Денег нет, устроился на работу в таксопарк, гараж наш располагался в Ново-Татарской слободе — хулиганское гнездо, постоянно приходилось драться с группировщиками. Тогда ведь таксисты хорошо зарабатывали. Как-то раз на меня напали четверо (хотели с меня деньги стрясти) и одному в горло вцепился зубами. Я сказал, что даже копейки им не дам. С того момента меня стали называть Душман (смеется), сейчас с этими парнями мы друзья.

— Какими-то льготами сегодня пользуетесь?

— У власти же тогда были коммунисты, и я, можно сказать, достал и обком, и исполком, и куда только не обращался. И все же получил однокомнатную квартиру в Казани. А сейчас нас, афганцев, забыли и «чеченцев». Даст Аллах, завершится конфликт, но через пять лет участников СВО тоже могут забыть напрочь, вот увидите. И сейчас уже часто не считаются: в последнюю поездку заехал в госпиталь в Ростове-на-Дону, там лежит парень из нашего района с раздробленной костью, у него осколки в форме шарика. Их нужно вытаскивать, поставить аппарат Илизарова, но не ставят, чего-то тянут.