Рафаэль Хакимов: «Где взять голландцев в татарстанской глубинке?»

ПРИ СОЦИАЛИЗМЕ ТОЖЕ НИКТО НЕ ХОТЕЛ ЖИТЬ ПЛОХО

На мой взгляд, прямого и однозначного ответа на эти вопросы быть не может. Не потому, что в голове нет никаких идей, а в силу того, что любое конструирование опасно. Если ты лучший специалист в этой сфере, то мечта об идеале всегда греет душу, хочется придумать совершенную модель, которая поможет вывести село из кризиса. Поэтому одни примеряются к фермерским хозяйствам, другие насаждают агрофирмы, пытаясь найти новые формы для села. Беда в том, что конструирование будущего несет в себе огромный разрушительный заряд, особенно если такие идеи подкрепляются административным ресурсом и, не дай Бог, политическим режимом. Когда силовым способом навязывают «лучшую» форму жизни, то в «идеале» получается «как всегда».

Странно, что опыт строительства реального социализма с плановой экономикой и колхозами, с созданием советского или югославского народов не стал уроком для любителей конструирования. Ведь при социализме тоже никто не хотел жить плохо. Напротив, люди мечтали о том, что народы сольются в дружбе и согласии, что советская экономика догонит и перегонит американскую. А что получили в результате? Боснийский, косовские конфликты, потрясшие всю Европу, распад СССР, деградацию экономики, науки, общественной мысли на всем постсоветском пространстве. Советская ментальность, несмотря на неудачи с конструированием социализма, тем не менее крепко засела в умах. Жажда конструирования разных проектов и стратегий осталась. Псевдоученые рассуждают примерно так: «Я специалист высшего класса, моя квалификация подкреплена рядом дипломов, ученой степенью и званиями, престижными наградами, никто лучше меня не предложит правильной модели, а государственные органы или глава администрации, директор кооператива или абстрактный кто-то ДОЛЖНЫ все это внедрить в жизнь». Если в жизни концепция не срабатывает, то виноватым оказывается тот, кто не сумел реализовать, ведь ученый выдающийся, – об этом все вокруг говорят…

РАЗРУШИЛИ ОДНО, НО И ДРУГОЕ НЕ СУМЕЛИ ПОСТРОИТЬ

Как только социализм дискредитировал себя, тут же кинулись искать примеры в чем-то противоположном – в западном опыте. Вместо колхозов – давай фермерство, агрофирмы, голландских коров. Вокруг зазвучало: «ДАВАЙ!», «ДАВАЙ!», «ДАВАЙ!» Разрушили одно, но и другое не сумели построить. Оказывается, опыт успешных стран не переносится силовым образом. Ни демократия, ни рынок, ни фермерство нельзя сконструировать. Демократию надо выстрадать. Рынок станет позитивным механизмом, когда появится честный предприниматель. Село станет богатеть, когда оно само найдет подходящие модели организации труда. Если демократию насаждать искусственно, она обернется авторитаризмом с красивым названием. Заморская модель рынка превратится в банальное воровство. А технологически совершенные агрофирмы, если им дадут волю и монопольные права, просто разрушат деревню.

Любая современная технология не работает без человека, наделенного определенной ментальностью. К примеру, в Голландии надои высокие, коровы породистые, можно завезти этих рекордсменок и в нашу республику, но где взять голландцев в татарстанской глубинке? А человек – всегда носитель определенной культуры, о которой нельзя говорить, хорошая она или плохая, она такая, какой сложилась. Культуру навязать гораздо сложнее, чем завезти новую технику или приобрести технологию. При этом культура меняется только в одном случае, если она сама этого захочет. Вместо слова: «ДАВАЙ!» - нужно сказать: «ВОЗЬМИ!» Но про это слово забыли, поскольку лексика хапуг – «ДАВАЙ!» – стала общегосударственной.

ОБРАЩАТЬСЯ К ДЕРЕВНЕ НУЖНО НЕ СО СЛОВАМИ: «ДАВАЙ!» - А ПО-ДРУГОМУ: «ВЫБЕРИТЕ», «ВОЗЬМИТЕ»

Путь прецедентов единственно приемлемый с точки зрения исторической перспективы. Ученые и специалисты, политики и государственные служащие, здесь можно добавить слово «ДОЛЖНЫ», «ДОЛЖНЫ» показать уже существующие успешные деревни, объяснить, откуда появилась конкурентоспособность того или иного села. Пусть будет выбор ряда моделей, но уже существующих как прецеденты, с тем чтобы человек знал, куда можно поехать и своими глазами увидеть эти достижения, что называется, руками пощупать составляющие конкурентоспособности. Обращаться к деревне нужно не со словами: «ДАВАЙ!» - а по-другому: выберите, «ВОЗЬМИТЕ» модель, которая работает в ваших условиях. Человек будет работать на земле с новой или старой техникой, в колхозе или кооперативе, агрофирме или самостоятельным фермером в том случае, если он увидит в этой работе смысл жизни. Он будет заимствовать другую культуру, если готов к этому. В любом ином случае ни деньгами, ни лучшей жизнью его не заманишь.

Село – это образ жизни. Земля – это не экономическая категория, сколько бы ее ни оценивали, ни выставляли на аукцион, ни покупали, ни продавали, а затем снова перепродавали, чтобы выжать из нее все соки. Ценность земли не сводится к выращиванию урожая и надоям молока. Земля – это целая философия. Это живородящая стихия, с которой начинается человек, народ, государство, человечество. Даже биржа, торгующая землей, стоит на земле, даже космонавты возвращаются на землю. Село – это традиции, которые бережно сохраняются как общенациональное достояние, мораль, без которой не построить будущего. Философию земли не измерить рыночными отношениями, котировками акций и прочим «дурацким» инструментарием - «дурацким», потому что высокие ценности нередко подменяются дешевой жаждой наживы, прикрываясь при этом ее законностью. Не существует государства вне обустроенной территории, нельзя построить экономики в облаках. Все устойчивое стоит на земле.

И ОНА НЕ РОДИТ ТЕХ ГЕНИЕВ, КОТОРЫМИ МОЖЕТ ГОРДИТЬСЯ ЛЮБОЙ НАРОД

Ученый народ тешит себя мыслью, что жизнь построена рационально и в этом заключена правда жизни. Однако рациональное вовсе не значит, что это хорошо и правильно. Жизнь человека на 90% состоит из глубоко традиционных образцов поведения. Нам нравятся обычаи, назначение которых мы давно утеряли, и мы следуем им, потому что им следуют все. Мы любим сказки и мифы и поэтому хотим, чтобы непременно нашли золото Кабана, мы просто жаждем, чтобы царица Сююмбеке бросилась с башни, хотя этого и не было в действительности. Мы верим в волшебные сказки не потому, что не учились в университете и нам не хватает знаний в области естественных наук, а потому, что в них сохранился смысл жизни. Отними у нас представления о деревне как микрокосме, наполненном чудесами, и она не родит тех гениев, которыми может гордиться любой народ, а уж татарский тем более. Ведь татарская деревня и была университетом, откуда выходили великие сыны народа. Деревня – это не ферма для доения прибыли, а микрокосм на своей автономной территории.

Мы хотим навязать рационализм, а в ответ получаем армию экстрасенсов, астрологов, предсказателей. Гороскопы сейчас просматриваем так же, как метеосводки. Заслушиваемся рассказами об инопланетянах. Вроде бы меньше стало тех, кто всерьез боится происков леших и домовых. Этим, наверное, можно бы гордиться, если бы терзающие нас «демоны» всего-навсего не сменили маску. Наши страхи теперь называются «финансовым кризисом», «колебаниями котировок», «банкротством» и «игрой на бирже». Значит, рассуждения о прогрессе в этой сфере скорее гордыня, чем гордость. Сельский житель, который еще сохранил веру в мифы, гораздо ближе к правде жизни, чем остепененный ученый-рационалист.

Если есть горячее желание поднять деревню, то прежде всего нужно сохранить образ жизни и не подпускать к ней монополии, у которых на уме только прибыль, а не сохранение плодородия земли, прочность государства и благополучие народа. Всякая монополия – зло, поскольку она строится на демоническом начале, то есть на инстинктах наживы, победы любой ценой, боев без правил. Для монополии люди – это трудовые ресурсы, земля – средство производства, а благополучие касается только совета директоров. Экономические показатели, вроде доли российского рынка по продаже молока, ни гроша не стоят, если при этом деревня не процветает.

Человек рано или поздно возвращается к земле, к своим истокам. Мы все ответственны за благополучие села, иначе утеряем живительный источник…

Рафаэль Хакимов