«ПОСЛЕ ПЕРЕЛОМА ШЕИ РЕШИЛ ЗАКОНЧИТЬ С ХОККЕЕМ»

- Ари, скажу честно, я не нашел информации о вас как об игроке. На официальном сайте команды сказано лишь то, что вы играли за «Лукко» и «КаПа».

- Дело в том, что я очень рано закончил карьеру игрока, в 21 год. А все из-за несчастного случая на горнолыжном спуске — я сломал шею, ребра, грудину, очень долго лежал в больнице. После того инцидента я понял, что не смогу больше играть в хоккей.

- А разве команды не запрещают своим игрокам заниматься экстремальными видами спорта?

- Время было другое. Это случилось в 93 году, задолго до появления правила Босмана и всех остальных норм. Тогда ведь профессиональный спорстмен, играющий в Финляндии, не мог даже в другую страну уехать.

- Почему?

- Потому что границы были закрыты, не было нормальной возможности сменить команду. Если игрок хотел перейти в другой клуб, за него нужно было платить большие деньги, выкупать спортсмена. Например, если ты играешь в «Лукко» и хочешь уйти по окончании сезона, то новая команда должна не только платить тебе зарплату, но и выкупать права на тебя у предыдущего клуба. Ты можешь уехать в другую страну, но у тебя не будет права заниматься спортом на територии ЕС, если не уплачена компенсация.

Босман как раз боролся против этого, его правило многое изменило и в хоккее. Теперь выкупать игрока надо только если у него действующий контракт, но если контракта нет, то и платить никому не нужно. Вся эта история с Босманом случилась в 97 году, если я правильно помню, и финские игроки получили возможность играть в Германии, Швейцарии, Швеции, где угодно.

- А что можете сказать о своей игровой карьере, вы хорошо играли?

- Очень тяжело оценивать собственную игру. Но скажу, что играл в молодежной сборной Финляндии.

«ВПЕРВЫЕ РАБОТАЮ В ПАРЕ»

- Когда вы начали тренировать?

- В 95-м. Я начал работать с 16-летними ребятами, не вратарями, а с целой командой в качестве помощника тренера. Через два года меня попросили заняться вратарями основной команды, на что я согласился.

- То есть вы не сами вызвались?

- Нет, мне не очень нравится работать с вратарями, если честно. Это не было тем, чем я хотел заниматься больше всего.

- Почему?

- Потому что это сложнее. Если ты руководишь всей командой, ты можешь поменять что-то в команде довольно быстро — за одну-две недели. А работа с вратарем — очень долгий процесс. Возьмем Эмиля Гарипова: мы с ним можем повернуть в правильном направлении, но чтобы достигнуть нужного результата, нужно долго и упорно работать день за днем. Изменения не происходят за две недели или два месяца. Или вот Барулин, он играет на очень высоком уровне, но если мы хотим произвести небольшие перемены в его видении игры, нам все равно нужно каждый день мелкими шагами двигаться к этому. Невозможно в одно мгновение привить игроку свое понимание, это происходит через долгую общую работу... И есть еще одна вещь, из-за которой мне не хотелось быть тренером вратарей. Команде нужен хороший вратарь, но и вратарю нужна хорошая команда, здесь 50 на 50. И иногда ты понимаешь, что команда играет не так, как хотелось бы. А я не могу изменить систему всей команды, поэтому приходится менять нашу систему, вратарскую. Из-за этого в большинстве команд главные тренеры и тренеры вратарей не могут прийти к общему мнению о том, как нужно строить игру.

- Подобная ситуация была в московском «Спартаке»: Доминик Гашек начал конфликтовать с Милошем Ржигой. В итоге тренера уворили, а вратарь остался...

- Мне не нравятся все эти конфликты и разногласия. Хоккей — командная игра, нужно работать всем вместе. Бывает такое, что кто-то хочет, чтобы команда играла именно в его стиле. Но нужно понимать, что у других людей тоже есть свое мнение, поэтому лучше подумать всем вместе, как добиться лучшего результата.

- То есть вам нравится именно командная работа?

- Да-да, я люблю именно общую, командную работу.

- В «Ак Барсе» она присутствует?

- Думаю, у нас хорошая команда и хороший тренерский штаб, мы много разговарием. У меня, правда, есть проблема с языковым барьером, не всегда могу быстро и правильно выразить свои мысли. Поэтому в общем обсуждении мне нужно время, чтобы все сформулировать и высказать. К тому же здесь очень давно сформировался стиль работы, так что я не могу прийти и тут же начать что-то менять. Сначала нужно понять, что и почему мы делаем, а потом уже высказывать свою точку зрения. В Казани проделана очень хорошая и долгая работа, так что не может быть так, что прийдет какой-нибудь умник в раздевалку, возомнит себя мессией и начнет менять все подряд.

- Кстати, в вашей карьере было такое, что в команде два тренера вратарей?

- Нет, это впервые.

- И как вам такой опыт?

- Ну... Мы с ним оба понимаем, для чего я здесь, в чем заключается моя задача, и в чем заключается его. Это помогает, мы определяем направлениие нашего развития. Сергей (Сергей Абрамов – авт.) хочет учиться, хочет взглянуть на все с другой стороны. Тренер вратарей в команде – очень одинокий человек, у него нет никого, с кем можно было бы поделиться идеями. У тренеров команды целый штаб, их несколько, они постоянно общаются. А тренеры вратарей одни, так что иногда приятно иметь соратника, который даст альтернативное мнение, новую идею. Я считаю, у нас в коллективе получилась хорошая система подготовки.

- У вас нет споров с Сергеем Абрамовым по поводу игровых аспектов?

- Сергей – очень умный человек. И у нас нет времени для споров. У меня есть определенное представление о том, что я хочу сделать, и я довольно упертый человек, умею добиваться своего, но если я вдруг буду делать глупости, Сергей мне обязательно скажет. Однако я тренирую вратарей с 97 года, так что у меня есть кое-какое мнение о том, как стоит работать.

- А почему вас нет на тренерском мостике во время матчей?

- Так ведь у нас там и так очень много людей (улыбается).

- А чем вообще занимаются тренеры вратарей на скамейке? Не похоже, чтобы они общались со своими подопечными в паузах.

- Не могу говорить за других, но я, в принципе, кое-что понимаю в хоккее, так что думаю, что могу помогать всей команде во время матча, что-то подсказывать и защитникам, и нападающим.

«Я ЗНАЮ, ПОЧЕМУ ВЕХАНЕН ПОКИНУЛ КАЗАНЬ»

- Сразу после вашего перехода появилась инофмация о том, что вы давно знакомы с тренерами «Ак Барса».

- Да, впервые я побывал в Казани в 2011 году.

- Хотели получить работу?

- Нет-нет. Я приехал из-за Пита.

- Кого?

- Из-за Петри Веханена. Я работал с ним 17 лет, можно сказать, я всегда был его тренером. И когда «Лукко» и «Ак Барс» произвели обмен Тельквиста на Веханена, Пит пожелал продолжить нашу общую работу.

- То есть это вы вырастили Веханена, он, по сути, полностью ваш воспитанник?

- Я не хочу о таком задумываться – кто вырастил, кто воспитал. Я воспринимаю себя как помощника, у которого просто есть идея о том, как нужно тренироваться, как стать профессиональным вратарем, как посторить карьеру. «Воспитал» – слишком громкое слово: всю работу делают сами вратари, я не делаю ничего, всего лишь помогаю.

- Я правильно понимаю, что вратари играют именно в том стиле, в котором действовали и вы сами?

- Вообще, да. Тот же Веханен очень близок к моему видению игры, мы во многом похожи.

- Когда Петри вернулся в «Лукко», вы не были расстроены его кондициями? Все-таки статистика показывает, что за три года в Казани он немного регрессировал.

- Ну, можно и так трактовать. Но опять же, нужно учитывать, что вся команда не играла так же, как это было в 2010 году. Возможно, что общий уровень тоже опустился в последний сезон Петри здесь, когда тренером был Крикунов. Я не говорю, что Крикунов – плохой тренер, но, может, спад был во всем. Не бываает так, что команда сдала, а вратарь продолжает играть так же – все взаимосвязанно. Поэтому я никогда не думаю о том, что уровень упал или что-то еще. Потому что бывают ситуации, когда супервратарь переходит в другой клуб и играет совершенно по-другому. А дело все было в команде. Как я уже говорил, карьера Третьяка могла бы быть совершенно иной, играй он в сборной Германии, например. И у Мартина Бродо все могло сложиться по-другому, не попади он в оборонительную команду из Нью-Джерси.

- А вратарская статистика вообще показательна на ваш взгляд?

- Конечно, нужно следить за статистикой, но это не Библия, в цифрах всего лишь половина правды. Ее нельзя рассматривать обособленно, она опять же говорит о команде.

- Вам известна причина, по которой Петри покинул Казань?

- Причина известна, но называть ее не буду (улыбается).

- Случайно не из-за тренера, который называл его старым?

- Должен сказать, что Веханен как раз начал играть на высоком уровне уже в возрасте. Не знаю, почему так, может, он переродился ближе к старости (улыбается).

- В прошлом сезоне появлялась информация о том, что им интересуется «Питтсбург», это было правдой?

- Думаю, это было вполне себе правдой. Но нельзя забывать, что европейский хоккей соверешенно другой, это понимают все вратари, которые приезжают сюда из НХЛ.

«НАД «АК БАРСОМ» ВСЕГДА ВИСИТ ГРУЗ ОТВЕТСТВЕННОСТИ»

- Вы родились, играли и работали в Рауме. Население города всего 40 тысяч человек, но оттуда вышло столько сильных вратарей — Веханен, братья Таркки...

- И Эндгрен, и Раанта.

- И Раанта оттуда?

- Да, я с ним тоже работал.

- А кого еще можете назвать из своих вратарей?

- Они не мои, как я уже говорил. Но из тех, с кем работал, могу назвать Пита, Ииро Таркки, Туомаса Таркки, Атте Энгрена. Я не знаю, помните ли вы Синухе Валлинхеймо, он много лет играл за сборную Финляндии, выступал и за московское «Динамо». Была еще пара канадских вратарей.

- Все-таки, что такого особенно в Рауме, что оттуда поколениями выходят сильные вратари?

- Очень сложный вопрос, который я слышал много-много раз. Все эти парни хорошие люди, трудолюбывые, терпеливые, они верят в себя и свою дело.

- А что насчет финских вратарей в целом? Это финские гены, в которых заложена отличная реакция?

- Считаю, что это из-за того, что мы начали именно тренировать вратарей намного раньше всех остальных. Ну, может, канадцы тоже начали рано, но все остальные лет на 10 - 15 позади нас. Но сейчас все становится сложнее и сложнее, потому что у всех появляются свои школы — у Швеции, России, Швейцарии и так далее. К тому же, финские специалисты открывают свои методики для всех остальных, потому что все идут на сближение.

- Расскажите о самой Рауме...

- Город очень маленький, в нем и правда живут всего 40 тысяч человек.

- И половина из них играют в воротах?

- Ха, ну да (смеется). В день игры 10 - 15 процентов жителей смотрят, находятся на арене, так что у нас очень хоккеный город. Но проблема маленьких городов в том, что там тебя все узнают. И очень сложно быть профессиональным хоккеистом, потому что тебя все знают, у всех есть мнение о твоей игре, даже в магазин одному нельзя сходить. Иногда это напрягает.

- Но Казань-то попроще в этом отношении.

- Да, но здесь лига другая. Давление идет не с улиц, а изнутри, потому что здесь все понимают, что мы здесь для побед, это наша работа. И игроки, и тренеры, и менеджмент это осознают, так что мы под постоянным прессом, от нас ждут только побед. Если в скромных командах одно-два поражения ничего не значат, то для нас это уже будет проблемой.

- А в Финляндии разве такого нет?

- Нужно понимать, что есть такие команды как СКА, «Ак Барс», «Салават Юлаев», это топовые команды, которые обязаны побеждать. А есть, например, «Амур» или «Адмирал», они понимают, что могут проиграть пару матчей, от них никто не требует феноменального результата. В Казани же другая система, так что уровень ответственности у нас выше, вся команда это понимает и давит сама на себя.

- А как вам Казань как город?

- О, она великолепна. Очень красивый, приятный город, я рад, что я здесь.

- Есть уже любимое место?

- «Татнефть-Арена» (улыбается).

- Нет, ну так не интересно!

- У меня нет каких-то особеннх мест, мне просто нравится гулять здесь, рассматривать архитектуру. Мне и не нужно какое-то конкретное место, я люблю гулять, могу пройтись по центру, еще где-то. Мне просто нравится весь город и люди в нем.

- Что вас удивило больше всего, когда вы приехали сюда?

- Уровень организации в клубе. Еще в 2011 я был поражен тем, насколько профессионально здесь выстроена система, насколько приятные люди задействованны. Это очень удобное место для работы.

- А в бытовом плане? Вот Янне Песонен рассказывал, что его удивляли рукопожатия...

- Даже не знаю. Я сам по себе открытый человек, мне нравится близко общаться с людьми, я и обнять могу человека. Так что для меня нет какой-то большой разницы в этом плане, я всегда стараюсь установить близкий контакт.

«ТРЕТЬЯК ТРЕНИРОВАЛ МЕНЯ И БЕЛЬФОРА»

- Как вы думаете, почему великие в прошлом вратари чаще всего не начинают работать со своими коллегами в качестве тренеров? Третьяк, Гашек, Руа, – никто так и не стал полноценным тренером вратарей...

- Мне вот сейчас нужно подумать, потому что я не очень хорошо помню год. Но помню, что Третьяк был в Рауме и тренировал меня, Петра Бризу и Эда Бельфора. И в Чикаго он вроде тоже работал, так что Третьяк был тренером вратарей. Но в целом вы правы. Как я уже говорил, это не так просто. Одно дело играть самому, и совсем другое — работать с человеком, у которого есть иное понимание игры. Мы ведь не можем залезть к кому-то в голову и оставить там свои идеи. Быть тренером вратарей тяжело, нужно быть очень терпеливым к тому же. Есть много примеров, когда вратарь начинает тренерскую карьеру сразу после окончания карьеры игрока. Так вот я не очень верю, что возможно в одно мгновение взять и стать хорошим специалистом.

- Кого бы вы назвали лучшим вратарем всех времен?

- Я не могу ответить на этот вопрос. Во-первых, потому что я не о всех знаю. Во-вторых, очень сложно определить лучшего, потому что это не стометровка, все бегут при одинаковых погодных условиях. Многое зависит от команды — где-то защищать ворота даже проще. Нельзя так оценивать вратарскую игру, потому что броски всегда разные. Вот если бы всем вратарям бросали с одинаковых позиций и одинаковое количество раз, то после подсчетов можно было бы определить лучшего, но это ведь не так.

- Знаете, что интересно? Если я спрошу об этом в России, то большинство ответит: Третьяк...

- Он был невероятным вратарем, да. Но мы ведь не видели его в других условиях, а советская сборная была суперкомандой. Конечно, и он тоже был на уровне этой сборной, но все могло сложиться иначе, будь он просто в другой команде.

- А у Финляндии есть свой Третьяк?

- Опять же, не могу выделять кого-то. У людей просто есть свои любимые игроки, мне нравятся в спортсменах личные качества, отношение к работе. Хороший вратарь может быть даже никогда ничего не выигрывал, но это не означает, что лучшим игрок станет после трофея, потому что многое зависит от развития карьеры, от команды опять же. Если ты лучший боксер в мире, то ты и есть лучший боксер в мире, а в хоккее нужна команда. Здесь никто не выигрывает в одиночку, никто не проигрывает в одиночку, все делается сообща.

«НАДЕЮСЬ, БАРУЛИН ПОПАДЕТ В СБОРНУЮ»

- Я хотел спросить у вас о лучшем финском вратаре КХЛ, но сейчас уже понимаю, что это бессмысленно. Но все-таки, есть вот Ховинен в «Кузне», и был Лассила в «Авангарде», они ведь совершенно разные по уровню?

- Я не хотел бы хвалить или ругать кого-то из другой команды, это просто неправильно. Но, думаю, что лучшие вратари, которых я видел в этой лиге, играют в Казани, и третий, наверное, играет во «Льве» (улыбается). Да, два лучших вратаря у нас и еще один в Праге... Я не считаю, что могу называть конкретные имена, потому что я не знаю всей ситуации. Да, я могу посмотреть пару игр других команд с финскими вратарями, потому что это входит в мои обязанности в сборной Финляндии, но не очень хорошо вот указывать на чужие ошибки.

- Кстати, вы будете работать в составе сборной на Олимпиаде?

- Пока не знаю. Олимпийский турнир совсем другой по своей сути. Если в составе будут три вратаря из НХЛ и они все скажут, что им не нужен тренер вратарей, то зачем я там нужен? Олимпиада длится недели три, и по-настоящему тренировать там не получится, потому что изменить что-то за такое короткое время нельзя. Все, что можно сделать, – помочь игрокам провести турнир на высшем уровне.

- А вы можете сейчас назвать Олимпийскую бригаду вратарей сборной Финляндии?

- Могу, но не стану (смеется). Впереди еще много времени, всякое может случиться. Может быть, все три игрока, которых я назову, получат травмы, проведут плохой сезон, попадут в плохую команду, потеряют уверенность? Все может измениться.

- Но если в иделе, они будут из НХЛ?

- В идеале, в Сочи будут играть те, кого мы запланируем вызвать. Может, это будут сразу три лучших вратаря, может, это будут два лучших вратаря и один просто хороший.

- А кто, по-вашему, будет играть в воротах сборной России?

- Будет не очень честно думать о том, что должен делать Белов, Билялетдинов или Мышкин. Но я надеюсь, что один из трех вратарей будет представлять «Ак Барс» на Олимпиаде. Скажу даже, что немного расстроюсь, если он туда не попадет.

«Я УЖЕ ВИЖУ ПРОГРЕСС В РАБОТЕ»

- Вы уже заметили прогресс в игре своих подопечных?

- Вообще, да, я вижу некоторые перемены. Люди могут говорить, что стало хуже, а что наоборот улучшилось.

- А конкретно? Отскоки к примеру...

- Ой, да это все чушь полная. Сегодня отскоки идут один за одним. Конечно, можно сказать вратарю: «Ты знаешь, в тебя летит шайба со скоростью 220 километров в час, но ты все равно останавливай ее, не допускай добивания». Это очень удобно. Но если в тебя бросают с пяти метров с такой силой, а тренер велит ловить шайбу, любой скажет: «Вы что, смеетесь?» Первая вещь, которую нужно сделать в воротах, – это остановить шайбу, не дать ей оказаться в сетке, поэтому мы и отрабатываем разные ситуации. Отскоки и добивания бывают постоянно, в каждой игре, это неважно, на этом не надо зацикливаться в процессе подготовки. Другое дело, что надо научиться правильно реагировать на добивания, просчитывать следующий шаг после оскока: когда двигаться, куда, как далеко. Я вот говорю, что лучше допустить добивание, справиться с ним, и тогда вырастет количество отраженных бросков, улучшится статистика. Шучу, конечно, не говорю я такого.