Мы ломаем свою природу по воле таких правителей, как Петр I

БЕЗ СТЕПИ НЕТ НИКАКОЙ ИМПЕРИИ

Я — бог судеб на вороном коне!
То, что у тебя сломано, я соединяю!
То, что у тебя разорвано, я связываю!
Я — устроитель эля!
Да будет эль благополучен!

«Книга предзнаменований». Х в.

В вышеприведенной цитате из «Книги предзнаменований», предназначенной для гаданий, «эль» означает на древнетюркском языке «страна, государство». По-татарски будет «иль». Соседняя республика называется «Марий-эль» — значит «Марийская страна». Тюрки с древнейших времен строили одно государство за другим, они по природе своей государственники. Если татары и разрушали другие государства, то только с тем, чтобы переформатировать его или построить еще более грандиозное. И сегодня тюркские народы России выступают как государственники, они фактор стабильности. Если у татар есть какие-то претензии к государству, то не в силу мнимого сепаратизма, а потому что они хотят равенства и справедливости, они озабочены своей культурой и будущим детей.

«Историю России пытаются представить как возвышение славян в борьбе с тюрками: печенегами, половцами, татарами»

Историю России пытаются представить как возвышение славян в борьбе с тюрками: печенегами, половцами, татарами. Ее описывают как привнесение европейской цивилизации диким народам, живущим кочевой жизнью в степи и тундре, и не менее диким народам, живущим в лесах, тайге и горах. При этом лазутчиков называют путешественниками, миссионеров — просветителями, разбойников вроде Ермака — покорителями злобных врагов, посмевших защищать свою родину, т.е. Сибирь. Вообще, россиянам лучше знать о цивилизации майя, ацтеков, острова Пасхи, нежели культурах собственных народов.

Появление Российского государства невозможно понять без тюркской основы. Любая концепция, которая излагается как колонизация страны с запада (Киева, Новгорода, Ладоги, Корсуни, Владимира, Суздаля) цивилизованными славянами, может существовать только в форме навязанной администрацией идеологии. В действительности, пока славяне двигались с запада на восток, тюрки шли (несколько раньше по времени) в обратном направлении. Такое движение не предполагало жесткого антагонизма, хотя столкновения были нередки. Следует заметить, что даже междоусобица между самими славянами или тюрками была обычным делом, что же удивляться стычкам славян и тюрков. В то же время народы могли находить общий язык на почве более широких интересов.

Пути формирования славянских и тюркских народов — это два самостоятельных сюжета, при этом надо учитывать среду обитания. Славяне жили вдоль рек, в лесу, лесостепной зоне, Русской равнине. С Днепром и Доном были связаны первые страницы истории русской государственности, а экспансия изначально шла в направлении финских территорий Чуди, Мери, Веси, Муромы, Черемисов, Мордвы, Перми, Печеры, т.е. в лесной зоне. Фактически славяне, ассимилируя финские народы и принимая православие, принимали облик нынешних русских. Окончательно сознание русских как русских сформировалось после взятия татарских ханств — тогда оно стало державным. Такая упрощенная схема годится для понимания роли ландшафта в становлении основ страны.

Тюрки формировались в Великой Степи, пасли скот, отчасти занимались земледелием, торговлей, металлургией. Преимущество Степи заключалось в средствах коммуникации, с помощью которых можно было объединять речные образования в громадные империи. Ни «лесные», ни «речные» народы, ни тем более горцы не обладали такой возможностью в силу отсутствия средств передвижения и трансграничных дорог. Степь была как море без естественных препятствий для передвижения, это отличная арена для возникновения империй. Русским, чтобы создать империю, нужно было занять эту нишу. Живя вдоль рек или в лесу, невозможно было претендовать на державную роль в истории.

Российские историки механизм экспансии русских представляют как чисто идеологический разворот: славяне приняли православие, увидели заразительный пример Византии и ринулись в бой. Одних примеров для успеха в государственном строительстве недостаточно, нужны экономические и природные предпосылки. Полуязыческая и разношерстная, с неясными границами Киевская Русь не могла превратиться в империю, и тем более этого нельзя было ожидать от Новгорода Великого, который сидя в северных лесах и болотах, никак не мог рассчитывать на всемирную роль. Даже Русская равнина не давала того простора, который нужен для возникновения державы, поскольку любой самостоятельный выход русских в Степь заканчивался казачеством с его набегами. Казачество при всей своей воинственности, изначально было без «царя в голове», оно не было державным, ибо демократическая стихия ориентировалась на выбор атамана, а не на подчинение государственной структуре. К тому же казаки по составу были весьма разношерстными, даже в XV веке они еще до конца не освоили русский язык. А.А.Гордеев в «Истории казаков» пишет: «Казаки, находясь в составе татарских или монгольских войск, сохраняли свой родной язык, но они все говорили и на языке государственном, т.е. та­таро-монгольском. Появившись в пределах Москвы со своими ханами, они также говорили на государствен­ном языке, что производило в населении представле­ние, что Москва наполнилась татарами и слышна только татарская речь». Для освоения степных просторов, а значит, построения державы, русским нужна была помощь тюрков. Поэтому объективную историю России можно написать только как встречное движение славянских и тюркских народов, создавших в результате евразийскую культуру.

Не существует какого-либо изначального неизбежного органического противостояния кочевой и оседлой цивилизаций, о чем любят рассуждать не только публицисты, но и ученые, скорее, наоборот, обе культуры нуждались друг в друге по экономическим соображениям, а потому при соответствующей воле были способны создавать суперэтнический симбиоз, как это случилось в Золотой Орде, а затем в Российской империи. Интерес представляет не вопрос противостояния и тем более мнимого превосходства оседлого образа жизни над кочевым, а условия возникновения симбиоза. В каком случае он возникает, а в каком нет? Почему в случае с Китаем возник антагонизм, а в случае с Золотой Ордой и Россией его не было? Если бы в Российской империи специально не разжигали ненависть к инородцам, то можно было вообще говорить о евразийской гармонии. 

«Гуннские племена, которые поддались очарованию китайской цивилизации, быстро исчезали, сохранились только те народы, которые выработали идеологию сопротивления»

КОЧЕВНИКИ ПРОТИВ КИТАЙЦЕВ

Я — могущественный владыка! Утром и вечером,

сидя на золотом троне, я радуюсь!

«Книга предзнаменований». Х в.

Кочевники и Китай были столь непримиримы, что китайцы даже построили против них Великую стену как некий символ противостояния цивилизованного народа и «варваров», т.е. гуннов, татар и монгол. Даже в эпоху правления в Китае гуннской династии Тан или чингизидов противоречия не исчезли, и никакого симбиоза не возникло.

Гуннские племена, которые поддались очарованию китайской цивилизации, быстро исчезали, сохранились только те народы, которые выработали идеологию сопротивления. После знаменитого гуннского вождя Багатура его место занял сын Каяк. Китайский император немедленно послал ему в жены одну из принцесс в сопровождении евнуха. Этот человек вовсе не был сторонником кочевого образа жизни, но оказавшись не по своей воле в их стане провозгласил, что станет «занозой в боку Китая». Он так изложил идеологию кочевников их предводителю: «Ваша полная орда едва ли равна в численности населения пары китайских провинций, однако секрет вашей силы заключается в вашей независимости от Китая по всем вашим потребностям. Я заметил все возрастающую любовь к китайским товарам. Подумай о том, что одна пятая китайского богатства будет достаточным для того, чтобы купить всех твоих людей вместе. Шелка и сатины являются даже не половиной того, что так хорошо устраивает фетр в вашей суровой жизни, скоропортящиеся китайские деликатесы не так хороши и потребны, как ваш кумыс и сыр». Слова евнуха для истинных степняков были по душе. Они говорили: «Наше естественное бытие заключается в животной силе и активности; мы не приспособлены и презираем бесславное условие рабства и праздности. Сражение на коне является существом нашей политической силы и именно этим путем мы всегда были в состоянии утверждать наше преимущество». Часть гуннов растворилась среди китайцев, но те, кто сопротивлялся, были вынуждены спасаться бегством на территории Поволжья.

Тюрки вслед за гуннами противостояли китаизации. Йоллыг-тегин выбил на камне предупреждение (732 г.): «У народа табгач (Китая — Р.Х.), дающего нам без ограничения столько золота, серебра, спирта и шелка, речь была сладкая, а драгоценности мягкие; прельщая сладкой речью и роскошными драгоценностями, они весьма сильно привлекали к себе далеко жившие народы. Те же, поселясь вплотную, затем усваивали себе дурное мудрование». В надписи в честь Кюль-тегина (735 г.) поясняется, что означает «дурное мудрование»: «...вследствие подстрекателей и обмана обманывающих со стороны народа табгач и вследствие его прельщений, а также вследствие того, что они ссорили младших братьев со старшими и вооружали друг против друга народ и правителей, тюркский народ привел в расстройство свой существовавший эль». В этих надписях выражена борьба не только двух государств, но и разных идеологий. Один из правителей Тюркского каганата собирался строить крепости и монастыри. Ему возразил известный советник Тоньюкук, который сам учился у табгачей и прекрасно знал, кем становятся бывшие кочевники при столкновении с цивилизацией китайцев: «Нет! Тюркский народ мал, даже не сотая часть Китая и единственной причиной того, что мы были в состоянии бороться с ним было то, что мы, кочевые, таскали с собой свои провизии на своих ногах и все мы были сведущи в искусстве войны. Когда мы можем, мы можем грабить, когда мы не можем, мы скрываемся там, где никакая китайская армия не застанет нас. Если мы начнем строить города и менять наши старые обычаи жизни, то мы в один прекрасный день найдем себя всех аннексированными. Более того, главным смыслом монастырей и храмов является внедрение мягкости характера, в то же самое время только жестокие и воинственные правят человечеством». В этом выступлении выражено мировоззрение кочевой цивилизации.

ТЮРКИ — ОСНОВАТЕЛИ ГЛОБАЛИЗАЦИИ?

«Я — бог судеб! И ночью, и на рассвете скачу я на пегом коне!»
Он скакал навстречу двухмесячному сыну человеческому.
Они встретились. Человек испугался.
Бог сказал: «Не бойся! Я дам тебе княжескую благость!» Так он сказал! 

«Книга предзнаменований». Х в.

Симбиоз, который оказался невозможным с Китаем, стал возможен в западной части Евразии. Причем уже при становлении древнерусских княжеств существовал союз славян с половцами, торками, берендеями, черными клобуками. В свою очередь, тюрки на востоке, особенно после провозглашения Чингизханом веротерпимости, находили общий язык со славянами и финно-уграми. Здесь важна была не только идеология, но и вполне земные, экономические интересы — народы нуждались в продукции друг друга.

Для понимания природы евразийского симбиоза, нужно вникнуть в суть номадической цивилизации, отбросив уничижительные оценки кочевников как дикарей, грабителей, разрушителей. Если окинуть взглядом пространство Великой Степи, то возникает два трудных вопроса: (1) была ли она целостной цивилизацией или представляла собой конгломерат культур?; (2) остался ли номадизм в прошлом или он сохранился в какой-то форме в наше время? Речь не идет о случаях кочевой жизни в африканской саванне или оленеводах Крайнего Севера. Вопрос в другом: номадизм выполнил свою историческую миссию или в нем сохранился потенциал? Этот вопрос гораздо сложнее, чем может показаться на первый взгляд. Как хозяйство, образ жизни кочевничество всего лишь реликт, но номадизм как философия, преодолевающая границы и выстраивающая вместо вертикальных структур горизонтальные отношения — это совсем другое, это элемент глобализации.

Поиск ответов на эти вопросы ломает европоцентристский взгляд на эволюцию человечества, в котором кочевникам отводится роль незрелого строя, не доросшего до уровня оседлых народов. Вершиной цивилизации считается земледельческое хозяйство, дающее возможность прокормить большое количество населения, строить города, развивать науки и искусства. На первый взгляд, это на самом деле так. Но только на первый взгляд.

Начнем с того, что кочевая жизнь вовсе не исключает земледелия. Например, уйгуры, енисейские киргизы, татары, среднеазиатские народы всегда занимались земледелием, не случайно «просо» («тары») является исконно тюркским и самым древним словом, указывающим на то, что тюрки изначально были земледельцами, а уж потом перешли к скотоводству. Древние китайцы даже выделяли белых татар как особую группу татар-земледельцев. Кочевники всегда нуждались в зерне, а потому или сами выращивали его, или же обменивали продукты животноводства на зерновые культуры у соседних народов.

«Вершиной цивилизации считается земледельческое хозяйство, дающее возможность прокормить большое количество населения, строить города, развивать науки и искусства»

Неверно представлять кочевников как перекати-поле. Они хорошо представляли границы своих пастбищ, строили города в качестве форпостов на торговых путях, занимались ремеслом и искусством. Металлургия была важнейшей отраслью кочевых империй, она жестко привязана не просто к земле, а к недрам земли и лиственным лесам, дающим уголь для выплавки металла. Возвышение тюрков, впоследствии татаро-монгол связано с контролем над металлургией. Даже прозвище Чингизхана — Темучин происходит от слова «тимер» («железо»), просто в китайской транскрипции выпала буква «р», которой нет в китайском языке, поэтому его имя правильнее произносить как «Тимерчин».

Нельзя номадическую культуру связывать только с образами пастухов или оленеводов. Она многогранна, ее осмысление порой нуждается в новых категориях, которых нет в европейских языках. Например, номады создавали «города» на колесах. На высокие телеги, запряженные буйволами, ставились огромные шатры, и они передвигались по степи со своими хозяйственными структурами. Там текла полноценная жизнь: ремесленное производство, рожали и воспитывали детей, шили одежду, ковали оружие, готовили воинов, ходили на облавную охоту. По масштабам такие кочующие города были ничуть не меньше феодальных замков Европы с прилегающими посадами. Этот феномен не изучается историками, ибо понятие города ориентируется на европейские образцы. Одним из признаков города считается наличие оборонительных стен. Однако, степняки в принципе не признавали никаких стен, их философия заключалась в ломке любых границ, препятствующих перемещению людей в пространстве. Они по природе были «глобалистами», они лишь на ночь огораживали свои стоянки телегами в качестве средства обороны и называли это «куренью». Если очень хочется походить на европейцев, можно «курень» считать «городской» стеной. Кстати, номады Средневековья по численности были соизмеримы со многими европейскими народами, а потому их появление на западе Евразии сильно сказалось на этническом, генетическом, биологическом облике европейцев.

Мы воспитываемся в рамках европейской логики, хотя сами можем оказаться носителями иной культуры, а потому все, что не похоже на европейские стандарты называем отсталостью. Мы ломаем свою природу в силу воспитания или по воле тех правителей (как Петр I и Екатерина II), которые молились на все европейское.

ЕВРОПУ В СРЕДНИЕ ВЕКА КОРМИЛА ЗОЛОТАЯ ОРДА

«Что за юрта получилась! Хороша внутри! Что за верх у нее! До чего хороша рама дверного проема!
До чего красиво кольцо дымового отверстия! Что за веревки ее обвязывают!»

«Книга предзнаменований». Х в.

Порой кочевников представляют как разбойников, которые жили за счет грабежа соседей, а сами не умели ничего производить. Однако возникает вопрос: откуда у них в таком случае было лучшее в мире оружие: луки, не имевшие аналогов, сабли из превосходной стали типа дамасской? Почему у них были лучшие кони? Почему их военное искусство превосходило тактику рыцарей? Вообще-то, грабежом увлекались все без исключения, разве что лесные племена, занимавшиеся собирательством, охотой, бортничеством не сильно преуспели в этом деле. Остальные народы при любой возможности не только грабили, но свои успехи зафиксировали в многочисленных легендах. Все эти описания побед над врагами при ближайшем рассмотрении чаще были обычным грабежом. В Коране есть даже отдельная сура «Добыча»: «И знайте, что если вы взяли что-либо в добычу, то Аллаху — пятая часть, и посланнику, и родственникам, и сиротам, и путнику, если вы уверовали в Аллаха и в то, что Мы низвели Нашему рабу в день различения, в день, когда встретились два сборища. Поистине, Аллах мощен над всякой вещью!» В те времена думали о справедливом разделе добычи, а кто мог пограбить — грабил, да еще хвалился этим.

Конечно, земледельческая культура стала громадным шагом вперед в человеческом развитии, но Европейская цивилизация как экономическое и культурное понятие появилась не благодаря феодальным замкам, а в борьбе с феодальной раздробленностью. Переход Европы из Средневековья к Новому времени стал возможен не столько благодаря оседлости с крепостнической привязкой людей к земле и феодалу, сколько с помощью средиземноморской торговли, которая не считалась с государственными границами.

Жизнь на море больше напоминает кочевое хозяйство, нежели оседлое, только вместо коней и телег там плавают корабли, а вместо степных пространств — морские просторы. Но суть заключается в том, что как в первом, так и во втором случае преодолеваются существующие границы между государствами и народами.

«Жизнь на море больше напоминает кочевое хозяйство, нежели оседлое, только вместо коней и телег там плавают корабли, а вместо степных пространств — морские просторы»

Средиземное море — самостоятельный мир. Выдающийся французский историк Фернан Бродель так пишет о нем: «Обычный стиль историописания — «такой-то родился тогда-то» — к нему не подходит; Средиземное море — не просто море, а «комплекс морей», к тому же морей, испещренных островами, рассеченных полуостровами, обри­сованных изрезанными побережьями. Его жизнь неотделима от земли, его поэзия пронизана сельскими мотивами, его мореплаватели — одно­временно крестьяне. Это в такой же степени море оливковых рощ и ви­ноградников, как и море узких гребных судов и круглых купеческих кораблей, и его историю нельзя отграничить от мира суши, как глину нельзя оторвать от рук мастера, придающего ей форму. Lauso la mare e tente'n terro («Восхвали море и оставайся на суше»), говорит прован­сальская поговорка». Наверное, что-то похожее можно было бы сказать и о бескрайней Великой Степи, которую не оторвать от прилежащих гор с пастбищами и рудниками, а также лесостепи, где выращивают хлеб и добывают столь драгоценный для степняка лес.

Для становления Европы, ее выхода из Средневековья, важно было не только земледелие, но и Средиземное море. После великих географических открытий возрастает роль Атлантического океана, но до тех пор Европа получает свои отчетливые черты благодаря развитию общего рынка с помощью средиземноморской торговли. Капитализм мог возникнуть только в условиях преодоления государственных границ и при наличии банковского капитала. Первое обеспечили торговые пути, а второе — разрешение Папой Римским создавать банки не христианам (фактически иудеям).

В эпоху зарождения капитализма существовал сухопутный торговый путь от границ Китая до морских портов Крыма и Причерноморья. Великий Шелковый путь с древнейших времен был определяющим для расцвета азиатских стран и Византии. Его эффективность обеспечивалась хорошими и безопасными дорогами по территории Золотой Орды со станциями («ям» — отсюда ямщик) для смены лошадей и отдыха, но далее морской путь был более предпочтительным. В те времена в Европе дорог практически не было, а те, что были, постоянно пресекались таможенными барьерами или же многочисленными лесными разбойниками. Морская торговля компенсировала недостатки раздробленной Европы, соединяя разные страны благодаря Средиземному морю. Конечно, и на море были пираты, но наличие морских портов и каботажный способ плавания уменьшал риски.

Золотая Орда поставляла в Европу прежде всего зерно, поскольку там постоянно страдали от голода. Получается, что земледельческое население — якобы вершина цивилизации — покупала зерно у кочевников — отсталых пастухов?! Абсурдность наших стереотипов становится очевидной при внимательном изучении истории, но этого не хотят замечать даже профессиональные ученые, зараженные европоцентризмом. Тем не менее факт остается фактом: Европу в Средние века кормила Золотая Орда. Благодаря торговле с ордынцами в Генуе и Венеции возник капитализм, а потому можно сделать вывод: европейская цивилизация окрепла не благодаря феодальным замкам, а через морскую торговлю, исключающую закрепощение человека на земле. Можно сказать, что морской «номадизм» вкупе с банковским процентом сделал возможным капитализм.

История с точки зрения отдельных государств или отдельных народов, тем более событийная история, не позволяет понять движение человечества по пути цивилизации. Существуют явления, стоящие над государствами и этносами. Они ломают возникающие препятствия на пути движения человеческой массы и энергии, они преодолевают границы, выстраивая новые континентальные или глобальные структуры. Номадизму (в степи или на море) как раз присуще разрушение любых границ, поскольку его преимущество состояло в скорости, мобильности и умении концентрировать энергию в нужном месте и в нужное время. Номадизм не исчез, он с нами, он поменял имя и теперь вновь востребован в век глобализации, а вместе с тем востребованы и носители этой философии. Об этом — в следующей статье.

Хан-господин, зорче взгляни:
Горький пот потечет со лба, —
Солью станет, дойдя до ступни.
Холод слова до сердца дойдет, —
Превратится тотчас же в лед.
Ветер на дерево дохнет, —
Он макушку его повернет.
Слово человека согнет, —
Голову его повернет.
Так повелось с давнишних пор:
Хвастуну-бедняку — позор,
Хвастуну-богачу почет.
Бий кручину раба не поймет,
Бия кручину хан не поймет.
Хан судьбу бедняка не поймет,
Недруг тайну врага не поймет,
Здоровый больного не поймет,
Речистый немого не поймет,
Друг друга не поймет никогда,
Если речь его другу чужда.

Дастан «Идегей». ХV в.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции