Два месяца прошло в кольце кремлевских стен

Затихли споры в коридорах власти

И до поры удержан ветер перемен

Людьми, что в нем одном увидели ненастье

«2032: Легенда о несбывшемся грядущем»

«ВЕТЕР ПЕРЕМЕН» ЗАДУЛ ДОВОЛЬНО СИЛЬНО»

Сейчас, когда я пишу эти строки, бесстрастный терминал фиксирует обусловленную 30-дневными фьючерсами вероятность повышения ставки ФРС на ближайшем заседании правления, которое состоится уже на следующей неделе, 15 марта. Вероятность эта почти 89%, что практически гарантирует повышение, в результате чего коридор ставки будет смещен на 0,25 процентных пункта, и, соответственно, новая ставка будет составлять 0,75 - 1%. При этом неделю назад эта вероятность повышения была 79%, парой дней раньше — около 70%, а три недели назад — скромные 20%, и это прямо ставит простой вопрос: что же произошло такого резкого, что явно изменило намерения ФРС США, выраженные в этом самом резком усилении позиций тех, кто ожидает скорого повышения ставки? Ситуация усугубляется тем, что предыдущее повышение ставки было совсем недавно, в середине декабря прошлого года. Конечно, не два месяца прошло, а три, и речь не о кремлевских стенах, а о берегах Потомака, но «ветер перемен» задул довольно сильно, и генезис этого весьма интересен.

Формально говоря, началось это все с того, что 21 февраля президент федерального резервного банка (ФРБ) Филадельфии Патрик Харкер заявил, что поддержит повышение процентной ставки на заседании регулятора в середине марта, если инфляция, промпроизводство и другие показатели к тому моменту продолжат указывать на рост экономики США. Два дня спустя Роберт Каплан, глава в Далласе, сказал, что ФРС следует как можно скорее поднимать базовую процентную ставку, не обращая чрезмерного внимания на ожидания рынка, и в результате только этого заявления вероятность повышения ставки скакнула сразу до 50%. Через несколько дней ровно в этом же ключе высказался и Уильям Дадли, президент ФРБ Нью-Йорка и один из самых авторитетных руководителей ФРС, он поведал в интервью CNN, что аргументы в пользу ужесточения денежно-кредитной политики стали «заметно более вескими». После него выступил глава ФРБ Сан-Франциско Джон Уильямс, который сообщил, что повышение ставки будет «серьезно рассматриваться» на ближайшем заседании. Наконец черту под серией заявлений своих коллег подвела лично глава ФРС Джанет Йеллен, которая 3 марта высказала мнение, что повышение ставки на ближайшем заседании, «скорее всего, будет уместным». Иными словами, «артподготовка» американских финансовых чиновников была проведена весьма системно, соответственно, и повод для нее тоже весьма значителен. Но для того, чтобы определить его, придется слегка вернуться в прошлое.

Итак, три месяца назад ставка также была повышена. Повышение это не было неожиданным, вероятность его оценивалась рынком в 60 - 65% после предыдущего заседания правления ФРС (в начале ноября прошлого года), затем она выросла до ~95% — и эти ожидания полностью реализовались. Краткосрочные последствия этого были понятны и ожидаемы: слегка просела нефть, поднявшаяся было на договоре ОПЕК, к пулу мировых валют укрепился доллар — все вполне логично, это результат закручивания крана ликвидности. Здесь стоит отметить, что ровно таких же последствий следует ожидать и впредь — впрочем, это видно уже сейчас по ослаблению рубля и падению стоимости барреля, инвесторы отыгрывают (и частично уже отыграли) имеющуюся информацию. Но более существенным является свершившееся к тому моменту изрядное изменение ситуации на долговом рынке.

«КЛЮЧЕВУЮ РОЛЬ В РЕЗКОМ ДВИЖЕНИИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ 2016 ГОДА СЫГРАЛ «ФАКТОР ТРАМПА»

Я напомню, что ставки американских десятилетних казначеек являются однозначным ориентиром для ставок корпоративных облигаций, соответственно, по ним можно делать выводы об этом рынке в целом. При этом долговой рынок (рынок облигаций) следует считать рынком более важным для понимания ситуации в экономике в целом, нежели фондовый рынок (рынок акций), поскольку ситуация на именно на долговом рынке прямо отражается на стоимости обслуживания облигационных займов, и это верно для американского бизнеса самого широкого профиля, от промышленности и добычи до торговли и услуг.

Дело в том, что та самая доходность десятилеток, которая служит ориентиром для рынка в целом, долгое время снижалась. Локальные максимумы, чуть более 3%, были достигнуты в конце декабря 2013 года — и в течение двух с половиной лет, вплоть до июня-июля 2016 года, эта ставка снижалась, добравшись до уровней около 1,5% (т. е. процентные платежи за это время уполовинились). Затем некоторое время — примерно до сентября — этот показатель побыл на дне (26 сентября — 1,59%), лишь слегка смещаясь вверх, а с октября принялся резко расти, достигнув уровня в 1,86% к его концу. Рост этот еще ускорился с началом ноября, рванувшись в небеса после победы Трампа на выборах (14 ноября — 2,34%), и к середине декабря 2016 года ставка по десятилеткам выросла до 2,6% — максимума за 27 месяцев.

Ключевую роль, на мой взгляд, в этом резком движении второй половины 2016 года сыграл «фактор Трампа». Дело даже не в его избрании — движение на долговом рынке началось раньше, примерно тогда, когда он выиграл праймериз Республиканской партии и стал заметной на политическом поле фигурой. С чем он вышел к электорату? Make America Great Again, вложения в инфраструктуру страны, преференции для промышленности, снижение налогов. Очевидно, все это на фоне роста дефицита бюджета, который, насколько можно, сокращал Барак Обама. Соответственно, намечающийся рост дефицита бюджета должен был, по мнению инвесторов, обернуться ростом заимствований, из чего прямо проистекает рост процентных ставок (и снижение цен облигаций!), что прямо как некое самосбывающееся пророчество провоцирует их продажи, именно что со снижением цен и ростом ставок. Очевидно, что этот процесс только пошел быстрее после того как Трамп выиграл выборы, но декабрьское повышение ставки, которое, по идее, должно было подстегнуть выход денег из облигаций с сопутствующим снижением их цен и ростом доходностей, этого не сделало. Думается, причина этому, по сути, техническая — за резким движением на рынке всегда следует некоторый откат в противоположном направлении; здесь можно вспомнить старое мудрое правило «покупай на слухах, продавай на новостях».

Затем последовали весьма интересные три месяца. На облигационном рынке наблюдалась стагнация: доходности десятилеток с пиков около 2,6% чуть сползли вниз, дважды за эти три месяца достигая локального минимума в 2,4%, но удерживались выше этого уровня, более того, в настоящее время доходность вновь штурмует уровни 2,6%. При этом совершенно иная ситуация была на фондовом рынке (напомню, что тот же индекс DJIA поднялся с 17800 в начале ноября до 19800 к середине декабря, и примерно такой же — на ~10% — рост показал и индекс широкого рынка S&P500) — он рос бодро и активно, DJIA в начале марта пробил уровень в 21100 пунктов (но просел сейчас, после череды помянутых выше словесных интервенций). Иными словами, этот индекс вырос за четыре месяца более чем на 18%, что, по сути, прямо свидетельствовало для ФРС о сформировавшемся фондовом пузыре. При этом данный пузырь — дело не последних месяцев, но последних лет, и масштаб роста акций совершенно не соответствует масштабу роста прибылей американских корпораций — к примеру, для Dow Industrial показатель P/E (цены акции к ее доходности) вырос с марта прошлого года с 17,54 до 21,34.

«ФРС ЗАПОЗДАЛА С НАЧАЛОМ ПРОЦЕССА ПОВЫШЕНИЯ СТАВОК ПРИМЕРНО НА ГОД»

В этой связи практически неизбежное решение ФРС США повысить ставку начинает играть новыми красками. Судя по всему, основным мотиватором для ФРС сейчас является желание аккуратно (!) подкрутить кран долларовой ликвидности, дабы пресечь дальнейшее надувание фондового пузыря и в идеале дать ему столь же аккуратно сдуться до приемлемых уровней. С другой стороны, повышение ставки ФРС (т. е. удорожание денег у кредитора последней инстанции) провоцирует повышение ставок на рынке облигаций, от эталонных казенных десятилеток до бумаг корпораций, по всему спектру — от мусорных до топовых, и это чревато проблемами уже у корпораций, которым придется как-то изыскивать больше средств для обслуживания этих долгов.

В целом ситуация выглядит достаточно неприятно. Я уже писал о том, что ФРС запоздала с началом процесса повышения ставок примерно на год — и сейчас видно, что это повышение, якобы свидетельствующее о нормализации ДКП, тянет за собой вереницу рисков. С другой стороны, американские финансовые власти уже битые жизнью — в случае возникновения действительно сильных рисков они вновь откроют краны, снизят ставку и, возможно, даже начнут очередное количественное смягчение. Но это будет означать, что никакой нормализации не произошло и что осуществить ее в лучшем случае малореально.

Впрочем, лично Йеллен на это уже в целом наплевать: через год она уходит со своего поста, а уж год-то оно всяко протянет, даже с учетом всей резкости решений президента Трампа.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции