Государство — это я!

Людовик XIV

Си Цзиньпин На XIX съезде китайской компартии должен был определиться фактический преемник нынешнего лидера страны Си Цзиньпина Фото: kremlin.ru

НЕОДНОЗНАЧНЫЕ РЕШЕНИЯ КИТАЙСКОЙ ЭЛИТЫ

На минувшей неделе произошло ключевое политическое событие этого года для Китая и, пожалуй, одно из самых важных для всего мира. В Пекине завершился XIX съезд китайской компартии, на котором среди прочих изменений (и сообразно вроде бы устоявшейся неписанной традиции) должен был определиться фактический преемник нынешнего лидера страны (председателя КНР) Си Цзиньпина, равно как и его напарник — премьер Госсовета, каковую должность занимает ныне Ли Кэцян. Однако именно в этом — ключевом — аспекте принятые китайскими элитами (в широком смысле этого слова) решения оказались, на привычный взгляд, довольно неоднозначными. Точнее, вполне однозначными, но только если взглянуть на ситуацию под другим углом — и это, безусловно, стоит сделать.

Как известно, съезды КПК проходят раз в пять лет, не стал исключением и этот. Он, однако, стал исключением в другом аспекте: ранее, еще до начала самого съезда, было в целом понятно, какие изменения грядут, кто из представителей китайской правящей элиты уйдет на покой, кто займет их места, а кто сменит дислокацию иным образом. В этот раз ничего схожего перед съездом заметно не было. По сути, были сформированы не конкретные пути действий, но лишь поля вариантов для основных действующих акторов, главным из которых являлся Си Цзиньпин, который и отыграл всю ситуацию в выгодном для себя ключе.

Для начала следует рассмотреть вопрос о преемниках. Еще полтора года назад, описывая китайскую ситуацию в цикле «Азиатских историй» я отметил, что председатель Си в преддверии той или иной турбулентности старательно консолидирует свою власть, и совершенно не исключено, что он намерен отойти от устоявшейся схемы со сменой поколений раз в 10 лет. Далее, полгода спустя я указал, что уже можно было (в рамках ранее действовавших протоколов) определить имена потенциальных преемников, и на тот момент это были, по идее, два самых молодых члена политбюро — Ху Чуньхуа и Сунь Чжэнцай. Один из них тогда управлял провинцией Гуаньдун, сердцем современного промышленного Китая, и сейчас продолжает трудиться на этой должности (для справки — ВРП этого региона сравним с ВВП РФ), другой же стоял во главе 30-миллионного мегаполиса Чунцин. Вместе с тем в заметке было мной отмечено, что обычно преемников не только готовят загодя, но и приучают к ним подданных, а правящий тандем начинает регулярно посещать подшефные регионы преемников, демонстрировать внимание, всячески хвалить их и так далее. В этот раз, однако, никакого такого особого внимания заметно не было, более того, в июле этого года Сунь Чжэнцай был снят со своего поста в Чунцине, попал под расследование, а в сентябре был исключен из рядов КПК за «серьезные нарушения дисциплины», каковое решение было утверждено аккурат накануне начала XIX съезда; Ху Чуньхуа пока сохраняет свое место в иерархии. Иначе говоря, в преддверии съезда Си указал довольно явно, что старые привычные протоколы, формировавшиеся еще при Дэн Сяопине, в существенной степени утратили свою актуальность.

Так оно и оказалось в итоге. Нет, Си не стал крушить вообще все — зачем? Убрано было лишь то, что мешало ему в консолидации власти. Так, был, как и предполагалось, на 5/7 обновлен состав главного органа управления страной — постоянного кабинета политбюро (ПКПБ). Из «старичков» там остались только сами Си Цзиньпин и Ли Кэцян, но никто из новой пятерки не является представителем нового поколения китайской элиты, которое, по заветам, должно быть моложе старого примерно на 10 лет, а таких, тех самых преемников, должно было быть двое. Так, упомянутые выше так и не ставшие преемниками Ху Чуньхуа и Сунь Чжэнцай — оба 1963 года рождения, в то время как сам председатель Си родился в 1953 году. Сейчас, однако, все представители ПКПБ принадлежат к поколению 50-х годов, и никто из них не рассматривается как преемник.

«ТРОЕ ИЗ ПЯТИ НОВЫХ ЧЛЕНОВ ПКПБ — КОНКРЕТНО ЛЮДИ СИ ЦЗИНЬПИНА»

Более того, если ранее правящая семерка представляла собой сложную сбалансированную консенсусную конструкцию из представителей различных китайских элитных кланов («принцев», «шанхайцев» и «комсомольцев»), а правящий тандем был в этой семерке лишь «первыми среди равных» (отмечу, что председатель КНР Си Цзиньпин относится как раз к «принцам», а премьер Ли Кэцян — к «комсомольцам»), то сейчас ситуация изменилась кардинально: трое из пяти новых членов ПКПБ — конкретно люди Си Цзиньпина, причем занимают они очень важные по функционалу позиции.

Это, во-первых, третий человек в китайской иерархии, новый глава Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП, высший законодательный орган Китая; понятие «парламент» здесь применимо довольно условно) Ли Чжаньшу — до своего прихода на этот пост он возглавлял канцелярию ЦК партии, один из важнейших ее отделов, причем пролоббировал его на этот пост именно Си Цзиньпин, сделав это сразу после занятия высшего поста. Соответственно, на новом месте на плечи Ли Чжаньшу падает работа с депутатами ВСНП и их полная и искренняя кооперация по отношению к мерам, проводимым Си Цзиньпином.

Вторым достижением Си стало то, что он сохранил за собой контроль над самой страшной (для китайских чиновников и элит в целом) спецслужбой — центральной комиссией по проверке дисциплины (ЦКПД). Последние пять лет ее возглавлял ближайший сподвижник Си Цзиньпина Ван Цишань, и именно с его именем связаны масштабнейшие антикоррупционные чистки. Сейчас Ван Цишань уходит на покой (ему уже 69 лет, он на 5 лет старше Си Цзиньпина, и по тем же неформальным китайским правилам лицам старше 68 лет в ПКПБ уже не место), но на смену ему пришел Чжао Лэцзи. Ему 60, он земляк Си Цзиньпина, и последние пять лет он был заместителем Ван Цишаня в руководящей группе ЦК по инспекционной работе — иначе говоря, во всей этой истории борьбы с коррупцией он был вторым номером.

Здесь я не могу не отметить, что несмотря на то, что для русского уха все это звучит как ангельская музыка (правда, я не до конца понимаю, как жалобы на государственную коррупцию и острая неприязнь к ней сочетаются с очень высоким, судя по электоральным результатам и опросам, уровнем поддержки партии власти и лично президента), в реальности ситуация оказалась не столь однозначной. Партийно-элитные чистки ведомства Ван Цишаня привели к тому, что среди китайского чиновного слоя были разрушены устоявшиеся правила игры, чиновники en masse попросту перепугались, не понимая, на что ориентироваться дальше и как далее жить. Оборачивается это, по факту, резким снижением местной инициативы чиновников и в целом падением управляемости всей системы, к примеру, по механизму «итальянской забастовки» с ее требованием тотального документального обоснования всего и вся. Впрочем, это так, интерлюдия.

Третьим столпом, поддерживающим Си Цзиньпина, стал Ван Хунин, новый глава секретариата ЦК. Это новый главный идеолог Си, ранее он возглавлял в ЦК отдел политических исследований и был главным теоретиком партии. За ним в обновленном ПКПБ закреплена работа с партийным строительством, идеологией и пропагандой.

Собственно говоря, на фоне этого тот факт, что четвертое и пятое места из «новой пятерки» принадлежат «комсомольцу» Ван Яну (новому главе народно-политического консультативного совета Китая — это, по факту, суть некий орган «для связи с общественностью») и «шанхайцу» Хань Чжэну (новому первому вице-премьеру; отмечу, что Хань Чжэну придется по должности много работать с «комсомольцем» Ли Кэцяном, что явно скажется на эффективности), являет собой своего рода «бросание кости» потерявшим былую силу и статус группам «шанхайцев» и «комсомольцев». С другой стороны, этим жестом Си дает понять, что ни в какой полномасштабной элитной войне в Китае он не заинтересован, что ему лишь надо, чтобы все кланы покорились ему.

КИТАЙ ВПОЛНЕ СЕБЕ ЖИВ И БОДР

Наконец, если посмотреть на ситуацию шире, на 25-местное политбюро ЦК КПК (ПКПБ собирается еженедельно, а политбюро в целом — раз в месяц), то мы увидим, что и там, на более скромных постах, тоже численно доминируют люди, поддерживающие Си Цзиньпина. Это все в совокупности дает Си ключевые рычаги и самое широкое поле возможностей среди всех представителей китайской элиты. Вопрос — что именно он будет со всем этим делать, но это мы увидим в будущем.

Вместе с тем довольно любопытен еще один аспект всей этой ситуации — экономический. Я о Китае не писал ничего уже год, при этом остро-негативных новостей оттуда не было, равно как и заметно позитивных. С одной стороны, сохраняются все проблемы — пузыри, долги, зарегулированность, отток капитала, и прочее. С другой же — Китай вполне себе (судя по статистике) жив и бодр, и все эти весьма серьезные негативные факторы, о которых я неоднократно писал, вроде бы никакого влияния не оказывают.

Причина здесь, на мой взгляд, в том, что последние полгода (а может, и год) что-то серьезное экономическое писать о Китае просто не имело смысла. Причина проста, и она относится к политическим: это тот самый съезд, чья значимость, по сути, сравнима с чем-либо вроде парламентских выборов в Германии, — серьезно, важно и без скатывания в клоунаду. Я исхожу из того, что еще прошлой зимой в финансово-экономическом блоке КНР был взят некий курс на замораживание ситуации всеми способами, чтобы не дай бог ничего не случилось, при этом у Китая для этого есть все инструменты, включая запутанность статистики и банальный языковой барьер. Здесь можно вспомнить чуть ли не десяток забалансовых (!) эмиссионных программ ФРС США, использовавшихся в 2008–2010 годах; Китай в этом смысле ничуть не хуже американцев. Так и случилось: Китай зарегулировал фондовый рынок, так что он сейчас, по сути, мертв, то есть уже не является рынком. Китай заморозил ситуацию с пузырями на рынках жилья. Китай прервал полезный для экспорта процесс девальвации юаня (напомню, что еще два года назад премьер Ли прямо заявил о провале политики ориентирования на внутренний рынок, то есть экспортная ориентация КНР сохраняется как ключевая). Китай закрутил гайки с оттоком капитала, поставив массу ограничений на внешние инвестиции, отчего они закономерно упали в объеме. Более того, он «прижал» даже вывод капитала через криптовалюты, в первую очередь биткоин. В общем, ничего не должно было помешать триумфу Си Цзиньпина, год назад получившего титул «ядра партии» и стоящего, по самой актуальной китайской «табели о рангах», вровень с Мао Цзэдуном и Дэн Сяопином (правда, находятся некоторые, которые здесь и самого Дэна принижают). Ничего и не помешало, даже, скажем, довольно заметное падение доли юаня в мировой торговле: по данным межбанковской системы SWIF, с максимумов 2,7 процента летом 2015 года она сползла до уровней порядка 1,95 процента.

И вполне вероятно, что консолидация власти вокруг императора Си Цзиньпина, первого этого имени, потребуется в том числе и для жестких мер в случае экономических проблем.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции