Сергей Никитин

«МЫ РАССКАЗЫВАЕМ О ВСЕМИРНОЙ ЗНАЧИМОСТИ ТЕХ МЕСТ, КОТОРЫЕ ПОСЕЩАЕМ»

— Сергей, расскажите, что такое «Велоночь» и как появился этот проект?

— Это ночная прогулка по современным и историческим достопримечательностям города в сопровождении гидов. Проект появился как развитие экспериментальной работы «Москультпрога», которую мы ведем уже 15 лет. Целью этой работы является актуализация культурного наследия, формирование и реформирование культурного кода поведения. Эти моменты всегда были ключевыми для нас. Мы стремились рассказать, показать, объяснить, пригласить в качестве экскурсоводов самых лучших. Сразу приведу в пример нашу прошлогоднюю велоночь в Стамбуле, на которую в качестве экспертов мы пригласили специалистов из Оксфорда, Лондона, Москвы, Стамбула, Анкары.

Мы рассказываем о всемирной значимости тех мест, которые посещаем. Почему они всем интересны, почему они являются местом встречи? Потому что город — это древнейшая единица человеческого общежития. Кажется, что вначале были сельские поселения, а затем появились города. Но это не совсем так. Города по большому счету были всегда, города возникали и существовали именно в той ситуации, когда они становились местами встреч, местами обмена творческими идеями, культурными идеями, духовными идеями и, конечно, экономическими. Это все создает город.

— Где уже проходили велоночи?

— Она проходила в Стамбуле, то есть на границе Европы и Азии, прошла семь раз в Москве, по два раза — в Петербурге и Лондоне, по разу — в Нью-Йорке и в Риме. В этом году будет вторая велоночь в Риме и восьмая в Москве. Также мы планируем подобные события в Казани и Бангкоке. Работаем над проектом в Джакарте.

«НАДО СОБИРАТЬ И ВОЗВРАЩАТЬ ОБРАТНО ЭТИХ ПРЕКРАСНЫХ ЛЮДЕЙ»

— Как в этот список крупных городов попала Казань? С чьей стороны шла инициатива?

— Собираясь в Казань на Urbanweek, я узнал, что исполком заинтересован во встрече с нами. Мы полгода уже переписываемся. Инициативу проявили они. Со своей стороны мы ведем активную работу и сейчас ждем подписания договора. За год до этого заинтересовалось велосообщество Казани, которое обратилось к нам с просьбой об участии в их проектах.

Интеллектуальная составляющая этого города, те люди, которые здесь учились, занимались наукой, делали открытия, — это та часть мирового наследия, которой позавидует любой другой мировой центр. Это будет большой честью, если нам удастся создать проект, который актуализирует местное мощное интеллектуальное наследие, энергию мысли, действия, воплощения, энергию меценатства, которая активна в современном мире.

— Исходя из опыта двух приездов в Казань, как вы видите состояние интеллектуальной среды сегодня?

— Я знаком с большим количеством москвичей и петербуржцев, которые родились в Казани, учились в Казанском университете, но по каким-то причинам покинули свой город. Я думаю, это тот замечательный момент, когда надо собирать и возвращать обратно этих прекрасных людей, чтобы совершить новый прорыв, в котором положительную роль могут сыграть зарубежные специалисты. И этого, наверное, не хватает Казани. Думаю, что в этом есть безусловная потребность, потому что есть куда возвращаться. Образование, без сомнения, становится ключевым моментом для роста этого города. Потому что сейчас фактически город начинается с белого листа: есть только Кремль и несколько пешеходных улиц. А дальше нужно все строить заново. Не только строить, но и придумывать, что появится внутри, чтобы мысль, которая начнет там биться, была интересной, яркой и прибыльной — и для государства, и для бизнеса. Мы в данном случае находимся все в единой связке. Интеллектуальное развитие Казани, Татарстана — это вещь, которая непосредственно связана с развитием местного бизнеса, как малого и среднего, так и большого.

Ситуация, когда в XIX веке братья Крестовниковы, известные мыловары, начинают производство в Казани и очень легко привлекают к заводской работе Бутлерова, — это удивительная удача. Развитие наукоемких производств дорогого стоит. Выстроить все с самого начала практически невозможно. Главное — попытка организации встреч между этими двумя параллельными мирами. Я прекрасно помню, как существовал МГТУ имени Баумана. Почему он был в советское время техническим вузом номер один? Потому что главами кафедр там были практикующие люди: руководители НИИ, производственных объединений, космодромов и так далее. Уровень общения со студентами и возможности, которые студенты видели в сотрудничестве с преподавателями, выполнении студенческих занятий, были совершенно другими в сравнении с тем, что мы на сегодня можем предложить. Поэтому я считаю, что унитарным образованиям необходимы люди, которые занимаются музейными проблемами, библиотечными проблемами. Смычка может быть нам очень полезна, может дать новый ракурс видения этих проблем

ЭКОНОМИЧЕСКИЙ КРИЗИС МОЖЕТ ПОМОЧЬ УНИВЕРСИТЕТУ

— Как вы видите механику возвращения этих творческих, интеллектуальных единиц, которые уехали в девяностые, нулевые?

— Мы провели великолепную встречу с музеем КГУ... Зачем его переименовали ПФУ? Такое пренебрежение историей, брендом, традицией. Окей, назовите его ПФУ, а в скобках оставьте КГУ, как это сделано в ГИТИСе. Поразило то обилие европейских светил, которое университет заполучил в самом начале своего существования. Смотришь, человек из Вены, этот — из Дрездена: как это возможно? Один из первых ректоров воспользовался ситуацией войны Франции и Германии и закрытием части немецких университетов. У него была безграничная возможность для выбора лучших специалистов для Казани. Он написал им письма, поддерживал финансово, им дали возможность организовывать научную деятельность, и они с удовольствием приехали. Это те самые вещи, о которых не надо забывать. Привлечение иностранных специалистов было важно на тот момент еще и потому, что это подняло престиж Казанского университета для своих, для тех, кто работал в Москве, Петербурге. Это создало фактор притяжения.

Сейчас я работаю в составе группы, которая занимается разработкой культурной политики окраин города Москвы — и есть два варианта ее развития. Первый состоит в том, что мы, условно говоря, привозим туда с концертами замечательные коллективы из центра. А есть другой вариант, когда интересный, новый или уже зарекомендовавший себя коллектив может получить это место и стать частью идентичности этого места. Возможности для этого есть. В условиях серьезного экономического кризиса можно заполучить прекрасных исследователей, преподавателей с мировым именем. Просто нужно немножко подумать об этом. И это касается не только Казанского университета, но и всех подразделений, которые отделялись от него, а сейчас частично возвращены.

ЭКСКУРСИОННЫЙ КОЛЬЦЕВОЙ ТРОЛЛЕЙБУС

— В этом году в Москве вы реализовываете проект экскурсионного троллейбуса «Букашка». Расскажите, пожалуйста, коротко о нем, о том, как он работает в столице, и о той идее, которую вы предлагали в Казани. Кстати, почему, вы решили слезть с велосипеда?

— Велосипед никогда не был основным способом передвижения: до него были трамваи, метро, речные трамвайчики, колоссальное количество пешеходных прогулок по городу. И троллейбусные прогулки как одно из классических московских развлечений, особенно в ситуации бесконечных пробок, становятся очень необычным процессом. Здесь есть вызов Садового кольца. Это магистраль, очень яркое, символически насыщенное место встречи, которое немножко потерялось в последнее десятилетие, в силу того что оно стало шоссе. Для сравнения: проспект Татарстан — это прежде всего шоссе. Чтобы перейти его, надо дождаться светофора или найти пешеходный переход. Это фактически река, очень широкая. И жизнь обочин этой реки не производит сильного впечатления.

Садовое кольцо развивается таким же образом. Я, наблюдая за этой панорамой, испытываю чувство обиды, потому что Садовое кольцо — это то место, где очень хорошо и удобно все рассказывать. Но на велосипедах там не проедешь из-за большого количества машин и загазованности, пешком не пройдешь, потому что оно очень длинное. Возникает троллейбус как возможность создать мероприятие, растянутое во времени. В отличие от большинства наших событий в нем можно принимать участие весь день, и что очень важно — оно семейное: мы рассчитываем на бабушек и дедушек с внуками, семьи с детьми. Это та аудитория, которую мы очень любим и которая в ходе велоночей оставалась в стороне, потому что в России велоночи — они в в первую очередь для молодежи.

— Какой вы видите реализацию этого проекта в Казани?

— Это одна из тех урбанизирующих инициатив, в которых нуждаются города-миллионники. Суть инициативы в том, чтобы рассказать о том, что происходило здесь, прямо за углом. Дать каменным стенам некоторое измерение важности и значимости, а соответственно, поднять и доходность этих мест. Потому что те истории, которые мы подбираем, — это то, зачем обращаются девелоперы, владельцы кафе, когда хотят найти что-то интересное об этом месте. Нам кажется, что троллейбусный проект для Казани может быть очень интересным подспорьем, в качестве варианта выбрали троллейбус №2, который объединяет круговым движением обе части города и помогает раскрыть совершенно разные страницы его истории — как классической старины, так и современности. Пока что мы находимся в фазе обсуждения проекта.

— Если говорить о велоинфраструктуре Казани, какие проблемы и способы их разрешения вы видите?

— Здесь есть уже городской автоматизированный прокат велосипедов Velik, насколько я знаю, он будет расширяться. Нет ни одной велодорожки. Их развитие — это вещь, которая связана с развитием самого велосообщества, которое формулирует на протяжении нескольких лет свои вопросы и после этого вместе с городом начинает проектировать маршруты. Это непростой процесс, безусловно. У вас есть улицы, которые с легкостью примут велодорожки, — тот же самый Татарстан, малое кольцо. Когда мы говорим о развитии велоинфраструктуры, надо понимать, что велосипед — это один из вариантов транспорта. Есть автомобили, и есть все остальные виды транспорта, которые более экологичны и социально ориентированы. К ним относится и велосипед. Один из волонтеров лондонской велоночи специально купил себе перед этим событием велосипед. И потом он мне рассказывал: «Когда я еду на своей машине, я вообще ни с кем не соприкасаюсь, все только смотрят, какая красивая машина. Когда еду на велосипеде, со всеми, кто едет впереди или рядом с тобой, возникает контакт. Это настолько удивительно, полезно и правильно!» Для него это было обновляющее, оживляющее явление.

Но я предлагаю смотреть на велосипед как на вид социального общественного транспорта. Мы еще долго не сможем обходиться без автомобиля, еще долго будем мечтать о двух, трех машинах, о Bentley с шофером и без шофера — это совершенно естественно. Но тем не менее социальные виды транспорта — это будущее мегаполиса, и развитие велодорожек я предлагаю рассматривать именно в этом ключе. Давайте развивать общественный транспорт, делать велодорожки, делать выделенные полосы. Что касается связи сложных проблем с трафиком, я их не заметил. Были приняты довольно разумные меры, были прорезаны некоторые промзоны, были приняты шаги, которые, к сожалению, в других городах России не были реализованы. Все будет развиваться, и во многом это зависит от того языка, на котором говорит велосообщество, и от того, как оно вовлечено в общественный транспорт.