ELG_8346.jpg

ЗРИТЕЛИ ВАЛЯТ ВАЛОМ

Всего четверть века назад представить себе «Баядерку» за пределами Мариинского театра было невозможно: в Большом шла только картина «Тени», в Opera National de Paris полнометражный спектакль прямо перед своей смертью внедрил Рудольф Нуриев, чуть раньше Наталья Макарова предложила свою версию для American Ballet Theatre и Королевского балета Великобритании. Шедевр Мариуса Петипа просто подавлял своей мощью: одна картина «Тени» требует 32 вышколенных в кордебалетах танцовщиц, трех солисток-виртуозок и пары премьеров. Но чтобы добраться до третьего акта с его «Тенями», сначала нужно пройти храмовый праздник поклонения огню с баядерками, факирами, дервишами, за ним — не менее многолюдную сцену обручения дочери раджи, во втором акте — сцену их свадьбы, обставленную с царской пышностью: на ней танцуют 12 пар в танце с веерами, еще 12 танцовщиц с попугаями, 8 арапчат, 11 индусов, четверка баядерок и шестерка танцовщиков гран па, не считая нескольких солистов. Петипа — демиург классического балета, почти 60 лет прослуживший при российском Императорском дворе, не привык стеснять себя в средствах — даже его маленькие одноактные балетики «по случаю», как отмечали едкие современники, были способны подорвать бюджет небольшого государства. А «Баядерка» никогда не была в числе проходных спектаклей: Петипа создал ее в 1877 году и потом еще 30 лет оттачивал, доводил до точности афоризма. При советской власти «Баядерку» все же усовершенствовали — отсечением четвертого акта, в котором боги отзывались на страстный призыв обманутой и погибшей танцовщицы и свершали кару, обрушивая на ее неверного возлюбленного и его невесту во время свадьбы дворец, погребавший под собой весь несправедливый мир. Но, в отличие от того же «Лебединого озера», где за псевдонимом Петипа спрятались многие редакторы, «Баядерка» сохранила свою целостность. И хотя в наши дни мало кто знает, что в старину баядерками называли храмовых танцовщиц в Индии, зрители валят на этот спектакль валом.

ELG_8252.jpg

НЕ СТОЛЬ ПЕЧАЛЬНАЯ ПОТЕРЯ

Казанский театр был одним из первых, осиливших «Баядерку» за пределами столицы. Нынешняя постановка — уже вторая для труппы: буклет датирует ее 2007 годом. Впрочем, перечисляя авторов отдельных номеров балета (Владимира Пономарева, Вахтанга Чабукиани, Николая Зубковского, Константина Сергеева) и редакторов «Теней» (Ольгу Иордан и Федора Лопухова), он не называет хирурга, проведшего ампутации для этой версии. Вероятно, это работа Владимира Яковлева — он значится художественным руководителем постановки. Вероятно, за основу была взята петербургская стереотипная «казенка» (хотя тогда неясно, каким образом в ней появились редакторы московских «Теней» Иордан и Лопухов). Во всяком случае «живой» слон и «убитый на охоте» тигр, украшающие версию Мариинского театра со времен самого Петипа, дарят радостное оживление и казанским зрителям. Правда, слон здесь оказывается в роли бутафории в квадрате: Солор не выезжает в нем на сцену, как положено знатному воину, а буквально представляет его публике, выбегая перед ним и указывая на него руками. Но большинство нововведений правильнее провести по статье новоудалений. Больше всего при этом пострадала свадьба Солора и Гамзатти — дочь индийского олигарха и эффективный менеджер явились отпраздновать событие на площади, но народу там собралось немного: исчезли не только мужчины, но и девушки с веерами, девушки с попугаями; баядерки — «красные пачки» — частично приняли на себя и нагрузку ликвидированных солисток классического гран па. Не столь печальная потеря — адажио Никии с Рабом в первом акте на помолвке Гамзатти и Солора (оно, как и первый монолог Никии перед костром, и происходящая там же встреча-адажио с Солором, принадлежит Константину Сергееву и ощутимо выбивается из стилистики «Баядерки»). Хотя для тех Никий, которые помнят, что Петипа сделал их героиню не только преданной возлюбленной, но и великой танцовщицей, это адажио позволяет многое рассказать о величии служения и призвании балерины.

Впрочем, не исключено, что театр им. Джалиля выбрал за эталон одну из западных версий, где порой представляют «Баядерку» как броскую экзотику и канареечную яркость танцев. Во всяком случае авторы декораций Анатолий и Анна Нежные, придумавшие для пяти картин несколько аналогов пещеры Али-бабы, и Анна Нежная как автор костюмов отменяют в своей работе русскую академическую традицию, в соответствии с которой оформление не должно отвлекать внимание от танцев и тем более зрительно ухудшать пропорции танцовщиков, утяжелять фигуры, лишать их формы.

Но заданная художниками эклектичность становится стилем этой «Баядерки». Вышколенные тени (с вершин казанских Гималаев их спускается ровно 32! Правда, после entre вместо стандартных 24 остаются все же только 18) с такой самоотверженностью удерживают равновесие в изуверски тяжелых позах adagio, будто от этого зависит благополучие человечества. Но жесткие, словно закованные в средневековые латы корпуса, в параличе схваченные руки, неподвижные головы вместе с отсутствием мягкости переходов между позами adagio убивают эффект волнующегося воздуха. Еще сложнее оказывается подобрать исполнителей, особенно кордебалет, для Танца с барабаном. В Ману маленькие девочки из Казанского хореографического училища переигрывают старшую коллегу и в артистичности (в их жестах легко читается и просьба напоить водой, и соревнование между девочками, и шутливый характер их просьбы), и в чистоте танца. Совсем теряется Джампе: отданный высоким танцовщицам (которые исполняют его не в пуантах, а в мягких балетках, только утрирующих отсутствие красивых стоп) он идет в утрированно медленном темпе (дирижировал спектаклем Ренат Салаватов).

ELG_8327.jpg

СЫРОЕ ПА ДЕ ДЕ

Усыпляющие музыкальные темпы вообще оказались отличительной особенностью казанских спектаклей, хотя любой балетный педагог скажет: чем медленнее темп, тем тяжелее танцовщикам; чем менее совершенны линии, тем более взвинченным должен быть темп, чтобы не дать зрителю время их рассматривать. Жертвой нарушения этих правил стала американка Джой Уомак — эффектная танцовщица с красивыми ногами, воспитанной стопой, удлиненными линиями. В репертуаре московского «Кремлевского балета» «Баядерки» нет, и партия, вероятно, была выучена специально для выступления на фестивалях. В картине помолвки, где Гамзатти приходится лишь позировать на каблуках, она обнаружила лишь неумение существовать в русской академической пантомиме. А отсутствие опыта не позволило скрыть такой существенный минус, как сутуловатость. И никакие итальянские фуэте, которые Уомак победила во втором действии, уже не заставили забыть об этом дефекте. Тем более что па де де пока оказалось сырым, и желание организаторов фестиваля помочь дебютантке обернулось, скорее, против нее.

Зато выступление мирового класса продемонстрировали Анна Оль (Никия) и Кимин Ким (Солор). Для большого российского балета это пока новые имена: Оль только два года назад рискнула поменять положение примы Красноярского театра на более скромное место ведущей солистки Московского музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко. Она активно набирает репертуар и авторитет, но пока не стала лицом своего театра. Так же как представляющий Мариинский театр кореец Кимин Ким потратил несколько лет на то, чтобы к своей исключительной природной одаренности прибавить понимание русской балетной школы. Их дуэт, создавшийся в Казани, технически оказался неидеальным — несколько эффектных верхних поддержек были либо отменены, либо исполнены с браком, что естественно при ограниченном количестве репетиций. Но класс балетного чистописания свидетельствует о том, что оба — сложившиеся мастера. И каждый обладает не только захватывающим по красоте рисунком партий, но и умением создать на сцене собственный мир. Эта пара, оказавшаяся очень гармоничной, вернула «Баядерку» в систему ценностей Петипа, туда, где превыше всего ценится верность и инструментальное мастерство танца, за которое прощается все.

Анна Галайда

Читайте также: