Александр Брейдбурд, ГК «Юнирус»: «Был кризис, и поначалу на нас в Татарстане смотрели как на инопланетян»

Александр Брейдбурд: «Мы действительно были пионерами внедрения бестраншейной технологии в практику современного подземного строительства в Татарстане»

«ЗАКАЗОВ МЫ НИКАКИХ НЕ ПОЛУЧИЛИ, А КРЕДИТ-ТО КАПАЕТ...»

— Александр Исаакович, 16 лет назад ваша компания первая в Татарстане применила технологию горизонтального направленного бурения для бестраншейного строительства подземных коммуникаций. Каким был старт на свободном рынке в 98-м, в год, когда ударил дефолт?

— Старт был непростым, и мы действительно были пионерами внедрения этой бестраншейной технологии в практику современного подземного строительства в Татарстане. К тому моменту, когда мы начали заниматься бурением, я и мои коллеги уже имели определенный опыт работы в строительной отрасли. Мы пригласили в выставочный центр «Казанская ярмарка» директоров профильных предприятий на презентацию нашего первого комплекса горизонтального направленного бурения (ГНБ) в мае 1998 года. Минут 20 все слушали наш рассказ о чудо-технике, а потом сказали, что все это давно знают и без нас, ничего нового в этом нет и они будут продолжать копать, как и привыкли, так что давайте лучше переходить к фуршету. Ну что, закончился фуршет, все разошлись, заказов мы никаких не получили, а кредит-то капает, техника стоит. Мы были уверены, что привезли на строительный рынок новую инновационную технологию, а оказалось, ни мы, ни наша техника абсолютно никому не нужны. Потом в августе 98-го года грянул кризис, а кредит-то у нас долларовый, за одну неделю в четыре раза повысился в рублевом эквиваленте.

— А сколько составили первоначальные вложения?

— Порядка 300 тысяч долларов, по-моему. Мы еще параллельно какие-то бизнесы вели, но приняли решение, что от всего нужно отказаться и полностью сконцентрироваться на новом деле, иначе мы не выживем.

— Как на нем можно было сосредоточиться, если заказов не было и дело не двигалось с мертвой точки?

— Вот заказы-то мы и начали искать. Машина у нас тогда была одна на всех, кризис же. Мы выезжали в промышленные районы города и расходились по четырем разным улицам, рассказывали про свою технику и технологию. Большинство смотрели на нас как на инопланетян, потому что за окном кризис и нашим потенциальным заказчикам было отнюдь не до внедрения новых бестраншейных технологий. Но мы знали одно: эта техника и технология актуальны и востребованы во всем мире в ситуациях, когда строительство трубопроводов с использованием традиционных технологий с внешними экскавациями грунта затруднено или попросту невозможно. Если весь мир бурит, значит и нам надо. При помощи ног, мозгов, веры в то, что мы делаем нужное и хорошее дело, и порыва, который бывает только в молодые годы, появились первые заказы.

— И от кого они поступили?

— Выставочный центр «Казанская ярмарка» всегда отличался своей ухоженностью и чистотой, но был один минус: в прежние годы у них не было самотечной канализации. А тут большой конгресс наметился, и нужно было срочно сделать цивильные удобства. И кто-то там вспомнил, что мы рассказывали про горизонтальное направленное бурение, вот нам и заказали. А на этой территории плывун — копать невозможно, потому что земля постоянно обваливается и там к тому же перепады очень маленькие. Второй раз никогда бы не взялся за эту работу, но нам тогда очень хотелось все хорошо сделать, да и повезло, наверное. Все до сих пор нормально работает.

Потом трамвайно-троллейбусное управление заказало нам «перейти» проспект Победы и проложить под землей металлический футляр диаметром 700 миллиметров, а у нас тогда установка ГНБ маленькая была, да и к тому же там под землей всюду строительный мусор был — просто ужас. Но ничего, справились, трамваи и сегодня ездят.

А вот потом уже началась конкретная целенаправленная отработка отраслей заказчиков. В первые годы мы плотно работали с телекоммуникационной отраслью, чуть поменьше — с энергетиками, но больше всего с нефтяниками и газовиками. Тогда, конечно, мы чувствовали себя вольготно, у нас не было конкурентов. Однако у работы на свободном рынке были свои сложности.

— Которые заключаются в том, что потенциальные заказчики не понимали, чем вы занимаетесь?

— Да, они вскрывали асфальт и копали, а если нужно было перейти под трамвайными путями, автомобильной или железной дорогами, то использовались другие, более затратные технологии. Ну, например, продавливание или «крот», когда крутится некий прибор под землей, а где именно он выйдет наружу — неизвестно, может, вообще порвется и останется под преградой. Сермяжный такой метод.

«Костяк у нас хороший, мы патриоты своего дела, и каждый в своем направлении — признанный специалист»

«ВОЗИЛИ БЫТОВУЮ ХИМИЮ ИЗ ГЕРМАНИИ И США»

— Как вы сами пришли в эту специфическую область, она же не лежала на поверхности как купля-продажа в 90-е годы?

— А оптовой торговлей мы, кстати, тоже занимались, и бартерные сделки заключали, и зачетные схемы были. Типичный бизнес 90-х годов, вся страна на этом зарабатывала, ничего другого не было. А со временем появились внешнеторговые операции.

— И что вы поставляли?

— Чаще всего возили бытовую химию из Германии и США. Да, оптовая торговля позволяла нам нормально существовать, но особого интереса не вызывала. Со временем захотелось чего-то мужского, что ли, инженерного, тем более мы все были технарями и хотели заняться каким-то более близким нам делом. А я же много лет работал с электроникой и знал, что существуют такие приборы, которые позволяют управлять процессом строительства неких подземных коммуникаций. В свое время читал про локационные системы для горизонтального направленного бурения. Интернета тогда не было, информация выискивалась по крупицам: что-то черпалось из литературы, что-то удавалось узнать из общения с другими увлеченными людьми, с которыми знакомился на почве бизнеса.

— Александр Исаакович, вы все время говорите «мы». Это кто?

— В конце 90-х у нас сформировалась достаточно профессиональная команда. Костяк у нас хороший, мы патриоты своего дела, и каждый в своем направлении — признанный специалист. Ну а с кем люди начинают вести бизнес? Со своими друзьями. Это те люди, с которыми мы учились и работали в институте, с кем вместе ездили в студенческие стройотряды.

Прежде всего это мой постоянный партнер Ходорковский Вячеслав Владимирович. Исторически так сложилось, что Наиль Миннубаевич Бикмуллин (ныне директор группы компаний «Еврокаскад» — прим. авт.) тоже с нами начинал осваивать технику ГНБ, а потом он в свой бизнес пошел, мы в этом остались. Наш технический директор Семин Александр Михайлович — один из тех четверых, который ходил по улицам, предлагая наши услуги. Все эти годы в нашей компании работает и мой младший брат Брейдбурд Вячеслав Исаакович и его заместитель Зарипова Гузель Наилевна. Также мой первый заместитель Татьяна Николаевна Камалова, а ныне наш финансовый директор тоже с нами с первых дней. А заместитель директора по внешнеэкономической деятельности Овчинникова Елена Петровна растамаживала еще наш первый комплекс ГНБ.

— У кого вы купили свою первую машину для бестраншейного строительства?

— У американской компании Straightline, в те годы производителя современных буровых комплексов. Привезенная нами установка, как я уже говорил, была первой в Татарстане, а в России примерно седьмой. Тогда мы образовали компанию ООО «Эс-Ай-Ви Интертрэйд». И сейчас это одно из старейших в России предприятий, эксплуатирующих технику и технологию ГНБ для бестраншейного строительства подземных коммуникаций.

— И ведь «Эс-Ай-Ви Интертрэйд» вы основали вместе с иностранными инвесторами?

— Да, нам было достаточно сложно начинать бизнес самим, все делалось на кредитные средства. Американское предприятие на паритетных началах принимало участие в старте нашей компании, и мы смогли привезти свой первый комплекс ГНБ. Тогда представитель компании-поставщика привез с собой четыре здоровенные книги на английском языке. А что делать с купленной установкой? Мы понимали, как она работает, но вот как ее грамотно эксплуатировать и обслуживать?

Мы сидели ночами, переводили эти книжки на русский язык, а американские единицы измерения — в метрическую систему, строили свои первые объекты, осваивали технику и технологию ГНБ, в том числе методом проб и ошибок. На это ушло полгода, еще через некоторое время мы поняли, что становимся специалистами и одной установки ГНБ нам мало, надо бы вторую купить. Но это был 99-й год, страна еще не отошла от кризиса, денег нет, но отрасль-то шла вперед, и мы не хотели отставать. Вновь поехали в Штаты, проводили переговоры, просили скидки. А они на уступки не шли, но предложили стать их дилерами, продавать технику и самим зарабатывать столь необходимые нам средства. Вот так мы пришли к продаже техники ГНБ, чего мы совершенно не планировали. Так появилась в нашей ГК «Юнирус» компания ООО «Спецстройресурс», которая занимается поставкой техники ГНБ, обучением персонала, сервисом, ремонтом и вот уже 10 лет является эксклюзивным представителем одного из мировых лидеров в производстве комплексов ГНБ — компании Universal HDD (США) в РФ и странах СНГ.

— Какие еще компании входят в вашу группу?

— По мере дальнейшего роста бизнеса появились предприятия ООО «Волгаспецстрой» и ООО «Инвестстройсервис», которые занимаются обеспечением российского рынка ГНБ расходными материалами, запасными частями, комплектующими изделиями. Потом — компании ООО «Геомастерпроект», осуществляющее георадарные исследования грунтов по трассе бурения, ООО «Нефтегазспецстрой», ООО «Подземтрубопроводстрой», ООО «Петроподземстрой» и ряд других компаний, входящих в строительное направление нашего холдинга. Все эти и ряд других предприятий и составляют группу компаний «Юнирус», которая в области ГНБ занимается всем.

«Наши предприятия, входящие в группу компаний «Юнирус», за эти годы работы проложили порядка 500 километров различных переходов без внешних экскаваций грунтов»

«КОГДА НЕТ ФЕДЕРАЛЬНЫХ ЦЕН, НАЧИНАЕТСЯ ВОЙНА»

— Вы уже сказали, что в начале вашей работы основная доля заказов поступала от газовиков и нефтяников. Спустя 16 лет ситуация не изменилась?

— В последнее время мы много работаем в рамках практической реализации программы ОАО «Газпром» по газификации регионов Российской Федерации, которая достаточно капиталоемкая и разветвленная. Для примера: в прошлом году по этой программе мы работали на территории 26 регионов России. А поскольку все яйца в одну корзину не складывают, сейчас мы существенно диверсифицируем портфель своих заказов. Вообще, у нас есть 6 основных отраслей заказчиков: жилищно-коммунальное хозяйство, промышленное и гражданское строительство, транспорт нефти, газа и продуктов их переработки, электроэнергетика, связь и телекоммуникации и пятое направление связано с нестандартным применением. Ну, например, геотермальные системы, где также требуется ГНБ.

— В республике вы с какими компаниями работаете?

— Очень много работ сделали по заказам ОАО «Таттелеком», выполнили для них практически все крупные переходы. Выполняем заказы ОАО «Нижнекамскнефтехим», ОАО «ТАНЕКО», ОАО «КАМАЗ», ОАО «Татнефть», ООО «Таттрансгаз», ОАО «Татэлектромонтаж».

— А на уровне страны помимо «Газпрома» кто ваши заказчики?

— ОАО «АК «Транснефть», ОАО «АК «Транснефтепродукт», ОАО «Лукойл», ОАО НК «РуссНефть», ОАО «Лентелефонстрой», ООО «Стройгазмонтаж», ООО «Стройгазконсалтинг», ОАО «Стройтрансгаз». Мы стараемся концентрировать заказы у авторитетных, проверенных временем компаний. К сожалению, в последние годы, что греха таить, едва ли не основной проблемой является низкое качество проектов и безобразные расчеты.

— И кто этим больше всего грешит: федеральные или республиканские компании?

— Понимаете, какая ситуация... У нас в республике рынок ГНБ очень конкурентный, и, естественно, когда нет федеральных цен, а их до сих пор нет, начинается война: кто дешевле сделает, тот получит заказ. Мы не участвуем в этом, потому что мы профессионалы и не можем быть дешевыми. У нас соответствующие накладные расходы, большая производственная база, собственный учебный центр, мы платим налоги, у нас есть и социальная нагрузка.

Проблемы современного рынка ГНБ во многом обусловлены определенным переизбытком предприятий, дислоцированных в европейской части Российской Федерации и эксплуатирующих комплексы ГНБ с небольшим усилием прямой и обратной тяги (комплексы ГНБ класса «мини»). Они являются «авторами» демпинга цен на бестраншейное строительство подземных коммуникаций по технологии ГНБ. И бороться с ними бессмысленно.

Куда мы можем уйти? Только туда, куда они не пойдут: сложные грунты, серьезные переходы, где высоки требования заказчика по входному контролю предприятия. Это ОАО «Газпром», ОАО «АК «Транснефть», ОАО «АК «Транснефтепродукт». В поисках проектов с высоким барьером входного контроля мы все больше уходим в сторону Урала, Сибири, где очень сложные грунты, суровые природно-климатические условия, а также в Карелию, ряд районов Ленинградской области. Присматриваемся к работам в вечной мерзлоте. Кстати, за полярным кругом мы уже выполняли работы — в Ненецком автономном округе. В свое время переходили реку Печора для ОАО «Ростелеком» по заказу ОАО «Лентелефонстроя», уникальные работы были. Так что будем двигаться в сторону производства работ в сложных горно-геологических условиях, где требуется высокий профессионализм. А иначе бороться с демпингом цен при отсутствии государственного регулирования по ценообразованию, единых требований к проектам и нормативно-технической документации бессмысленно.

— Как вы добились контрактов с крупными предприятиями?

— У нас есть история успешной реализации строительных объектов. Для того чтобы выйти на работу с крупными компаниями, необходимо иметь такую историю. А наши предприятия, входящие в группу компаний «Юнирус», за эти годы работы проложили порядка 500 километров различных переходов без внешних экскаваций грунтов. Мы заработали определенный авторитет. Это позволяет на равных разговаривать с любыми заказчиками. А начиналось все как у всех: ходили, объясняли, рассказывали, пытались пробиться, не получалось, возвращались обратно в Казань, опять писали, опять ездили в командировки, искали заказы — вот так потихонечку.

«РАЗБРОС ЦЕН ПО СТРАНЕ СОСТАВЛЯЕТ 549 ПРОЦЕНТОВ»

— За все время работы какой проект был самым сложным или, возможно, специфическим?

— В ГНБ нет двух одинаковых переходов. Маленький переход какой-то улочки в 30 метров может доставить немало головной боли, а огромный километровый переход идет как по маслу. В районе Менделеевска по заказу ОАО «Татнефть» пару лет назад по технологии ГНБ мы строили два параллельных перехода длиной 2240 метров каждый через реку Кама для подачи нефти с одного берега и сдачи ОАО «АК «Транснефть» на другом берегу. Два параллельных абсолютно одинаковых перехода, расстояние между ними 40 метров. Первый переход мы строили 2,5 месяца в круглосуточном режиме, а второй за 20 дней одолели.

— Почему такая разница?

— Это результат отсутствия единой нормативной базы проектирования объектов ГНБ на федеральном уровне и как следствие этого низкого качества геологических исследований грунтовых условий трассы будущего перехода ГНБ. Пока мы изучили, какая там реальная геология, взяли керны (образец горной породы — прим. авт.) на пробу, подбирали буровые растворы, где-то перебуривали и так далее, и сформировалась эта разница в сроках производства работ.

Нашу проектную группу возглавляет Мирхалеев Азат Аблахатович — ветеран нашего предприятия. Человек построил десятки сложнейших переходов, трубопроводов через преграды естественного и искусственного происхождения. Конечно, он правильно все спроектирует, потому что он понимает риски неправильных проектных решений в нашей области для подрядчика ГНБ. И едва ли не самое главное: он и его специалисты на клеточном уровне знают технологические процессы ГНБ.

«Когда нет федеральных цен, начинается война: кто дешевле сделает, тот получит заказ. Мы не участвуем в этом, потому что мы профессионалы и не можем быть дешевыми»

«ЧЕМ КРУПНЕЕ ГОРОД, ТЕМ БОЛЬШЕ ПРОБЛЕМ»

— Каков порядок цен на услуги по бурению?

— Есть классическая так называемая менеджерская схема ценообразования: 1 евро — 1 миллиметр диаметра при бурении в стандартных грунтах. С трубой диаметром 100 миллиметров 1 погонный метр должен стоить 100 евро при условии стандартных грунтов. За 40 лет эксплуатации техники и технологии ГНБ во всем мире менеджеры сталкивались, как и мы в России, с занижением стоимости, но есть пределы себестоимости. Например, у нас очень дорогие комплектующие, буровые комплексы, расходные материалы. Мы каждый год проводим аналитические исследования российского рынка ГНБ. Средняя стоимость прокладки без учета НДС одного погонного метра полиэтиленового трубопровода диаметром 110 миллиметров в суглинках (почва с содержанием глины и песка — прим. авт.) в 2013 году составила 2149 рублей, тогда как справедливая цена должна составлять 5280 рублей. Дальше самое интересное — разброс цен по стране составляет 549 процентов: от 820 рублей до 4,5 тысяч рублей за 1 погонный метр.

— Удивляет нижний порог стоимости, учитывая, что себестоимость бестраншейного метода выше открытого.

— Порой и еще дешевле умудряются делать, только последствия такой работы, как правило, весьма негативны. А вот по поводу себестоимости — это самая распространенная ошибка. Я всегда говорю так: дайте мне грамотный, в соответствии со всеми нормами и требованиями проект перехода какой-нибудь серьезной преграды — и ровно через 24 часа я положу смету и профиль строительства коммуникаций по технологии ГНБ, который не будет дороже открытого метода.

Другое дело, что строительство трубопроводов открытым способом в современных условиях часто является настоящим строительным беспределом. Когда мы ездим по городу и бьем свои машины о провалившиеся, якобы закопанные траншеи или когда присыпят чуть-чуть грунтом вместо того, чтобы вновь посадить кусты и деревья, которые росли до прихода этих горе-работников. И ведь никогда не делается альтернативный объезд, положенный по нормативным документам. В этой ситуации, если признать ее нормой, борьба бестраншейных технологий с традиционными бессмысленна.

«За эти годы работы мы проложили порядка 500 километров различных переходов без внешних экскаваций грунтов»

— А к каким последствиям могут привести халатно проведенные работы по ГНБ? Какова цена демпинга на рынке?

— Колоссальные риски порыва или аварии на существующих трубопроводах различного назначения, которые проложены в городе. Ответственно заявляю, что в центральной части практически всех населенных пунктов независимо от численности населения — а чем крупнее город, тем больше проблем — как правило, нет места для закладывания новых коммуникаций. Мы зачастую идем ниже нижнего, то есть, условно, если мы знаем, что ранее проложенные коммуникации лежат на глубине 2 метров, мы вынуждены идти на 4 метра. Так мы поступали лет 10 назад. Однако на сегодняшний день реализовано очень много проектов ГНБ, в ряде практически актуальных ситуаций подземное пространство перенасыщено коммуникациями различного назначения, различного «возраста». Документирование этих работ находится на очень низком уровне. Заказчики практически не контролируют результаты работ предприятий-исполнителей. Все это происходит на фоне отсутствия планов комплексного освоения подземного пространства мегаполисов.

Мы как и другие профессиональные участники рынка ГНБ никогда не позволим себе нарисовать исполнительную документацию как по проекту, а вот демпингующим на рынке предприятиям-однодневкам согласовывать новые координаты залегания трубопроводов незачем. Отсюда вытекают колоссальные проблемы.

— А как вы принимаете решение, на какой глубине бурить, если соответствующая документация у нас в республике находится на низком уровне и вы просто-напросто не знаете, появилась ли в том или ином месте коммуникация или нет?

— Ну, прежде всего следует сказать, что это явление федерального масштаба и наша республика, поверьте мне, отнюдь не худший регион в этих вопросах. Хотя эта проблема актуальна и для нас.

Во-первых, мы всегда самостоятельно исследуем место перехода. Наши специалисты исследуют колодцы, изучают конкретные отметки залегания коммуникаций, если требуется шурфим, то есть визуально смотрим, где реально проложена коммуникация. Есть другая проблема: каждый год укладывается новый слой асфальта, а коммуникация как лежала, так и лежит. В результате в проекте пишут, что на глубине 50 сантиметров лежит кабель, тогда как он уже на 80 сантиметрах находится. Поэтому и требуются опытные специалисты, слишком много нюансов в нашем деле. Когда мы только начинали работать, уходили на 4 метра, как я уже говорил, а сейчас в каких-то ситуациях требуется уходить на глубину 15 метров.

— А у татарстанской почвы есть своя специфика?

— Территория республики крайне неоднородная. Так, на юго-востоке, в нефтяных районах достаточно сложные грунты, где имеются и известняки, и тяжелые глины. На западе республики и вокруг Казани, до Камы, часто встречаются суглинки, и супесь (рыхлая горная порода — прим. авт.), и пески. Но это нормальные грунты, хорошо буримые. Есть еще одна специфическая категория грунтов, которая с трудом поддается классификации — это грунты на территории городов, где закопано много строительного мусора. Под реками сложные грунты, где встречаются и известняк, и различные карсты.

— По сравнению с почвами других регионов в Татарстане работать легче или сложнее?

— Легче работать в нечерноземной зоне Центральной России. Там, как мы говорим, пуховые грунты, которые очень легко бурятся. Для нас проблемой является галечник, который в изобилии встречается на берегах наших рек. Сложно бурить в обводненных грунтах, что тоже часто встречается на территории республики. Татарстан — отнюдь не подарок с точки зрения грунтовых условий для бурения, нарваться можно на все что угодно.

«В настоящее время мы эксплуатируем 11 комплексов ГНБ различной мощности»

«СРЕДИ НАШИХ ПОКУПАТЕЛЕЙ МНОГО БЫВШИХ ЗАКАЗЧИКОВ»

— И начинали вы с одной машины, а каким парком вы располагаете сейчас?

— В настоящее время мы эксплуатируем 11 комплексов ГНБ различной мощности производства компании Universal HDD (США). Это позволяет нам круглогодично осуществлять бестраншейное строительство переходов трубопроводов различного назначения.

— Вы уже рассказали, с чего началась продажа комплексов ГНБ. Кто ваши покупатели и сколько стоят эти машины?

— Среди наших покупателей много наших бывших заказчиков производства работ по технологии ГНБ. Например, руководитель строительной компании, который заказывал нам проложить футляр под электрический кабель. После успешного бестраншейного строительства переходов он понимает, что небольшой переход он может и сам делать. Мы и учим потом этих людей, и аттестовываем, и технику поставляем, и ремонтируем. Они становятся нашими коллегами, а не конкурентами. Вторая категория: предприятия — профессиональные участники рынка ГНБ, которые расширяются или диверсифицируются. Третья категория — это бывшие наши сотрудники, которые решили самостоятельно начать работать. Таких, кстати, много.

А цены на установки начинаются от миллиона рублей и выше. Основной параметр этой техники — усилие прямой и обратной тяги, может быть, и 5 тонн, и 100 тонн и более. Соответственно этому меняются и цены комплексов ГНБ.

«ХОЛДИНГОВАЯ СТРУКТУРА ПОЗВОЛЯЕТ МИНИМИЗИРОВАТЬ РИСКИ»

— Сколько составила совокупная выручка группы компаний за прошлый год? И какое из предприятий приносит больше всего прибыли?

— Совокупная годовая выручка всей группы компаний по итогам работы в 2013 году составляет примерно 1 миллиард рублей. Диверсифицированная холдинговая структура позволяет нам минимизировать риски. В какой-то год мы можем, допустим, «провалиться» по стройке, но зато выстрелит другое предприятие. Но если брать в расчет средние показатели за последние пять лет, то прибыль предприятий примерно равная.

— На сколько оцениваете рентабельность? И где она выше?

— По результатам прошлого года порядка 7 процентов по строительному направлению. Рентабельность в бестраншейном строительстве падает год от года. В продажах показатели не лучше.

«Работают у нас около 200 человек. Средняя зарплата по группе компаний составляет порядка 30 - 35 тысяч рублей»

«ЛЮДИ У НАС РАБОТАЮТ ПО 20 ЛЕТ»

— Сколько человек работает в группе компаний? И какой уровень зарплат у ваших сотрудников?

— Работают у нас около 200 человек. Средняя зарплата по группе компаний составляет порядка 30 - 35 тысяч рублей. Но и это условно, трудно посчитать среднюю, у наших предприятий обособленные балансы. У «продажников» комбинированная система оплаты труда, то густо, то пусто, как продажи идут.

— Какие специалисты вам требуются? Дефицит кадров ощущаете?

— У нас разъездной характер работы, поэтому периодически возникает дефицит только одной категории людей — это начальники участков, самые важные люди. А мы же, как я говорил, работаем там, где копать, работать открытым методом нельзя, поэтому очень сложная, порой суровая работа у парней. Они-то выдерживают, но у них семьи есть, жены, дети. Поэтому по этим специалистам у нас есть определенная текучесть кадров, по остальным же направлениям никаких проблем нет. Люди у нас работают стабильно, есть большая группа «ветеранов», работающих по 10 и более лет. Зарплаты мы платим все белые, серых схем у нас нет, коллектив профессиональный, дружный.

«У нас разъездной характер работы, поэтому периодически возникает дефицит только одной категории людей — это начальники участков, самые важные люди»

«СТАРАЮСЬ НИ С КЕМ НЕ КОНКУРИРОВАТЬ»

— А кого вы считаете своими прямыми конкурентами?

— Я стараюсь ни с кем не конкурировать. Честно говоря, я вообще не пересекался по работам ни с кем уже много лет, потому что мы ориентируемся на сложные проекты и к тому же с нашими заказчиками работаем много лет. А вот в тендерах на поставку техники все конкуренты друг у друга. Объективно, я думаю, что есть не более десятка компаний в России, которые могут быть нашими потенциальными конкурентами.

— Как вы выдерживаете конкуренцию с федеральными игроками?

— А мы уже сами федеральные игроки. Мы не считаем, что какая-то команда на российском рынке серьезнее нас. Конкуренция, конечно, жесткая, но высокие требования технических заданий серьезных компаний не позволяют перепрыгнуть высокий входной барьер сотням маленьких предприятий без опыта и квалифицированной команды. А из тех, кто этот барьер преодолевает, начинается достаточно серьезная конкурентная борьба, но она открытая, честная.

— По вашей оценке, какую долю рынка республики вы занимаете?

— Наверное, процентов около 15.

— На ваш взгляд, куда двинется рынок? Будут ли появляться новые компании или рынок вытряхнет непрофессионалов?

— Как только появятся единые федеральные нормы и требования по ценообразованию, проектированию и строительству по технологии ГНБ и когда система саморегулирования в строительстве начнет работать нормально, осуществляя реальную селекцию предприятий, допущенных к выполнению особо опасных, технически сложных и уникальных проектов, а объекты ГНБ несомненно являются таковыми, на рынке останутся профессиональные предприятия с серьезными проектными группами, высококвалифицированными, хорошо обученными специалистами, с современными комплексами ГНБ и вспомогательной техникой и оборудованием. Только после завершения этих процессов прекратится демпинг цен на работы ГНБ, канут в Лету десятки непрофессиональных компаний по всей стране, и мы естественным образом придем к цивилизованному рынку ГНБ. Такова, на мой взгляд, маршрутная карта.

«К НАМ МНОГИЕ ПРИЕЗЖАЮТ УЧИТЬСЯ»

— Вы также являетесь президентом организованной с вашим участием международной ассоциации специалистов горизонтального направленного бурения (МАС ГНБ). За 15 лет работы к каким результатам пришла ассоциация?

— За эти годы напряженной, целенаправленной работы десятков предприятий — профессиональных участников рынка ГНБ — главное, что нам удалось сделать, — это создать «распределенный» по огромной территории России от Сахалина на востоке до Калининграда на западе коллектив единомышленников-профессионалов бестраншейного строительства подземных коммуникаций по технологии ГНБ. Сегодня МАС ГНБ — крупнейшее на постсоветском пространстве профессиональное объединение предприятий, эксплуатирующих технику и технологию ГНБ для бестраншейного строительства подземных коммуникаций различного назначения.

В составе ассоциации работают более 130 предприятий из 8 стран. Второй момент: ассоциация является одним из разработчиков стандарта национального объединения строителей. На сегодняшний день это наиболее полный документ, регламентирующий проектирование и производство работ по технологии ГНБ. Более 60 крупнейших саморегулируемых организаций страны приняли его в качестве обязательного для применения. В настоящее время мы продолжаем работу над созданием федеральной системы ценообразования.

— Вы проводите и обучение, какова его стоимость?

— Ежегодно в феврале месяце мы проводим ежегодный учебный семинар операторов комплексов ГНБ и семинар повышения квалификации ИТР в области ГНБ. Стоимость — около 40 тысяч рублей, в него входит 5-разовое питание и проживание в санатории «Васильевский». Обучение осуществляется в рамках лицензированной программы в объеме 72 часов. За 10 лет работы в учебном центре ассоциации прошли подготовку порядка 3 тысяч операторов ГНБ. Помимо специалистов со всей России к нам приезжают учиться многие: украинцы, белорусы, казахстанцы, латыши, литовцы.

«Мы как и другие профессиональные участники рынка ГНБ никогда не позволим себе нарисовать исполнительную документацию как по проекту»

«МЫ И В ЖИЗНИ НАЧИНАЛИ ВМЕСТЕ»

— Руководство всеми предприятиями, входящими в состав группы, осуществляется вами и Вячеславом Ходорковским на паритетных началах. Как на протяжении многих лет удалось не рассориться с единственным партнером и не погубить бизнес?

— Мы не в бизнесе начинали совместную работу, мы и в самостоятельной жизни начинали вместе. Жили в соседних общежитиях КАИ на улице Товарищеской. Я в шестом, а он в седьмом. Познакомились в 1976 году, можно сказать, вся жизнь прошла бок о бок. Мы достаточно разные люди. Но у нас общие принципы: умение видеть положительное и не обращать внимания на недостатки. Так получилось, что где-то его достоинства — это мои недостатки, и наоборот. В результате из двух обычных людей получился один хороший (смеется). Мы прекрасно понимаем, что любые конфликтные ситуации между мной и Ходорковским приведут к потере устойчивости конструкции, которую мы создавали с нуля много лет. Например, он любит и умеет решать хозяйственные вопросы, организовывать работу производственной базы, заниматься внешнеэкономической деятельностью, а я в это время могу заниматься разработкой новых проектов. По прошествии стольких лет успешной совместной работы мы даже не задумываемся, почему мы столько лет вместе. Потому что мы две части одного целого. Мы давно уже члены семей друг друга. За эти годы мы провели времени друг с другом не меньше, чем с семьями.

— А откуда вы сами родом?

— Родился я уже в далеком 1957 году на Украине в городе Виннице. Я очень хотел связать свою жизнь с авиацией, с четвертого класса ходил в радиокружок, и поэтому мой выбор был предопределен — радиотехнический факультет Казанского авиационного института.

Я поступил в институт в 1974 году, и хоть я давно там и не работаю, но у меня многое связано с этим институтом. За годы учебы в КАИ я активно занимался общественной работой, ездил в стройотряды. После окончания института работал на кафедре, защитил кандидатскую диссертацию под руководством академика Чубдарова. Потом наша научная группа и наш научный руководитель перешли работать в промышленность. Потом, когда Советского Союза не стало, заказов на разработки становилось все меньше. Тогда мы начали пробовать себя на вольных хлебах.

— Откуда любовь к авиации и радиоэлектронике?

— Ни с чем абсолютно она не связана. Никто у нас не летал, никто электроникой в семье не занимался, не знаю. Почему-то я всегда знал, что буду авиационным инженером.

— Но вы им недолго поработали?

— Почему это недолго? Прилично. А то, что не остался в профессии, в науке — жалею. Но жизнь — это дорога с односторонним движением: оглянуться назад можно, а вернуться — никогда. Так зачем же оборачиваться?

— Вы действительно жалеете, что ушли из науки, несмотря на то, что вырастили свое детище?

— Мне до сих пор иногда кажется, что какая-то часть моей души осталась там. Самое родное место в Казани — площадь Свободы, пятое здание КАИ. Мы продолжаем дружить, встречаемся с теми коллегами, кто остался работать в науке. С огромным удовольствием вспоминаем те годы, когда вместе работали. И я всегда стараюсь что-то из той научной жизни применять в своей повседневной работе и жизни.

«Мое любимое животное — волк, очень одинокое и сильное животное, он любит в периодах между охотой побыть один»

«Я НЕ ЗНАЮ ДУРАКОВ СРЕДИ УСПЕШНЫХ БИЗНЕСМЕНОВ»

— Чем вы любите заниматься в свободное время? Хобби у вас есть?

— Мое хобби — это моя работа, я очень люблю свою работу.

— А путешествовать любите?

— Нет, я по работе не вылезаю из командировок: вокзал — аэропорт — переговоры, аэропорт — вокзал — домой. У меня даже никакого туристического интереса уже давно не возникает. Отдыхаю я дома. А мое любимое животное — волк, очень одинокое и сильное животное, он любит в периодах между охотой побыть один.

— У вас есть дети?

— У меня есть сын, ему 34 года. Он врач-анестезиолог и никакого отношения ни к электронике, ни к ГНБ не имеет.

— Вам не жаль, что ваш единственный сын не продолжит ваше дело?

— Нет. Я бы хотел, чтобы он был счастливым, состоявшимся человеком. Он выбрал свою дорогу в жизни, и я желаю ему успехов в избранном деле. Для меня важно, чтобы он состоялся как человек и как специалист.

— Супруга ваша чем занимается?

— С моей супругой мы учились на одном факультете, в одном институте. Она так же, как и я, по профессии радиоинженер.

— У нас есть традиционный вопрос: три секрета успешного бизнеса. В чем они, по-вашему, заключаются?

— Прежде всего бизнесмен должен быть порядочным перед собой и своими сотрудниками. Непорядочность позволяет один раз что-то схватить, а потом это будет, несомненно, потеряно. Человек должен быть умным. Я не знаю дураков среди успешных бизнесменов. И, наконец, важно быть физически и психологически здоровым. Колоссальные нагрузки и даже перегрузки возникают ежедневно, ежеминутно, причем совершенно непонятно, с какой стороны эти трудности приходят.

«Мы уже сами федеральные игроки и не считаем, что какая-то команда на российском рынке серьезнее нас»