«У РАССКАЗА И У РОМАНА РАЗНЫЕ ЗАДАЧИ, РАЗНЫЕ ИНСТРУМЕНТАРИИ»

— Обычно в телевизионных программах о госте дается визитка, — начал свое выступление Павел Крусанов, — вот я такую визитку о себе тоже, наверное, должен сделать, поскольку вы не обязаны знать, кто к вам пришел. Родился в Ленинграде, живу в Петербурге. Был членом ленинградского рок-клуба. В юности играл рок-н-ролл, сейчас автор шести романов и нескольких книг, публицистики и малой прозы, лауреат премии журнала «Октябрь», финалист премии «Большая книга», четырежды финалист премии «Национальный бестселлер».

По словам автора, он давно собирался написать произведения малой прозы.

— У рассказа и у романа разные задачи, разные инструментарии. Если роман — это послание, то рассказ — это, скорее, настроение. Я лет 6 - 8 пытался написать книгу рассказов, но садился — и все время получался какой-то роман. Это меня очень раздражало, и я взял волю в кулак и заставил себя вовремя остановиться, не разбегаться, и в итоге получилась книжка «Царь головы», — объяснил свое желание Крусанов.

Однако нельзя сказать, что новая книга просто случайный сборник текстов. По словам автора, она складывалась как единое литературное пространство.

— Я хотел, чтобы шлейф от предыдущего текста влиял на прочтение следующего текста и получался синтезированный эффект. Книга еще не отстоялась у меня внутри, я пока судить о ней объективно не могу. Пока полагаюсь на мнение близкого круга. Когда-нибудь я ее перечитаю, конечно, разочаруюсь и попытаюсь рвануть дальше, потому что у автора самая лучшая книга — это та, которая не написана, — резюмировал он.

«Я СТАРАЛСЯ РАЗВЕРНУТЬ НЕКИЙ МИФОЛОГИЗМ ЧЕРЕЗ КАКИЕ-ТО ЭЛЕМЕНТЫ ЧУДЕСНОГО»

Все рассказы в книге связывает элемент чудесного. По мнению автора, реалистическая школа почему-то считается «столбовым хайвеем литературы», однако реализм появился 200 лет назад, в то время как более тысячи лет она черпалась из другого источника.

— Я старался развернуть некий мифологизм через какие-то элементы чудесного, необычного. Это попытка показать, что в мире много чудесного, и постичь мы это не сможем, потому что человек сам элемент этого мира, — объяснил свои намерения финалист премии «Национальный бестселлер» 2014 года.

На вопрос из зала о том, целиком ли рождается у него замысел книги, Крусанов пояснил, что он знает, как история начнется и как закончится, и остается только написать то, что происходит между.

— Вся работа — это подбор слов, чтобы интонация была сохранена, — продолжил он. — На самом деле литература — это не сюжет, не фабула, а настроение, сам язык. Сюжет всегда вторичен, его всегда можно рассказать по-разному. Если не будет языковой фактуры, которая несет в себе и интонацию, дыхание, иронию, парадоксальность, то не будет литературного события, будет просто какой-то текст, рассказывающий истории. Таких текстов тысячи. В свое время у нас с Александром Секацким был публичный диспут: чем писатель отличается от графомана? У нас родилось два отличия. У графомана всегда неадекватная реакция на постороннее мнение, особенно негативное, и он лишен блаженства повторного взгляда: сколько бы времени ни прошло, ему кажется, что текст прекрасен.

ПИРАТСТВО ГУБИТ БУМАЖНУЮ КНИГУ

Спокойно воспринял Крусанов вопрос о пиратстве, мол, что если человек может взять вещь бесплатно, то он возьмет ее бесплатно.

— Законодательство пока слабо регулирует интернет, это только одна из причин, по которой обвалился рынок бумажной книги, — объяснил писатель. — Интернет сначала обвалил музыкальный рынок, потом видеорынок. Кино и DVD больше никому не были нужны. Сейчас интернет рушит рынок книги. Пока этого не произошло, но за 4 - 5 лет продажи снизились на 40 процентов — это не катастрофа, но мощный звонок. Как из этого выходить? Как-то влиять на поле интернета. Я сам считаю, что искусство должно принадлежать народу. Но с позиции издателя вижу, что рушится целая индустрия.

Корреспондент «БИЗНЕС Online» заявил: зачастую пиратские копии, наоборот, стимулируют продажи бумажной книги. Крусанов ответил, что это не совсем так. По его мнению, продажи стимулируются перепубликациями.

— Представьте ближайшее будущее: с начальных классов школы дети начнут учебники читать на планшете, у них букварь будет на планшете, у них не будет тяги к бумажной книге. Вырастет поколение, для которого книга — это деталь интерьера, и книга скоро будет в самой дорогой его форме, в каком-нибудь кожаном переплете, — сказал гость «Смены», уведя вопрос в сферу носителя текста.

«ЛИМОНОВ — ЭТО СОВРЕМЕННЫЙ ГОРЬКИЙ»

На второй вопрос корреспондента «БИЗНЕС Online» «Должен ли писатель как-то реагировать на общественно-политические процессы? Как вам представляется идеальный диалог писателя и власти?» Крусанов ответил лаконично: «Никак не должен» По его мнению, если что-то не так в экономике, на это должен реагировать экономист, если в политике — политолог.

— Писатель занимается другими делами, он должен думать о каком-то общем большом культурном мифе, который он создает. Задача писателя — все время работать на этот миф. Это как велосипед: нужно постоянно крутить педали, чтобы не упасть.

Корреспондент газеты заметил: «Сегодня крупные отечественные писатели вроде Эдуарда Лимонова, Захара Прилепина политизированы. Здесь можно вспомнить письмо писателей об освобождении Лимонова несколько лет назад».

На это автор без иронии ответил, что Эдуард Лимонов — это современный Максим Горький. По словам Крусанова, книга «Убийство часового» является своевременной книгой.

— Лимонов оттуда, из той поры, когда были цензурные фильтры, а когда они есть, фигура писателя раздувается до непонятной величины. От него ждут того, чтобы он объяснил, что происходит и что с этим делать, — сказал он. — Но когда этих фильтров нет, фигура писателя, который пытается что-то объяснить, выглядит нелепо. Конечно, мы все вправе высказать свое мнение. А что, врачам нельзя подписать письмо, библиотекарям нельзя высказаться по поводу одесских событий? Здесь писатель ничем не выше какой-то другой профессии. У какого-нибудь медиапригодного лица еще больше аудитория. Значит, тот, у кого больше аудитория, тот и вправе высказывать свое мнение? Да и специалист ли ты в этом вопросе?

«ДОБРОСОВЕСТНАЯ РЕКЛАМА — ЭТО НАПИСАТЬ НА КНИГЕ АННОТАЦИЮ»

— Чем больше вложено в товар, тем быстрее надо его реализовать, — ответил Крусанов на вопрос о рекламе автора и книги. — Добросовестная реклама — это написать на книге аннотацию. Можно пригласить автора на презентацию, чтобы его увидели читатели. Массового читателя нет, он неоднороден. Есть такая группа, есть сякая, и нельзя всем рекомендовать одно и то же. А есть люди, которые воспринимают чтение как работу, потому что когда они читают, у них включается мозг. Это другая аудитория, она на рекламу «Оттенков серого» не клюнет. Когда Лев Николаевич Толстой писал свои лучшие произведения, они выходили тиражом 2 - 3 тысячи, тогда как книги других авторов — тиражом в 20 - 30 тысяч, для того времени это огромное количество. Это нормальная ситуация, плохая литература схлынет, и люди, наевшись этого навоза, читать другого не будут. Дай им в руки хорошую книгу — они скажут: «Фу, как сложно! Фу, меня клинит!»

По мнению Крусанова, в мире книги должен быть навигатор, но это должен быть критик, чье мнение важно.

— Сейчас институт литературной критики исчезает вообще. Недавно еще она сводилась к оценочным колонкам в глянцевых журналах, там раздавались звездочки, как отелям, а сейчас даже этого нет. Лев Данилкин помогал разобраться в литературном потопе. Но институт вдумчивой критики куда-то уходит, хотя кинокритика остается — ее публикуют и употребляют. И теперь все сводится к отзывам в социальных сетях. Я хотел бы, чтобы книга попала по адресу. Тому, кому она адресована, а не как случайный придаток. У меня нет задачи продать что угодно во что бы то ни стало.

«РОССИЯ СТРАШНО БОГАТА НА ЧУДЕСНУЮ ЛИТЕРАТУРУ.
МЫ ЗА ВТОРОЙ РЯД СЧИТАЕМ ГИГАНТСКИЕ ЛИТЕРАТУРНЫЕ ВЕЛИЧИНЫ»

Встреча закончилась простым вопросом: «Какие ваши любимые книги?» Отвечая, Крусанов вспомнил, что в раннем возрасте его «до глубины души» ранила книга «Детство Темы».

— Я очень долго болел Фолкнером. Что еще? Достоевский, Толстой, Лесков. У нас в русской литературе вообще много авторов, которые считаются писателями второго ряда, скажем, Лесков, Гончаров, а они могли бы составить славу литературы любой другой страны. Россия страшно богата на чудесную литературу. Мы за второй ряд считаем гигантские литературные величины.

Также Крусанов отметил плеяду авторов 20-х годов — Замятина, Пельняка, Иванова.

— Тогда русская литература зазвучала иначе — из нее ушел психологизм, появилась мускулинность, пружинность. Потому что время было историческое, творение новой мифологии. Платонов, наверное, самый мощный автор из этой банды. У нас принято считать, что Серебряный век закончился в 10-х годах. Мне кажется, что это неверно и что авторы 20-х — пик Серебряного века. А из современных авторов мне очень нравится Владимир Шаров. Он ровный, писатель без разрыва, но внутри его текста ворочаются глыбы.