Герман Дьяконов: «Проходит огромное количество проверок: и Росфиннадзора, и налоговой инспекции, и министерства образования и науки России. Кого только не было! Меня это, конечно, беспокоит»

ПОЛОВИНУ БЮДЖЕТА ДАЮТ ДОХОДЫ ОТ НАУЧНОЙ И ПРОЕКТНОЙ РАБОТЫ

— Герман Сергеевич, известно, что при получении статуса «национального исследовательского» КНИТУ-КХТИ получил значительную материальную поддержку государства, и многих наших читателей интересует, на что были направлены эти средства, какой эффект в результате вложений был получен. Поэтому предлагаем начать разговор с бюджета вашего университета — источников его пополнения и статей расходования.

— Совокупный бюджет нашего университета в прошлом году составлял 3,7 миллиарда рублей. Думаю, в этом году мы доведем его до 4 миллиардов, при этом около 1,8 миллиарда рублей в бюджете по плану будут составлять доходы от научной и проектной деятельности.

— А как бюджет изменяется из года в год?

— Растет, причем значительно быстрее инфляции. Лет 6 - 7 назад мы думали: сможем довести объем бюджета до одного миллиарда или нет, а сейчас бюджет университета составляет почти 4 миллиарда. Источники финансирования, конечно, разные. Есть образовательный бюджет, который направляется непосредственно на обучение студентов, он у нас постоянно растет. Министерство образования и науки переходит на систему подушевого финансирования: с каждым студентом, который к нам поступает, из федерального бюджета приходит определенное количество денег. Суммы разные в зависимости от направления и специальности: подготовка технарей стоит намного дороже. Правда, у нас сейчас на бюджетной основе учатся в основном технари, гуманитариев осталось немного.

— Сколько сегодня всего студентов в КНИТУ, сколько из них обучается на платной основе?

— Всего у нас учатся около 27 тысяч студентов. Раньше соотношение «платных» и «бесплатных» составляло где-то 55 к 45 в пользу внебюджетников. Однако количество платников в последние годы сокращается, а количество бюджетников растет (в основном, по технологическим направлениям) — это наша сознательная политика. Сегодня соотношение составляет 55 к 45 уже в пользу бюджетников.

«Совокупный бюджет КНИТУ-КХТИ в прошлом году составлял 3,7 миллиарда рублей. Думаю, в этом году мы доведем его до 4 миллиардов»

— Платниками, наверное, считаются и те, кто идет учиться по контракту с предприятиями? Есть такие?

— У нас есть прямые договоры с предприятиями, например, с концернами Туркменистана: «Туркменхимия», «Туркменнефть», «Туркменгаз». Всего у нас учатся более 600 студентов из Туркменистана. В рамках целевого приема по направлению предприятий в прошлом году были сформированы четыре группы для «Татнефти», по одной группе — для подразделений «Газпрома», «Лукойла», Чебоксарского завода им. Чапаева, муромского приборостроительного завода, «Нижнекамскнефтехима» и других.

Есть контракты с предприятиями, когда они выплачивают стипендию студентам, оснащают лаборатории. Формируются целевые группы под конкретные проекты предприятий. Из татарстанских предприятий можно назвать менделеевский завод минеральных удобрений «Аммоний», казанский завод синтетического каучука — мы являемся генпроектировщиками их производства. Совсем недавно закладывали символический «камень» силиконового производства на заводе СК.

КНИТУ ПРОДОЛЖИТ ПРОГРАММУ НА ОСНОВЕ САМОФИНАНСИРОВАНИЯ

— Какие еще есть источники пополнения бюджета?

— Например, поступления со стороны предприятий и корпораций. Мы являемся одним из 9 опорных вузов «Газпрома», и в прошлом году они нам выделили 17 миллионов рублей, а в этом — 19 миллионов рублей. Эти средства идут на оснащение лабораторий, на профориентационную работу, поскольку «Газпром» заинтересован в подготовке квалифицированных кадров. Представители корпорации сами отбирают студентов с третьего курса, и мы формируем для них специальные группы, разрабатываем образовательные программы. Кстати, недавно у нас был «День Газпрома», мы открыли лабораторию газохимии. Приехали 20 представителей дочерних организаций «Газпрома». То есть средства корпорации идут и на развитие образовательного процесса, и на подготовку кадров, и на проведение научных исследований.

Кроме этого мы реализуем программу развития исследовательского университета, на что из федерального бюджета в течение пяти лет нам поступило почти 2 миллиарда рублей плюс софинансирование от республики в размере 20 процентов от этой суммы. В этом году бюджетное финансирование завершается, и в течение следующих пяти лет мы должны продолжить реализацию программы развития КНИТУ на основе самофинансирования, за счет привлеченных собственных средств.

— То есть даже не за счет республики, а именно вуза?

— Будем использовать все источники: софинансирование Татарстана, поступления от предприятий, доходы от собственных коммерциализуемых проектов. Мы университет исследовательский и, участвуя в реализации федеральных целевых программ, выполняем большие контракты по линии минобрнауки и минпромторга России: за три с половиной года поступило порядка 700 миллионов и 400 миллионов рублей соответственно. По этим контрактам мы выполняем совершенно разные виды работ — по федеральным целевым программам «Исследования и разработки по приоритетным направлениям развития научно-технологического комплекса России», «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России», а также опытно-конструкторские и технологические разработки, конечная цель которых — внедрение.

У нас есть проектный институт «Союзхимпромпроект». Это бывший военный проектный институт — головной в СССР по проектированию оборонных производств. Он вошел в состав вуза лет 20 назад по постановлению правительства России, когда был совсем умирающим, и мы его переориентировали на проектирование нефтехимических производств. Хотя он проектирует и многие другие объекты — даже ледовый дворец в Нижнекамске.

Сейчас в институте работают 600 человек, половина из которых — наши выпускники. Объем выполненных работ по прошлому году составлял порядка 800 миллионов рублей. Причем институт работает напрямую с сильнейшими мировыми компаниями — американскими, японскими, немецкими. И мы сопровождаем его работу проектными группами — обучением студентов в рамках конкретного проекта, чтобы выпускник пришел на производство не с нуля, а уже знал свое рабочее место, представлял производство в целом.

Проектный институт «Союзхимпромпроект»
Бывший военный институт «Союзхимпромпроект» переориентировали на проектирование нефтехимических производств

— Можно назвать предприятия, с которыми работаете по грантам?

— По 218-му постановлению один грант — это проект с московской компанией «Телекор-Энергетика» по глубокой переработке нефти и нефтепродуктов комплексным воздействием на сумму 260 миллионов рублей. Второй грант — с «Вакууммашем» на разработку линейки новых спиральных безмаслянных насосов общим объемом 200 миллионов рублей. Третий — с ООО «Тасма» по созданию производства многослойных пленочных материалов на 235 миллионов рублей.

Уже выполнены гранты с ОАО «Медтехника» по производству биосовместимых мединструментов, включая имплантанты (120 миллионов рублей), с ООО «Булгар-Синтез» по производству охлаждающих жидкостей (105,2 миллиона рублей). Есть и другие проекты, например, для нефтехимии Татарстана. В 2014 году в рамках некоммерческого партнерства «Камский инновационный территориально-производственный кластер» совместно с ОАО «Нижнекамскнефтехим» выполнен проект по разработке новых видов полимерной продукции и повышению эффективности производства мономеров (доля КНИТУ составила 16 миллионов рублей).

«ПУСТЬ НАС ОШТРАФУЮТ НА 50 ТЫСЯЧ РУБЛЕЙ...»

— В последнее время к вашему вузу приковано особое внимание в связи с арестом проректора Ильдара Абдуллина, который обвиняется в хищении 16 миллионов рублей (интернет-конференция проходила 7 июля, уже после этого стало известно о втором уголовном деле в отношении Абдуллина, которому теперь инкриминируют хищение уже 56 млн. рублей — ред.) Хотелось бы узнать вашу версию, какие события к этому привели?

— Поясню. В конце 2013 года мы из федерального минобрнауки получили дополнительное финансирование на оборудование. Для этого мы писали заявки, и, естественно, дали не всем, а 20 наиболее инновационно «продвинутым» вузам. Нам выделили 40 миллионов рублей. У меня вообще железный принцип: кто деньги в университет принес, тот и должен их распределять. У нас очень много денег приходит по науке. Часть из них, так называемые «накладные расходы», мы направляем на оплату коммунальных услуг, услуг связи, командировочных расходов и т.д. Но основное «тело» тратится на проекты. Если основные деньги приходят по науке, комиссия и профильный проректор и должны определять направление их расходования.

— А что значит «принес» деньги? Человек «выбивал» их где-то?

— Нет, такие инициативные ученые принимают участие в конкурсах на грант. А для этого надо сформировать группу, написать проект, подготовить множество бумаг, вовремя их отправить. Это очень большая кропотливая работа. И, в конце концов, в министерстве есть конкурсная комиссия, которая решает, кому деньги выделить.

— То есть эти деньги поступили на счет вуза?

— Пришли деньги, которые необходимо было потратить до нового года. Или отправить назад в Москву. Поэтому конкурсная комиссия приняла решение: «Пусть нас оштрафуют на 50 тысяч за закупку оборудования без проведения длительной конкурсной процедуры торгов, у единственного поставщика, но в срок». Оштрафовали бы проректора по научной работе, потому что он возглавляет конкурсную комиссию.

— Кто мог оштрафовать на 50 тысяч?

— Управление федеральной антимонопольной службы по Республике Татарстан.

Ильдар Абдуллин
«Как человек, Ильдар Абдуллин, конечно, жесткий, его не все любят за это. Но это человек, который может заставить людей эффективно работать» (фото: www.kstu.ru)

— Но, как известно, в итоге к вам пришли не они, а МВД. Значит, кто-то написал заявление?

— Недовольные всегда есть... Хотя, честно говоря, мы находимся под пристальным вниманием уже года два, проходит огромное количество проверок: и Росфиннадзора, и налоговой инспекции, и министерства образования и науки России. Кого только не было! Меня это, конечно, беспокоит.

— Такие проблемы испытывают все вузы?

— «Трясут» все вузы. Нас больше других, потому что у нас много денег.

— А оборудование вы успели купить?

— Да. Было выставлено техническое задание, сделан запрос коммерческих предложений. При равных предложениях цены и качества был выбран поставщик, который удовлетворял всем требованиям, в том числе по срокам поставки до конца года. К нам прибыло хорошее аналитическое оборудование известных фирм Zeiss и Brucker — от микроскопов до испытательных машин, не какое-то китайское. Все работает, претензий на качество ко мне не поступало.

— А почему нельзя было купить это оборудование без посредников?

— Мы не могли заключить прямой контракт с Zeiss и Brucker, поскольку все закупки бюджетных учреждений до 31 декабря 2013 года подпадали под действие 94 федерального закона, в котором не была предусмотрена возможность закупки оборудования на такую сумму напрямую у производителя. Можно заключить договор с российским представительством, если оно есть, но это занимает гораздо больше времени, потому что они же не в Казани сидят, да и не всякое предприятие зарегистрировано на электронных торговых площадках, некоторым это невыгодно. И мы заключили соглашение с казанской компанией.

— Ключевой вопрос: кто ее владелец?

— Кто ее владелец, я, конечно, знаю, но это тайна следствия. Наверное, об этом пока не стоит говорить. Мораль-то в чем? Мы потратили 40 миллионов на оборудование, а компания-поставщик приобрела его за меньшую сумму. Но не секрет, что поставщик всегда закладывает дополнительные суммы, кроме чистой стоимости товара. Во-первых, нужно обслуживать кредит, который он берет в связи с нехваткой собственных средств. Во-вторых, в контракте была пуско-наладка, монтаж, обучение персонала и т.д. Ну, и за свою работу поставщик что-то должен оставить, ведь он коммерсант, в конце концов.

— И все-таки, вопрос в том, чья эта фирма-поставщик. Почему выбрали именно ее? Тем более без конкурса.

— Я повторяю: эта фирма удовлетворяла выставленным требованиям, обязалась поставить оборудование до нового года и сумела это сделать. Просто не была соблюдена процедура проведения торгов через электронную торговую площадку. Причем все потенциальные поставщики предлагали одно и то же — оборудование Zeiss и Brucker, но лишь одна фирма сумела поставить оборудование требуемого качества в короткие сроки и с соблюдением всех условий конкурсной документации.

— Сейчас какие-то следственные действия в вузе происходят?

— Нет. Хотя по другим делам происходили за последние два года. Например, возбуждалось дело «в отношении неустановленного круга лиц». И выемка документов была. Однако было установлено, что состава преступления нет.

— А вас лично на беседу в МВД приглашали?

— Меня нет.

— Как вы видите дальнейшее развитие событий? Вуз обеспечивает юридическую защиту своему проректору?

— У него есть адвокат. Следственные органы выполняют свою работу. Конечно, по-человечески мы переживаем за коллегу, особенно когда у него есть проблемы со здоровьем.

— Сейчас ваш прогноз каков? Будет ли закрыто дело?

— Думаю, суд разберется.

— А раньше подобные проблемы были, когда приходилось осваивать средства, пришедшие в конце года?

— Как правило, мы успевали в срок.

«АБДУЛЛИН — ВЕЛИКИЙ ТРУЖЕНИК»

— Какова ваша оценка Абдуллина как ученого, какова его роль в вашей команде?

— Я уже сказал, что основной поставщик внебюджетных денег в вузе — научные исследования. Абдуллин — проректор по научной работе, поэтому, естественно, он имеет большой вес. Он великий труженик, у него огромное количество публикаций. На работу обычно приходил полседьмого утра каждый день, включая субботу. И командировок у него было очень много.

— Сколько лет он работает проректором?

— В 2007 году, когда меня выбрали ректором, я предложил ему стать проректором по науке. Он очень работоспособный человек, хороший организатор. Как человек, конечно, жесткий, его не все любят за это. Но это человек, который может заставить людей эффективно работать.

«Сегодня практически все наши ученые занимаются и фундаментальными исследованиями, и прикладными проектами»

— После выхода из заключения будут ли занимать прежние должности проректоров КНИТУ Сигал и Абдуллин? (Сидоров Петр Иванович)

— Без решения суда ничего предпринимать не будем. Арест Павла Абрамовича Сигала с нашим университетом не связан, это касается только его коммерческой деятельности.

— Как вы прокомментируете интервью профессора Исмагила Хуснутдинова в «БИЗНЕС Оnline»? Фактически он обвинил вас в финансовых махинациях, имитации научной деятельности, ликвидации научных школ, снижении качества обучения. Что на это возразите? (Гатауллин Э.Х.)

— Он просто некомпетентный человек. О многом он либо не знает, либо не хочет говорить. Например, он утверждает, что большие деньги были потрачены неэффективно, с потерей научных направлений. Да все наоборот! Например, мы на эти деньги спасли одно из наших основных направлений — оборонное. И сейчас затраченные средства к нам возвращаются: у нас много договоров с предприятиями ОПК, есть гранты от «Росатома», целевые заказы на подготовку кадров.

«ВСЕ ОБОРУДОВАНИЕ ПРИОБРЕТАЛОСЬ АДРЕСНО»

— По какой причине реальный министерский конкурс 2014 (проектная часть) на получение грантов был заменен внутривузовским «междусобойчиком»? На каком основании выделенные министерством 40 миллионов рублей были распределены по 16-ти проектам — исключительно по результатам «конкурса» внутри КНИТУ? (Andrey)

— Видимо, люди просто очень плохо информированы о том, что у нас в университете происходит... Вообще это всегда было, только раньше это называлось ПНИЛ — перспективные научно-исследовательские лаборатории. Это федеральные бюджетные деньги, которые выделяются министерством образования и науки России на научные исследования. Мы подаем заявку и в числе вузов, выигравших конкурс, получаем субсидию министерства на развитие научного потенциала вуза.

А распределение этих средств в университете всегда происходит установленным образом: научно-производственная комиссия заслушивает предложения научных подразделений, рекомендует их ученому совету, который принимает окончательное решение, кому дать деньги. Так было всегда. Просто люди путают это с теми деньгами, за которые обвиняют проректора.

— Почему научное оборудование, полученное по программе «Национальный исследовательский университет», фактически было распределено между чиновниками КНИТУ (проректорами, помощниками проректоров, деканами и т.д.) и подконтрольными им фирмами? В результате другим исследователям невозможно воспользоваться этим оборудованием. Не этим ли объясняется то, что количество (приборы) не переросло в качество (новые прорывные исследования и открытия) за последние 2 - 3 года? (Сидоров Петр Иванович)

— Это, конечно, не так. Приборы, закупленные по программе развития университета, переданы кафедрам, сгруппированы по направлениям. Все оборудование приобреталось адресно, по приоритетным направлениям развития. У каждого из направлений есть руководитель, входящий в состав исполнительной дирекции программы. Кафедры предлагали перечень необходимого оборудования, который затем обсуждался на заседаниях коллективов приоритетных направлений развития. После этого проводилась защита выбранных позиций на заседаниях научно-технического совета вуза (это одна из профильных комиссий ученого совета). И только после этого конкретное оборудование включалось в план закупок.

Любой, кто заинтересован в доступе к оборудованию, может получить о нем информацию, обратившись в исполнительную дирекцию программы развития либо изучив ежегодные отчеты о реализации программы на сайте вуза. Там можно увидеть реестр, в котором указано все, вплоть до номеров комнат, где оборудование находится. На новом оборудовании учатся магистры и аспиранты, проводятся исследования. Это, кстати, позволяет нам выигрывать новые гранты.

Проводить исследования у нас могут представители других вузов и НИИ, так же, как и мы обращаемся к ним за помощью — это практика научного сообщества. Например, у нас есть центр коллективного пользования оборудованием в области наноматериалов, оснащенный не по программе развития, а по гранту одной из федеральных целевых программ. И в этот центр обращаются не только наши ученые, но и представители других университетов и научных институтов, например, Казанского научного центра РАН.

ТРУДНЫЕ ВРЕМЕНА ПРОШЛИ

— Судя по вашим комментарям в СМИ, разбитые аудитории, отсутствие оборудования у части научных работников — это нормально, их условно можно назвать «бездельники». Поясните, какой процент этих «бездельников» в КХТИ, как вы собираетесь очистить от них КХТИ? (Сидоров Петр Юрьевич)

— Мы, наверное, последние из серьезных российских университетов, который вводит так называемую рейтинговую систему оценки деятельности преподавателей для того, чтобы правильно оценить вклад каждого, отметить все стороны деятельности преподавателя. Это очень сложная система, там 39 показателей, охватывающих разные направления работы. У нас много людей подрабатывают на стороне, вместо того, чтобы зарабатывать в нашем университете. Раньше мы на это смотрели сквозь пальцы, понимая, что трудные времена, людям надо дать возможность заработать на жизнь. Но ведь сейчас трудные времена прошли, есть возможность успешно поработать в родном вузе и заработать дополнительно.

«Сегодня есть гранты и со стороны научных фондов — РФФИ, РГНФ, гранты президента Российской Федерации для поддержки молодых ученых и многие другие»

— Вы хотите сказать, что в самом университете можно заработать помимо зарплаты преподавателя?

— Еще как можно! Сегодня есть гранты и со стороны научных фондов — РФФИ, РГНФ, гранты президента Российской Федерации для поддержки молодых ученых и многие другие. Конкурсы министерства образования и науки, министерства промышленности и торговли России. Я имею в виду постановление №218, когда минпромторг деньги вузу выделяет не напрямую, а через промышленное предприятие, которое должно выделить такую же сумму и привлечь ученых к исследованиям. У нас таких грантов было пять — два закончились, три исполняются.

— Участие ваших ученых в прикладных проектах не мешает ли развитию фундаментальной науки?

— На будущий год мы отмечаем 125-летие нашего вуза. В его составе в свое время работали крупные ученые с мировым именем — Александр и Борис Арбузовы, Муштари, Адо. А рядом создавались технологические кафедры, которые занимались прикладными проектами. И вот уже более 100 лет эту связь фундаментальной и прикладной науки мы сохраняем.

Сегодня практически все наши ученые занимаются и фундаментальными исследованиями, и прикладными проектами. К тому же, к решению сложной задачи, как правило, подключаются несколько кафедр. Возьмем хотя бы проект с «Вакууммашем» по разработке новых насосов: можно назвать ряд диссертаций по теории этого вопроса. Сегодня приборная база вуза позволяет воплотить теоретические разработки прежних лет.

Кстати, согласно рейтингу РИНЦ по химической технологии в сотню наиболее цитируемых российских авторов входят 8 ученых университета. Речь идет об их публикациях, связанных с новыми идеями и технологиями.

СРЕДНЯЯ ЗАРПЛАТА ПРЕПОДАВАТЕЛЕЙ — 36 ТЫС. РУБЛЕЙ

— В КНИТУ-КХТИ уже много лет муссируется вопрос о прибавке к зарплате некоторым сотрудникам вуза из числа ППС за их научные достижения (в частности, за индекс Хирша и публикации в солидных журналах). Не так давно А.Г. Шамовым и др. разработан весьма объективный и обоснованный подход к реализации этой проблемы. Почему этот подход был негласно положен под сукно, а вместо него бюрократия вуза породила нелепую и глупую «рейтинговую систему», которую иначе как профанацией не назовешь? (Марат)

— Для оценки деятельности преподавателей у нас разработана рейтинговая система как инструмент для совершенствования работы преподавателя. В ней учитываются все стороны работы — педагогическая, воспитательная, научная, в том числе индекс цитируемости как один из ключевых научных показателей. Рейтинговая система создавалась на основе изучения лучших практик российских вузов. Обсуждение проекта было открытым, на заседания мог прийти любой желающий. Проект был доведен до общественности, опубликован на сайте вуза. Были получены замечания и предложения, которые были внесены в проект. Кстати, положение о рейтинговой системе было утверждено на ученом совете.

Сейчас система проходит «обкатку». Мы смотрим, какие положения рейтинга наиболее важны, и учитываем — пока только для анализа. Систему надо отшлифовать, и тогда она будет работать и на распределение зарплаты. В любом случае базовые ее компоненты остаются неизменными. Мы даем возможность заработать: гранты, договоры, дополнительное профобразование. Пожалуйста, зарабатывай! Что касается «подхода Шамова», то он также был использован в нашей рейтинговой системе. Ждем дальнейших предложений и замечаний!

— Какая сегодня средняя зарплата в КНИТУ?

— Есть жесткое требование обеспечить зарплату профессорско-преподавательского состава в размере 125 процентов от уровня средней по региону. Средняя зарплата по Татарстану ожидается на уровне 30 тысяч рублей, а у нас уже в прошлом году средняя зарплата профессорско-преподавательского состава была 36 тысяч рублей с учетом всех источников: наука, дополнительное профессиональное образование, гранты. Но без учета зарплаты руководителей — ректора и проректоров.

— Какая зарплата на руки у руководящего состава КНИТУ? (Раиль)

— У проректоров оклад меньше оклада ректора процентов на 20.

— А у вас лично годовой доход сколько получается?

— Со всеми надбавками и коэффициентами — более трех с половиной миллионов рублей.

— А это правда, что у вас зарплата самая высокая среди ректоров РТ? Кто ее определяет? У вас есть доходы от коммерческой деятельности? (Любопытный)

— У других ректоров не знаю, а у меня так получилось за 2012 год, когда мне выплатили неиспользованные отпускные за пять лет (в 2012 году были перевыборы ректора). А вообще моя зарплата фиксированная, определяется федеральным министерством образования и науки, исходя из средней зарплаты профессорско-преподавательского состава КНИТУ.

— А от коммерческой деятельности у вас есть доходы?

— Нет, нам это запрещено законом.

Окончание следует.