Эльвира Набиуллина (фото: kremlin.ru)

ЗАЧЕМ ЭТО БЫЛО НУЖНО?

Председатель Центрального банка РФ Эльвира Набиуллина на своей пресс-конференции была настроена вполне оптимистично: инфляция замедлилась, рубль вырос в цене, банковская система (после триллионной докапитализации) работает. Экономический спад — это не беда, в логике ЦБ он служит антиинфляционным фактором, поскольку сокращает потребительский спрос населения. Но, несмотря на внешнее улучшение ситуации, Центробанк снизил свою ключевую ставку всего на один пункт, до 14%. Это говорит о том, что ЦБ РФ знает о нашей экономике что-то, чего не хочет нам говорить, и предпочитает действовать очень осторожно. Что бы это могло быть?

Для того чтобы понять логику, которой Центробанк руководствуется в своих решениях относительно ключевой ставки, необходимо для начала ответить на несколько простых вопросов. И первый из них: зачем нужна ключевая ставка вообще и что она определяет в экономике? Формально ключевая ставка определяет стоимость кредитов ЦБ, выдаваемых коммерческим банкам. Теперь она равна 14%. Значит, банки могут практически неограниченно получить деньги у ЦБ под 15% или сдать ему на депозит под 13% (то есть плюс-минус 1 п.п.; это правило соблюдается не всегда, но в целом ЦБ старается действовать именно так). Таким образом, повышение ключевой ставки тянет за собой повышение ставок по депозитам (деньги населения и предпринимателей можно привлечь «дешевле», чем взять их у ЦБ) и, естественно, рост ставок по кредитам.

Разумеется, есть банки, которые могут получить средства не только под значительно более низкий процент, чем ключевая ставка, но и даже ниже процента инфляции. Так, 30 января 2015 года правительство разместило в банке ВТБ депозит на 26 млрд. рублей под 8% годовых из средств фонда национального благосостояния. Считается, что снижение ключевой ставки ЦБ, задающей цену кредитов в экономике, «есть хорошо», поскольку банкам и предпринимателям легче получить деньги, которые направляются на расширение производства, а также поддерживают занятость и зарплату работающих. Соответственно, повышение ставки означает увеличение стоимости денег и в условиях российской «сырьевой экономики» должно затруднять предоставление ликвидности для валютных спекуляций, а также снизить темпы инфляции. Именно такими соображениями ЦБ РФ объяснял резкое повышение ставки в декабре 2014 года.

ЛЕКАРСТВА ХУЖЕ БОЛЕЗНИ

Что касается инфляции, то она действительно снижается. В первые 10 дней марта она упала до 12% годовых — почти до прошлогоднего «официального» уровня. Данные Росстата свидетельствуют о том, что сезонно скорректированный прирост индекса потребительских цен в феврале (2,1%) оказался почти вдвое ниже январского (3,7%). «Месячное» замедление инфляции зафиксировано впервые после введения Россией продуктового эмбарго в августе 2014 года. А в начале марта недельная инфляция оказалась минимальной за четыре месяца.

Но стоит ли нам разделять оптимизм финансового регулятора?

Цены устойчиво росли на протяжении всей зимы, российское годовое удорожание продуктов питания в феврале составило 26,3% по отношению к февралю прошлого года, оказавшись в 1,5 раза выше базовой и общей инфляции. Для сравнения: «продуктовая» инфляция в зоне евро за тот же период не превысила 0,5%, а в США составила порядка 3%. С учетом того, что расходы на питание составляют большую часть расходов россиян, рост цен в этом сегменте рынка приводит к сокращению спроса на все остальные товары и услуги, в свою очередь, на сокращение спроса российские производители предпочитают отвечать не снижением, а повышением цен, рассуждая, что нужно бороться не за увеличение количества покупателей, а за повышение «среднего чека». Исключение составляют микробизнес и самозанятое население, вынужденное выбирать между «маленькими» деньгами и их полным отсутствием.

Формально темпы инфляции снизились, вот только «лекарства» от этой экономической болезни имеют массу побочных действий. На замедление роста цен сыграл в первую очередь экономический спад, первым последствием которого стало падение реальных зарплат и доходов населения, а во вторую — дефицит бюджета, высокая процентная ставка и кредитное сжатие.

И монетарные власти прекрасно отдают себе в этом отчет. Неслучайно еще 12 февраля на встрече с представителями банковского сообщества в пансионате «Бор» Набиуллина заявила, что инфляция более не является единственным критерием при решении вопроса об изменении ключевой ставки ЦБ и кредитно-денежная политика будет ориентироваться на курсовую стабильность и поддержку экономики.

КУРС СТАБИЛЕН — ЭТО ВРЕМЕННО

Прежде чем прокомментировать перспективы поддержки экономики, следует разобраться с курсовой стабильностью. Снижение курса доллара и евро по отношению к рублю совпало и с замедлением инфляции, собственно, и послужило важной причиной этого замедления. После падения в январе на 23% рубль действительно укрепился. На Московской бирже с конца января по 12 марта доллар потерял 11% своей стоимости, евро — 17%.

Но логично будет задать вопрос: является ли повышение курса рубля трендом и какую роль в укреплении национальной валюты сыграл Центробанк? На самом деле большую, и финансовый регулятор заплатил высокую цену. С 1 января по 6 марта 2015 года валютные резервы ЦБ сократились более чем на $30 млрд., то есть почти на 8% от их общей суммы. Продолжение политики такой поддержки в дальнейшем может стать рискованным.

Но, конечно же, главным фактором усиления рубля стал рост цен на черное золото. Российская валюта падала вместе со стоимостью барреля, но как только в начале февраля нефть «зацепилась» за $60 и удержалась на этом уровне до настоящего времени, рубль прибавил в цене.

Кроме того, благополучно прошли пики платежей по внешним долгам. Обвал курса в середине декабря 2014 года был следствием дефицита долларов в условиях, когда российским предприятиям нужно было платить своим кредиторам. В феврале эта ситуация не повторилась, потому что на рынке было достаточно валюты, поскольку подконтрольные государству экспортеры активно продавали валютную выручку. Однако больше они этого делать не будут, дал понять министр экономического развития Алексей Улюкаев, сообщивший в пятницу, что «формально компании уже могут нарастить объем средств на счетах в валюте».

Но долги никуда не делись. Долги первого квартала — $43 млрд., но всего-то в 2015 году предстоит выплатить $134 миллиарда (к слову, эта сумма может увеличиться до $150 млрд.). Во всяком случае, все второе полугодие необходимо будет выплачивать кредиторам более $10 млрд. в месяц. В ходе своей пресс-конференции Набиуллина сообщила только, что ЦБ ожидает сокращения золотовалютных резервов в 2015 году на $50 миллиардов. За первые два месяца 2015 года уже потрачено более половины этой суммы. Что должно произойти, чтобы темпы сокращения резервов снизились? Резкий рост валютной выручки экспортеров? Еще одна девальвация национальной валюты, например до уровня 80 рублей за доллар?

Укрепление рубля нельзя назвать устойчивым трендом. Во-первых, цены на нефть прекратили рост, нельзя сказать, что появились какие-то фундаментальные факторы, удерживающие их от падения. Стоимость нефти сорта Brent на торгах лондонской биржи ICE в пятницу, 13 марта, упала ниже $55 за баррель. Падение составляло 4,4%, баррель достиг цены $54,6. Цена нефти марки WTI также снижалась и опускалась ниже $45 за баррель. Нижняя отметка составляла $44,75. Обратите внимание, цена нефти сорта Brent оказалась значительно — почти на $10 — выше цены на североамериканскую «эталонную» нефть WTI. Обычно этот разрыв гораздо меньше, нет никаких гарантий, что цена на Brent не опустится к цене своего конкурента.

Конечно, понижение ставки российским ЦБ также сыграет на ослабление рубля. В усилении национальной валюты власти, кстати, никак не заинтересованы, поскольку низкий курс рубля решает сразу несколько задач. Это сокращение импорта, облегчение выполнения бюджетных обязательств и стимулирование ряда промышленных отраслей.

ПОДДЕРЖКА ПУСТОТЫ

Теперь остается о вопрос о поддержке Центральным банком экономики и производства.

Данные Росстата (демонстрирующие индексы деловой активности в феврале) свидетельствуют о том, что выпуск в неторгуемом секторе, в частности в сфере услуг (составляющих соответственно 70% и 60% ВВП), сокращается. Для справки: в «открытой» экономике существуют два сегмента, так называемый «торгуемый сектор» — это тот, который может быть вытеснен иностранными товарами, и «неторгуемый» — тот, который заменить невозможно. К примеру, производство одежды — «торгуемый сектор», строительство домов — «неторгуемый» и т.д. В свою очередь, индекс PMI, рассчитываемый по заказу банка HSBC, указывает на снижение деловой активности услуг до минимальной за 59 месяцев.

Умеренный рост демонстрируют только обрабатывающие производства благодаря спросу на продукцию, которая по соотношению качества и цены никогда не была бы востребована потребителем при более благоприятных внешних условиях, — это и есть то, что называется импортозамещением. Но индекс предпринимательской уверенности Росстата в обрабатывающих производствах, отражающий оценки текущего спроса и краткосрочные прогнозы выпуска, в первые месяцы 2015-го продолжал снижаться. И снижение ключевой ставки ЦБ на один пункт вряд ли переломит этот тренд. Рассуждая формально, для стимулирования экономики Центральный банк, опираясь на собственный прогноз инфляции будущего года 9% в марте 2016-го к марту 2015-го, мог бы снизить ставку до 8%. Но верит ли ЦБ собственным прогнозам?

Экономический спад в стране продолжается. По прогнозу самого ЦБ пик этого спада придется на первый квартал 2016 года, а падение ВВП в 2015 году составит 3,5 - 4%. При таком мощном спаде может произойти все что угодно. Усиление бегства капиталов, невозврат кредитов банкам, резкое падение доходов бюджета и, соответственно, невозможность выполнять социальные обязательства, если, конечно, не девальвировать рубль снова и снова.

А резервы ЦБ небезграничны. На 1 января 2015 года они составляли $385 миллиардов. Если из этой суммы вычесть резервную позицию в МВФ, счет в специальных правах заимствования и золото, собственно резерв иностранных валют — остается $328 миллиардов. Если вычесть валюту резервного фонда и фонда национального благосостояния, принадлежащую минфину и распределяемую вне компетенции ЦБ, остается $180, в лучшем случае $200 миллиардов. Если предположить, что в 2015 году резервы сократятся не на $50 млрд. (как обещает ЦБ), а на $150 млрд. (как это следует из динамики сокращения резервов и объема долгов, напомним, $30 млрд. уже истрачены с начала года), то оставшейся суммы в $30 - 50 млрд. хватит на оплату примерно двухмесячного импорта в РФ. Если, конечно, к тому времени валютный курс и падение доходов населения не сделают вопрос оплаты импорта в принципе неактуальным. Конечно же, Банк России не будет доводить ситуацию до дефицита валюты, и логичным шагом здесь является ограничение предоставления валюты банкам — с очевидными последствиями для курса рубля.

ВОПРОС БЕЗ ОТВЕТА

Вопрос, должен ли ЦБ РФ «помочь» так называемому реальному сектору справиться с последствиями экономического кризиса и может ли он это сделать в действительности, остается открытым. Во всяком случае, существующая статистика ответа на этот вопрос не дает. Но что будет, если мы обратимся к статистике прошлой?

И вот тут нас ждут любопытные выводы. Дело в том, что в 2010-х Россия уже потратила очень много денег на диверсификацию экономики и создание на инфраструктуры. Расходы на все масштабные мероприятия (вроде Олимпиады) на три четверти представляли собой вложения в инфраструктуру. Расходы на военно-промышленный комплекс — тоже диверсификация (оружие — один из немногих конкурентоспособных российских товаров на мировом рынке). Почему же все эти «вложения» не обеспечили ни появления конкурентоспособной продукции, ни сокращения доли нефтяных доходов в бюджете? Что произошло с государственными деньгами, после того как из бюджета они попали в руки эффективных государственных менеджеров, и почему они не перевоплотились в высокоэффективные рабочие места, на которых производится пользующаяся спросом отечественная продукция? Никто не спорит, такая продукция есть, но почему-то создается она в стороне от больших государственных проектов.

Чрезвычайно интересное чтение представляет и статистика Росстата, посвященная финансовым результатам деятельности организаций в 2014 году. Совокупная прибыль нефинансового сектора снизилась, но произошло это главным образом за счет внутренне ориентированных секторов, которые пока не смогли быстро компенсировать ценами выросшие издержки. Но в том, что они поднимут цены, сомневаться не приходится. А прибыль же экспортно ориентированных добывающих отраслей значительно выросла. Другими словами, щедрый антикризисный план правительства оказался ориентирован на поддержку тех видов деятельности, которые и так чувствуют себя вполне прилично, что бы там ни заявляли их лоббисты.

Пока что нынешний кризис «оплачивается» деньгами населения. Это обесценивающиеся пенсии, поскольку их индексация ориентирована на прошлогоднюю инфляцию, а никаких «надбавок» до весны следующего года можно не ждать. Это бюджетники, реальные зарплаты которых к декабрю 2015 года снизятся процентов на 25 к уровню начала 2014 года. Ну а работники небюджетной сферы могут не рассчитывать на поблажки от работодателей. Поэтому тот, кто утверждает, что наша экономика выйдет из кризиса, «заместив импорт» и ориентируясь на падающий внутренний спрос, либо заблуждается, либо сознательно отрицает реальность.

Для ответа на вопрос о действительных путях выхода из кризиса понадобится отдельная статья, но, во всяком случае, с таким вопросом сейчас следует обращаться не в Центральный банк. Это прекрасно понимают и в самом Центробанке, и в правительстве. Максимум, чего можно ожидать от финансового регулятора в текущей ситуации, — это не допустить коллапса банковской системы и удержать рубль в существующих границах, а то и сделать его дешевле, принудительно заставляя россиян «покупать отечественное», включая отечественную рабочую силу. В этом случае можно ожидать и диверсификации экономики, правда, не в смысле «прорыва высокотехнологичных отраслей» и создания очередного Wunderwaffe, а в том, что гастарбайтеров на низкооплачиваемых работах заменят россияне. Но забота о повышении их благосостояния будет возложена не на финансовый регулятор, а на телевизор.