Фарид Насыбуллин
Фарид Насыбуллин

«УМОМ ПУТИН С ЛИБЕРАЛАМИ, НО СЕРДЦЕМ — С НАРОДОМ»

— Фарид Шайхуллович, вам наверняка памятны лихие девяностые, когда либеральная модель была господствующей и в экономике, и в политике. Бандитский капитализм, с которым, насколько я знаю, вы лично столкнулись, не заставил вас разочароваться в капитализме вообще?

— Нисколько. Я и сейчас доказываю, что альтернативы нет. Обратного пути ни к социализму, ни к монархии, ни в движении по особому пути России или иному изму нет. Все это я доказал в монографии, изданной в Германии в прошлом году на тему «Государство и экономика». Практический опыт, умноженный на научные знания, мне, безусловно, помог. Хотя в 90-е я вкусил самых горьких плодов капитализма. И психологически я вроде бы должен отвергнуть либеральную модель экономики, как отвергло ее сегодня большинство нашего народа. Но я, возможно, оказался покрепче, чем на это рассчитывали. Даже практически занимаясь бизнесом, я не забывал о теории: следил за экономическими программами партий, за выступлениями Бориса Ельцина. Хоть и жестко, но жизнь меня учила новым экономическим формам: акционерные общества, внешняя торговля, рынок, монополии... Когда я после долгого перерыва приступил к преподаванию в вузе, мне, конечно же, захотелось разобраться: может, нам действительно надо возвращаться обратно в социализм? Если в 1991 году был достигнут общественный консенсус по рынку и демократии, то в 1996 году все уже рвались голосовать за Зюганова, в Татарстане — так вообще повально. И в первые путинские годы, несмотря на их уже относительно «тучный» характер, сохранялись те же тенденции. Более того, идейный «раздрай» усилился. Сегодня наша ментальность — это лебедь, рак и щука. Это говорит о том, что наше общество зашло в идеологический тупик. Никто не знает, что мы строим, куда идем. Сплошной плюрализм. А за ним пустота. И ни одной значимой в политике личности.

Тем не менее мне было ясно, что в 90-е годы были провозглашены правильные цели, но практическое исполнение оказалось таково, что люди начали от этих идей отворачиваться. И сегодня большинство наших людей либеральные идеи не поддерживают, хотя президент Владимир Путин, проводящий либеральную экономическую политику, пользуется почти безоговорочной поддержкой. То есть у нас какая-то идеологическая шизофрения, каша в голове.

Я на своих лекциях иногда шучу, что Путину и Медведеву не помешало бы посидеть рядом со студентами и заново пройти некоторые курсы.

— А можно пример — чему именно следовало бы поучиться?

— В своей известной статье «Россия вперед» Дмитрий Медведев упрекнул народ в патернализме. Мол, все надеетесь на государство, а не на себя. Родимые пятна тоталитарной истории. У нас, мол, свобода. Дерзайте. Но здесь он, мягко говоря, явно лукавит. Теоретически верно, а по сути издевательство. Как в таком случае поступил известный Ли Куан Ю в Сингапуре? Он вначале устранил клановость и семейственность, ввел приоритет закона и равенство, жестко ликвидировал монополии. Государство свою часть работы выполнило на отлично. И народ теперь на государство смотрит как на слугу. А у нас? Даже понимания этого нет. А это суть реформ, а не их имитация, которую мы наблюдаем уже более 20 лет. Да и с «наследством тоталитаризма» я обычно советую студентам не играть в кавалеристов. Централизованное и сильное государство — это не только сакрализация власти, но и форма нашего выживания. Где сегодня Речь Посполитая или Великое Литовское Княжество? Нет и в помине. Сначала — раздел, а сейчас — периферия Европы. У них не нашелся свой Иван Грозный — вот и результат. Только производят и торгуют одним товаром — русофобией. Но это низко и подло. Но таков удел исторических неудачников.

У нас же практическое исполнение привело к дискредитации идей либерализма, но сами эти идеи здесь ни при чем: верховенство закона, равенство, ценность человека, конкуренция, свобода слова, естественные права — кто будет против этих ценностей выступать?

— Есть некоторые спорные моменты...

— Стремление к свободе — универсальная ценность, и это бесспорно. В нашей истории народ всегда мечтал о воле, и нельзя того же Пугачева или декабристов представлять только как бунтарей или масонов. Это искажает нашу историю и унижает народ, априори приписывая ему рабскую психологию.

— В традиционных консервативных обществах, где религия находится на первом месте, понимание свободы иное, чем в западном мире. Это прежде всего свобода от греха, а не свобода греха, как на Западе.

— Религия — отдельная тема. Хотя я с вами соглашусь, что ряд новых «мод» на Западе в плане крайних проявлений свобод и толерантности обескураживают. Но давайте прежде всего с экономикой разберемся. Россия и Путин на эту свободу и рынок обречены. Весь мир движется в этом азимуте координат. Но в 90-х Россия опять всех удивила. При правильно провозглашенных целях маршрут был избран самый гнилой. Мы ведь до сих пор идем курсом Гайдара, который продолжил Алексей Кудрин и сегодня подхватил новый министр Алексей Улюкаев.

Почему Ельцин поставил Путина? Он ведь, уходя в отставку, покаялся перед народом, дабы снять с себя часть вины перед обществом. Он оставил вместо себя чекиста, чтобы навести порядок. И это делает ему честь. Ведь кладбища что в Москве, что в Петербурге, что в других крупных городах были забиты могилами молодых людей. Россия погибала. И я обратил внимание на первый тост, который поднял Путин: «За великую Россию!» Я тогда для себя отметил: неужели патриот приходит к руководству Россией?

— Интересно, что тогда же Путин поднял еще один тост в связи с первым юбилеем Победы, выпавшим на его правление: за генералиссимуса Сталина.

— Это еще более характерно для Путина. Все это вместе постепенно создавало совершенно другой образ президента, пришедшего на смену Ельцину. Он ведь говорил это на публику и какую-то ответственность за свои слова брал. Умом он вроде был с либералами — с Кудриным и прочими, но сердцем он — с народом.

Владимир Путин (фото: kremlin.ru)

«НАДО ДЕЛАТЬ СТАВКУ НЕ НА КУЛАКОВ И НОВЫХ РУССКИХ,
А НА ОБЩИННУЮ МЕНТАЛЬНОСТЬ»

— По-вашему, Россия «обречена» на либерализм и капитализм?

— На этот вопрос трудно ответить без небольшого экскурса в историю. Как известно, Европа изначально разделила землю на частные наделы, учредила частную собственность, что отразилось уже в цивилизациях Древней Греции и Рима. Одновременно существовал азиатский способ производства, ведущий свою генеалогию от древних цивилизаций Востока и Древнего Египта. Россия развивалась в контексте этого последнего исторического пути. Климат, природа и география толкали нашу страну именно к этому: к сильной княжеской власти и государственной собственности.

Чем отличался, к примеру, Древний Египет? Весной — полное затопление речной долины вдоль берегов Нила, а летом полная засуха. Если бы египтяне эту немногочисленную плодородную землю раздали в частные руки, их цивилизации бы и не было. Но Египет создает ирригационные сооружения, водохранилища — это могло находиться только в государственной собственности. Освящать и быть гарантом этой собственности надлежало царской власти, которая провозглашалась священной, фараонной. Экономической опорой царя стали не только войско или жрецы, но и община землевладельцев, тоже тяготеющая к коллективному землепользованию. В России такая община, как известно, просуществовала очень долго — до первой половины ХХ столетия.

— Николаевский премьер-министр Петр Столыпин повел наступление против крестьянской общины, но не успел ее ликвидировать.

— Столыпина теперь поднимают на щит. Памятники ставят. Апологетом его идей выступает, в частности, режиссер Никита Михалков, но мне представляется, что во многом оценка реформ Столыпина неправильная. Начну с того, что Петра Столыпина никто не любил: ни в высшем свете, ни среди интеллигенции. Достаточно вспомнить, что, когда в 1911 году он приехал в Киев, его даже никто не встретил...

— Но это ведь была опала, закончившаяся политическим убийством.

— Для меня это следствие той неправильной политики, которую он проводил.

— Столыпина не любили левые круги Думы и всевозможные интриганы и революционеры. По-моему, такая нелюбовь — просто как орден, а не наоборот.

— Левых кругов в Думе тогда уже почти не осталось, это был уже не тот парламент, который впервые собрали сразу после революции 1905 года. В новых составах Думы уже много было кадетов и октябристов...

— Кто такие кадеты, конституционные демократы — те же самые левые либералы...

— Все равно — это не главное. А главное в том, что Столыпин своими реформами посягнул на ментальность нашего народа. Община существовала тысячи лет, и тысячу лет существовала коллективная крестьянская психология. Разрушая общину, Столыпин затрагивал центральную часть нашей страны, где она была традиционно сильна. Создавая отруба и хутора, он ставил цель не улучшить состояние сельского хозяйства, а создать на селе класс кулаков, который станет надежной опорой для царя. Столыпин следом за Константином Победоносцевым (идейный наставник и Александра III, и Николая II) был убежденным монархистом и ярым противником западных идей, в том числе парламентаризма. Он заботился о сохранении императорской власти в России. Его неправильные идеи глубоко укоренились в сознании элиты. Они не понимали, что это идет вразрез с объективными требованиями исторического развития. Да и помещики к тому времени уже выродились в никчемный класс, не способный стать ничьей опорой. Поэтому на селе, по мысли Столыпина, требовался крепкий хозяйственник, деловой человек, который смог бы давить всю эту «пьянь и рвань», если она посмеет бунтовать против царя.

К тому времени в большинстве стран Европы уже прошли буржуазно-демократические революции: в Англии — в 1640 году, в Америке — в 1776 году, во Франции — в 1789 году. Якобинцы отменили крепостное право и осуществили бесплатную раздачу земли (заслуга Робеспьера). Даже когда произошла реставрация и Бурбоны снова пришли к власти, они не посмели дать этим изменениям обратный ход, благодаря чему династия просуществовала еще 50 лет. Как можно было в России думать о самодержавии в 1906 году? Если бы они думали о благе народа и о том, как сохранить царскую власть на основе мирового опыта, это было бы разумно. Россия и сегодня могла быть конституционной монархией, но с либеральными ценностями, как, к примеру Англия. Но увы. Это цена исторической ошибки и слепота элиты, помноженная на эгоизм, за что вскоре пришлось жестоко заплатить.

— Но манифест 17 октября и даровал России конституционную монархию.

— Никакой Конституции, по сути, не было: Дума являлась законно-совещательным органом. А о том, какой характер сохранила монархия, показали первый-второй думские созывы. Их тупо разогнали. Вместо решения проблем их загоняли вглубь.

Тогда надо было идти по пути кооперации, а не разрушения общины. Кооперация основана на нашей ментальности, что Столыпин вообще проигнорировал. Идеи кооперации были превосходно разработаны русскими учеными-экономистами. Их взяли на вооружение левые эсеры, а Владимир Ленин их потом просто перехватил. Тот же Туган-Барановский или Чаянов занимались разработкой кооперативных идей. Общину не нужно было разрушать — ее нужно было перестроить и преобразовать. Тем, кто хотел выделиться, предоставлять свободу действий, но так, чтобы эти действия не затрагивали самого ядра нашей ментальности. Но Столыпину было нужно не это, а создание класса кулаков...

— Новых русских того времени?

— Да, новых русских. Он инициировал расслоение российской деревни на богатых и бедных, на имущих и нищих. А что произойдет дальше с нищими? Они будут люмпенизироваться, пополнять собой городской пролетариат и деревенскую бедноту, то есть основные революционные классы. И при этом их всегда будет больше, чем богатых. Поэтому деревня в итоге и встала на сторону большевиков, потому что Столыпин подготовил для этого почву. Он сам работал на революцию, не осознавая это. Тем более это все можно было предвидеть: в период революционных событий 1905 - 1906 годов в деревне уже происходили поджоги поместий и церквей. Короче это пример для учебника, как не надо проводить реформы.

Петр Столыпин

«НУЖЕН ЕДИНЫЙ УЧЕБНИК ИСТОРИИ, ЧТОБЫ ПОКОНЧИТЬ С ИДЕОЛОГИЧЕСКИМ РАЗБРОДОМ»

— Получается, что в 90-е годы мы повторили то, что вы считаете главной столыпинской ошибкой: с подачи Гайдара и его команды бросились создавать класс новых русских в надежде, что он станет опорой нового, насаждаемого американцами режима. А вместо этого получили дичайшее расслоение общества и офшорные капиталы, не способные быть ничьей опорой. И сами себе создали очередную революционную ситуацию. Так?

— В том-то и дело, что мы не учимся на собственных ошибках и не пытаемся осознать свою историю! Здесь я согласен с Путиным: нам нужен единый учебник истории, который установил бы одну официальную точку зрения и на Ивана Грозного, и на Столыпина, и на Ленина. Чтобы покончить с идеологическим разбродом и шатанием — по крайней мере, в официальном поле. Потому что, если мы не изживем свои ошибки, мы разрушимся, мы закончим свое существование как Россия.

— То есть нам нужно уходить от эпохи «многих истин» (которая на деле означает, что истины не существует, потому что ни одна из точек зрения не может претендовать на свою исключительность) и возвращаться к единой идеологии? Я правильно вас понимаю?

— Нам нужно возвращаться к национальному единству. Мы были едины, когда начиналась перестройка Горбачева, реформы Ельцина...

— Мы и сейчас практически едины в поддержке Путина.

— В одном вопросе: Крым. А по остальным вопросам никакого единства нет. Я в этой связи вспоминаю выступление одного московского профессора по ТV, очень именитого, который бахвалился тем, что после его выступлений к нему подбегают студенты и жадно спрашивают: а куда, в какую страну вы нам посоветуете бежать из этой Рашки? Какие же гадости нужно рассказывать о своем государстве, его истории, чтобы добиться такого эффекта! После моих лекций студенты обычно тоже подходят, но с другими вопросами: что еще почитать, чем заняться, чтобы чего-то добиться в России? То есть они мотивированы работать здесь, на нашей земле. Обустроить свой дом. Но откуда появились в России такие лекторы, подобные упомянутому профессору? Они появились из иностранных грантов, из учебников, выпущенных на деньги Сороса. Я не думаю, что всех их купили. Хотя и таких в России, к сожалению, тоже немало. По факту они есть идеологические диверсанты, калечащие ментальность и мотивацию молодежи. Более того, уверен, что делают из них будущих Сердюковых, Пивоваровых и Хорошавиных. Они жертвы искаженного восприятия истории и лжелитературы навроде опусов Суворова-Резуна и прочих ненавистников России. Мифов о страшных монголо-татарах, об отсталой Византии, у которой мы, дескать, совершенно напрасно переняли православие и сакральную царскую власть, вместо того чтобы заимствовать у Европы афинскую демократию (такие идеи, в частности, проповедует экономист Евгений Ясин). Но вы посмотрите, какая это чушь, если вдуматься! В Х веке, когда князь Владимир принимал христианство и устанавливал связи с Византией, Древней Греции не существовало уже тысячу лет, а Древнего Рима — 400 лет. В Европе того времени царили совсем не демократические порядки, а феодальные. По сути, европейцы были варварами, они переживали свои «темные века». Но рядом с Русью находилась Византия — крупнейший цивилизационный, религиозный и культурный центр, сохранивший и приумноживший себя после разрушения Западной Римской империи и считавшей себя наследницей греческой цивилизации. Спрашивается: почему же князь Владимир должен был ориентироваться не на нее, а на европейцев, которые жили, простите, как свиньи? У них была та же коллективная форма собственности, тот же царь, та же рабская ментальность, но только на гораздо более примитивном уровне... И это продолжалось более 1 тысячи лет. До эпохи Возрождения.

Другой вопрос: когда Россия начала отставать от Европы и когда следовало бы начать проводить демократические реформы, чтобы не опоздать? Этот вопрос тоже следовало бы разрешить в рамках единого учебника истории. Кое-что позитивное в этом деле появилось. Активно работает историческое общество, созданное, похоже, по инициативе Путина.

«С РОССИЕЙ МИРОВЫЕ КРУГИ РЕШИЛИ ПОКОНЧИТЬ РАЗ И НАВСЕГДА»

— Здесь я вас не совсем понимаю. С одной стороны, мы должны беречь свою ментальность, с другой — проводить буржуазно-демократические реформы. Зачем России вообще сдался этот капитализм?

— Это очень глубокий и принципиальный вопрос. На нем вся наша наука сломала себе зубы, но ответа так никто и не дал. Уверен: в замешательстве и Путин. Мы не должны отказываться ни от одного из периодов своей истории: ни от царского, ни от советского, ни даже от ельцинского, тем более что Конституция 1993 года действует в нашей стране до сих пор.

— Вы считаете, ее не надо менять? Разве не она закрепила Россию в статусе колониально-сырьевой державы?

— Знаю позицию депутата Евгения Федорова. Нет, она закрепила только либеральные ценности. Правда, много пробелов и декларативности. Но это отдельная тема. Другой вопрос: они нам нужны или не нужны? С точки зрения современных славянофилов вроде Александра Проханова и Сергея Кургиняна или евразийца Александра Дугина, однозначно не нужны, потому что втягивают Россию в современный либеральный мир, где в почете гомосексуалисты, лесбиянки и пр.

— Разве это не так? Какое-то время я был директором одной некоммерческой организации и своими ушами слышал от западных грантодателей, что они будут поддерживать мою НКО лишь в том случае, если я буду ратовать за всяких там сексуальных извращенцев. Я отказался от такого «сотрудничества» и не буду иметь ничего против, если и Россия от него откажется.

— Есть надежда, что в России это не приживется, несмотря на господствующие либеральные ценности. Да и «нетрадиционщиков» у нас никто не преследует. Вспомните историю, какая половая распущенность и вседозволенность царили в послереволюционной России с легкой руки Коллонтай, Дыбенко и других проповедников «свободной любви»! Но прошло всего несколько лет, и СССР вновь вернулся к консервативным семейным ценностям. Возможно, мир тоже одумаемся. Переболеет.

Теперь разберемся с ментальностью. У нас есть неплохие специалисты в области права, философии, экономики, истории, но мир становится глобальным, узкие профессионалы уже не в силах охватить всей сложности современного мира. И только на междисциплинарном уровне это становится возможным.

Возьмите, к примеру, Оксану Дмитриеву — замечательного политика, умнейшую женщину, доктора экономических наук, прекрасно разбирающуюся в вопросах социального обеспечения и других узких вопросах. Но подняться выше экономической науки, на междисциплинарный уровень она, увы, не способна. Я читал ее экономическую программу, написанную для партии «Справедливая Россия», и не нашел практически никакой разницы с аналогичной программой «Единой России» и ЛДПР. К величайшему сожалению, набор банальностей. А экономическая программа 20/20? Авторы даже не увидели начало масштабного кризиса 2008 - 2009 годов, выпустив его в свет за полгода до этого события. А к 2015 году обещали нам, чуть ли не коммунизм. Становится понятно, почему экономическая политика, осуществляемая такими людьми, привела к дискредитации идей либерализма. Глобализация требует других специалистов, глубоко разбирающихся в вопросах экономики, права, истории, политологии и даже философии и социологии. Короче, универсалов. Таковыми должны быть и современные политики. Но их практически нет. Отсюда и мелкотемье. Отсюда и политические карлики. О чем, кстати, говорил Путин, характеризуя европейских политиков.

Стопроцентный факт: 80 процентов нашего экспорта за рубеж — это нефть и газ. Плюс добавьте сюда уголь и древесину, и получится, что мы ничего, кроме сырья, не производим. А высокие технологии — это 1 - 2 процента мирового ВВП. И это за 30 лет, если брать начало реформ с Горбачева. Может, мы не в состоянии? Или как некоторые псевдолибералы сетуют: мы, мол, не китайцы. Но это неправда. НЭП за 5 лет преобразовал страну, индустриализацию провели за 10 лет, а послевоенное восстановление заняло от силы 4 года. Космос, мирный атом, химическая промышленность, созданные с нуля. Наконец, передовой ВПК. Все это говорит не о плохом народе, доставшимся либералам в наследство, а, наоборот, о неумехах, проводивших так называемые реформы.

Гайдаровский курс, на мой взгляд, нашел свое логическое завершение в современной Украине. Агрессивный олигархический капитализм — это то, что ожидало бы Россию, если бы к власти не пришел Владимир Путин. Кстати за три года до сегодняшних событий на Украине на международной конференции совместно с болгарами я предсказал колумбийский вариант развития там событий. Материал опубликован. Можно сравнить. Прогноз на поверку оказался еще хуже — крайний национализм, помешанный на бандеро-фашизме.

— Но ведь Запад поддерживает украинскую псевдодемократию и демонизирует Россию. Санкциями, как волков красными флажками, обложили...

— Поддерживает. Это факт. Но не забывайте, что фашизм и национал-социализм зародились в Европе, а потому это у них в крови. Иногда проявляющаяся агрессивность Европы — тоже наследие Римской империи. А яблоко от яблони недалеко падает. Фактом является и то, что Украина сама по себе Западу не нужна. А вот как орудие против России — это их мечта еще со времен Бисмарка. Вообще мы дожили. Воевали в Чечне, потом с Грузией, теперь на ножах с Украиной. И это не наследие «совка». Это результат губительных реформ наших доморощенных реформаторов.

Почему разрушилась Российская империя? Потому что царское правительство и его чиновники не были последовательны в своих либеральных реформах. После смерти Александра II, как известно, последовал отказ от начинаний прежнего царствования и сворачивание свобод. Период контр-реформ. Николай II принял власть в твердом убеждении, что он должен свято хранить незыблемые основы самодержавия, в результате погубил страну и подставил под расстрел собственную семью.

Наша элита, так называемый олигархат, сегодня проявляет тот же эгоизм. Абрамович, Алекперов и другие олигархи вроде бы интегрировались в систему власти, подключились к ее бюджетным источникам, поэтому голосуют за Путина. Но всегда ли они будут так голосовать, всегда ли они могут быть поддержкой государства? Для них, как для класса современных «кулаков», ближе всего шкурные интересы. Если Путин окончательно рассорится с Западом, где олигархи хранят все свои капиталы, станут ли они его поддерживать? К тому же крупные и средние бизнесмены — это не массовая прослойка, как на Западе, где они составляют 50 - 80 процентов, это всего 10 - 15 процентов, если даже не меньше. Может ли на них опираться власть, если она считает себя народной и претендует на широкую общественную поддержку?

— А на какие классы, на ваш взгляд, должна опираться власть? На пролетариат и крестьянство, как в советское время?

— В отличие от идеологов либерализма вроде Сванидзе и Млечина я с огромным уважением отношусь к советскому периоду истории. Именно тогда был создан тот мощнейший по своему экономическому и культурному потенциалу мир, который теперь нередко именуют «русским миром». И сегодня, как это ни парадоксально, многие национальные республики даже более русские, чем сами русские. Потому что они поняли: если Россия, как мечтали радикалы в 90-е годы, вдруг откажется от своих республик, отпустит на волю Татарстан, Башкортостан, ни к чему хорошему это не приведет. Татарстан, даже с запасами нефти и высокотехнологичной экономикой, в одиночку не сможет добиться тех же результатов, что в составе России. Во всяком случае, на это уйдут десятилетия, если не столетие. Другое дело — если мы вместе действуем в составе одного мощного государства. Но, разумеется, при взвешенной и грамотной экономической политике центра. Так что Россия должна опираться не столько на классы, сколько на свое национальное и конфессиональное многообразие. Это в духовной плоскости, а в политической — опорой должен стать средний класс, численность которого нужно довести до 50, а то и 80 процентов. Причем не менее половины малых фирм должны не торговать, а производить. Иначе опять будет как в песенке про мочало. Только тогда социальная стабильность в обществе гарантирована. Но малый и средний бизнес у нас в загоне. А есть, как правило, парабизнес, паразитирующий на бюджетных деньгах, или звено в цепочке спекулянтов, монополизировавших сегмент импортной поставки. Это развращает не только чиновников, но и «бизнесменов», которые морально деградируют, превращаясь в современных Васильевых и Полонских.

Разобщение и разделение — это вообще глубоко несовременная тенденция. Мир сегодня идет к объединению, причем на основе либеральных ценностей. Многие зовут Россию к самоизоляции. В лучшем случае к переориентации с Запада на Восток. А что мы там видим? Демократически-либеральную Японию, процветающие капиталистические экономики Сингапура и Южной Кореи, Таиланда и Китая. Так что сам Восток перенял ту же западную модель. И преуспел.

Но капитализм на самом деле завершает свою историческую миссию. Он на стадии трансформации от рыночной экономики и политического либерализма к стадии глобального мироустройства. Идеологии этого нового мира пока нет. Все, что есть, — это вывод философов о неизбежности глобализации. И здесь есть консенсус. Но саму теорию глобального мира еще предстоит разработать. Транснациональные корпорации (ТНК) практически захватили весь мир. Это, в свою очередь, ликвидирует конкуренцию. К примеру, чай, который все мы пьем, теперь выпускают три-четыре крупнейшие мировые корпорации. Частной собственности тоже, по сути, уже нет — есть корпоративная собственность. А что произойдет, если ликвидировать конкуренцию и частную собственность? Это равно смерти, потому что конкуренция — это сердце рыночной экономики, а частная собственность — душа. Рушится экономика — агонизирует и современный капитализм, нашедший свое вершинное проявление в США: это мы хорошо видим на примере событий в Ливии, Сирии, Иране, на Украине. Теперь они замахнулись на Россию, с которой, по всей видимости, некоторые мировые круги решили покончить раз и навсегда. А заодно продлить агонию нынешнего капитализма. Но мы должны выстоять. Стать не объектом, а субъектом новых мировых вызовов. Правда, для нас задача усложнилась — надо решать задачи не только вчерашнего и сегодняшнего дня, но и завтрашнего. Но, думаю, мы осилим. Как минимум для этого надо скорректировать экономический курс и разработать новую экономическую программу. Думаю, такая авторитетная интернет-газета, как «БИЗНЕС Online», вполне может стать, как говорил классик, не только коллективным организатором, но коллективным пропагандистом новых идей и новых подходов.

ОТ КАПИТАЛИЗМА К МИРОВОМУ ПРАВИТЕЛЬСТВУ И НЕОСОЦИАЛИЗМУ?

— Что мы можем противопоставить давлению Запада? Закрыться от внешнего мира? Создать «крепость Россию»?

— Наоборот, сегодня нам надо срочно разрабатывать принципы функционирования глобального мира. Начиная от мирового правительства, мирового парламента и заканчивая мировым президентом. Разумеется, нужна и разработка новых законов, касающихся глобального мироустройства.

— Но у нас международники, наоборот, отмечают тенденцию возврата к Вестфальский мировой системе, где приоритет — укрепление суверенитета государства. Да и вы перечислили практически все масонские термины. Вы полагаете, что в России они что-то значат?

— Вестфальское мироустройство, существовавшее еще со времен Оливера Кромвеля, действительно сегодня на повестке. Но это отступление от тенденции глобализации. Более того, это защитная реакция мира на агрессивную внешнюю политику США, которая становятся угрозой всему человечеству. Одним словом, прогресс не всегда развивается однолинейно. Есть отступления и зигзаги. Что касается второго вопроса, то отметим, что мировое правительство так и так существует, но оно теневое. Надо его вытащить на свет Божий. Надо, чтобы это правительство было легальным и действительно работало в интересах мира, а не «золотого миллиарда», как в настоящее время.

Одно дело, когда мы выступаем объектом глобализации и вынуждены считаться с тем мировым правительством, которое нам навязывают, совсем другое — когда Россия сама выступает с инициативой создания мирового правительства. Китай, Индия, Латинская Америка, Южная Корея, многие страны Европы для этого вполне созрели. Но с этой идеей должны выступить именно Россия и Владимир Путин. Потому что именно наша страна может выстроить мировую модель, ориентированную не на «золотой миллиард», а на миллиарды людей, живущих на нашей планете.

При этом мы не должны противопоставлять себя Западу — это была бы слишком плохая предпосылка для создания глобального мира. Мы можем использовать как положительный, так и негативный опыт Евросоюза. И не надо отказываться от доллара как мировой валюты. По факту доллар оказался эффективной международной платежной системой. Никакого бардака в этой сфере, которым нас пугает экономист Валентин Касатонов, на самом деле нет. Американцы не могут напечатать столько долларов, сколько они хотят. Они ограничены очень строгими правилами. Могли бы — давно бы напечатали и завалили ту же Украину. Но дают только ту часть, которая предназначена по выплатам по долгам западным компаниям. И чуть-чуть самой Украине, чтоб раньше времени не протянула ноги. Нужно ФРС США выводить из-под контроля американского правительства и делать ее международной организацией.

— Кто за такое возьмется?

— Если США не захотят уступить ФРС, тогда надлежит отвести этой системе роль американского ЦБ, не более того. В таком случае увеличиваем роль рубля или юаня. Или постепенно вводим в международный оборот новую валюту, обеспеченную в первое время золотым содержанием.

— Что-то вроде золотого червонца времен Витте или НЭПа?

— Именно так. А так как мир признает новую валюту, то опыт функционирования доллара облегчит адаптацию новой финансовой системы. Ведь доллар, не имея реального обеспечения, зарекомендовал себя как великолепное платежное средство. В любом случае 70 процентов мировой торговли осуществляется в долларах, та же нефть продается только за доллары. Не мы устанавливали эти правила. И пока нам с этим порядком надо считаться. Когда мы входили в мировую систему, надо было эти трудности учесть, а не по головотяпски все и вся либерализировать, как сделал Егор Гайдар.

— Чем, по-вашему, должно заниматься мировое правительство?

— Если учреждается мировое правительство с реальной властью и крепким авторитетом, автоматически отпадает необходимость в гонке вооружений, в бешеных тратах на ВПК. Мировые лидеры начинают заниматься экологией, проблемами здоровья и бедности людей. Кроме того, в условиях господства ТНК и отсутствия конкуренции придется заниматься планированием экономики и ее координацией.

— Это неосоциализм?

— Нет другого механизма в условиях глобальной экономики. Пускай контроль будет не плановый, а координирующий. При современных компьютерных технологиях это легко решается. Кто еще, кроме мирового правительства и мирового парламента, сможет осуществить этический и государственный контроль за ТНК, которые уже представляют реальную опасность для современного человечества? Те же крупные фармацевтические компании в условиях конкуренции уже не думают о здоровье людей, а размышляют лишь о том, как бы сформировать зависимость у своих потребителей от тех или иных препаратов.

Еще один важный аспект — продукт ГМО. Они сейчас агрессивно насаждаются по всему миру. Тех ученых, которые возражают против ГМО, лишают кафедр и права голоса. Мне даже кажется, что уничтожение промышленности на современной Украине далеко не случайно — эту несчастную страну хотят сделать плантацией для ГМО. Что в этой ситуации надлежит делать нашей стране? На мой взгляд, не надо провозглашать непримиримую войну против ГМО, а нужно просто отдать их на откуп Западу. Пусть травятся. Эта продукция на вкус совершенно однородна и безвкусна: что клубника, что слива, что груша. А Россия возьмет на себя обязательства по производству экологически чистых продуктов. Эту нишу мы можем спокойно и заслуженно занимать. Мы и национальное здоровье сохраним, и реальные секторы экономики, такие как сельское хозяйство, поднимем и разовьем. А на внешних рынках всегда будет спрос на натуральную и вкусную еду.

«ГОСУДАРСТВУ НАДО ВЕРНУТЬ ЕГО РОЛЬ В ЭКОНОМИКЕ»

— Итак, ваши тезисы №1 и №2: провозглашение мирового правительства по инициативе России и отказ от ГМО ради экологически чистой продукции?

— Да, это позволит нам удержать мир от катастрофы, а внутри страны создать реальный сектор экономики, вернуть людей на землю. И это уже тезис №3. Пусть приумножаются в России фермеры, сельскохозяйственные артели. Если кто-то захочет, пусть колхозы создает. Тот же недавно назначенный Путиным министр сельского хозяйства Александр Ткачев свидетельствует, что возвращение на землю уже началось: люди поехали из городов в села. Но на государственном уровне сельское хозяйство пока поддерживают только на словах. Между тем как рабочие руки, занятые пустяками и ерундой (продажей «воздуха», охраной бесчисленных офисов и прочее), надо вернуть в реальный сектор экономики.

Еще одна главная ошибка Егора Гайдара, которая обошлась нам слишком дорого: провозглашение в России свободного рынка, который сам все решает — при минимальном участии государства. Гайдаровская команда взяла этот посыл за догму, слишком доверчиво отнесшись к советам тех американских консультантов, которые тогда во множестве находились в Москве. Он не учел, что, прежде чем рынок заработает, его нужно создать. А это время, возможно, лет 30 - 40. Да и мировой опыт об этом свидетельствует. К примеру, даже в послевоенной Европе «план Маршалла» предусматривал активное участие государства в экономическом возрождении. В той же Германии Людвиг Эрхард (лидер ХДС — Христианско-демократического союза), выступая с крайне правых позиций, тем не менее не устранил до поры до времени государство из экономики. Более того, переплюнул коммунистов и провозгласил Германию социальным государством. Это впервые в истории капитализма. То же — Южная Корея, Сингапур, Япония, да и нынешние Китай, Индия и Бразилия. Ранее этот путь успешно прошла Канада. А у нас эта модель почему-то не была взята на вооружение. Отсюда и результат.

Алексей Кудрин (фото: prav.tatarstan.ru)

— Откуда взяться ХДС в стране, где, по сути, нет ни христиан, ни демократов?

— Да, они наивно думали, что стоит провозгласить свободную экономику и либерализацию цен — и сразу, как черт из табакерки, возникнут рынок и процветание. Уничтожили госплан и ждали, что рынок сам все отрегулирует. Вместо этого потеряли 40 процентов ВВП, тогда как в период Великой Отечественной войны (при всей ее жестокости и разрушительности) потеряли только 25 процентов. Приватизация предприятий осуществлялась кусками, без сохранения технологических цепочек. В мире таких прецедентов не было. Это свидетельствует, что стратегия «консультантов» была направлена не на возрождение российской экономики, а на ее разрушение.

Кстати, первый президент Татарстана Минтимер Шаймиев в этом отношении молодец: он провозгласил тактику мягкого вхождения в рынок и сохранил роль государства в экономике. Поэтому в РТ уцелело многое из того, что оказалось утраченным в большой России. Если общая экономическая политика ущербна, главы регионов, какие бы гениальные они ни были, могут лишь минимизировать ущерб от нее, но полностью отказаться от нее не вправе.

С появлением в 2000 году Владимира Путина возникла надежда на то, что экономическая модель будет скорректирована на самом высоком уровне. Но Путин в этот момент был совершенно не готов к роли спасителя российской экономики: по образованию он юрист, а не экономист, практического опыта у него не было. При этом его окружала гайдаровская команда либеральных экономистов — Греф, Кудрин, Касьянов, Илларионов. Был еще жив и сам Егор Гайдар. Поэтому в первые годы путинского правления продолжалась ровно та же политика в отношении рынка, какая была принята в период правления Бориса Ельцина. Государство для поборников данной модели — это всего лишь заказчик услуг. Это и во всех и нормативных государственных актах прописано.

— Итак, следующий ваш тезис: усиление роли государства в экономической сфере?

— Задача государства не в том, чтобы увековечить свое участие в экономике, а в том, чтобы создать рыночную экономику. При этом надо отличать правовое регулирование от регулирования через чиновников. Экономические рычаги в руках чиновников — это протекционизм, лоббизм, коррупция. Поэтому совершенно неприемлема ситуация, когда у нас в России утвердилась ошибочная концепция регулируемости рынка. В конце концов, как можно регулировать то, чего нет? Рынка у нас как не было, так и нет. Одни монополии и парабизнес. Рынок — это равенство и конкуренция. Как задача это даже не ставится. Другое дело — правовое регулирование как равная мера для всех. Поэтому правовая система регулирует экономику, но не исходит при этом из личных корыстных интересов в отличие от субъективной регулируемости рынка.

Мировой опыт доказывает необходимость участия государства в экономике. А в переходный период это аксиома. Отсюда и путинские госкорпорации. Но он не может теоретически обосновать свой новодел, подвергаясь незаслуженной критике со стороны сторонников свободного рынка. И смех и грех. Вы, реформаторы, сначала его создайте, а потом критикуйте. Кстати, Евгений Примаков — практически единственный, кто выступал за «переходный период» к рыночной экономике, но его нахождение у власти в качестве премьер-министра оказалось слишком кратким. В целом нужно разработать теорию переходной экономики. И, разумеется, политической сферы. Без этого мы обречены на идейную раздробленность.

Путину надо объяснить: государство вмешивается в экономику не для того, чтобы сделать ее плановой, а для того, чтобы сделать ее саморегулируемой. Необходимо создать институты рынка для того, чтобы российский президент, подобно американскому, мог править, сосредоточившись на политике, а рынок работал бы сам по себе, но под защитой права.

— То есть если мы хотим переиграть Америку, то лучше всего сделать это ее же оружием — либерализмом и рыночной экономикой?

— Именно так! Я больше скажу: мы должны создать такую рыночную экономику и такую демократию, которые будут лучше американской. Мы даже можем стать хранителем европейских ценностей. Ведь не зря Путин в Европе — самый популярный политик, а в борьбе за традиционные семейные ценности большая часть Европы лишь на него надеется. Путин это подспудно понимает и инстинктивно отстраняется от гайдаровско-кудринской команды. Но проблема в том, что и на другой стороне немало глупостей — отказ от доллара, регулирование рынка и даже самоизоляция России. Куда бедному Путину податься? Если бы у нас не было такой выгодной конъюнктуры цен на нефть, возможно, и Путину не удалось бы удержаться у власти, ему на смену пришел бы какой-нибудь российский вариант Порошенко — например, Михаил Касьянов. И тогда разрушение России оказалось бы неминуемым.

— Но ведь факт, что в нулевые годы экономические показатели улучшились и что только санкции и падение цен на нефть прервали наш стремительный взлет. Разве не так?

— Это миф, насаждаемый нашими псевдореформаторами. Падение темпов роста началось уже с 2005 года, а к 2013 году они дошли до критического уровня — 0,3 процента ВВП. Тогда и санкций еще не было, нефть была выше 100 долларов за баррель. Курс Гайдара сам по себе привел экономику в тупик. Но это уже история. Важнее, что теперь делать. Есть еще один принципиальнейшей вопрос новой экономической политики, которую, на мой взгляд, Владимир Путин должен провозгласить.

Нам надо принять драконовский закон по защите частной собственности. Чтобы ни правоохранительные органы, ни преступники не имели никаких шансов ее присвоить и отобрать. Без этого ни один нормальный человек не начнет бизнес. Здесь нужна целая серия законов. Помните советский закон о «трех колосках»? Тогда в сознание людей драконовскими мерами внедряли понятие о коллективной, государственной собственности. В результате добились на какое-то время уважения к этой основе социалистической экономики. Теперь нам надо добиться уважения к частной собственности, которого в России до сих пор нет. И у нас должен восторжествовать принцип: частная собственность священна и неприкосновенна.

Чтобы отстоять Россию, нам ни в коем случае нельзя принципиально отказываться от всего западного. Не надо отказываться от доллара. Не надо отказываться от демократии. Как говорили в старину: кто к нам с мечом придет, тот от меча и погибнет. К нам пришли с идеями рынка, демократии и доллара. Ну что ж, будем разить противника его же оружием.

«ПОДПОЛЬНЫЙ СОВЕТСКИЙ МИЛЛИОНЕР»

— Фарид Шайхуллович, насколько я знаю, вы не только ученый-экономист, но и практик. Правда, ваш практический опыт в бизнесе пришелся на смутные девяностые годы и был нелегким. Расскажите об этом.

— До 1990-х годов я преподавал в Казанском университете, там же защитил диссертацию. Помню, когда закончил юрфак, между деканом юрфака и кафедрой политэкономии разгорелся спор: кафедра меня хотела к себе забрать, а декан Виктор Малков возражал, что у нас ленинский стипендиат один, мол, «я его не отпущу, мы ведь его вывели на дорогу жизни». А на кафедре политэкономии я в свои студенческие годы был председателем кружка. Конечно, я остался патриотом юрфака. Тем не менее интерес к экономике у меня сохранился, тем более что как ученый я всегда работал на стыке экономики и права.

Еще до развала СССР мне предлагали сделать партийную карьеру. Я был секретарем партбюро юрфака, а в комитете комсомола до этого состоял замом по идеологии. У меня и зарплата тогда была «комсомольская» — 160 рублей, плюс ленинская стипендия, да еще охранником подрабатывал.

— Значит, вы были практически «подпольным советским миллионером». А реформы Горбачева вы хорошо приняли?

— Когда перестройка началась, мы все ее приветствовали, я даже не встречал тогда в своем окружении людей, которые бы отнеслись к перестройке отрицательно. Был достигнут какой-то кратковременный общественный консенсус. Знаменитая Нина Андреева и другие не способные «поступиться принципами» люди появились гораздо позднее, когда Александр Яковлев начал антисталинскую пропаганду. Но поначалу против гласности и ускорения в экономике никто не возражал.

В конце перестроечного периода, помню, я написал в адрес Горбачева и Лигачева экономическую статью и свои предложения на 100 страниц. По поводу искренности Горбачева как политика я уже начал сомневаться, поэтому больше адресовал свое письмо Лигачеву, пытаясь показать, что вся деятельность «перестройщиков» приведет к развалу СССР. Ответа не последовало, я ждал, что меня даже арестуют за крамолу. А вскоре СССР, как вы знаете, действительно перестал существовать. Незадолго до этого я вышел из партбюро университета (объяснил, что не хочу отвечать за горбачевские авантюры) и остался просто преподавателем. Начинались 90-е годы. Мне предложили заняться бизнесом.

Алексей Семин

«МОЙ БИЗНЕС РАСТОПТАЛА КОМАНДА АЛЕКСЕЯ СЕМИНА»

— Вам предложили возглавить бизнес республиканского значения?

— Да, возникла идея создать фонд возрождения древнего города Болгара, в республике эту идею горячо поддержали. Мы быстро встали на ноги, развернулись, создали АО «Булгар-Капитал» — чтобы развивать фонд, надо было и какую-то денежку зарабатывать. Причал построили, фарватер вырыли, туристы со всего мира понаехали... Как раз вышел закон об акционерных предприятиях, и мы одними из первых по этому закону зарегистрировались. Вместе с новым российским законодательством росли и вникали во все нюансы. Хорошее время было в смысле возможностей. Конечно, были люди, которые и крышевали коммерсантов, и пугали их. Но у меня был наработан авторитет, связанный еще с работой в университете. Многие из тех, кто пошел в бандиты, знали меня по прежней работе. Появлялись иногда какие-то «левые» бандиты, не укорененные в казанской среде, и тогда могли возникнуть сложности. Но в целом все шло настолько хорошо, что в какой-то момент мы даже в казанский Кремль переехали, открыли там офис. Президентом Татарстана тогда уже был Минтимер Шаймиев: я лично его встречал, когда он приезжал в Болгар. Мы шатры там поставили. Во Франции материал закупили. Фарватер прорыли, причальную стенку возвели. Минтимер Шарипович обещал нам во время своего визита помощь и поддержку.

В 1998 году лоббисты внесли в закон о несостоятельности поправки, позволяющие безосновательно банкротить предприятия. Пока правительство не опомнилось и не внесло в него свои коррективы, до 2002 года продолжался полный беспредел в этой сфере. Сколько людей пострадало от этого закона, сколько повесилось или было посажено в тюрьму! Нынешний миллиардер Алексей Семин, объявленный в этом году в розыск в связи с делом о пожаре «Адмирала», на этом здорово и нажился в свое время, он даже на какое-то время возглавил ведомство по ликвидации предприятий в республике.

По сути, ликвидаторство — это и есть рейдерство в современном понимании этого слова, но это я уже потом понял. Наивно полагал, что в фонд «Булгар» — предприятие не только республиканского, но и международного значения — они не посмеют полезть. Но они посмели.

— А что стало поводом?

— Финансовое положение у нас в целом было хорошим. Но формально у компании действительно был долг в 3 миллиона рублей (300 тысяч по нынешним меркам) перед фабрикой «Заря». Самому АО «Булгар-Капитал» при этом должны были 70 миллионов.

В результате на наше АО в Арбитражный суд подали иск. Меня не пустили на суд, судья там был «свой» для ликвидационной команды. Это была команда Алексея Семина, как я узнал впоследствии. Они и растоптали «Булгар-Капитал». Вначале назначили конкурсное наблюдение, а потом и конкурсное управление под началом своего управляющего по фамилии Гаврилов. Нас к делам компании уже не допускали. Имущества и оборудования в торговом доме было миллиарда на 2.

Погасить долг тоже не дали возможности, хотя я предлагал это сделать через фонд. И даже когда я в суд явился, мне не позволили выступить: дескать, вы не сторона судебного процесса, потому что вы президент, а не генеральный директор компании. А на месте гендиректора у них уже сидел свой человек, который и довел банкротство до конца.

Если в суде меня отказывались признавать стороной судебного процесса, то вскоре после его окончания, наоборот, завели на меня уголовное дело о том, что именно я якобы сознательно довел АО «Булгар-капитал» до банкротства.

— Таким образом, созданная вами группа компаний начала рушиться?

— Торговый дом, созданный нами в свое время в системе наших предприятий, все-таки удалось отстоять, но товар и оборудование они присвоили. Впоследствии пришлось потихоньку прикрыть и фонд «Булгар», ибо они свои поползновения перенесли и на фонд. Понравилось отчуждать чужое имущество. Писал даже Шаймиеву, но поддержки не было. Более того, когда на меня открыли уголовное дело, он порекомендовал прокуратуре его внимательно рассмотреть. Это меня удивило: ведь мы же друг друга лично знали, такую рекламу сделали республике... Но Шаймиев, вместо того чтобы пригласить меня на беседу и выслушать мои объяснения, стал на сторону моих преследователей. Однако следователи тогда еще были советского воспитания, не такие продажные, поэтому они на самом деле разобрались в ситуации, не увидели в моих действиях никаких признаков преднамеренного банкротства и вынесли постановление о прекращении уголовного дела. Подспудно этому помог в то время премьер Рустам Минниханов, который на действия одного министра против фонда «Булгар» (по его же рассказу) ответил: фонд не трогать. Он на имидж республики работает. За что я ему до сих пор благодарен.

С 1998 по 2001 год тянулись процедуры банкротства и закрытия моих компаний, агония фонда «Булгар» растянулась еще на несколько лет: там ведь было не все так просто, за фондом числились туристический комплекс и другие внушительные активы. Но, в конце концов, фонд тоже прекратил свое существование, хотя на бумаге он до сих пор зарегистрирован. А через несколько лет, в 2010 году, Минтимер Шаймиев создал уже свой фонд по возрождению Болгара и Свияжска. Подельник Семина Гаврилов вскоре все-таки угодил в тюрьму. Попался на продаже вертолетов. Бог наказал.

После «рукотворной» (то есть подготовленной чужими руками) катастрофы в бизнесе я вынужден был вернуться к преподавательской деятельности в Институт социальных и гуманитарных знаний. Его создал мой друг и наставник, замечательный ученый и человек Николай Васильевич Пономарев. Он меня пригласил. Сейчас он, к сожалению, умер, но его сыновья успешно продолжают дело отца.