«У НАС ЕСТЬ СВОЯ АЛЛА ДУХОВА — ЭТО Я»

— Рустам, для начала хотелось бы понять, чем «Искушение» отличается от других подобных танцевальных коллективов, скажем, от знаменитого шоу-балета «Тодес» Аллы Духовой?

— На самом деле, не люблю, когда нас называют шоу-балетом, мы театр танца. У нас есть свои полноценные спектакли, где использована не только хореография, а также слова, драматургия. Поэтому я считаю, что мы санкт-петербургский театр танца. Правда, к вам в Казань мы не привезли наши театральные постановки, зато покажем лучшее из танцевальных номеров. Вырванные из спектаклей, они, естественно, идут не по фабуле, а просто один за другим, как концертная программа.

Что касается отличий, то мы не работаем на технику танца, мы больше трудимся над тем, чтобы передать те чувства и то состояние души, которое у нас внутри. И с помощью пластики тела мы с удовольствием это делаем. Нам, честно, очень нравится работать, нравится танцевать на сцене. И особенно круто, просто нереально драйвово, когда мы танцуем на сцене под дождем. Это просто нечто! Не знаю, как зрителям, им, наверное, тоже нравится, но нам нравится безумно.

— Как появился ваш театр? Была ли какая-то модель для подражания?

— Не знаю. Я, пожалуй, всегда мечтал, чтобы у меня был свой коллектив. Меня как в детстве, в шесть лет, родители отдали на танцы, так до сих пор и не забрали (смеется). Кстати, да, сейчас «Тодес» является самым знаменитым танцевальным коллективом в России. По крайней мере на данный момент они единственные, кого все знают.

Хотя в России очень много танцевальных трупп ничуть не хуже «Тодеса». Но, к сожалению, они мало кому известны, потому что, помимо того, чтобы выступить хорошо, сделать интересную программу, нужно ее еще и продать. Это, наверное, даже прежде всего. То есть, грубо говоря, есть хороший товар, но его никто не реализует, никому это не нужно. «Тодес» же — действительно очень хороший товар, очень профессиональный, качественный и очень хорошо реализуемый. Ну и все его с удовольствием кушают.

— Каждому коллективу нужна своя Алла Духова?

— Обязательно. И у нас есть своя Алла Духова — это я (смеется). Два-три года назад я ко всем обращался, искал спонсоров, продюсеров, думал: «Ну что, куда?» На телевидение обращался, ходил туда-сюда...

Слава богу, у нас сейчас все хорошо, я давно забил на все эти поиски. Сейчас, наоборот, к нам все приходят, продюсеры предлагают заключить контракт на несколько лет, а я отвечаю, что не хочу с ними работать, лучше сам. Так что я, получается, сам себе и режиссер, и продюсер, и все остальные должности.

«МЫ НЕ ЛЮБИМ ТУ ЭРОТИКУ, КОТОРУЮ ВКЛАДЫВАЮТ В НАЗВАНИЕ «ИСКУШЕНИЕ»

— А название «Искушение» — это потому что вы в одном из уже полюбившихся казанской публике номеров без маек танцуете, искушая женскую аудиторию?

— Честно скажу, мне это название не очень нравится. Да, иногда оно весьма в тему, многие говорят, что наши танцы — это действительно искушение. Пожалуй, в этом что-то есть, какая-то доля правды. Но мне оно не очень по душе, потому что, когда говоришь с людьми, особенно из департаментов и исполкомов, если это какие-то городские мероприятия, может возникнуть недопонимание. Честно признаться, я даже не знаю, как нас в Казань взяли на такое мероприятие. Хотя здесь в основном молодые работают, и они, оценив ситуацию, сказали: «Классно, берем». А вот где повзрослее люди трудятся, там говорят: «Как это «Искушение», вы что, это эротическое что-то?» Поэтому иногда мы просто называем себя санкт-петербургский театр танца, без «Искушения».

— У нас все-таки мусульманский регион, не было недовольств со стороны высшего руководства?

— Такого не было. Тем более что помимо танцев без маек у нас есть веселые номера, где мы и в трусах работаем (улыбается). Но там не то что бы секс, эротика, там больше стеба, позитива, приколов. Мы не любим ту эротику, которую вкладывают в название «Искушение». У нас, повторю, все это в плане позитива, но и серьезные номера, конечно, тоже есть.

— К вам в труппу приходят уже сложившиеся профессионалы или вы берете артистов, что называется, «с улицы» и учите? И почему коллектив чисто мужской?

— У нас изначально был костяк 6 человек, мы работали в спектакле «Искушение» у Юрия Горошевского. Потом мы решили сделать что-то свое, никому не принадлежащее, лично наше. И на то время мы не могли придумать название нашему коллективу и решили позаимствовать его у того спектакля «Искушение». Я думал, сделаю сейчас спектакль, как он назовется, так и назовем труппу. Первый наш спектакль назывался «Только ты». А театр танца «Только ты» звучит как-то не очень. Потом, думаю, ладно, на втором спектакле переименуемся. Второй спектакль называется «Между мной и тобой». Театр танца «Между мной и тобой» — тоже не очень... Если честно, я до сих пор ищу название нашему коллективу, чтобы оно было ох какое... В общем, у меня болит голова на эту тему уже 7-й год...

Что касается того, почему одни ребята у нас, то девчонки в зале сидят, мы для них работаем. Да и с девушками очень много избитых коллективов. Мы хотели чисто мужской театр. Сейчас у нас 11 танцоров, световик, звуковик, есть актер, но в казанских программах он не участвует.

— Кстати, раз уж мы поднимали тему «Тодеса». Говорят, что Алла Духова свой коллектив держит в ежовых рукавицах. У них действует система солидных денежных штрафов — за опоздание, за лишний вес. А за появление человека в нетрезвом виде, даже на репетиции, не говоря о спектакле, могут уволить. У вас есть что-то подобное?

— Если честно, как раз с мужчинами гораздо легче, я это точно знаю, так как работал и с девчонками тоже. Но, действительно, штраф — это лучшее дисциплинарное наказание. Когда парней штрафуешь, говоришь: «Ты опоздал, плати 500 рублей». Они говорят: «Ну пожалуйста, я больше не буду опаздывать». И они больше не опаздывают. А если девушку оштрафовать: «Ой, ну и штрафуй меня, господи». Все, обиды, деньги ей не важны, штраф не штраф. Так что штрафы у нас есть, за лишний вес тоже есть. Но это отдельные разговоры, с весом бороться приходится, потому что поесть мы любим. У нас, например, в июне был перерыв, было мало работы и все как-то поднабрали. И вот сейчас приехали в Казань худеть.

3 ПРОГРАММЫ ПО 15 НОМЕРОВ

— Давайте поговорим о ваших выступлениях в Казани. Номера из каких спектаклей вы исполняете и еще исполните здесь до середины августа?

— Мы берем номера из нашего первого спектакля «Только ты», из спектаклей «Между мной и тобой», «Дышу тобой» и из нового «Только для женщин», премьера которого пройдет в Казани в декабре. Плюс есть дополнительные номера, очень интересные, которые мы придумали. И таких номеров много. Я подсчитал, что в целом у нас сейчас 3 программы по 15 номеров, то есть мы привезли 45 номеров. Плюс порядка 12 номеров в запасе. Еще есть около 30 - 40 номеров, но на этой сцене их невозможно исполнить технически.

— Вы придумываете отдельные номера, из которых потом «склеиваете» спектакль или видите его сразу целиком, а потом подгоняете под него танцевальные номера?

— Обычно я все танцы подгоняю под наши спектакли. Я всегда записываю себе в телефон какие-то казусы, которые в жизни со мной происходят, или то, что кто-то мне рассказывает, делится. В основном эти моменты касаются отношений между мужчиной и женщиной. Бывает, что просто что-то в голову приходит, думаю: «О, прикольно». Иногда что-то вижу по телеку и тоже записываю. Потом это все я компоную, составляю такой скелет сценария и думаю, вот здесь нужен такой танец, это сюда, это туда. Потом у нас в каждом спектакле есть хореографы, это наши ребята и я лично. И я им говорю: нужно придумать то-то, вот здесь нужно подумать, как бы сделать вот так. То есть совместная работа получается. Но, скажем так, 70 процентов танцевальных номеров придумываю лично я.

Кстати, однажды мы летели в Москву, и в аэропорту я придумал новый танец, который в основном состоит из импровизаций. Рассказал ребятам, что делать, и говорю: «Все, завтра танцуем этот номер». Они мне: «Да ладно, как так?» Я говорю: «Все нормально, ты первый выходишь, ты второй... ты последний, потом все вместе — и ба-бах». В итоге этот танец оказался одним из лучших, его так любят, что постоянно просят исполнить.

— Кстати, вы ведь в Казани уже бывали и выступали.

— Да, бывали. Первый раз зимой — было жутко холодно. Приехали мы, по-моему, на автобусе, на что-то посмотрели из окошка, выступили, сели обратно и уехали в другой город. То есть Казань толком не посмотрели. А сейчас... Город шикарный. Пацаны уже в Instagram выложили, как они катаются по ночной Казани и возле Кремля.

— И как вас принимает нынешняя казанская публика?

— На самом деле хорошо. Если посмотреть фотографии, которые выложены на основном нашем сайте, там есть несколько снимков, где среди зрителей одни мужчины. Да и вообще было такое, что мужчины кричат: «Давай! Молодцы!»

Наш мужской коллектив — он именно для женщин, и хочется, чтобы нам жали руки и мужики. Пару лет назад был лучший для меня комплимент — в Санкт-Петербурге один мужчина, уже в возрасте, сказал: «Вот если бы «Зенит» работал так же, как и вы, все бы кубки были наши!» Вот это мне очень понравилось.

ТАТАРСКОГО ТАНЦА В РЕПЕРТУАРЕ ПОКА НЕТ

— Полное ваше имя Рустам Шавкатович Надыршин. Как ни крути, вас нельзя не заподозрить в татарском происхождении.

— Ну я татарин, да (улыбается). У меня и мама, и папа — татары. Мама из Омска, папа из Таджикистана. Встретились они в Бишкеке, когда учились в университете, потом поженились, там и я родился. Родители, кстати, до сих пор там живут. Я как раз ездил к ним в Бишкек, они праздновали Ураза-байрам. Прикупил там для наших выступлений маек, которые мы рвем на себе, чтобы по карману сильно не било. Там же рядом граница с Китаем, а китайские майки подешевле. Когда мама узнала, что мы их рвем и выкидываем, была в шоке. До сих пор мне звонит и говорит: «Может быть, вы будете их зашивать? Ну что это такое? Как так можно рвать и выкидывать?»

— За танцы топлес они вас не ругают?

— Ну ругают иногда. Но я рассказываю, что это работа, творчество. Они видели наши выступления два раза, когда приезжали Питер, собираются еще в августе приехать. Все-таки они понимают, что все это по-доброму и в этом нет ничего такого, нет стриптиза. В целом, к этому относятся нормально.

— Кстати, татарский язык вы знаете?

— До десяти могу посчитать. На самом деле, родители меня заставляли учить его в детстве, но я был в русской школе, не получилось выучить. Сейчас я очень жалею, что не знаю татарского языка, мне очень стыдно. Это в любом случае помогло бы мне. Но у меня есть несколько недель в Казани, может, удастся его выучить.

— А в ваших танцах есть татарские мотивы?

— Надо будет что-то привнести. До сих пор еще не было. У нас четыре народных танца пока: русский — ложки, испанский, финская полька, цыганский танец. А вот татарского, к сожалению, пока нет.

«НАМ САМОСТОЯТЕЛЬНО ПРИХОДИЛОСЬ УБИРАТЬ ЖИДКОСТЬ СО СЦЕНЫ»

— Как возникла идея танцевать под дождем?

— Рассказываю, как это было. Шел я по вечернему Питеру, светило солнце, было очень красиво. Люди куда-то спешили, хмурые, а мне было очень хорошо, позитивно, я топал по лужам и подумал, что это очень здорово — танцевать под дождем. Коллектив на тот момент уже существовал, и я стал думать, как сделать так, чтобы во время шоу на нас лилась вода. И придумал. А впервые систему льющегося дождя мы использовали на третий год нашего существования во втором спектакле «Между мной и тобой».

— У вас еще и инженерные таланты есть?

— У меня папа — инженер, видимо, и мне передалось.

— И какое количество воды используется для шоу?

— Около тонны. После этого на полу образуется 10 - 15 сантиметров воды, которые теперь без проблем выкачиваются со сцены. Мой папа недавно придумал насос, который будет выкачивать эту самую воду, что очень здорово. Сам я не нашел такой, который бы выкачивал именно тонкий слой воды. Ведь если насос хапает воздух, то вода больше не идет. До этого нам самостоятельно приходилось убирать жидкость со сцены в цистерну с помощью совочков и ведерочек. Конечно, очень забавно наблюдать за тем, как пацаны отработали, оттанцевали — все, драйв, и... Зрители ушли, и они идут с совочками, с ведрами убирать воду. Слава богу, отец придумал такой классный насос.

— В одном интервью вы говорили, что пол на площадке, несмотря на воду, остается сухим благодаря чудо-линолеуму. Это как?

— Действительно, на сцене раскатан специальный линолеум, мы проклеиваем его скотчем, и получается, что вода, идущая сверху, остается на этом линолеуме. Потом мы ее всю выкачиваем, собираем линолеум — и готово. А заказываем мы его из Италии, он специфический, нескользящий. Хотя как нескользящий, относительно не скользящий. Травмы, к сожалению, все равно бывают. Наш танцор Алексей Назаренко недавно вернулся из Казани домой. В феврале мы выступали в Рязани, и там он очень сильно ушибся, порвал сухожилие, зашивали, все серьезно. Прошло пять месяцев, и рана дала о себе знать.

«Я ГОТОВ ОТРАБОТАТЬ В МИНУС ТОЛЬКО РАДИ ТОГО, ЧТОБЫ ПРИЕХАТЬ НА СВОЮ РОДИНУ»

— Как обстоит дело с финансовой стороной ваших спектаклей. Удается зарабатывать на этом?

— Скажу так, первые три года я работал в минус. Как говорит наш художник по свету, правда, не знаю, откуда он взял эти слова, все хочу загуглить, посмотреть, но он говорит: «Рисовать картину — это работа. А продать картину — это уже искусство». Действительно, в начале интервью мы говорили о том, что у нас очень мало известных коллективов, потому что продать то, что ты делаешь, очень сложно, нужно найти покупателя и т. д. Так вот я в течение трех лет работал только в минус. Все наши спектакли в Питере, все гастроли, которых и было-то очень мало, так как нас никто не звал, проходили в минус.

Например, в Великом Новгороде за 15 - 20 выступлений за все 6 лет нам удалось заработать один раз — на последнем выступлении. Все остальное было в минус. То кто-то обманывал, то мы не собирали полный зал, а имеющиеся средства уходили на его аренду, на проценты за проданные билеты, на рекламу и на все остальное. Просто огромный список, куда уходили деньги. Мы стали зарабатывать последние два года. Слава богу, хорошо зарабатывать. У нас аншлаги, зритель идет.

— Для вас это основной заработок?

— Да, для всех ребят, для меня это основной заработок. Я не знаю, сколько раз за три первых года приходила мысль бросить это все, это же невозможно. У меня такие долги были, просто нереальные. Я даже родителям не говорил о них, говорил, что у меня все хорошо, а у самого долги сумасшедшие. Причем мне банки не давали деньги, я не знаю почему, просто не давали. Мне приходилось брать их под залог в 60 процентов. И каждый месяц я отдавал по 300 - 400 тысяч рублей просто так, чтобы погасить проценты. Это сумасшедшие деньги! Сейчас все это в прошлом, но в памяти пока это осталось. Можно сказать, что это приятные воспоминания, потому что мне даже радостно вспоминать, что я это прошел и иду дальше.

Гастроли все расписаны до мая 2016 года, после Казани поедем в Берлин, потом будет Франция. Недавно звонили, подтвердили, что мы на три дня едем в Израиль, в три их главных города, потом Эстония в марте. Но ехать туда или нет, пока не знаю. С этой политикой не хочется.

— Личные какие-то мотивы?

— Лично-политические, я бы сказал. Очень ревностно отношусь к политике и не понимаю тех, кто относится иначе. Так что посмотрим, у нас очень много предложений, может, поедем, может, нет. Сейчас мы можем это себе позволить.

Самое главное, что я хочу реализовать, — это отвезти ребят в Бишкек. За 6 лет мы ни разу там не выступали. Во-первых, это очень далеко, нашу систему дождя, линолеум далеко везти. Во-вторых, недавно узнал, что звезды, которые там выступают, точнее, билеты на их выступления очень дешевые, дешевле, чем у нас в Питере на «не звезд», просто потому, что кто-то богатый их выкупает. И я думаю, что если мы туда приедем и будем стоить дороже, чем звезды, на нас там никто не пойдет. Скажут: «Ни фига себе, мы тут на звезду ходили, а вы тут непонятно кто». Хотя, если честно, я готов отработать в минус только ради того, чтобы приехать на свою родину, показать, чего я добился.