Борис Пинсон: в командировку, «порулить» Татарией

19 октября 1923 года оргбюро ЦК направляет Бориса Пинсона в распоряжение Татобкома для ответственной партработы

«ПОЛИТИЧЕСКОЕ СОСТОЯНИЕ ТАТРЕСПУБЛИКИ»

В 1923 году Татарию серьезно лихорадило, и в этом руководство страны не ошибалось. Казанский профессор-историк Булат Султанбеков в политическом очерке «Предупреждал за три года до Ленина...» цитирует фрагмент из секретного информационного сообщения «Общее политическое состояние Татреспублики», представленного 22 декабря 1922 года секретарю обкома партии Живову главным чекистом республики Шварцем (Живов Дмитрий Егорович, первый секретарь Татарского обкома партии с июня 1922 года по ноябрь 1923 года. Репрессирован в 1939 году, реабилитирован посмертно. Шварц Сергей Соломонович, 1894 - 1940, начальник Татотдела ГПУ с 1922 по 1924 год; арестован 20 ноября 1938 года, расстрелян 2 февраля 1940 года. Реабилитирован в 1956 году — прим. ред.). Вот что говорится в сообщении: «В крестьянстве посеяно значительное недоверие к органам власти вообще, поскольку лица, оказывающиеся во главе этой власти на местах, в большинстве случаев своими поступками значительно дискредитировали ее в смысле, главным образом, использования служебного положения в своих личных интересах. У крестьянства в массах создалось впечатление, что какая бы ни была власть и кто бы у власти ни стоял, все будут стараться на благо своего личного обеспечения, все будут чиновниками, будут начальниками, которых нужно слушаться. Постепенно уничтожается интерес к власти как к власти своей рабоче-крестьянской».

Далее приблизительно то же самое сообщается и о настроениях рабочего класса, рядовых служащих: «Рабочие не чувствуют к партии в целом необходимого доверия, говоря о партии, подразумевая партийных работников, коммунистов, оторванных от массы, не живущих повседневными интересами этой массы». В отличие от органов агитпропа, чекисты обязаны были сообщать о положении дел так, как это было на самом деле.

Как мы уже знаем, в свое время на подавление волнений были направлены войска Запасной армии республики (ЗАР), штаб которой находился в Казани и начальником политотдела которой был в свое время Борис Пинсон.

Положение в республике, по мнению Иосифа Сталина, усугублялось еще и ростом национализма. На 4-м совещании по национальному вопросу, проведенному в Москве по его инициативе, главной задачей было «поставить на место» руководителей национальных республик и областей. Заведующий отделом Татарского обкома Живов, неожиданно ставший «первым лицом» в республике после загадочной гибели 5 июня 1922 году в авиакатастрофе около Чистополя Алексея Галактионова, по мнению Сталина, не смог проявить необходимую твердость по отношению к местным татарским работникам.

«ВТОРОЕ ПРИШЕСТВИЕ» ПИНСОНА

Очерк Булата Султанбекова «Сталинское поручение не выполнил» посвящен «второму пришествию» на землю Татарии Бориса Пинсона. «В августе 1923 года на заседании оргбюро ЦК партии в присутствии Сталина была заслушана информация Живова и инструктора ЦК партии Струппе (Петр Иванович Струппе, 1889 - 1937, советский партийный и государственный деятель, расстрелян в 1937 году — прим. ред.) о положении дел в Татарской партийной организации. Вскоре Живов освобождается от работы и «направляется на учебу», что являлось мягкой формой снятия с должности. После обсуждения создавшейся в Татарии ситуации на оргбюро ЦК принимается решение направить туда для наведения порядка Бориса Пинсона.

Перед отъездом в Казань Молотов (Вячеслав Михайлович Молотов, настоящая фамилия Скрябин; 1890 - 1986, российский революционер, советский политический и государственный деятель. Председатель Совета народных комиссаров СССР, народный комиссар, министр иностранных дел СССР, один из высших руководителей ВКП(б) и КПСС с 1921 по 1957 годы — прим. ред.) еще раз предупредил Пинсона, что «навести порядок» — это личное поручение Сталина, который помнит его принципиальность во время руководства политотделом Запасной армии. При рекомендации его кандидатуры на должность секретаря обкома принимался во внимание целый ряд обстоятельств. В первую очередь то, что он, работая в политотделе Запасной армии, хорошо изучил обстановку в Казани и знал кадры ответственных работников, до этого он был лично известен многим руководителям страны по работе во ВЦИК и считался человеком, который сможет достаточно твердо противостоять местному национализму.

На заседании оргбюро ЦК 19 октября 1923 года принимается постановление «Откомандировать тов. Пинсона в распоряжение Татобкома для ответственной партработы», подписанное секретарем ЦК РКП (б) Молотовым.

До выезда из Москвы его принимают Молотов и Каганович (Лазарь Моисеевич Каганович, 1893 - 1991, российский революционер, советский государственный и партийный деятель, близкий сподвижник Сталина. Член ЦК партии, член Оргбюро ЦК ВКП (б), член Политбюро, Президиума ЦК. Один из главных организаторов сталинских репрессий — прим. ред.); в конце обстоятельной беседы было сказано, что после наведения в Казани порядка он в конце 1924 года может рассчитывать на возвращение в Москву. Итак, задача и срок пребывания в Казани были четко определены. В конце октября Пинсон приезжает в Казань, кооптируется в состав бюро обкома и на его заседании избирается ответственным секретарем.

Молотов, Сталин и Каганович

ХОЗЯИН ВСЕЯ ТАТАРИИ

Бывший комиссар Запасной армии, а ныне уже полноправный хозяин всей республики Борис Пинсон энергично приступает к выполнению поставленной задачи по активной борьбе против местного национализма. Уже 1 декабря 1923 года он подписывает три письма в ЦК РКП (б).

В первом, в частности, говорится, что (далее сохраняется орфография документа — прим. ред.) «Три с половиной месяца наша Областная Организация лишена систематического руководства в области агитации и пропаганды. Самые важные события, имевшие место за этот бурный период, не получили достаточно ясного оформления не только в головах рабоче-крестьянской молодежи, но, что существенно, в головах членов Коммунистической Организации и Коммунистического Союза Молодежи. Все это произошло из-за неимения Заведующего Агит. Проп. Отделом. Все комбинации, которые можно было продумать и проделать для того, чтобы из местного резерва коммунистических сил достать агитпропщика, испробованы, и все оказались тщетными». Далее Пинсон просит прислать «агитпропщика» из «центра».

Второе (далее сохраняется орфография документа — прим. ред.). «Вот уже несколько месяцев, как наш печатный орган Областкома и ТЦИК-а не имеет Ответственного Редактора и организатора, способного надлежащим образом обслуживать своим руководством партийную и советскую ежедневную газету. Бывшего Редактора тов. Фемидина мы вынуждены были в силу сложившихся для него и для нас условий откомандировать, согласно его личной просьбы, в распоряжение II отдела Печати Агит. Проп. Отдела ЦК. Вместе с тем О.К. постановил просить о незамедлительном командировании в наше распоряжение товарища, способного занять пост Ответственного Редактора. Здесь, на месте, мы не смогли найти достаточно квалифицированного товарища, могущего добросовестно, надлежащим образом вести эту работу, не поддаваясь местным скверным воздействиям. На основании этого прошу Вас, уважаемые товарищи, о срочном удовлетворении нашей просьбы...»

И наконец, третье: любимый сталинский «кадровый вопрос» (далее сохраняется орфография документа — прим. ред.). «Здесь, в Татреспублике, организации должны, среди ряда задач, стоящих на очереди в связи с национальной политикой, между прочим очиститься от явно овраженных и неподдающихся перевоспитанию уклонистских элементов. Выполняя, с чрезвычайно большим опозданием, это постановление, Областной Комитет постановил (на закрытом заседании) в данный момент снять с ответственной работы и направить в распоряжение Ц.К. нескольких товарищей, отнюдь неплохих, но безусловно вредных в местных условиях работы, когда зачастую разжигаются национальные страсти, а слабость партийного воспитания членов организации не способствует успокоению их. Постановление это отнюдь не дискредитирует нижепоименованных товарищей и не лишает их возможности работать в условиях российских, где наоборот могут быть и безусловно будут весьма полезны. Отрицательный признак этих товарищей, побудивший О.К. принять решение об их откомандировании, суть великодержавный русский шовинизм...»

КЛУБ ИНВАЛИДОВ ИМЕНИ... СЕБЯ

Пинсон обращался в ЦК и в устной форме. В Казани со стороны секретаря последовали упреки местным руководителям в нескромности, судя по их содержанию, вполне уместные. Одним из главных аргументов было то, что их именами стали называть учебные заведения, учреждения или, на худой конец, залы заседания. В письме, направленном в ЦК, указаны следующие факты: фабрика Коммунар получила имя председателя СНК Мухтарова, педагогический техникум — наркома просвещения Брундукова, клуб инвалидов — Председателя Татцика Сабирова, на ипподроме учрежден приз в 15 тысяч рублей имени наркома земледелия Валидова, зал заседания профсоюзов получил имя их руководителя Догадова. Такие же переименования начались и в кантонах. Иногда присвоение имен руководителей инициировалось «снизу». Так, директор клуба инвалидов (по инициативе которого и назвали его именем председателя Татцика), честно объяснил, что всем было безразлично состояние клуба, требовавшее капитального ремонта, а тут Сабиров начал активно помогать учреждению имени себя.

В борьбе с национализмом Пинсон опирался на постоянную поддержку начальника Татотдела ГПУ Шварца. Во время встречи в обкоме Шварц проинформировал его, что ожидает из Москвы санкцию на арест нескольких «султангалиевцев». Из Казани же в Москву последовали встречные обвинения в адрес Пинсона в организации «склоки», причем его упрекали и «великодержавные шовинисты», и «националисты». Особенно болезненно реагировали на предстоящий «отзыв в распоряжение ЦК» директора Паратского судоремонтного завода и одновременно заместителя председателя Казанского городского совета Гаврилова. Это было представлено как начавшееся гонение на русских работников, ходили слухи о том, что высылка Гаврилова вызовет забастовку рабочих завода. Обо всех назревавших событиях Москву информировали и местные чекисты.

В борьбе с национализмом Пинсон опирался на постоянную поддержку начальника Татотдела ГПУ Сергея Шварца

«НИ ВАШИМ, НИ НАШИМ»

В конце декабря 1923 года вопрос о новом обострении положения в Татреспублике снова рассматривался Молотовым и Кагановичем и был доложен Сталину. Действия Пинсона были признаны им слишком прямолинейными и топорными, дающими обратный эффект, сплачивающими руководителей в борьбе против чрезмерного усердия при выполнении им указаний свыше. Как сказал Молотов, «тов. Пинсоном поручение тов. Сталина не выполнено». В Казань сразу же после Нового года приезжает специальная комиссия разобраться с активной деятельностью новоявленного лидера республики. На состоявшемся 9 января 1924 года совместном заседании пленума обкома, президиума областной контрольной комиссии и секретарей городских райкомов было заявлено, что «нигде, даже в Башкирии, нет таких нездоровых отношений среди руководителей, как в Казани», что «больна вся организация», и было предложено «отозвать», это было мягкой заменой слова «снять», Пинсона. Сама процедура снятия произошла, очевидно, раньше, ибо в документе Борис Пинсон именуется уже бывшим секретарем. Выступавшие поддержали это предложение, аргументы Пинсона о том, что он выполнял решение 4-го совещания и рекомендации Сталина о борьбе с шовинизмом и национализмом аудиторией были отвергнуты. Через неделю Пинсон уехал в Москву.

Временно исполнять обязанности секретаря обкома было поручено заведующему оргинструкторским отделом Бажанову (Иван Михайлович Бажанов, 1896 - 1938, и. о. первого секретаря Татарского обкома партии с января по март 1924 года. Репрессирован, реабилитирован посмертно — прим. ред.). А в марте 1924 года секретарем избирается приехавший из Самары старый большевик-подпольщик Морозов (Иван Титович Морозов, 1889 - 1957, партийный и советский работник, член партии с 1908 года, революционер-подпольщик, участник Февральской и Октябрьской революций в Москве, участник гражданской войны. Первый секретарь Татарского обкома партии с1924 по 1925 год — прим. ред).

Так бесславно закончилось пребывание на посту главы Татарской республики (самое короткое из всей ее истории) Бориса Давыдовича Пинсона, при всей его партийной прозорливости и комиссарском опыте пытавшегося, но не сумевшего решительно угодить, что называется, «ни вашим, ни нашим».

Серго Орджоникидзе высоко ценил Пинсона как бывшего ученого секретаря редакционного совета ВСНХ

«СОКОЛ ТРОЦКОГО»

Интернет-журнал «Рабкор» пишет, что Борис Пинсон впоследствии примкнул к троцкистской оппозиции, и его карьера пошла под уклон. Он был исключен из членов ВКП (б). После признания товарищем Пинсоном ошибочности линии Троцкого решением ЦКК 22 июня 1928 года его восстанавливают в рядах ВКП (б). Примирение с партией, заступничество того же Ежова, уже работавшего в аппарате ЦК, и благожелательное отношение председателя ВСНХ СССР Серго Орджоникидзе, высоко ценившего Пинсона как бывшего ученого секретаря редакционного совета ВСНХ, привели Бориса Давыдовича на хозяйственную работу в Казахстанской краевой конторе нефтесбыта. Там, в Алма-Ате, он и был арестован 12 мая 1936 года по ложному обвинению в контрреволюционной террористической деятельности.

Судя по всему, нарком Ягода (Генрих Григорьевич Ягода, он же Енох Гершевич Иегуда,1891 - 1938, российский революционер, советский государственный и политический деятель, один из главных руководителей советских органов госбезопасности: ВЧК, ГПУ, ОГПУ, НКВД, нарком внутренних дел СССР с 1934 по 1936 год, первый в истории «генеральный комиссар государственной безопасности». Расстрелян 15 марта 1938 года в Лубянской тюрьме НКВД — прим. ред.), а возможно, и вместе с наркомом тот человек, который был способен отдавать главе союзного НКВД прямые руководящие указания, то есть секретарь ЦК ВКП (б) Иосиф Сталин, были заинтересованы в получении показаний на Ежова: Ягода мечтал опорочить конкурента, а Сталин вполне мог использовать «дело Пинсона» как дополнительный рычаг давления на коллегу по секретариату и оргбюро ЦК. Не сомневаясь ни в преданности делу, ни в исполнительской дисциплине и организованности товарища Ежова, товарищ Сталин, не исключено, полагал целесообразным сделать из верного, но способного самостоятельно мыслить соратника беспрекословного исполнителя своей воли.

Пинсон был этапирован в Москву, но никаких порочащих Ежова показаний так и не дал.

Тем не менее запущенный еще при Ягоде следственный маховик дошел до последней точки уже после его отставки. 4 ноября 1936 года Военная Коллегия Верховного Суда СССР приговорила Бориса Давыдовича Пинсона к высшей мере наказания. Как правило, осужденных к расстрелу казнили в день вынесения приговора или, в крайнем случае, через день-другой, как это произошло в феврале 1940 года уже с самим Николаем Ежовым. Пинсона же расстреляли лишь 23 ноября 1936 года. Видимо, три недели между приговором и исполнением нужны были Ежову, чтобы попытаться сохранить жизнь человека, который привел его в партию, без которого Ежов как большевик был немыслим прежде всего в своих собственных глазах. Этот же срок, похоже, потребовался Сталину, чтобы окончательно сломить волю Ежова. Спасти своего «партийного наставника» Ежов не смог. Разделить его судьбу испугался. Возможно, началом поворота, запуском процесса морального перерождения, необратимо разрушившего личность большевика Ежова, и стало «дело Пинсона».

Дав фактическое согласие на казнь Пинсона, нарком, скорее всего, перешел ту грань, которая отделяла идейного большевика от бездумного исполнителя. Далее он уже подписывал и согласовывал практически все, а единственной возможностью протеста, несогласия с уничтожением старых своих товарищей остался для него уход в запой. В отличие от своего «сменщика» по руководству союзным НКВД Лаврентия Берии, в трезвом виде полноценно руководить репрессиями когда-то совестливый и честный революционер Ежов уже не мог...

Подготовил Михаил Бирин

P.S. Из 17 сталинских руководителей Татарии 11 были репрессированы, 10 из них — казнены.