Шамиль Султанов: «Главная задача США и НАТО – создать в Сирии новый Афганистан для России»

Олланда в Кремле ждут как представителя нации, пострадавшей от терроризма, с которым можно договариваться. Но французскому президенту уже наверняка промыли мозги в «Вашингтонском обкоме партии»

«К ВЛАСТИ В США ПРИШЛИ ГЕРОИ «ВЕЛИКОЙ БИТВЫ» ПРОТИВ СССР»

— Шамиль Загитович, сегодня Владимир Путин встречается с французским президентом Франсуа Олландoм. Стоит ли нам ждать «ближневосточного» союза России и Франции от этих переговоров?

— Думаю, что Франсуа Олланд приезжает не в очень хорошем настроении. Да, после двух страшных терактов — крушения российского аэробуса А321 и расстрелов в Париже — Европа или, по крайней мере, Франция начала нуждаться в России. Но это не очень устраивает официальную вашингтонскую администрацию.

Когда Франсуа Олланд встретится с Владимиром Путиным, эти переговоры наверняка окажутся не такими, какие вправе ожидать российский лидер. Олланда в Кремле ждут как представителя нации, пострадавшей от терроризма, с которым можно договариваться. Но французскому президенту уже наверняка промыли мозги в «Вашингтонском обкоме партии». Добавим к этому, что на обеде в Париже накануне отбытия в Россию с Олландом беседовала Ангела Меркель. Поэтому он приедет к нам уже не от себя, а от «имени НАТО».

Да, Олланд приедет как представитель НАТО, чтобы передать слова, которые в его уста вложат США и Германия. А слова эти наверняка будут следующими: Запад готов приветствовать Россию на Ближнем Востоке, если она однозначно встанет в ряды американской коалиции и откажется от самостоятельной стратегии в этом регионе. Таким образом, многие расчеты российского руководства отойдут на задний план, и мы попадем в новый цикл стратегической неопределенности. Потому что на Ближнем Востоке идет очень сложная игра со многими неизвестными, а у России не так много возможностей, чтобы действовать наверняка.

— В чем заключается эта игра?

— Запад наверняка неплохо изучил характер Владимира Владимировича. И понимает, что Путин отвергнет такой вариант. Более того, может воспринять его как оскорбление. Вашингтон как бы говорит: приходи под наши знамена, а мы тебе за это долги скостим и по Украине договоримся. Как отреагирует российский лидер? Думаю, что предельно жестко. А жесткость означает, что мы продолжим наращивать свое военное присутствие в Сирии. Именно это «Вашингтонскому обкому» и нужно.

— Получается, что и на сбитый Су-24 России не стоило реагировать жестко?

— Надо было реагировать гораздо спокойнее. Понимая, что это игра, и турки в ней играют не самую главную роль. А мы отреагировали слишком эмоционально. Причем Путин сделал это в присутствии короля Иордании Абдаллы II — на встрече с ним в Сочи 24 ноября. Но ведь все прекрасно знают, кто такой Абдалла ибн Хусейн — это наполовину англичанин, человек западной культуры, абсолютно несамостоятельный. По старым советским меркам это инструктор «Вашингтонского обкома», даже не завотделом.

За Вашингтонский обком играют очень умные ребята. Может, сам Барак Обама и не самый великий стратег и политик, но люди, которые сейчас сидят в совете национальной безопасности США, — те самые, которые разыгрывали в 1980-е годы Афганистан в рамках большой глобальной игры. У них большой опыт эффективной рефлексивной стратегии, они считают себя героями великой битвы, в результате которой СССР как «империя зла» был разрушен. Когда к власти пришла семья Клинтонов, они отправились в отставку. Потом был Джордж Буш-младший. И лишь потом, когда в 2007 году Роберт Гейтс стал американским министром обороны, эти люди постепенно стали возвращаться во власть. И в настоящее время они играют большую роль, а Барак Обама и феминистки, которые вокруг него вращаются, — это просто прикрытие. Идет сложная геополитическая игра, и ее результаты определят судьбу мира на ближайшие 20 - 25 лет.

«ТУРКОМАНЫ — ЭТО КАК В РОССИЙСКОЙ ИСТОРИИ КАЗАКИ»

— Вы допускаете силовой вариант разрешения конфликта между Россией и Турцией?

— Силового варианта, конечно, не будет, это рискованно на данном этапе и для Турции, и для России. Но фаза отчуждения между нашими странами неизбежна. И лишь после ряда неформально закрытых процедур, о которых не станут рассказывать по телевизору, конфликт будет фактически исчерпан.

Я бы даже не называл это конфликтом, это кризис. И у него есть две составляющие. С одной стороны, Россия не поняла всей важности социально-экономической ситуации на северо-западе Сирии для Турции — в отношении тех же туркоманов, сирийских туркменов, которым Анкара традиционно во все времена оказывала и оказывает покровительство. С другой стороны, Турция слишком жестко отреагировала на факт, достоверность которого пока сомнительна, — вхождение российского самолета в «краешек» турецкого неба. Было это или не было, но обычно на все это реагируют мягче. Тем более что Су-24 мог зацепить воздушное пространство Турции совершенно случайно, совершая маневр, который иначе совершить было бы затруднительно.

— Говорят, что турки вступились не только за сирийских туркменов, но и за дешевую нефть, которая транзитом идет из ИГИЛ...

— Нет, большая часть нефти, которую добывает ИГИЛ (террористическая группировка, запрещенная в РФ — прим. ред.) на северо-востоке (где расположены основные сирийские нефтепромыслы), идет в Дамаск. Тот же режим Башара Асада покупает ее. Когда говорят о веренице бензовозов с нефтью, которые бомбят наши российские бомбардировщики, подразумевают как раз эти грузовые потоки в Дамаск и на территорию, которую он контролирует. А вот туркоманы для Турции действительно очень важны.

Кто это такие? Это, собственно говоря, турки — выходцы из Турции, из провинции Анатолия. Как в российской истории были казаки, обитавшие на наших рубежах и несшие там службы, так в турецкой истории были туркоманы, сирийские туркмены. Они всегда выполняли примерно такую же роль: боролись с контрабандой, выступали в качестве разведчиков и так далее. И для Турции это очень исторически важно.

— Чем же Россия так страшна для сирийских туркменов?

— Они уже не раз заявляли, что в результате российских бомбардировок среди местного населения десятками гибнут женщины и дети. А основное население здесь, в этом территориальном аппендиксе, врезающемся в тело Турции, — это как раз туркоманы. Но они де-факто враждебны по отношению к «Исламскому государству». Да, у них есть свои боевые подразделения, которые часто координируют свои действия с частями «Джабхат ан-нусра», воюющими с правительственными войсками Башара Асада. И в эти подразделения действительно входит большое количество выходцев из России. Некоторые эксперты считают, что в «Джабхат ан-нусра» выходцев из России даже больше, чем в «Исламском государстве». Что касается лагерей боевиков, то да, они здесь есть. Но «лагерь» или «база» — понятия очень динамичные. Таких динамичных, мобильных баз несколько сотен.

Больше всего в ближневосточном конфликте Анкару беспокоит желание Вашингтона разыграть курдскую карту

«МЕЖДУ ТУРЦИЕЙ И США РЯД КОНФИДЕНЦИАЛЬНЫХ ДОГОВОРЕННОСТЕЙ»

— А почему отношения с сирийскими туркменами так важны для Реджепа Эрдогана?

— Дело в том, что после парламентских выборов, которые завершились в Турции 1 ноября, Эрдогану необходимо решение меджлиса на проведение референдума, но для этого у него недостаточно поддержки среди депутатов. Референдум же необходим, чтобы исполнить давнюю мечту турецкого лидера — внести изменения в Конституцию и превратить страну в президентскую республику с сильной системой правления. Стратегически это правильное намерение: мир на ближайшие 10 - 15 лет вступает в штормовой период, стране необходима система сильной власти. Эрдоган хочет выстроить президентскую вертикаль на манер США, Франции и России. Но ему не хватает голосов даже для того, чтобы в парламенте принять решение о референдуме. В том, что на референдуме будет одержана победа, турецкий президент не сомневается, но для этого надо провести это решение через депутатов. И здесь ему очень нужна поддержка Партии национального действия (тур. Milliyetçi Hareket Partisi, MHP) — партии турецких националистов.

В этом контексте защита сирийских туркменов — это инструмент, с помощью которого Эрдоган рассчитывает добиться альянса с МНР. Характерно, что одним из депутатов турецкого меджлиса, прошедшим 1 ноября по спискам правящей Партии справедливости и развития, стал сын основателя МНР Алпарслана Тюркеша. Поэтому альянс с МНР, обладающей в парламенте более чем полусотней голосов, необходим Эрдогану, чтобы отштамповать решение о референдуме. Это важно лично для Реджепа Эрдогана и для его Партии справедливости и развития.

И все-таки ключевой момент здесь связан не с сирийскими туркменами. Главное, как это ни странно, — взаимоотношения между Турцией и США. Больше всего в ближневосточном конфликте Анкару беспокоит желание Вашингтона разыграть курдскую карту. Летом, когда Турция вошла в американскую коалицию, этот вопрос вроде бы исчез с повестки дня. Но с тех пор произошли некоторые события, которые вернули ему прежнее значение. В частности, антитурецкая фракция в Вашингтоне вновь стала уделять все большее внимание курдскому фактору. К тому же в начале ноября в Сирию решено было направить 50 американских военных инструкторов.

Кого они собираются инструктировать? Не кого-то абстрактного, а именно курдов, которые являются фактическим ответвлением Рабочей партии Курдистана (РПК). А эта партия, в свою очередь, является злейшим врагом Анкары. Добавьте сюда поставки американского вооружения в Сирию, которые предназначены не только Сирийской свободной армии, а прежде всего курдам.

Что же получается? Курды — один из самых болезненных факторов в жизни современной Турции. И США демонстрируют свою готовность играть на нем. Более того, в последнее время такую же готовность изъявляет и Россия.

— Эрдоган в силах играть против США?

— Благодаря прошлогодней победе Реджепа Эрдогана на президентских выборах отношения Соединенных Штатов и Турции перешли на новый уровень. После этого впечатляющего успеха американцы, конечно же, больше стали уважать Эрдогана как харизматического лидера. Но при этом сам турецкий лидер, убедившись в своей популярности, почувствовал себя вправе пересмотреть свои отношения с Америкой.

Мне представляется, что основой этих отношений является ряд конфиденциальных договоренностей. Между окружением Эрдогана (в частности, в переговорах мог участвовать глава турецкой внешней разведки (MIT) Хакан Фидан (Hakan Fidan) и одним из сообществ США, которое является наиболее активным промоутером идеи поддержки курдов. Договор заключался в том, что Турция занимает более жесткую позицию по отношению к участию России в ближневосточном конфликте (а турки изначально это не приветствовали), а за это американцы отказываются от поставок оружия и инструкторов для сирийских курдов.

«МЫ ОБЛЕГЧАЕМ НАТОВЦАМ ЗАДАЧУ ПОГРУЗИТЬ НАС В СИРИЙСКОЕ БОЛОТО НА ДОЛГИЙ СРОК»

— Получается, к уничтожению российского бомбардировщика Турцию подтолкнули американцы?

— Могла ли Турция вообще пойти на такой радикальный шаг: сбить российский бомбардировщик и поставить мир на грань Третьей мировой войны, если бы она не провела предварительных консультаций со странами НАТО? Нет, не могла. А с кем она тогда консультировалась? Прежде всего с американцами, немцами и англичанами. Я предполагаю, что все они сказали: давай, вперед, мы тебя поддержим, что и доказывает экстренное заседание совета НАТО, состоявшееся в тот же вечер после уничтожения российского самолета. Совет в целом выразил свою солидарность с Турцией. Такая тактика поведения Анкары логична: никто не пойдет на конфликт с ядерной державой, не заручившись поддержкой других ядерных держав. Так что сейчас конфликт произошел не между Россией и Турцией, а между Россией и НАТО. Мы вступили в принципиально новый период силового противостояния на Ближнем Востоке.

— Почему американцы пошли на комбинацию с турками?

На экстренном заседании НАТО, состоявшемся сразу после уничтожения российского самолета, совет в целом выразил свою солидарность с Турцией

— Главная задача США и НАТО — вовлечь упирающуюся Россию в сирийское болото, создать в Сирии новый Афганистан для России. Постепенное расширение российского присутствия в этом регионе уже началось: предполагается создание 2 - 3 дополнительных военно-воздушных баз, увеличение охраны этих баз до 5 - 7 тысяч человек. Таким образом, мы постепенно втягиваемся в эскалацию конфликта, тем самым облегчаем натовцам задачу погрузить нас в Сирию на долгий-долгий срок. Я думаю, что к этому вся эта игра и ведет.

— Если за большинством ближневосточных лидеров стоит «Вашингтонский обком», то есть ли у нас в этом регионе вообще союзники?

Прежде всего Иран. Как раз одна из стратегических задач американцев заключается в том, чтобы дискредитировать Владимира Путина в глазах иранского руководства. Заметьте: то, что случилось в Турции, произошло на следующий день после довольно успешных переговоров российского президента с духовным лидером Ирана Али Хаменеи. Причем в Тегеране Путин встретился, можно сказать, с дружественной критикой. Ему как бы дали понять: в решении ближневосточных проблем вы должны надеяться на нас, а не только вести переговоры с США и европейскими странами.

А что такое Тегеран? Это сейчас поле боя двух группировок. С одной стороны, это группа силовиков, которую в том числе возглавляет иранский генерал Касем Сулеймани (у них большая поддержка среди клерикалов, в парламенте и в совете безопасности страны). А с другой — группировка президента, в которую входит, к примеру, министр иностранных дел Мохаммад Джавад Зариф. Условно это прозападная сила. Грубо говоря, мы играем с силовиками, а американцы — с группировкой президента.

Иран — это потенциально региональная супердержава. Но с кем она будет, на какой стороне? Мне кажется, что ключевая роль инцидента со сбитым российским бомбардировщиком связана как раз с этим вопросом. США ни в коем случае не хотят допустить сближения Москвы и Тегерана. Но у России в ближневосточном регионе своя собственная игра, от которой зависит будущее страны.