Пора вспомнить призыв Исмаила Гаспринского к солидарности тюрков

КОГДА ДОСТАТОЧНО ВЛАСТИ И ДЕНЕГ, ВОЗНИКАЕТ ЖЕЛАНИЕ ПЕРЕКРОИТЬ ЭТНИЧЕСКУЮ КАРТУ

Часов однообразный бой,
Томительная ночи повесть!
Язык для всех равно чужой
И внятный каждому, как совесть!

Кто без тоски внимал из нас,
Среди всемирного молчанья,
Глухие времени стенанья,
Пророчески-прощальный глас?

Нам мнится: мир осиротелый
Неотразимый Рок настиг —
И мы, в борьбе, природой целой
Покинуты на нас самих.

И наша жизнь стоит пред нами,
Как призрак на краю земли,
И с нашим веком и друзьями
Бледнеет в сумрачной дали...

Федор Тютчев. Бессонница. 1829

Рассуждая о нации, мы привносим много мистического в ее природу, а порой возводим ее в вечную категорию. Когда же татары сложились как татары? До новой эры? В эпоху татаро-монгольской империи? Или в наше время?

Татары с древнейших времен были одним из активных исторических субъектов, участвовавших в создании ряда государств. Когда татары оказались в орбите мощного Тюркского каганата в VI веке, они уже играли важную роль во взаимоотношениях тюрков с Китайской империей. В VIII - IХ веках татары вместе с кипчаками создают Кимакский каганат. Позже учреждают Волжско-Камскую Булгарию и Золотую Орду, где складываются многие элементы современной культуры. Может быть, мы и есть те самые ордынцы?

Этничность человеку присуща органически, и то, что мы называем происхождением или даже зовом крови, уходит в глубины психологии, строится на стойких архетипах, не всегда объяснимых рационально. Однако татары ХХ века явно отличались от татар ХIХ века. Если нация не вечная и постоянная категория, то что же в ней сохраняется как инвариант, а что подвержено изменениям? Если татары называют себя современной нацией, то когда и по какой причине они стали таковыми? И что означает трансформация в современную нацию? Тут нас поджидает другая крайность — доктрина нациостроительства.

Человек — не только носитель архетипов, обычаев, он также получает определенное воспитание, он подвержен воздействию социальных процессов и идеологий, включен в систему отношений, которая требуют от него выполнения массы ролей: семейных, профессиональных, партийных, религиозных и т.д. Все это вкупе с властной вертикалью создает иллюзию, что можно нации конструировать искусственно. Когда в руках находится достаточно власти и денег, тогда возникает желание перекроить этническую карту, переместить народы с места на место, кого-то слить в другую нацию, а кого-то стереть со страниц истории. На практике все эксперименты с нациостроительством разбивались о природу этносов, не терпящую грубого вмешательства. Исчезли «югославская» и «советская» общности. Депортированные народы возрождают свою культуру. Придет время, и поделенные на десятки диалектов тюркские нации вдруг обнаружат, что говорят на одном языке. Тогда «триумф» советско-российских конструктивистов обернется их позором.

Нация не терпит произвола, насилия, искусственного вмешательства, но имеет свою логику эволюции. Несмотря на различие культур, для всех наций существуют общие законы. Ни один народ не повторяет судьбу другого, но существуют сходные причины для трансформации народов на новую ступень развития. Мы подчас забываем, что нация в его современном понимании возникает в эпоху Просвещения в ходе буржуазных революций. Нам хотелось бы национальные корни довести до седой старины, чуть ли не до неандертальцев. Однако образование современных наций на основе прежних народов стало ответом на потребность капитализма в гражданском обществе, едином языке государства и современной системе образования. Именно капитализм нуждался в принципиально новых формах коммуникации, не знающих территориальные, культурные и языковые барьеры. И какие бы древние корни ни были у этносов, их современный облик меняется вместе с прощанием с долгим Средневековьем.

АССИМИЛИРОВАТЬ КРУПНЫЕ НАЦИИ БЫЛО СЛОЖНО,
А ПОТОМУ ИХ РАЗБИЛИ НА МЕЛКИЕ ЧАСТИ

В отличие от Европы народы Российской империи трансформировались в современные нации в особых условиях — не на обломках монархий и колониальных держав, а в рамках укрепляющейся империи. При этом народы России находились на разных ступенях развития и отличались не просто культурой, но, можно сказать, жили в разных цивилизациях. Достаточно сравнить образ жизни оленеводов Крайнего Севера с горцами Кавказа, индустриальный центр России и кочевья казахских степей, таежную Сибирь и мусульманский Туркестан. Это разные миры со своими обычаями, традициями, хозяйственным укладом. Переход к национальной жизни (в европейском смысле слова) у них происходил в разное время. Народы Прибалтики, русские, татары практически одновременно втянулись в капиталистические отношения, что стало толчком к трансформации прежних народов в нации. Этот процесс окончательно завершился после революции.

Социализм попытался выровнять уровень развития народов, ввел систему обязательного светского образования, наделил многие народы литературными языками и государственно-административными образованиями. В этом немало было позитивного, но для социализма нации были исторически временным явлением. Задача социализма состояла в их слиянии в русифицированном коммунистическом обществе. Ассимилировать крупные нации было сложно, а потому их предварительно разбили на мелкие части с тем, чтобы они, как небольшие ручейки, иссякали сами собой под жаркими лучами советской культуры. Именно поэтому народы планомерно стали «обретать» свои языки с особыми алфавитами, да еще в придачу им отыскали множество диалектов. Не только многочисленные татары и башкиры, но и относительно малочисленные народы «обогатились» десятками этих самых псевдодиалектов, отличающихся лишь произношением отдельных букв, наличием слов локального значения. Малейший нюанс в акценте, сленге, говоре назвали диалектом. В карачаево-балкарском нашли два диалекта: карачаево-баксано-чегемский и верхнебалкарский. В ногайском языке выделили три диалекта: собственно ногайский, караногайский и акногайский. В кумыкском языке отыскали буйнакский, хасавюртовский, кайтагский, подгорный и терский диалекты, в крымско-татарском языке — степной, средний и южнобережный. Соответственно, появились целые научные направления: татарская, кумыкская и другие диалектологии.

Исмаил Гаспринский

ТЮРКСКИЕ ЯЗЫКИ ОТЧАЯННО ИЩУТ ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ ОТЛИЧИЯ ДРУГ ОТ ДРУГА

Мы знаем, в какой спешке создавались языки. Татарскую кириллицу так быстро «разрабатывали», что не успели прописать несколько букв: W, Q, G-твердое. Один из лучших знатоков тюркских языков князь Исмаил Гаспринский писал: «Татары сибирские, казанские, крымские, кавказские; башкиры, среднеазиатские узбеки и туркмены... говорят наречиями общего им всем тюркского языка. Наречия эти, значительно разнящиеся в устной речи... почти одинаковы в транскрипции и письменной речи...»

Если мы сегодня неожиданно к своему изумлению обнаруживаем, что вполне понимаем крымских татар, башкир, кумыков, балкар, карачаевцев, уйгур, ногайцев, казахов, киргиз, каракалпаков, узбеков, то это в силу столкновения навязанных нам стереотипов с действительностью. Нас убедили, что мы совершенно разные народы, а жизнь демонстрирует обратное, и мы не знаем, чему верить. Может быть, пора вспомнить призыв Гаспринского к солидарности тюрков на основе «единства языка, мыслей и действий».

Лингвистика перестала служить народу и науке, превратившись в прислужницу политиков. Она исходит не из природы тюркских наречий, а из официально утвержденных «языков», по отношению к которым ищут «диалекты». Но ведь, например, башкирский язык — всего лишь говор по отношению к тюрко-татарской основе. Махмуд ал-Кашгари писал (1073/1074 гг.): «А язык башкир... очень близкий к кипчакскому, огузскому, киргизскому и другим, то есть тюркский». Тюркские языки отчаянно ищут лингвистические отличия друг от друга и постоянно натыкаются на один общий корень. Сколько же можно бороться с природой языка и сопротивляться естественной общности тюрков, что не имеет ничего общего с пантюркизмом?!

До революции в научных кругах пользовались термином «тюрко-татарские наречия», имея в виду целую группу близких «языков». Из орхонских и енисейских памятников VIII века видно, что тюркский язык мало изменился за эти столетия.

Чингиз Айтматов, Минтимер Шаймиев и Олжас Сулейменов

Таң теңри келти
Таң теңри ози келти
Таң теңри
Ядлы япарлы
Яруглы яшуглы
Таң теңри
Таң теңри
[Явилась богиня утра,
Явилась сама богиня утра.
Богиня утра,
Благоухающая,
Сверкающая,
Богиня утра,
Богиня утра].

 «ФЕНОМЕНАЛЬНЫЙ КОНСЕРВАТИЗМ ТЮРКСКОГО СЛОВА И ЯЗЫКА»

Олжас Сулейменов определяет это явление как «феноменальный консерватизм тюркского слова и языка». Устойчивость и близость тюркских наречий определяется тем, что они сложились в глубокой древности. Николай Трубецкой, объясняя близость тюркских наречий, пишет: «Неправильности и «исключения» в каждом языке неизбежно происходят в силу бессознательных механических изменений, претерпеваемых каждым языком в течение его истории и связанных с самой природой исторического развития языка: всякая более древняя стадия развития языка всегда более «правильна», чем стадия новейшая. Но дух подчинения живой речи подсознательным схематическим законам в тюркских языках настолько силен, что совершенно нейтрализует это разрушительное действие исторических процессов; потому-то грамматики современных тюркских языков не знают (или почти не знают) «исключений» и потому-то отдельные современные тюркские языки так похожи друг на друга».

Князя Трубецкого — одного из самых авторитетных историков европейского уровня, не уличить в симпатиях к татарам. Он писал русскую историю, в то же время хорошо знал тюркские языки, он понимал, что без знания вклада тюркских народов в становление страны не понять историю самой России. Он уловил преимущества тюркских языков в их близости и устойчивости, что порождает особый тюркский характер. Тюркская психология склонна к смелому размаху, она не любит подробностей, деталей. Она склонна к масштабным проектам и строительству государств, порой грандиозных, способных собрать различные народы под одной крышей, найти общий язык с другими религиями и культурами. Тюрк любит симметрию, ясность и устойчивое равновесие, он по натуре сторонник реформ, не нарушающих стабильность.

Наряду с лингвистами в тюркский языково-культурный калейдоскоп внесли свою лепту историки, вконец запутавшие не только тюркскую, но и русскую историю. Столыпинская политика разделения нерусских наречий и этнических групп обернулась против самих славян, и теперь русские и украинцы оказались по разную сторону баррикад, а Киев — матерь городов русских — оказался бранным словом.

Как по улицам Киева-Вия
Ищет мужа не знаю чья жинка,
И на щеки ее восковые
Ни одна не скатилась слезинка.
Не гадают цыганочки кралям,
Не играют в купеческом скрипки,
На Крещатике лошади пали,
Пахнут смертью господские Липки.
Уходили с последним трамваем
Прямо за город красноармейцы,
И шинель прокричала сырая:
«Мы вернемся еще — разумейте...»

Осип Мандельштам. Май 1937 

ЕСЛИ МЫ ХОТИМ, ЧТОБЫ ЕВРАЗЭС СОСТОЯЛОСЬ...

Евразия по своей сути в культурном плане — это славяно-тюрко-финский симбиоз. Если мы хотим, чтобы ЕврАзЭС состоялось, надо вести политику интеграции тюрков, славян и угро-финнов, забыв о принципе «разделяй и властвуй». Англо-саксонская культура стала гегемоном в силу солидарности англоязычных наций, между которыми различий не меньше, чем между славянскими народами. Американской политике soft power, которая не менее эффективна, чем военная стратегия, надо противопоставить свою «мягкую силу» в виде славян-тюрко-финского симбиоза.

Манипуляция судьбой народов особенно ярко проявилась в ходе последней переписи, когда количество этносов и языков определялось в кабинетах псевдоученых за закрытыми дверьми. Сталинская политика разделения народов, языков, культур оказалась весьма живучей. Прошли десятки лет после разоблачения культа личности, наступили времена демократии и гласности, либеральные идеи у всех на устах, мир на глазах меняется, а столыпинско-сталинское наследие национальной политики никак не хочет нас отпускать. Оно довлеет над умами, оно сохранилось по инерции в стереотипах, в склонности к произволу как части российской политической культуры. От его последствий страдают не только тюркские, но теперь уже и славянские народы...

Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлёвского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
А слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются усища,
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет.
Как подкову, кует за указом указ —
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него — то малина
И широкая грудь осетина.

Осип Мандельштам. Ноябрь 1933

P.S. Это стихотворение было написано после крымского голода. Выслушав его, Пастернак сказал: «То, что вы мне прочли, не имеет никакого отношения к литературе, поэзии. Это не литературный факт, а акт самоубийства, который я не одобряю и в котором не хочу принимать участия. Вы мне ничего не читали, я ничего не слышал и прошу вас не читать их никому другому». Мандельштаму это стихотворение стоило жизни.

Продолжение следует

Читайте также:

Рафаэль Хакимов: «Ни один из татарских ханов не был так непомерно жесток к русскому народу, как Петр I»

Рафаэль Хакимов: «Крымский вопрос разбередил старые раны и пробудил новые амбиции»

Рафаэль Хакимов: «Сегодня от историков требуют обоснования близости тюрков. К этому подтолкнул Крым»

Рафаэль Хакимов: «Существуют трудные вопросы истории, которые нельзя замалчивать»

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции