Мы любим архитектуру глазами, а французы – ушами

МОИ УЧЕНИЯ В ПЕТЕРБУРГЕ И БОРДО

В России архитектуру любят глазами, а во Франции — ушами. И это вопрос не застывшей музыки, а взгляда на жизнь.Отучившись 6 лет на архитектора в Петербурге (СПбГАСУ — Санкт-Петербургский государственный архитектурно-строительный университет), я оказалась два года назад в архитектурной школе города Бордо. Таких школ во Франции 23, то есть практически каждый большой город выпускает ежегодно свою партию зодчих. Почему из всего ассортимента я выбрала именно Бордо, объяснить не могу, но в итоге оказалось, что оно того стоило.

Во время обучения в Санкт-Петербургском государственном архитектурно-строительном университете

Если говорить в общих чертах, французские высшие учебные заведения бывают двух типов: университеты и школы. Причем вторые стоят рангом немного выше, чем первые, за исключением, конечно, таких славных университетов, как, например, Сорбонна. Бытует мнение, что выпускники школ легче находят работу и больше зарабатывают (кроме того, мои личные и, безусловно, субъективные наблюдения показывают, что университеты открыты людям самых разных оттенков кожи, тогда как в школах преобладают белые студенты. Но это замечание оставим за скобками).

Поступить в архитектурную школу выпускнику российского вуза не так уж и сложно. Достаточно выучить французский язык хотя бы до уровня B2, добросовестно составить досье Кампюс Франс (набор документов для записи во французские вузы) и свыкнуться с мыслью, что после 6 лет учебы в России придется очутиться на четвертом курсе во Франции. Это, конечно, немного болезненно для самолюбия, когда на руках заслуженный диплом. Но по большому счету это нельзя рассматривать как шаг назад. Здешнее образование настолько отличается от российского, что два года французской магистратуры после отечественного вуза — это скорее дополнение к основам, чем их повтор.

Бордо. Лицей

Архитектором во Франции становятся в три приема. Первые два соответствуют классической европейской схеме: бакалавриат (три года) и магистратура (два года). Затем наступает тяжелое время выбора. Можно просто забрать свой государственный диплом архитектора и пойти творить, но только в качестве наемного работника, потому что правом проектировать от своего имени наделены лишь члены гильдии архитекторов. А путь туда лежит исключительно через третью ступень образования со сложным, почти недоступным пониманию названием — «признание правоспособности к генеральному проектированию» (habilitation à la maîtrise d’œuvre en son nom propre — перевод неточный).

Творение Карла Росси — российского зодчего итальянского происхождения

Из вышесказанного следует, что система образования, которую я застала во Франции, довольно запутана по сравнению с тем, что я прошла в Петербурге в мои недавние студенческие годы. Тогда нужно было просто проучиться с первого курса по шестой — и вот уже имеешь на руках диплом архитектора-специалиста. Но это только начало разговора о различиях между архитектурными школами в России и во Франции. Этих различий настолько много, что тема мне кажется совершенно неисчерпаемой.

«У РОССИЯН ЦИКЛОНИЧЕСКОЕ МЫШЛЕНИЕ»

Можно говорить о том, что во Франции студентам-архитекторам предлагается удивительно много предметов на выбор — до такой степени, что обязательный минимум сужается до почти неуловимого остатка. Можно развить мысль на тему преподавания рисунка и живописи, точнее, их печального полуисчезновения из образовательной программы французских архитектурных школ. Конечно, студенты рисуют и в России, и во Франции, но средний уровень нашей школы — добротной, традиционной — молодым французам и не снился.

И еще много о чем можно было бы рассказать, но это было бы очень долго. Поэтому предлагаю заострить внимание на том, что лично мне понятно менее всего, а именно на французской страсти к логике. Эта страсть охватывает, кажется, все сферы их жизни, и архитектурные школы не исключение. Когда я жила в России, я была уверена, что французы — это легкомысленные и романтичные люди в беретах. Теперь мне кажется, что это самая рациональная нация в мире. Французы все пытаются структурировать, объяснять, прогнозировать — словом, стремятся пропустить весь мир через мясорубку своей несокрушимой логики.

На лекциях нам здесь часто повторяют, что Франция — страна писаного закона (La France est le pays de loi écrite). Я бы даже сказала больше, это страна структурированного текста. В Санкт-Петербургском архитектурно-строительном университете мне говорили, что архитектор должен рисовать. Чертить. Иногда даже делать какие-то расчеты. Здесь же выяснилось, что самый важный навык для архитектора — это умение писать. Кто умеет писать, тот умеет думать.

В свободное время - танцы

Абсолютно все экзамены, которые мне пришлось сдать за два года магистратуры, были письменными. Не просто письменными, а в необычной для меня форме «диссертации». Это значит, что за три часа нужно сочинить несколько страниц текста на довольно абстрактно сформулированную тему, основываясь при этом на материале лекций. Например: экзамен по социологии (на архитектурном-то факультете!), тема для сочинения: прокомментировать на примере текущих проектов цитату: «Создавать ограниченное пространство, избегая ограничений».

В России на сессиях было легко: выучил какие-то формулы, даты, несколько имен, решил пару задач, рассказал все преподавателю и получил пятерку. Поэтому до своих 23 лет, пока не поехала во Францию, я думала, что хорошо пишу. И только здесь, в Бордо, мне впервые открыли, что писать я не умею. Дело было на экзамене по истории всемирных выставок. Три раза я пыталась его сдать и три раза провалила. После каждой неудачной попытки я обращалась за пояснениями к преподавателю и получала один и тот же ответ: «Текст не структурирован».

Как-то раз мой французский научный руководитель предложил красочную формулировку российского способа мыслить — «циклоническое мышление». Видимо, он имел в виду то, что мы можем начинать рассуждение в точке А и закончить в другом измерении, затронув по пути все, что попалось под руку. Может быть, он прав?..

Большой Гатчинский дворец, построенный по проекту Антонио Ринальди — итальянского архитектора, работавшего в России

АРХИТЕКТУРА — ЭТО НЕ СТОЛЬКО ЗДАНИЕ, СКОЛЬКО РАЗМЫШЛЕНИЕ О НЕМ

У этой французской страсти к логике кроме текста есть еще одна область проявления — устные выступления. (Не удивительно: устное выступление — тот же текст, только произнесенный вслух). В ГАСУ было так. Каждый студент делал проект у себя дома, исходя из собственного чувства красоты, меры и пропорций, другими словами, интуитивно. Наутро мы приносили свои наброски и чертежи руководителю мастерской, и он их комментировал. От нас требовалось только слушать и — очень редко — отвечать на вопросы. Окончательные подачи проектов требовали еще меньшего участия с нашей стороны: мы просто вывешивали работы в выставочном зале, ровно в полдень двери зала закрывались на ключ, оставляя жюри судить наши работы. Нам говорили: «Проект должен говорить за себя. Все, что вы хотели сказать, должно быть читаемо без устных объяснений». Поэтому в ночь перед окончательной подачей проекта можно было не спать: проект защищал сам себя, наедине с комиссией, по ту сторону закрытых дверей.

На занятиях нам говорили о формах и о композициях, объемах и фасадах. Еще очень много говорили о градостроительных осях. Мы мечтали делать красивые здания, «закрепляющие» какую-нибудь градостроительную ось. В Бордо же я познакомилась с совершенно иным подходом к преподаванию архитектурного проектирования и к пониманию архитектуры вообще. Здесь принято на каждой стадии защищать свои проекты перед руководителями мастерской и одногруппниками. Что ни занятие, то устное выступление, помноженное на количество студентов в классе. Критерии оценки таковы: хороший проект — это тот, который можно рассказать. Самая главная составляющая архитектурного проекта — его концепция, идея-двигатель.

«Вначале было слово». Эта первоначальная идея может быть материализована бесчисленным количеством способов, но и эти способы, и функция, и технические решения — все это второстепенно, потому что все основывается на СЛОВЕ. Согласно такому подходу, архитектура — это не столько само здание, сколько размышление за ним. Это сказка, поддающаяся изложению. Потому я и говорю, что французы любят архитектуру ушами, а мы — глазами.

Сравнение российской архитектурной школы и французской — это для меня противопоставление интуиции и интеллекта, формы и содержания, души и разума. По крайней мере таково мое понимание вопроса на сегодняшний день.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции