Михаил Делягин, ©Виталий Белоусов, РИА «Новости»

«ПОРУЧИТЬ ГОСПОДИНУ КУДРИНУ РАЗРАБАТЫВАТЬ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКУЮ СТРАТЕГИЮ — ТО ЖЕ САМОЕ, ЧТО ПОРУЧИТЬ ЕМУ НАМЫЛИВАТЬ ВЕРЕВКУ»

— Михаил Геннадьевич, какие у вас впечатления от прямой линии с Владимиром Путиным?

— Это уже 14-я «линия». С одной стороны, я, конечно, горжусь, что мой президент — после Крыма это мой президент без всяких оговорок — способен работать в таком формате. Ни один из руководителей крупных развитых стран так общаться с людьми просто не в состоянии. Это уникальный формат. Он доступен для Кастро, он доступен для Чавеса, хотя у них такого не было. Но из современных политиков в мире я не знаю ни одного руководителя, который бы это делал, кто вообще был бы на это способен. А это хорошо.

Второе. Устойчиво большое число обращений свидетельствует о доверии со стороны общества. Это тоже хорошо, это та вещь, которой тоже можно было бы гордиться. Если посмотреть на содержание этих обращений, то огромное их количество связано с проблемами города или даже ниже, то есть это показывает, что у нас не работает государство как институт, как система, как аппарат. Президенту приходится, грубо говоря, отдуваться и решать вопросы в ручном режиме за безумное количество разнообразных чиновников. Да, это замечательно, что он такой эффективный и энергичный, но, простите, а что делает остальной миллион человек?

— Получается, выстроенная вертикаль власти не способствует тому, чтобы чиновники на местах решали вопросы своей территории. Они связаны по рукам и ногам?

— Какие-то вопросы решаются, но это по-прежнему сильно зависит от людей. Если губернатор разумный, все решается. Если не очень разумный или слабый, то это катастрофа. То же самое с мэрами городов. Это касается и выбранных, и невыбранных. Это реальная проблема. У нас государство создали, а теперь пора создавать государственность как таковую. Это проблема, которая была видна и понятна.

Второе. У нас впервые в политический контекст со времен гражданской войны вернулось слово «разруха». Причем вернулось оно по воле народа, никто из официальных лиц и аналитиков его не произносит. Но во время прямой линии транслировались СМС, где все время появлялось слово «разруха». Нужно сказать, что несмотря на все репетиции, о которых сообщалось, это все-таки открытая система, потому что если бы я сидел на цензуре, то слово «разруха» не пропустил. Любой бы разумный не пропустил. Это значит, что цензуры нет, или она ограничивается отсеиванием нецензурных выражений. Это грозный сигнал, что люди начали осмыслять ситуацию в терминах разрухи. Может, в 90-е годы они тоже так осмысляли, но тогда либеральная цензура не допускала это в публичный формат. Сейчас у нас содержательной демократии, а не формальной больше. Соответственно, это появилось, вошло в тему обсуждения, но это требует изменения государственной политики, это требует перехода от социально-экономической политики 90-х годов к модернизации.

В этом смысле упоминание товарища Кудрина, хотя понятно, что он не один будет разрабатывать стратегию, вызывает большую тревогу. Поручить господину Кудрину разрабатывать социально-экономическую стратегию — то же самое, что поручить ему намыливать веревку, причем не для президента, а для всей страны. Кудрин — абсолютно идеологизированный человек, на совести которого (если у него есть совесть) монетизация льгот, вывод денег из страны, финансирование США, блокирование экономического развития, разрушение социальной сферы и многие другие ужасные вещи. Очень многое на нем, когда он был министром финансов. Так что его возвращение в активную политику было бы чудовищной трагедией.

«ПРЕЗИДЕНТ ПОСТРОИЛ ВСЕ ОБЩЕНИЕ В ОСНОВНОМ НА ВНУТРЕННИХ ТЕМАХ»

— Можно ли сказать, что Путин во время прямой линии подтвердил, что Кудрин вернется, скажем так, в обойму нашего финансового блока?

— Нет. Путин, если я правильно помню, сказал, что Кудрин останется вне государства и будет участвовать в разработке экономической политики. Он и без того в ней участвовал, может, на каком-то формальном экспертном уровне. Так что само упоминание вызывает большую тревогу.

В целом президент правильно сориентировал, построил все общение в основном на внутренних темах. Если внешняя тема безусловно выигрышная, потому что внешняя политика РФ возвращает Россию к защите своих интересов, то внутренняя политика на сегодняшний день выглядит очень грустно, потому что это социально-экономическая политика в стиле 90-х, которая уничтожает экономику, а не развивает ее, а еще уничтожает жизнь людей, а не делает ее более культурной, интересной и перспективной. В этом отношении я не видел большого воодушевления у президента, потому что он это, безусловно, подспудно ощущал.

— Вы говорите, что Путин сосредоточился на вопросах внутренней политики, то какие из них, на ваш взгляд, были самыми острыми и интересными?

— Я смотрел не всю «линию», потому что приходилось отвлекаться на экспертные комментарии телевидению. Но для меня Южно-Сахалинск — это шок. В Омске я тоже был, тогда город был покрыт жидкой грязью. Я хожу аккуратно, у меня только брюки изгваздались, а мой хороший друг — бывший военный, он ходит размашисто, так у него даже пиджак был в жидкой глине. А это же город-миллионник. Конечно, очень радует, что президент дал поручение. Но неужели в этом городе губернатор, прокурор, мэр и все это бесчисленное сонмище чиновников без президента не знали, что у них грязь на улицах и дороги плохие?

— Я думаю, такие проблемы не только в Омске...

— Омск из России выделяется. Потом это не Орел, где губернатор принципиально сделал специально установку на то, что самый плохой асфальт в городе должен быть перед областной администрацией. Это действительно производит шоковое впечатление, когда дороги везде разные, где-то хорошие, где-то не очень, а у областной администрации асфальта нет, чтобы, сволочи, не забывали, как я понимаю.

— Значит, местным чиновникам, властям нужен пинок со стороны Путина?

— Пинок — это не то, что работает. Должна быть система, которая не заставляла бы людей поневоле работать, а система, в которой они сами бы хотели работать. Когда я говорю, что нам нужна государственность, то я именно об этом говорю. А у нас есть государство как набор чиновников с их секретаршами и подчиненными, но у нас нет государства как самостоятельно работающего механизма. Грубо говоря, что такое хорошая система? Если начальника нет, то она работает, не замечая его отсутствия. У нас выстроена такая система? Нет.

— Так вот чтобы система работала без начальника, может быть, регионам дать не только больше ответственности, но и прав, и денег?

— Понятно, что когда на регион свалили все обязательства, не дав при этом ни копейки денег, саботаж «майских указов» Путина как раз в этом и заключался, то, конечно, это отбивает всякую инициативу, а только возникает желание быстро украсть денег и свалить из «этой страны». Это понятно, что если ставить перед людьми нерешаемые задачи, то это путь к их демотивации.

«НА ГЛАВНЫЙ ВОПРОС ОТВЕТА ПОКА НЕТ»

— На прямой линии все-таки задавали не только серьезные вопросы про дороги, экологию, экономику, то также о том, ест ли Путин кашу, какими лекарствами лечится, ругается ли матом...

— Какими лекарствами лечится — это серьезный вопрос, потому что у нас большие проблемы с лекарственным обеспечением. Ругается ли матом — тоже серьезный вопрос, потому что наши либеральные медиа под видом пропаганды субкультур занимаются уничтожением культуры и морали как таковой. Так что вопрос был очень правильный.

— Хорошо, оставим вопрос про кашу. Каков смысл такого рода вопросов? Разрядить обстановку?

— Человечинка, разрядить обстановку, показать, что вопросы не только серьезные, но и для детей и домохозяек. Это нормально. 3 часа 40 минут эфира, человек тоже должен отдохнуть и переключиться на что-то житейское, не выглядеть каким-то небожителем, а нормальным человеком.

— Все-таки за эти 3 часа 40 минут Путин успел ответить на большую часть действительно волнующих наших граждан вопросов? Все ли темы он затронул или что-то осталось за кадром?

— Главная тема, которая волновала тех, с кем разговаривал я перед прямой линией, а это совсем разные люди, звучала примерно так: когда государство закончит страдать фигней и начнет исполнять свои обязанности по развитию нашей страны? Это главный вопрос, который стоит сейчас перед всеми. Ему в разных формах этот вопрос задавали применительно к разным сферам, но он давал конкретные ответы, а не системные. Заявление о Кудрине свидетельствует о том, что эта тема остается, к сожалению. На главный вопрос ответа пока нет, потому что, я думаю, он сам для себя еще на него не ответил.

— А какова функция такой формы общения президента с народом? Не исчерпал ли себя сам формат общения за эти годы?

— Если 3 миллиона вопросов, а население — 140 миллионов человек, исключая грудных детей и выживших из ума стариков, то это явно неисчерпанность формата. Это прямое обращение к народу, это прямое взаимодействие с народом. Это и есть демократия. Другое дело, что она не подкреплена институтами среднего звена. Но лучше так, чем никак. Лучшем так, чем как при Борисе Николаевиче.

— Как вы думаете, большинство тех, кто задавал вопросы, остались ли удовлетворены ответами президента? Они получили конкретные ответы на свои вопросы?

— Я думаю, что большинство получило ответы. Кто-то не получил, а кто-то получил ответы не по существу. Но это всегда так бывает. Я занимался приемом населения, это неизбежно, к сожалению. Нельзя всех удовлетворить. Даже публичный дом на это не способен, что уж говорить про демократию.

— Некоторые считают, что эта прямая линия была одной из самых слабых, малоинтересных. Вы согласны?

— Две прошлых прямых линии проходили на фоне внешней политики, они были одухотворены украинским кризисом. Наверное, они были более энергетическими, более интенсивными. На одной из таких «линий» я сам присутствовал. От нынешней прямой линии у меня более положительные впечатления, чем от прямой линии 2013 года, где я был. Тогда на многие вопросы не было ответа. Я помню, что вышел оттуда не просто разочарованный, а разъяренный. А сейчас в значительной степени все было по делу. Только Кудрин подкосил. Но это мое отношение, я этого человека хорошо знаю. А кто-то его не знает. Поэтому я не думаю, что это была худшая прямая линия, а скорее, одна из лучших «линий» даже с учетом того, что это была не внешняя политика, где президент чувствует себя как рыба в воде, а это была внутренняя политика. Надеюсь, это признак того, что Путин разворачивается во внутренней политике, что, позанимавшись Сирией и Украиной, он теперь займется Кудриным и очень быстро поймет, что человек он, может, и хороший, и друг, может, верный, и пусть остается в частной жизни, потому что в государство таких людей пускать не надо.