«ПРИВЛЕЧЕНИЕ ПУТИНА ДАЛО „ЕДИНОЙ РОССИИ“ МИНИМУМ 15 ПРОЦЕНТОВ»

— Олег Анатольевич, насколько для вас результаты прошедших выборов в Госдуму оказались предсказуемы?

— Практически все оказалось предсказуемым. Но несколько непредсказуемым оказался результат «Единой России». Расчет был на то, что она получит, грубо говоря, 48 процентов. На эту цифру ориентировались. По социологическим исследованиям было около 40 процентов, экзитполы показывали 42 - 45 процентов, значит, должно было быть примерно 48 процентов. А вышло аж 54 процента. Это было приятным сюрпризом и для руководства страны, и для администрации президента. Точно никто не ставил цели перешагнуть 50-процентный барьер. Та же ситуация с одномандатниками. Здесь тоже расчет был такой: 180 одномандатников точно победят. Из 225 одномандатников 20 мест «Единая Россия» и так отдала — никого не выдвигала. Из оставшихся 205, грубо говоря, думали, что 10 - 15 человек проиграют. А в итоге оказалось более 200 — практически все одномандатники ЕР выиграли. Это тоже оказалось приятным сюрпризом для партии власти.

— Как вы думаете, почему, несмотря на кризис, который связывают с властью и «Единой Россией», несмотря на странные заявления Дмитрия Медведева (типа «денег нет, но вы держитесь»), выбрали все-таки «Единую Россию»?

— Тут тоже все просто. Еще с самого начала выборной кампании было понятно, что будет конкуренция двух повесток дня. Первая — это внешняя повестка, то есть давление на Россию, санкции, контрсанкции, Олимпиада и Паралимпиада, допинговые скандалы, Сирия. И, конечно, Украина, которая прошла по сердцу каждого человека и каждой семье, потому что у всех есть там родственники или друзья. Вторая — повестка внутренних трудностей: права человека нарушаются, денег на пенсии не хватает, а еще коррупция нападает, ЖКХ, капремонт и прочее. Что возобладало в душах людей, что для них стало бы главным, а что — второстепенным? Если человек скажет «Что вы мне Сирию свою пропихиваете? У меня крыша течет в подъезде», то он идет и голосует за коммунистов, «Справедливую Россию». Если человек говорит иначе: «Трудное время, Россию давят, по сути, у нас 1941 год, экономическая война, а мне какая-то тварь где-то сзади говорит, что капремонт какой-то. Да он просто предатель! Он в спину нашей власти втыкает нож». Какой может быть капремонт в 1941 году? Представьте, фашисты наступают, товарищ Сталин призывает всех воевать, а тут выходит какой-то паникер и говорит: «У нас все плохо, у нас капремонт, зарплаты и пенсии маленькие». Его бы расстреляли. Хотя сейчас все-таки не 41-й год и фашисты не под Москвой, но ощущение ситуации именно такое. Поэтому если бы в 41-м Сергея Миронова расстреляли за разговоры о капремонте, то сейчас — нет. Вместо расстрела народ оказал ему полное недоверие. Спекулировать на трудностях в трудное время значит быть дешевкой, предателем.

В первом интервью по итогам выборов Владимир Путин сказал, что у нас очень зрелый народ. Но никто не заметил, что это был парафраз из тоста Сталина о русском народе в 1945 году после победы. Сталин сказал простую вещь: «Я пью за русский народ, за его мудрость, его выдержку, терпение, потому что в 1941 году любой другой народ в любой стране отказал бы правительству в доверии и сказал бы, что вы не справились, а русский народ все выдержал, все правильно понял, доверился нам, хотя мы, по сути, все проиграли. А мы постарались оправдать это высокое доверие». По сути дела, Путин сказал то же самое о зрелом избирателе, который не стал вестись на дешевую критику, на популизм, обещания, а четко понял, что во время внешнего давления мы должны консолидироваться. Чем отличается больной организм от здорового? Когда на больной организм оказывается внешнее воздействие, то он разрушается: каждый за себя, начинается драка — и пошло-поехало. Когда оказывается внешнее воздействие на здоровый организм, он сплачивается. И вот сейчас мы увидели это сплочение. Поскольку «Единая Россия» позиционировала себя партией Путина и донесла этот сигнал, то это сплочение и произошло.

— Можно сказать, что они прикрывались фигурой Путина. Я понимаю, что успех «Единой России» как раз и обусловлен авторитетом президента. Но если бы Путина не было в их агитационной кампании, была бы она столь успешна?

— Конечно, если бы Путина не было в агитационной кампании, она была бы менее успешна, мы бы получили те рейтинги, которые имели до того, как президент появился в кампании. Конечно, в разных регионах по-разному, где-то было 30 - 35 процентов, где-то — 40 - 45 процентов, то получили бы, условно, 40 процентов. Привлечение Путина, естественно, дало минимум 15 процентов.

— Помимо Путина в некоторых регионах использовали технологию «паровозов». Например, в том же Татарстане список «Единой России» возглавлял Рустам Минниханов. Неужели партия не уверена в своих успехах в той же республике? Неужели без него они не набрали бы те же 86 процентов?

— Символьные вещи очень важны. У малых народов (здесь мы берем не только Татарстан, но и народы Кавказа) наличие вождя во главе списка является решающей символьной вещью. Если бы их не было, народ рассудил бы так: «А почему его нет? Значит, что-то не то, значит, какой-то подвох», — тогда начались бы разброд и шатание. Поэтому главы, в данном случае Минниханов и все остальные, были обязаны стать «паровозом». Они шли во главе и показывали, что они в команде.

Фото: kremlin.ru

«ПЕРЕПИСЫВАНИЕМ КОНСТИТУЦИИ ТОЧНО НИКТО ЗАНИМАТЬСЯ НЕ НАМЕРЕН»

— Учитывая итоги голосования по спискам и одномандатным округам, «Единая Россия» получила в Госдуме конституционное большинство. Как, на ваш взгляд, это скажется на работе парламента? Может ли власть теперь воспользоваться возможностью изменить Конституцию и в каком направлении?

— У нас конституционное большинство уже было после выборов, если не ошибаюсь, 2007 года. После 2011 года было коалиционное большинство. Если бы нужно было что-то менять типа Конституции, то это можно было бы сделать. Президент у нас не раз заявлял (а он очень щепетильно относится к основному закону), что Конституция — это краеугольный камень, фундамент, который трогать нельзя. Представьте себе небоскреб, если мы в фундаменте начнем что-то ремонтировать, что-то подкашивать и переделывать, то здание может если не рухнуть, то покоситься, а это всегда кризисная ситуация. Поэтому любые изменения Конституции могут быть только хирургическими и только ответом на вызов времени. Например, мы присоединили полуостров, нужно было внести изменения в Конституцию, что субъектами Федерации являются Крым и Севастополь. Это сделали. Но внесение каких-то других изменений в фундаментальные статьи — все против этого. «Единая Россия» этим заниматься не будет. Только в ответ на запрос народа, истории. Если все это созреет, то можно будет немножко что-то изменить. Но сейчас злоупотреблять конституционным большинством и баловаться переписыванием статей Конституции точно никто не намерен.

— Чем же тогда нынешний парламент будет отличаться от прежнего созыва помимо количества мест за единороссами? Может, его также назовут «бешеным принтером»?

— У нас парламенты имели разные виды. Поэтому в историю российского парламентаризма далеко углубляться не буду. Но я углублюсь в те же Думы, которые были до «бешеного принтера». В свое время я создал сайт «Медиа активист» — это праотец сайта «Российской общественной инициативы». Тогда тысячи людей со своих аккаунтов отправляли письма в адрес депутатов, сенаторов, правительства. Десятки и сотни инициатив, которые народ придумывал и формулировал, было как об стенку горох — никто ничего не слышал, не видел. Сейчас последняя Дума реализовала практически все инициативы, которые тогда, в 2004 году, выдвигал народ. То, что депутат стал реально пиариться на инициативах, — это заслуга предшествующей Думы. Какой-нибудь депутат из ЛДПР или эсер, даже понимая, что его инициатива не пройдет, выбегал на трибуну и говорил: «Я хочу ввести такую-то норму». Он ее делал публичной и по крайней мере создавал общественную дискуссию. В этом смысле парламент был живой.

Многие дискуссии проходили обкатку, принимались законопроекты. Да, они вызывали у какой-то части общества отторжение, типа «закона Димы Яковлева». Но у нас только сейчас начинают всплывать некоторые факты, которые раньше не обсуждались. Например, обнаруживается, что тысячи детей, которые были вывезены в Италию, сейчас не могут найти. На наши запросы о судьбе этих детей не дают ответы. Зато есть уголовные дела на итальянских хирургов, которые пересаживали органы. Есть справедливое подозрение, что наших детей вывозили и распродавали на органы. Так что «закон Димы Яковлева» оказался не просто про Диму Яковлева, которого в машине забыли, а оказалось, что мы органами торговали. Либералы приводили в пример: «Зачем у нас будет жить больной ребенок? Его усыновят в богатой прекрасной Америке». Да его не усыновляли, а на органы потрошили! Так что вопросы с «бешеным принтером» не такие простые.

Данная Дума, конечно, будет неспокойной, потому что наполовину представлена депутатами-одномандатниками. Одномандатник — зверь особый, это человек, который имеет собственную гордость. Списочника поставили, он очень рад, и когда его вызывает руководство партии и говорит, что должен проголосовать за такой-то закон, он, естественно, берет под козырек. А одномандатник говорит: «Меня избрал его величество народ. Поэтому вы мне не приказывайте, у меня народ — хозяин, они меня избирали. И если я сейчас проголосую за что-то ужасное и страшное, мне перед ними надо отвечать». Поэтому одномандатник — человек строптивый, с каждым из них надо работать. Аргументация по поводу законопроектов с ними должна быть более взвешенной. К каждому законопроекту прилагается пояснительная записка, где авторы приводят аргументы, почему это нужно. Теперь она должна быть не на 1 страничке, а на 10 или 100 листах разъяснена, чтобы одномандатник мог убедиться, что все аргументы противоположной стороны падают перед аргументами авторов инициативы и что сам он в состоянии будет донести до избирателей позицию, за которую проголосовал. Поэтому качество законотворчества повысится. Дискуссионность внутри Думы будет большая. Плюс повысится ориентированность Думы на регионы, потому что каждый кулик будет тащить в свое болото какие-то деньги, отстаивать свои темы. В этом смысле конкуренция законопроектов будет большая.

— То есть вы допускаете, что одномандатники могут встать в оппозицию к правящей партии, от которой они прошли в Думу?

— Нет, в оппозицию никто вставать не собирается. Речь идет о конструктивной дискуссии и отстаивании интересов. Представьте себе, человек избрался от национальной республики, он хочет, чтобы какие-то национальные вопросы были проведены, он с этим шел на выборы, он с избирателями об этом говорил, они давали наказ. Депутат понимает, что ему придется отчитываться перед людьми. Он в любом случае вынесет этот законопроект и будет аргументировать свою позицию. Если идея окажется нормальной, большинство с ним согласится. Если нет, его поправят. То есть это будет конструктивная дискуссия, а не то, что кто-то должен встать в позу и устроить оппозицию, бунт, хлопнуть дверью. Хорошо же, когда люди садятся за стол переговоров и о чем-то договариваются. Не будет варианта с командой, когда все строем встали и бездумно сделали, а будет большой договорной процесс.

— Еще до выборов, когда ввели смешанную систему, политологи говорили, что это на руку именно «Единой России». Вы согласны? Сохранится ли нынешняя смешанная система на следующих выборах или же ее будут менять в очередной раз под конкретную партию?

— Безусловно, это выгодная «Единой России» система. Но почему это так? У каждой партии есть харизматичные люди. Откуда они берутся и растут? С почвы, с земли, как любое растение. В России постоянно проходят муниципальные выборы. Так вот «Единая Россия» выдвигает 90 процентов кандидатов на вакантные должности. Грубо говоря, в городе Урюпинске «Единая Россия» в местный совет выдвигает 29 человек, а какие-нибудь коммунисты выдвигают только 20 процентов вакансий, а ЛДПР и эсеры — 10 процентов. Они заинтересованы только в том, чтобы у них депутаты были только в Госдуме, максимум в законодательных собраниях субъектов РФ. А на муниципальном уровне, на земле они не выращивают кадры. В итоге у них нигде нет сильных людей. Поэтому они не смогли набрать большое количество сильных кандидатов. Но даже те, которые были, не победили, они слили свои кампании.

Второе: кто им мешал начать кампании раньше? «Единая Россия» праймериз замутила с марта и сделала себе кампанию в два раза длиннее. А эти ребята ждали чего-то до августа. Вот и получили, что в августе все были сагитированы единороссами, уже было трудно пробиться к людям. Поэтому в ситуации с одномандатниками сами виноваты. Работайте, выращивайте людей. А то получается, что наши парламентские партии мало чем отличаются от малых партий: есть группировка у верхушки в Москве. Получается, что партия сверху растет, а не снизу от корней, от земли. Поэтому пусть сейчас идут, выращивают себе молодых харизматичных политиков с земли и в следующий раз выставляют сильных одномандатников.

Фото: ©Алексей Дружинин, РИА «Новости»

«СТАЛИН ИЗ МОГИЛЫ ПРИВЕЛ БЫ КПРФ НА ПЕРВОЕ МЕСТО»

— Переместимся к другим партиям. Чем объясняете относительный успех ЛДПР, которая почти догнала коммунистов? Даже социологи перед выборами отдавали этой партии второе место? Как Владимиру Жириновскому удалось догнать Геннадия Зюганова?

— Все очень просто. С момента создания партии Жириновский (он сам по образованию человек из МИДа) делал главной темой своей кампании внешнеполитическую повестку. Он говорил о том, что надо мыть сапоги в Индийском океане, о каких-то особых отношениях с Турцией, Китаем и Востоком, он про Америку говорил. Он как специалист в этой сфере всегда рассуждал на внешнеполитические темы. А как я вам сказал в самом начале, была конкуренция двух повесток дня. Поскольку внешнеполитическая повестка возобладала и была главной, то, естественно, это она полностью играла на Жириновского, который 30 лет ассоциируется именно с геополитическими войнами. Естественно, это ему дало хорошие очки и результаты. Он же не рассуждал про капремонты, не спекулировал на трудностях. Жириновский как раз говорил: «Америка такая-сякая, жжет нас, англосаксы нас преследуют. Мы должны с Турцией, Ираном, Ираком создать новую коалицию». И это совпало с общими дискуссиями, настроениями людей, которые этим всем были проникнуты. Жириновский оказался в теме. А Миронов со своим капремонтом оказался не в теме. В огороде — бузина, а в Киеве — дядька. Все говорят про бузину, про международную повестку, а кто-то приходит и про дядьку начинает. Народ так и сказал Миронову: «Иди на фиг со своим дядькой, нам капремонт сейчас не интересен».

— Теперь про коммунистов. Тот же Зюганов на поствыборной пресс-конференции неудачи КПРФ объяснял нечестностью выборов, а также тем, что «Коммунисты России», которые были на 4-й строке бюллетеня, схожей символикой оттянули их голоса. Вы с этим согласны? Чем объяснить провал коммунистов?

— Этот человек, по европейским меркам, должен уйти в отставку. Если какая-то партия проиграла на выборах, он должен не валить на всех на свете, а сказать: «Я вел партию, я оказался идиотом, поэтому складываю свои полномочия». На самом деле во всем виноват Зюганов. Посмотрите, что у нас было в прошлом году: у нас начал возникать не то что «красный пояс», но «красный реванш». Среди народа поднялась огромная ностальгия по Советскому Союзу. 75 процентов в разных исследованиях говорят, что Сталин сыграл позитивную роль в развитии нашей страны. По все России самостийно ставятся памятники Сталину, в различных территориях побеждают коммунисты — Новосибирск, Иркутская область, Орел, в Марий-Эл коммунист чуть не обошел действующего главу, буквально не хватило 2 процентов до второго тура. Шло большое, мощное левое движение. Зюганов, который мог все это собрать и получить гигантские результаты — 25 - 30 процентов — все это не донес, все растерял. Основная его ошибка в идеологии. Он постеснялся использовать Сталина, он думал, что это будет как-то по-экстремистски. «Единая Россия» сказала, что она партия Путина, так вы сделайте, что КПРФ — это партия Сталина: и с коррупцией будем бороться по-сталински, и с внешними врагами — тоже по-сталински. Тогда был бы совершенно другой результат. А Зюганов этого не сделал, потому что побоялся, что оттолкнет от себя интеллигенцию. А на самом деле та интеллигенция, которая выступала бы против него, все эти антисталинисты сделали бы дополнительную рекламу КПРФ. Они бы как озверевшие на Зюганова накинулись, а сам он попал бы в повестку дня, все бы только об этом и рассуждали. Сталин бы их из могилы привел на первое место. Вот что бы произошло. А Зюганов этого не сделал.

Второе: в КПРФ всех сильных одномандатников подстраховали местами в списке. Человек, который понимает, что он и так проходит, зачем будет упираться по одномандатному округу? Для видимости они какую-то кампанию изобразили и все проиграли. Поэтому пусть Зюганов пеняет только на себя, на свою нерешительность и несмелость. И то, что Сурайкин и «Коммунисты России» откусили пару процентов, — это как раз очень закономерно и не по тому, что у них название похоже. Дураков нет. У Сурайкина были боевые ролики как раз про Сталина. Он как раз наиболее радикальную, бескомпромиссную часть коммунистического электората попытался замкнуть на себя, и ему это чуть-чуть удалось сделать.

Фото: ©Виталий Белоусов, РИА «Новости»

«ЛИБЕРАЛЫ ДРУГ ДРУГА НЕНАВИДЯТ, КАК СКОРПИОНЫ В БАНКЕ»

— Поговорим о не менее ярких персонажах — «Яблоко» и «Парнас». Почему они выступили столь неудачно, что даже 3 процента не набрали? Способны ли объединиться демократические силы у нас в стране и на какой основе?

— Демократические силы объединиться принципиально не способны. Они не объединялись ни в конце 80-х, ни в 90-х, ни в начале, ни в конце 2000-х, не объединяются и сейчас. Причина этому простая — сама идеология либерализма, которую исповедуют эти партии, строится на индивидуализме. По большому счету в мире три крупных идеологии: либерализм, социализм и консерватизм. Остальное — разновидности. Либерализм строится на индивидуализме, социализм — на коллективизме, консерватизм строится на метафизических основаниях, как правило, это или бог, или аллах, или какие-то всевышние сущности, космическая миссия. У либералов в любом случае главное — индивидуализм: я — венец вселенной, все делалось для того, чтобы я жизнь прожил в удовольствии. Индивидуализм в этом смысле обладает характеристикой неспособности к коллективному действию и компромиссам. Если человек говорит все время «я», а другой такой же либерал говорит то же самое, то они договориться не могут, потому что каждый мнит себя Наполеоном. Посмотрите на либералов, они же все в свое время дрались друг с другом — Немцов, Хакамада, Касьянов, Каспаров. Каждый из них про всех остальных сказал кучу гадостей, каждый совершил другим кучу подлостей, они друг друга ненавидят, как скорпионы в банке, любят исключительно себя. Объединиться им очень трудно.

Если говорить конкретно о проектах, то в «Яблоке» каждый обманул сам себя. Понятно, что их электорат — условно интеллигенция, учителя с либеральными легкими воззрениями, умники и прочие. Так и работали бы на эту интеллигенцию. Но зачем они усилились каким-то Шлосбергом (Лев Шлосберг — председатель псковского регионального отделения партии «Яблоко» — прим. ред.), который должен быть по идее в «Парнасе»? Этот Шлосберг стал заявлять, что Крым — это Украина. Зачем? Электорат «Яблока» вовсе так не считает, это не парнасовцы, не белоленточники, которые из посольства США что-то получают, а это нормальная наша интеллигенция, которая к Крыму относится хорошо. Они оттолкнули от себя определенное количество людей. Явлинский думал, что Шлосбергом он возьмет каких-то радикалов, какую-то часть прозападной оппозиции, а на самом деле оттолкнул от себя свой электорат. Тем более сам выступил не в своем обычном имидже. Если бы он был, как обычно, плюшевый умный экономист, который говорит, что нужно деньги тратить на образование, а не на оборону, не на пушки, что мы должны быть в мире со всем миром — это бы нашло гигантский отклик. А он начал выступать в своих роликах не как интеллигент, который по-доброму, с улыбкой говорит, а как злой оппозиционер менторским тоном вещал, что так жить нельзя, нужно поменять всю власть. Кого он этим зацепит? Не считают люди, что надо поменять всю власть. Люди считают, что есть определенные ошибки, что надо корректировать. У нас под боком находится Украина, в которой возобладала точка зрения, что все надо поменять, люди вышли на майдан и сказали: «Меняем все». И посмотрите, к чему это пришло. А тут выходит Явлинский и говорит, что нам надо так же сделать. И кого это может вдохновить? Он слишком радикально пошел.

Дальше «Парнас». После всех скандалов зачем они усилились Мальцевым (Вячеслав Мальцев, блогер, позиционирует себя как «обычный нормальный русский националист» — прим. ред.)? Трижды избирался депутатом Саратовской областной Думы? Они думали, что привлекут националистический электорат, а на самом деле оттолкнули свой, потому что половина их электората — люди прозападные конченые, либералы, либертарианцы, которые всех националистов ненавидят, для них это чудовище, зверь, который попал в их чудесный либеральный рай. Они-то считают себя цивилизованными, проевропейскими, а тут к ним ужас приходит. Конечно, это тоже частично оттолкнуло от «Парнаса» людей.

Поэтому надо всегда понимать, что если ты берешь в свою команду какого-то человека, то ты не только что-то привлечешь, но ты что-то обязательно потеряешь. Этот баланс надо всегда иметь в виду. И «Яблоко», и «Парнас» этот баланс не соблюли.

— Тогда поговорим еще про одну партию, которая, как мне кажется, вызывала интерес, — «Партия Роста» Бориса Титова, которая тоже в пух и прах все проиграла. В чем его ошибка? Хакамада не угодила?

— Там несколько ошибок. Первая ошибка Титова была в том, что он не начал строить партию по-настоящему нового типа, хотя мог бы это сделать, учитывая, что они предприниматели, у них есть деньги. Они могли бы всерьез придумать что-то с интернетом, инновациями, начать быстро кампанию с какими-то совершенно новыми креативными идеями, чтобы показать, что это другое поколение политиков. Они же провели свою кампанию скучно, ничем не выделялись.

Второе: они сосредоточились на узком сегменте — предприниматели. Это проигрышная стратегия. У нас предпринимателей в стране 1,5 процента. Даже если представить, что все они пришли, то это все равно 1,5 процента. Естественно, все предприниматели не придут, кто-то в «Единой Росси», кто-то — в «Справедливой России», есть даже те, кто за коммунистов и т. д. Расчет на предпринимателей оказался проигрышным. Они сузили свой спектр, а могли бы представлять себя в гораздо более интересном варианте. Допустим, тот же Михаил Прохоров не стал себя позиционировать как просто предприниматель, он работал и на женщин (как неженатый мужик, готовый свозить всех в Париж), он работал на большой креативный класс, офисный планктон.

Фото: архив «БИЗНЕС Online»

Почему Титов не работал на офисный планктон, например? Вместо этого он говорил, что у предпринимателей налоги, балансы-малансы. Наемного работника балансы-малансы не интересуют, как и то, сколько там налог на прибыль, какой там капитал и какая-то ключевая ставка. Это волнует хозяина предприятия. Но их мало в стране. А офисному планктону нужно другое, у них другие интересы, нежели у владельца бизнеса. А им Титов никакого месседжа не послал, тем самым сузил свою электоральную базу. Плюс Хакамада со своей неоднозначной позицией по Крыму добавила. Плюс людей, в том числе из старой когорты, набрал. Сам он новое лицо, так зачем ему Хакамада, которая уже 30 лет на сцене, как Зюганов и Жириновский? Делаешь новую партию — не бери туда старых людей. Зачем он взял Оксану Дмитриеву? Он думал, что в Питере она всех порвет. Ничего она не порвет, потому что есть запрос на новые лица. Она уже в этом Питере и министром была, и депутатом, где только не была. Найди ты новых, молодых, перспективных! Посмотрите, сколько всяких популярных людей в соцсетях, которые уже звездами являются, у них большое количество подписчиков. Так возьми их в свою партию. Они и рекламу дадут, и своих подписчиков мобилизуют, и на тебя же работать будут.

Титов поздно начал федеральную кампанию, только летом, когда «Единая Россия» и все остальные развернулись. Я с ним встречался в феврале, говорил: «Вы сейчас в чистом поле можете еще что-то набрать громкими акциями, идеями, чтобы привлечь к себе внимание». Они потеряли полгода и в августе начали какую-то кампанию, когда уже информационный шум был такой, что они были на уровне помех.

«МИННИХАНОВ — НЕЧТО СРЕДНЕЕ МЕЖДУ КАДЫРОВЫМ И ТУЛЕЕВЫМ»

— Вы упомянули, что есть запрос на новые лица. Но в Думе оказались все те же четыре партии. Есть ли у населения запрос на новые политические силы?

— На новые лица есть запрос. В нынешней Думе 75 процентов единороссов — это другие лица. Из тех, кто был в Думе в прошлый раз, — это всего 25 процентов, все остальные — новые лица, в том числе из ОНФ, люди, прошедшие праймериз. Не обновляются у нас как раз эсеры, коммунисты и ЛДПР. Они праймериз не проводят, решают кулуарно, кто у них кандидатом будет, новых лиц не выставляют. А «Единая Россия» запрос на новые лица попыталась удовлетворить.

Если говорить о том, чтобы партии менялись как таковые, то, честно говоря, это не очень правильно. Давайте посмотрим на Америку, там две партии уже 200 лет, или в Германии по 50 лет партиям. Это долгие устойчивые коалиции, у нас даже истории такой нет. По сравнению с ними у нас очень новые партии. Если бы у нас были какие-нибудь кадеты или октябристы, то еще можно было бы сказать, что за 100 лет надоели. Но у нас же иначе. А лица внутри партий можно менять, и они меняются.

— Все-таки явка у нас на выборы составила 47,8 процента. Большинство населения проигнорировали выборы. Почему? Населению неинтересно? Многие объясняли нежелание идти на выборы тем, что выборы ничего не решают. Тогда где решаются судьбы страны, если не на выборах?

— Давайте не будем по этому поводу устраивать большой шум. Если мы возьмем выборы в парламент в европейских странах, то обнаружим, что явка там от 40 до 50 процентов. Рекорд в Польше — 51 процент на выборах в парламент. Мы в этом смысле с 47,8 процента точно такие же, как Швейцария, Испания, Франция, Германия и все остальные. Если мы предъявляем претензии к себе, то давайте предъявим и к ним и скажем, что у них народ выборы игнорирует, ничего не решает, что люди считают, что их голос ничего не значит. Давайте будем честными и не будем применять двойные стандарты. Если мы возьмем Америку, то явка на последних выборах в конгресс — 36 процентов. В Америке, которая якобы эталон демократии. О чем тогда речь? У них тоже люди считают, что ничего не решают?

Надо понимать, что в нормальной, цивилизованной, спокойной стране явка примерно к половине избирателей движется. Такие цифры и должны быть. Аномальным как раз является то, когда явка выше 60 - 70 процентов. Это свидетельствует о том, что либо явка мобилизационная, как в Советском Союзе, либо, как в 2011 году, когда «Единая Россия» включила административный ресурс и всех гнала на выборы. Вам это нравится? Сейчас «Единая Россия» от этого отказалась — вам тоже не нравится. Ребята, определитесь!

Фото: president.tatarstan.ru

— Но вы же знаете, что в Чечне, Кемеровской и Тюменской областях явка, напротив, была высокой. Это объясняется особенностями региона или был привлечен админресурс?

— Особенности региона, безусловно, есть. В Чеченской Республике это клановое сознание. Там как косяк рыб: вождь повернул направо — все повернули направо, пошел налево — все пойдут налево, он сказал пойти на выборы — все пойдут и проголосуют, как он сказал. Это специфика национальных республик, особенно Чечни, она войну прошла, в этом смысле очень организованная и дистиллированная. Там гнать никого не надо, там достаточно Кадырову выйти и сказать: «Завтра выборы, идем и голосуем». Примерно такая же ситуация в Кузбассе у Тулеева. Он обладает нечеловеческой популярностью, создал условный мини-социализм у себя. Тулеев платит всякие надбавки пенсионерам, бесплатный проезд, выступает каждый день по телевизору. Его там любят, обожают, как батьку [Александра Лукашенко] в Беларуси. Тулеев знает, что, если попросит проголосовать за «Единую Россию», все проголосуют. Его авторитет незыблем. Если он на что-то и работает, то на явку. Если в других местах три месяца агитируют за того или иного кандидата или партию, то ему этим заморачиваться не надо, они три месяца агитирует только за явку. Поэтому в итоге у каждого в голове четко стоит 18 сентября.

Что касается Тюмени, то там две вещи: на юге области села, а там явка почти всегда 100 процентов просто в силу специфики поселения. Если там кто-то не пришел на участок, то к нему с урной дойдут. А север — это вахты, рабочие поселки, где то же самое село. У них открыли участок, и все, кто были на буровой, проголосовали. Плюс в городах они разыгрывали лотереи. Не очень правильная технология, поскольку выборы — это политическая вещь, а лотерея — экономическая. Но они это применили и тем самым еще подняли явку.

Кроме того, явка у нас кардинально снизилась из-за единого дня голосования. Одно дело — ходить на выборы в декабре, когда больше делать нечего, другое дело, когда еще бабье лето, дачный сезон. Половина питерцев и москвичей до сих пор живет на дачах, это у них традиция, особенно у пенсионеров, которые больше других на выборы ходят. Они возвращаются, как правило, в октябре, когда начинаются холода. Когда ввели единый день голосования, потеряли половину пенсионеров, которые, кстати, лояльны к «Единой России» и к тому же Собянину.

— В том же Татарстане явка высокая. Там тоже играет роль фигура Минниханова?

— Оба фактора играют. Роль села также есть — в Татарстане их много. Вторую роль играет Минниханов. Он нечто среднее между Тулеевым и Кадыровым, такой же восточный человек с восточной организацией всей системы. Не в том смысле, что людьми командуют и заставляют, это иное — уважение. Если ты уважаешь лидера, то на его просьбу, призыв ты должен ответить вежливо, в данном случае сделать так, как он просит. В этом смысле татары мало чем отличаются. Они более традиционное общество, чем москвичи. Мы эти вещи не очень понимаем, но у них есть специфический менталитет, который нам уже не схватить.

Чтобы было понятнее, я вам расскажу анекдот, который услышал от чеченца. Итак, еще в СССР приходит в школу инспектор, осматривает класс, где висят какие-то карты, потом заходит в класс военной подготовки и говорит: «А где у вас противогазы?» А их нет. «Как же так? — говорит он. — Вы же должны тренироваться — надевать противогазы. А если завтра война? А если применят химическое оружие? Что будете делать?» Ответ: «Опозоримся».

Представим себе, что Минниханов или Кадыров призывают прийти на голосование. Если человек не пойдет, у него внутри будет ощущение стыда, что он сделал что-то неправильно, что совершил какой-то грех. Мне мусульманки рассказывали, что не могут без платка выйти, потому что хочется прикрыться. Это все равно что русскому выйти и стоять посреди площади голым — хочется все равно прикрыться. Если ты не ответишь на призыв лидера, а об этом вдруг соседи узнают, то стыдно будет перед соседями. Нужно просто уловить этот менталитет.

«РАССЕРЖЕННЫЕ ГОРОЖАНЕ» РАССОСАЛИСЬ ПО РАЗНЫМ МОТИВАМ»

— В 2011 году разговоры о фальсификациях на выборах вылились в Болотную. На этот раз может такое произойти? Стали ли выборы честнее с Эллой Памфиловой?

— Конечно, ничего подобного произойти не может, потому что после Болотной было предпринято огромное количество действий. Еще при Чурове (бывший глава ЦИК РФ Владимир Чуров — прим. ред.), а не Памфиловой была проведена реформа всех избирательных комиссий, они стали формироваться на профессиональной основе. Если раньше брали каких-то врачей, учителей, засовывали их в комиссию, доплачивали какие-то деньги, то сейчас членов комиссии делегировали партии. Им всем было объяснено, что члены комиссии не для того, чтобы отстаивать интересы партии, а прежде всего они стоят на страже закона. И тот, кто нарушит закон, будет нести уголовную ответственность. Членам комиссии дали права. Их обучили, дали «корочки», их даже гаишник не может остановить, уголовное дело нельзя в отношении них возбуждать, с работы их не могут уволить. У человека появились права. И вот скажите, после того, как я получил такую «корочку», зачем мне садиться в тюрьму, вбрасывать какой-то бюллетень, потому что какой-то чиновник сказал? Лучше уж быть членом комиссии, получать за эти деньги, иметь все эти права, а уволить и воздействовать на этих людей никак нельзя. При этом полное подчинение Москве, а не какому-то губернатору, мэру или кому-то еще.

КОИБы везде установили, камеры, наблюдателей везде допустили. Все последние четыре года делали все, чтобы сделать выборы легитимными. Понятно, что есть какие-то нарушения, перегибы, но это в разы меньше. «Единой России» четко сказали в администрации отказываться от мобилизаций, сгонов людей. Володин (первый замруководителя администрации президента РФ Вячеслав Володин — прим. ред.) об этом четко и открыто говорил, что лучше дайте меньший процент, но он должен быть чистым. Теперь изменился критерий оценки эффективности.

— И все-таки куда пропали «рассерженные горожане» и «хомячки», которые еще несколько лет назад бунтовали на Болотной?

— Рассосались и разочаровались. Ведь эта публика очень многогранная. Какая-то часть из них откололась после Украины, посмотрели на майдан и сказали: «Нам этого не надо. Мы стояли, как идиоты, а могли бы достояться до такой же ситуации, как на Украине». Кто-то вполне искренне присоединился к посткрымскому консенсусу, стал Путина поддерживать. Большая часть националистов, которые тоже стояли с белыми лентами, также ушла на сторону Путина. Раньше они говорили, что Путин — это наймит олигархов и капитала, что все деньги у них за границей, и как Вашингтон скажет, так и сделают. А тут Путин пошел против, Крым присоединил и фиги американцам показывал. Поэтому логика, что Путин — какой-то там олигарх, перестала работать.

Какая-то часть белоленточников вообще эмигрировала. Есть у нас бешеные, которые считают, что раз не удалось сделать революцию в 2011 году, то надо валить отсюда. Поэтому постепенно все эти «рассерженные горожане» рассосались по разным мотивам. Тогда был удачный момент, когда им казалось, что еще немножко — и можем что-то сделать. Сейчас они точно понимают, что при 86 процентах рейтинга Путина ничего сделать не удастся, поэтому нет смысла куда-то выходить.

«ПУТИН МОЖЕТ ПЕРЕМЕСТИТЬСЯ НА ПОСТ ДЭН СЯОПИНА»

— То есть вы не допускаете в ближайшие годы каких-то революционных настроений, протестных движений?

— Про годы ничего не могу сказать. Но думаю, что после Крыма произошла такая ситуация — Россия замуж за Путина вышла, а Путин на России женился. Раньше могли присматриваться, не доверять друг другу, то дружить, то расходиться, но когда был пройден тест на то, является ли президент выразителем интересов народа, ему оказали абсолютное доверие. В этом смысле можно говорить о том, что пока есть Путин, не будет никаких митингов. Они могут, конечно, быть, но не вызовут одобрения всего народа. Переубедить теперь народ в обратном будет крайне сложно. Поэтому пока Путин есть, вряд ли возможно развитие сценария майданного типа.

— Вы сказали «пока есть Путин». А как долго будет Путин? В последнее время говорят, что могут быть досрочные выборы уже в сентябре 2017 года, а не в марте 2018-го. Такое может быть? Пойдет ли сам Путин на эти выборы?

— Насколько я понимаю, даже если бы Путин хотел отдохнуть, ему никто не даст. Решение уйти на покой никто не поддержал бы, его бы заставили и элиты, и народ. Он понимает, что ему этот крест нужно нести до конца. А до конца — это значит, что он пойдет на следующий срок, последний для себя. Дальше по Конституции ему нельзя. Да и уже будет близок возраст, когда действительно пора не то что на покой уйти, но переместиться в ситуацию китайского Дэн Сяопина, который тоже в свое время отошел от дел, занимал какой-то почетный пост и влиял на большое количество вопросов. Так и Путин может переместиться на такой же пост. Но президентом на следующий срок, думаю, пойдет.

— Но в 2024 году Путину будет уже 72 года. Можно ли сказать, что у нас повторяется история Узбекистана или Казахстана с бессменным лидером? Это наследие СССР, когда генсек сидел до своей смерти?

— Это полное повторение американской традиции. Сколько лет Хилари Клинтон или Дональду Трампу? Им за 70 лет. Поэтому какие вопросы? А канцлеры Шмидт и Коль сколько сидели? А сколько лет английской королеве?

— Английская королева разве не номинальная фигура?

— Это вам так кажется. На самом деле всем в Англии управляет английская королева, у нее все рычаги власти. Только она решает — мир или война, куда направлять войска, она подписывает все законы, принятые кабинетом министром, с ней консультируются по назначению каждого министра. Все депутаты и прочие хотят быть пэрами и кавалерами ордена подвязки, а она раздает титулы. Дворянином каждому хочется быть. Поэтому полностью управляет всем английская королева. Это мифы, что она номинальная фигура. В Англии надо побывать, пожить, чтобы это понимать. А еще бывают династии — был Буш-старший, потом Буш-младший. Это совершенно закономерные итоги.

С древних времен всегда всем управляли старцы. Молодежь может быть военными вождями, предпринимателями, рабочими и т. д. В основном управленческая роль у старших, потому что человек прожил жизнь, он гораздо больше понимает и знает, чем молодежь. Это приходит только с возрастом — только перевалишь за 40 - 45-летний рубеж, понимаешь, какие мы были в молодости дураки. Большинство населения зрелого возраста это понимает и старается выбирать мудрых людей. Недаром в известном фильме «17 мгновений весны» Мюллер говорил, что 70 лет — возраст расцвета политика. Оно так и есть, потому что есть и определенный опыт, и связи, у человека за такой период отпадают ложные друзья, много иллюзий рушится, многие вещи, в которые он верил, оказались дымом. Возраст показывает, что мы многим увлекаемся, во многое верим, а потом оказывается, что все иначе. Наша жизнь состоит из огромного количества разочарований и иллюзий. А к этому возрасту многое отфильтровывается, человек действительно становится мудрым.

— Мне кажется, помимо мудрости к старости приходят еще и всякие болезни, которые порой не очень хорошо сказываются на человеке. Разве нет?

— Согласен, что такое есть. Но Путин как раз старается держать себя в хорошей физической форме, каждый день плавает, занимается спортом. По сути, это часть его работы, потому что если он начнет уставать, не будет в этой физической форме, это может сказаться на способности принятия решений.

— Значит, вопрос о том, пойдет ли Медведев на выборы 2018 года, можно забыть? Есть ли у него дальнейшая политическая судьба?

— Он человек молодой. Молодежи, кстати, он нравится. Я многих встречал, которые почему-то больше предпочитают Медведева.

— Серьезно? Мне казалось, что Медведев мог нравиться раньше, а вот в последнее время его всерьез никто не воспринимает.

— Нет, они считают, что он юморной, прикольный, позитивный. Судьбу его обсуждать не могу, да и про 2018 год не могу сказать. Но ничего страшного с ним к 2024 году не произойдет, как говорится, все в его руках.

«ГЛАВНОЕ КАЧЕСТВО, ПО КОТОРОМУ ПУТИН БУДЕТ ОЦЕНИВАТЬ ПРЕЕМНИКА, — АБСОЛЮТНАЯ ПРЕДАННОСТЬ НАРОДУ И ГОСУДАРСТВУ»

— Хорошо, допустим, Путин идет на следующий срок в 2018 году, но в любом случае вопрос о преемнике встанет рано или поздно. По вашему мнению, кто может им стать? Откуда должен появиться преемник? И какими качествами он должен обладать?

— Я думаю, Путин внимательно присматривается к людям, с которыми работает, их оценивает, испытывает. Наверное, он потом найдет способ, как заявить о преемничестве. Какими качествами должен обладать преемник? Понятно, что это тоже должен быть человек около 50 лет, чтобы имел возможность руководить следующие 20, как минимум 10 лет. Глупо назначать 60-летнего на 5 лет. Преемник должен обладать определенным государственным опытом, это не должен быть человек со стороны. Он должен находиться на госслужбе в той или иной ипостаси. Госслужба — это когда человек именно служит, выполняет возложенные на него функции, личная воля и личные качества уходят на второй план. Не каждый человек способен долго находиться на госслужбе. Это особый менталитет, идеология служения. Путин как-то сказал: «Что в нас воспитывали в КГБ? В первую очередь абсолютную преданность своему народу». Мне кажется, это главное качество, по которому Путин будет оценивать будущего преемника, — абсолютная преданность народу и государству.

— Некоторые эксперты полагают, что преемником Путина будет кто-то из так называемого «поколения адъютантов», типа Алексея Дюмина, губернаторов Калининградской, Ярославской областей или Антона Вайно. Разделяете эту точку зрения? Или же преемником станет кто-то другой?

— У нас времени вагон — 2 года до следующих выборов, потом еще 6 лет. 8 лет! За эти годы и международная ситуация может поменяться как угодно, и внутренняя, и с Европой неизвестно что будет, и с Украиной. Поэтому вопрос обсуждать преждевременно. Давайте перенесем его на 2022 год. Тогда я готов будут вам ответить про какие угодно фигуры.

— Хорошо, я позвоню вам в 2022 году. Но если продолжать тему преемничества, наверняка вы знаете о проекте, который запустил Михаил Ходорковский, «Вместо Путина». Насколько он жизнеспособен?

— Конечно, нежизнеспособен. Это маргинальные вещи, абсолютно не интересующие наш народ. Ходорковский отбывает свой какой-то номер. Когда он вышел из тюрьмы, первая человеческая реакция была в том, что не занимается политикой. А потом с ним соответствующие люди поговорили: «Слышь, парень, ты в системе, если дальше хочешь жить и что-то делать, меняй свою риторику и занимайся тем, чем мы тебе скажем». Поэтому он и занимается тем, чем скажут. Но это смешно. Обращать на это внимание не стоит. Ходорковский очень далек от жизни. К сожалению, тюрьма его ничему не научила.

Сравнение, конечно, может быть, совершенно нелепое, но Достоевский тоже был по молодости революционером, выступал против самодержавия, был членом кружков в Питере, распространял всякие листовки. А когда оказался на каторге, пообщался с простым русским народом, пожил в провинции в Сибири, то понял много других истин, стал писать свои гениальные книги, которые полны мудрости, а не какой-то дешевой идеологии типа того, что на Западе все хорошо, а у нас плохо. Достоевский стал величайшим человеком во всей русской истории. Можно было бы ожидать, что и Ходорковский поумнел и помудрел. Но этого не случилось. Значит, не в коня корм. Это значит, что те годы, которые он провел в тюрьме, были проведены там напрасно. Он вычеркнул их из жизни, а Достоевский эти годы капитализировал. Первая же книга, которую он написал, — это «Записки из мертвого дома» про каторгу. Чтобы годы зря не пропадали, он их описал, издал книгу и заработал деньги. И многие сюжеты он потом брал из своей жизни, из опыта общения с революционерами, идейными людьми. А Ходорковский ничего из этого не взял.

— Оппозиция проиграла на этих выборах. Что же она теперь будет делать: готовиться к баррикадам или окончательно растворится, признав свое поражение?

— Оппозиция будет работать, пока есть какое-то финансирование, пока за это платят. Если будут американские или европейские гранты, если их будут звать на бесплатные конференции, съезды и форумы, все это будет продолжаться. Понятно, что так просто никуда ничего не денется. А что касается широкой народной поддержки, для этого должны совсем катастрофические события происходить, даже боюсь предусмотреть, что это может быть.

«БЮДЖЕТЫ НА ВЫБОРЫ СОКРАТИЛИСЬ В ТРИ-ПЯТЬ РАЗ»

— На этих выборах насколько были востребованы политтехнологи? Можно ли говорить об их возрождении с возвращением смешанной системы?

— Политтехнологи были, естественно, во всех штабах. Вопрос в том, какие это были политтехнологи. За время отсутствия полноценных выборов с 2004 года выросла генерация политтехнологов, которые в прежние времена назывались «полевики», то есть люди, которые занимались построением сетей, пирамид, которые раньше использовались под агитацию от двери к двери либо на разноску газет и листовок. Когда выборов не было, эти люди работали на мобилизацию, они строили эти сети, а потом занимались тем, что сгоняли людей на выборы. Поскольку сейчас сгон запрещен сверху, то эти технологи (а других нет) нанялись в штабы и попытались выстраивать ситуацию так, как они привыкли, то есть понастроили сетей, стали заниматься простой разноской, агитацией, хождением по квартирам. А большая часть технологов, которые были в 90-х годах, которые придумывали стратегии, идеологии, вымерла из-за отсутствия выборов. Именно таких технологов на этих выборах был дефицит. А «полевиков» было полно.

Возрождение политтехнологов, естественно, будет идти, но не «полевиков», а тех, которые умеют правильно выстраивать идеологию. Мы сейчас видели гигантские идеологические ошибки, выбор неправильных стратегий, когда и как ударить. Поэтому сейчас нужны политтехнологи, которые умеют придумывать информационные поводы, создавать события, выстраивать аргументацию. Это сложная умственная интеллектуальная работа. Такие технологи, конечно, будут востребованы, потому что есть конкуренция мозгов. Нужны технологи, которые умеют работать с новыми сферами коммуникации, в напряженной медийной среде, которые знают законы ее функционирования, знают, как долго там живет тот или иной информационный повод, знают, что такое вирус, как его создать, запустить, как сделать так, чтобы противника спровоцировать. Это целая наука — как в медиасреде ведет себя та или иная информация. Таких технологов мало, но они будут востребованы.

— В 2018 году у нас выборы президента. Кому там могут понадобиться политтехнологи такого плана?

— Вы говорите про большой электоральный цикл. А вообще, единый день голосования в 2017 году никто не отменял. У нас будут губернаторы избираться, законодательные собрания, муниципалитеты и прочее. Установки против сгонов сохраняют свою актуальность. Поэтому это поколение политтехнологов должно вырастать на выборах более мелкого уровня.

Что касается Путина, он и его команда сами себе прекрасные политтехнологи. Его кампании всегда виртуозны, он не занимается всякой дешевкой типа развесить плакаты и билборды со своим лицом по всей стране, слоган какой-то придумать. Вы видели хоть в одной кампании Путина какой-нибудь слоган? Нет, потому что это дешевые рекламные методы, они работают только на уровне выборов председателей колхоза.

— В Крыму этим летом я видела плакаты с Путиным на каждом углу, на всех трассах один Путин. Я, конечно, не знаю, кто их развесил.

— Наверное, это давно висит, всякие постреферендумские вещи.

— Думаете, они там уже два года висят?

— Я не знаю, кто там их развесил. Но по стране у нас нигде не висят. Видимо, кто-то там или самодеятельностью занимается, или это еще от старой истории. Но все президентские кампании Путина сделаны без этой всей навязчивой рекламы, они строятся исключительно на событиях. С точки зрения пиар-стратегии они просто идеальны и совершенны. Поэтому я думаю, что и в 2018 году все будет так же виртуозно, ненавязчиво.

— Действительно, Путина лишний раз рекламировать не надо, он и так известен.

— Конечно, ему во вред любая реклама.

— Если взять прошедшие выборы, знаете ли вы, какие суммы кандидаты были готовы тратить на политтехнологические фишки? Можно ли назвать эту кампанию экономной? Что с деньгами на этой кампании?

— С деньгами все плохо. Поскольку между 2012-м и 2016 годом были приняты законы о том, что депутаты не могут иметь заграничных счетов, собственность и недвижимость, то все это еще тогда вывело бизнесменов из политики. Сейчас в политику многие бизнесмены не пошли. Соответственно, очень упали бюджеты на выборах. Если раньше траты на одномандатный округ были от 2 миллионов долларов, то сейчас люди обходились 0,5 миллиона долларов. Кто-то тратил 1 миллион, но в основном полмиллиона долларов — это средний бюджет. Это означает, что бюджеты на выборы сократились в три-пять раз. По сути, у нас строится стена между бизнесом и властью. Выборы в каком-то смысле стали приближены к американским.

В 90-е годы я видел, как у нас какие-нибудь кандидаты в губернаторы, депутаты тратили по 5 - 10 миллионов, кто-то — 25 миллионов долларов, а Веремеенко (один из основателей Межпромбанка Сергей Веремеенко — прим. ред.) в Башкортостане поставил рекорд — 80 миллионов долларов на выборы. Когда такие траты были, я думал: «Ничего себе! А ведь у нас нищая Россия. В Америке, где миллиардеров несколько тысяч, а миллионеров еще больше, денег на выборах еще больше! Вот там у них политтехнологи получают». А потом, когда я поехал в Америку, обнаружил, что гонорары политтехнологов в два-три раза меньше, чем тогда в России, и никаких бюджетов в миллионы долларов близко нет. Спрашивается, как же так? У них же кругом миллиардеры, Ротшильды, Рокфеллеры, которые все вокруг покупают. Но так было в ХІХ веке, в лучшем случае в начале ХХ. Сейчас там всем правит политический класс. Это партийные функционеры, лоббисты, политологи, медиажурналисты, медиамагнаты держат всю политическую власть и никому не собираются отдавать. Они ее могут продавать изредка, но исключительно в розницу.

Ситуация, когда бизнесмен управляет политиком, там практически невозможна. Там всегда политик главнее бизнесмена. Поэтому все эти россказни про теорию заговоров, про то, что Уолл-Стрит управляет Клинтон и т. д. — это все чушь, никто там ничем не управляет. Любой Рокфеллер, если захочет встретиться с Обамой, будет полгода добиваться встречи, а потом три часа ждать в приемной. Это так же, как у нас, когда любой Абрамович, если захочет встретиться с Путиным, тоже будет год эту встречу назначать, но, скорее всего, Путин не встретится, а скажет, что у нас есть министерство энергетики или спорта, вот с министрами и разговаривай. Поэтому все истории про Сечиных, Ротенбергов, которые чем-то управляют, — чушь. Я это знаю, поскольку в этой среде варюсь. Ротенберги не всегда с губернаторами могут так легко встретиться, а не то что с Путиным. В Америке то же самое — Ротшильды и Рокфеллеры никуда не вхожи. Есть политический класс, который формируется и всем управляет.

— Вернемся к политтехнологам, которые должны возрождаться. Значит, на большие суммы денег им рассчитывать не стоит в ближайшие выборные кампании?

— Такого, как в 90-е годы, не будет. Это нужно однозначно всем понять и простить, как говорится. Эти времена окончательно ушли в прошлое. Если хотят зарабатывать какие-то деньги, правда, могут так же, как мы в 90-е, остаться без головы, пусть едут на Украину. Там как раз Коломойский и прочие платят миллионы туда-сюда, что-то нацгвардии кидают, провокации устраивают, митинги организуют. За все это, конечно, кешем башляют в больших полосатых сумках. Все это на Украине есть, можно всем этим заниматься, если не застрелят на очередном митинге или еще где-то.

— Получается, предвыборные кампании у нас будут скучными? Прошедшую многие эксперты как раз такой считали.

— Я после наших 90-х годов приезжал в Европу и наблюдал там предвыборную кампанию, более скучных выборов, чем там, я не видел нигде, даже по сравнению с нашими начала 2000-х годов. В этом смысле скучность кампании — это признак нормального, стабильного, цивилизованного, если хотите, общества. А кому нужно веселье — вперед на Украину.