УЧАСТНИКИ КРУГЛОГО СТОЛА — ЭКСПЕРТЫ «БИЗНЕС ONLINE»

Шамиль Рахимович Агеев— председатель правления ТПП РТ.

Марат Гадыевич Галеев — заместитель председателя комитета Госсовета РТ по экономике, инвестициям и предпринимательству.

Виктор Васильевич Дьячков — генеральный директор АО «ICL-КПО ВС».

Виктор Иванович Классен — гендиректор АО «Радиокомпания «Вектор».

Рустам Султанович Курчаков — экономист, обозреватель.

Оскар Валерьевич Прокопьев — председатель наблюдательного совета ООО КБЭР «Банк Казани».

Фатих Саубанович Сибагатуллин — депутат Госдумы РФ.

Рафаэль Сибгатович Хакимов — директор Института истории им. Марджани АН РТ, вице-президент АН РТ.

Рашид Замирович Галямов — модератор, «БИЗНЕС Online».

«ХОТЕЛОСЬ БЫ ПОНЯТЬ, КАК В ПРАВИТЕЛЬСТВЕ ПОЗВОЛЯЮТ ТАКИЕ ВЫСКАЗЫВАНИЯ»

— Сегодня у нас проходит круглый стол по итогам года, это постоянная площадка, мы приглашаем сюда ведущих экспертов, есть завсегдатаи. К вам два больших вопроса — экономические и политические итоги года в Татарстане и в целом в России, а также ваши прогнозы. Начнем с итогов...

Шамиль Агеев: Конечно, на экономику в уходящем году цены на нефть оказали существенное влияние.

Шамиль Агеев Шамиль Агеев

— По-прежнему...

Шамиль Агеев: Это да. И мы — тоже по-прежнему — ощущали западные санкции. Те банки, которые раньше брали на Западе деньги, теперь этого делать не могут, а денег у нас в экономике не хватает, поэтому сейчас экономика, в принципе, обескровлена. Брать кредиты под 17 - 18 - 20 процентов для реального сектора невозможно. Кроме того, сейчас мы пока еще не представляем влияния на нашу экономику войны в Сирии, потому что трудно оценить, во сколько это обходится бюджету. В этом году мы также ощутили, что правительство Российской Федерации не очень быстро реагирует на те вопросы, которые вкидывают. Как бы там ни хвалили итоги работы кабинета министров РФ, запаздывание есть.

Еще мне хотелось бы понять, как в правительстве позволяют такие высказывания. Например, министр транспорта РФ Максим Соколов выступает и говорит, что тариф «Платона» в 2017 году будет увеличен вдвое. То есть сейчас 1 рубль 53 копейки, а пора переходить на 3 рубля 6 копеек. Ну какое дело министру транспорта до того, чтобы заниматься ценами?! Это экономический вопрос. Цена на «Платон» — это цена на перевозки и многое другое. Эти вбросы просто непонятны...

То же самое по позиции Центробанка. После случая с нашим Татфондбанком я советовался в Москве со специалистами. Они говорят, что в Европе после войны было два-три случая, когда вот такие большие банки грохались. А так, в принципе, банки договорились — и вкладчик знал: если что, он сможет уже на следующий день спокойно перейти в другой банк. Вот это действительно серьезное отношение к тем, кто держит в банках свои средства. Особенно это важно для юридических лиц. Физические лица, как это ни парадоксально, все-таки держат в банке не последние деньги, а вот юридические лица связаны по рукам и ногам производственным процессом, они вынуждены держать все деньги в банках.

— Крушение Татфондбанка — это одно из главных событий года, так? (См. спецпроект «БИЗНЕС Online» «Падение ТФБ» — прим. ред.)

Шамиль Агеев: Да, одно из главных событий.

— К сожалению, год в республике закончился именно таким событием...

Шамиль Агеев: Хотелось бы, чтобы состоялась санация Татфондбанка и, главное, чтобы крушение ТФБ не вызвало цепной реакции, которая может остановить процесс производства. Вот это коротко по году. В 2016-м были громкие кадровые изменения в Москве, но все-таки кадры не настолько влияют на состояние экономики. Ну был один министр, будет другой. У нашей нынешней власти от министра мало что зависит. Кое-что зависит, конечно, но не в такой уж большой степени...

— Ваша осторожная оценка по России понятна. А какова ваша оценка экономической, политической ситуации в Татарстане? Мы по-прежнему развиваемся?

Шамиль Агеев: Для республики в этом году большим событием стало восстановление отношений между Россией и Турцией. Надо отметить, что Татарстан сумел выдержать этот непростой период, сумел сохранить всех турецких инвесторов. Это большое дело.

— И наша линия на то, чтобы не разрывать отношения, восторжествовала...

Шамиль Агеев: Восторжествовал здравый смысл. Мало того, в этот период в Татарстане сумели построить два новых турецких стекольных завода и, пусть с запозданием из-за сложностей в отношениях наших стран, открыть их в октябре в ОЭЗ «Алабуга». Вообще, очень существенный фактор — достижения нашей особой экономической зоны. Я как председатель экспертного совета «Алабуги» могу сообщить, что сегодня в ОЭЗ работают 22 завода, зарегистрированы 53 резидента. В 2016 году было привлечено 12 новых инвесторов и около 12 миллиардов рублей вложений. Это говорит о том, что надо создавать условия для бизнеса и что он придет. В «Алабуге» такие условия созданы. И это большое достижение нашей республики.

«НЕЛЬЗЯ СЧИТАТЬ УДАЧНЫМ ГОД, ГДЕ ПОЛИТИКА ПРЕВАЛИРУЕТ НАД ЭКОНОМИКОЙ»

— Спасибо! Марат Гадыевич, вам слово.

Марат Галеев: События в России и Татарстане нельзя рассматривать без контекста развития мира. Полтора десятилетия мы живем в новом веке, новые технологии набирают ход, технология 4.0 становится кое-где реальностью. И в связи с этим наметилась очень сильная неравномерность в развитии экономики. Выражаясь прежним языком, в развитии производительности исключительная неравномерность усилилась и, как следствие, дифференциация качества жизни в разных странах увеличилась. Это одно из новых противоречий. Если посмотреть статистику, то получается, что развитый мир все дальше отрывается от постсоветского пространства, отстают в основном постсоветское пространство и страны третьего мира. Разрыв увеличивается именно в этой части. Поэтому задача, которая ставилась в начале 90-х годов, — вписаться в мировой контекст развития — она, по сути, не решена. Потому что политические противоречия превалируют над необходимостью координации на глобальном уровне развития экономики. Есть серьезное противоречие, которое усугубляется.

С этой точки зрения нельзя считать удачным 2016 год, где политика превалировала над экономикой. В начале 90-х годов всем казалось, что политические факторы будут уходить на второстепенные роли, по сути, говорили о закате такой науки, как политэкономия, о том, что она, в общем-то, и не очень нужна. Сейчас термин «политэкономический» стал, к сожалению, артикулироваться не только в нашей стране, он во всем мире стал достаточно активно выходить именно в поле общения в науке.

Марат Галеев Марат Галеев

— В том смысле, что экономика банкрот у нас?

Марат Галеев: Да нет, экономика не может обанкротиться. Происходит настолько дифференцированное разделение мира на такие сегменты, где не произошло то, чего хотели в начале 90-х годов. Тут надо вписаться в мировой контекст развития.

Причин этого много. С одной стороны, оставшийся постсоветский, советский синдром, с другой — институты не работают в постсоветском пространстве, хотя мир работает именно на качестве функционирования институтов. У нас это пока осталось декларацией. Это, если в широком контексте взять, касается и всей России, и всего постсоветского пространства. Не могу сказать, что мы успешно движемся в данном направлении. И длительная консервация такой ситуации оказывает на общество негативное воздействие, снижается доверие к власти, теряются стимулы, отсюда возникают совершенно неожиданные вещи: поколенческие разрывы — дети в принципе не понимают родителей, абсолютно не хотят учиться, работать и так далее. Возникает вопрос: почему? Это опосредованно вылезает в отсутствие каких-либо прозрачных, понятных целей развития. В этом плане ситуация не улучшилась в 2016 году, симптомы были и раньше, а сейчас это стало более выражено. С другой стороны, Татарстан задачу вписывания в мировой контекст не сбрасывает, он идет по данному пути достаточно настойчиво, насколько это возможно в данной ситуации, потому что динамика экономики не утрачена: 103 процента — промышленность, причем я всегда обращаю внимание на качество роста. Хотя там есть негативная часть.

— Нефть дает нам прирост?

Марат Галеев: Нет, не дает уже давно. Нефть снижается вследствие снижения мировых цен. Но у нас в особой экономической зоне и не только там немало передовых производств, их число продолжает увеличиваться. Вот «Аммоний» — это принципиально новое конкурентоспособное производство мирового уровня.

Главное достижение Татарстана — созданный за последние 20 с лишним лет капитал доверия. Капитал доверия создается упорным трудом в течение десятков лет, и этот капитал у нас появился. Но испортить его можно в два счета. С этой точки зрения банковский кризис, безусловно, очень негативный процесс, который будет иметь последствия именно по девальвации работы на капитал доверия. Поэтому банковская проблема для республики — одна из приоритетных, надо каким-то образом ее купировать. Но понятно, что этот левиафан не под силу республике, здесь нужны совместные усилия, стоит помнить еще и о том, что банковское законодательство — оно же не республиканское, это федеральное законодательство.

— Хороший урок нам!

Марат Галеев: Очень хороший урок. Банковский бизнес — один из самых рискованных. Персональные требования к банкирам очень специфические. И если человек не отвечает критериям профпригодности, это всегда кончается плохо. Это классика. На эту тему написано огромное количество романов, они всегда одинаково заканчиваются. Но это повторяется с неизбежностью раз за разом. Таким образом происходит естественный отбор в данной сфере. И это не только удел нашей страны, нашей республики, это мировая практика. Те банки, которые казались абсолютно незыблемыми в начале 2000-х годов, про которые писали книги («Да, именно так надо работать!»), на поверку оказывались, увы... Экономика — это такая вещь, которая не поддается четким измерениям. В экономике критерии измерения ее температуры оказываются не всегда корректными и верными.

— Как говорил Александр Лифшиц, министр финансов России в середине 90-х, экономика переменчива, как женщина...

Марат Галеев: Женщина серьезно непредсказуема. И с экономикой они иногда очень сильно похожи. Когда родился Pricewaterhouse (международная сеть компаний, предлагающих профессиональные услуги в области консалтинга и аудита, — прим. ред.), они стали говорить: мы будем независимыми! Оказалось, что эта система тоже достаточно хорошо загнила. Они оправдываются чем? Ну да, если бы мы, говорят, выставляли истинные рейтинги экономики США, она бы просто рухнула еще раньше...

«КРИЗИС ТФБ МОЖЕТ СКАЗАТЬСЯ И НА ОТТОКЕ ЦЕННЫХ ЛЮДЕЙ ИЗ ТАТАРСТАНА»

— Спасибо! Вот вы говорили об интеграции в мировом пространстве, о том, что мы опаздываем в технологиях и так далее. Но после вас как раз даю слово Виктору Васильевичу Дьячкову — это представитель постиндустриальной экономики в Татарстане и в России, это человек, который уже 25 лет развивает в республике мощнейшее предприятие, несколько тысяч людей...

Марат Галеев: Да, мы следим за ICL-КПО ВС.

— Поэтому все не столь пессимистично, то есть на фоне индустриального кризиса у нас есть ростки постиндустриальные. Я всегда ценю и восхищаюсь ICL, большие надежды возлагаю на них. Виктор Васильевич, поэтому понятно, что вы не оптимист, но и не пессимист...

Виктор Дьячков Виктор Дьячков

Виктор Дьячков: Спасибо за такие оценки! При том что действительно год для нас был таким, что результат вроде бы есть: мы выросли в объемах более чем на 15 процентов, создали дополнительно более 150 новых рабочих мест, плюс практически каждый день подписываю заявления о приеме на работу. Тем не менее, отвечая на вопрос об итогах года, хотел бы поделить их пополам — позитив и не позитив. Не хочется произносить слово «негатив». Из позитивных событий, если брать в целом по России, наверное, я бы поставил на первое место все-таки событие совсем недавнего прошлого — визит делегации России в Японию. На мой взгляд, это все-таки прорыв. Японцы наконец-то услышали, что действительно у нас нет территориального конфликта. Они согласились с подходом, который был предложен: давайте вначале все-таки мирный договор подпишем и попробуем вместе поработать на этих островах. Я сам понимаю так, что для нас Курилы — это ссылка, хотя само по себе их наличие — это безусловный плюс. И данный плюс нужно использовать всесторонне. Для меня этот прорыв означает то, что — и я это предварительно уже согласовал — примерно человек 50 в нашей группе компаний начнут работать напрямую с Токио. Сейчас мы работаем в основном с европейскими заказчиками — Великобритания, страны Скандинавии, континентальная Европа и еще Штаты. А вот с Японией напрямую не получалось работать — главным образом из-за политических моментов. Ну и есть такой момент, что в нашей стране не то что владеющих японским айтишников мало, мало даже людей, знающих японский язык. А чтобы получить работу в Японии, надо знать японский язык. И вот уже на следующей неделе мы встречаемся с КФУ, с людьми, которые, оказывается, у нас преподают японский язык, и будем выстраивать с ними взаимодействие.

Второй момент, который я бы отметил на уровне России, — присоединяюсь ко многим критическим замечаниям в адрес Центробанка. Хотя инфляция сейчас стала реально снижаться...

— А она снижается, вы это чувствуете?

Виктор Дьячков: Она снижается. Я это больше ощущаю на том, что, по крайней мере, во второй половине года, в конце года произошла стабилизация национальной валюты. Скачки есть, в пределах 1 - 1,5 процента. А раньше было до 10 процентов, вообще невозможно было планировать свой бизнес. Сейчас все-таки стабилизация произошла. И надеюсь, что вот эти тенденции продолжатся и что это будет тот позитив, который позволит экономике продемонстрировать хоть небольшой, но рост.

В отношении республики, безусловно, самым трудным, самым, наверное, плачевным фактом была ситуация с Татфондбанком. У меня в ТФБ была зарплата тысячи человек.

— Зарплатные карточки?

Виктор Дьячков: Зарплатные карточки. Я знал, что у банка проблемы. Но дело в том, что Татфондбанк — мой заказчик. А бросать заказчика...

— Только ваши люди обеспечивали значительные суммы банку, правильно? Десятки миллионов рублей...

Виктор Дьячков: Мы с ТФБ работали и, главное, начали обсуждать новую эпоху модернизации всей операционной системы банка. И Мусин (Роберт Мусин — владелец, председатель правления ТФБ — прим. ред.) был достаточно оптимистичен. Причем он хорошо знает эту область и сам предлагал революционные буквально идеи, мы обсуждали их... Мы многое, наверное, потеряли и потеряем. И в имиджевом плане, потому что людям свойственно сбегать от таких потрясений. А у нас программисты — это такой народ, который востребован везде: в Москве, в Питере, в Польше, в Германии, в Штатах... Все их ищут и зовут. И я боюсь, что кризис ТФБ может сказаться — ко всему прочему, и психологически — на оттоке ценных людей из Татарстана.

А «БИЗНЕС Online» спасибо за то, что он задал вопрос о ТФБ президенту России на его пресс-конференции. Надеюсь, Татфондбанк каким-либо образом (каким именно, мне непонятно, я не специалист) сможет решить проблемы. Пусть с задержкой во времени... По крайней мере, и руководство страны, и руководство республики должны к этому приложить максимум усилий.

— Банк надо спасать в любом случае.

Виктор Дьячков: По итогам года еще многое можно сказать. Все-таки правительство не демонстрировало каких-то конкретных волевых усилий для изменения ситуации. Я ничего не увидел кардинального, что можно было бы предложить. У меня самого на языке крутится много идей, начиная с того, что зачем нам отдельные министерство финансов, министерство экономики, министерство земельных и имущественных отношений... Почему не создать единое министерство финансов и экономики с департаментом имущественных отношений? Они же все работают на то, чтобы наполнить бюджет, и все это должно быть в одних руках. Надо сократить количество чиновников кардинально, причем это можно сделать и на республиканском, и на федеральном уровне. В отношении налогообложения я бы предложил вернуться к идеям, которые были и реально работали в 90-е годы. Напомню, что тогда были межбюджетные соглашения и Татарстан, например, оставлял у себя 50 процентов НДС. Вместо того чтобы Москва перераспределяла деньги от более экономически развитых регионов в пользу менее развитых, можно было бы ввести такую же практику. То есть Татарстану оставляли бы 50 процентов, Ульяновской области оставляли бы 100 процентов. И дальше регионы надеялись бы только на свои силы, у них был бы стимул для саморазвития. А сейчас создают вот эти федеральные программы... Вот почему держат большие аппараты в наших министерствах? Я так понимаю, что они пишут бумаги, чтобы обратно из Москвы деньги забрать. Это глупость неимоверная.

— Спасибо! Мысли, которые вы озвучили, ложатся в контекст того, что следующий год у нас — год продления договора между Москвой и Казанью...

Шамиль Агеев: Правильно Дьячков сказал — по сравнению с советским периодом сегодня в три раза больше аппарат чиновников.

Марат Галеев: Причем тогда еще был аппарат партийный, СЭВ, Варшавского договора. Теперь этих аппаратов нет, а чиновников на самом деле все больше...

«МЫ СРАЗУ ХОТИМ ИЗ ЛАПТЕЙ СЕСТЬ В MERCEDES. ТАК НЕ БЫВАЕТ»

— Среди нас Оскар Валерьевич Прокопьев. Во-первых, он банкир, руководитель и владелец Банка Казани. И это одна из главных причин, почему мы его пригласили: чтобы он дал оценку последних событий на банковском рынке как представитель банковской сферы. Во-вторых, он один из идеологов и разработчиков стратегии развития Казани до 2030 года. И еще я добавлю: Банк Казани — это как раз тот банк, который развивает финтех, банк будущего. А старые банки, скорее всего, умрут. Мы с Оскаром Валерьевичем уже несколько лет об этом говорим, он думает именно о банке будущего, пытаясь это развивать. И он тоже, как и Виктор Васильевич, представитель новой экономики России. Вам слово, Оскар Валерьевич. Какие главные итоги, с вашей точки зрения?

Оскар Прокопьев Оскар Прокопьев

Оскар Прокопьев: Продолжу комментарии и выскажу свой взгляд по поводу Татфондбанка. Есть такое замечательное произведение «Атлант расправил плечи». Там говорится о том, что миром движут люди, которые обладают большим разумом и большой волей. То есть промышленники, бизнесмены, финансисты... Что касается Роберта Ренатовича Мусина, могу сказать, что это человек, который последние годы двигал нашу татарстанскую экономику. Я отношусь к нему с большим уважением. Та ситуация, что произошла с ТФБ, она действительно очень печальная. Но, к сожалению, все допускают ошибки. Мне тоже очень хотелось бы, чтобы с Татфондбанком ситуация нормализовалась, чтобы было принято решение о санации, в пользу этого говорят действующие рейтинги, например рейтинг агентства Fitch. Еще замечу, что ситуация, когда акционер — региональные власти — явно не оказывает помощь банку, сильно сказывается на других банках. У нас банки перестали друг другу доверять давно, а после этой ситуации с ТФБ и рейтинговые агентства перестали верить нам. Первая ласточка — это, конечно, банк «Пересвет», который имел рейтинг B-, то есть облигации банка входили в ломбардный список Центробанка, надежнее их, в принципе, ничего не было, кроме суверенных облигаций. Татфондбанк находился на такой же ступени. К сожалению, отсутствие поддержки сильно демотивирует рейтинговые агентства, подрывает доверие к банковской сфере.

Касательно итогов года я хотел бы заметить, что у меня были большие ожидания, вызванные тем, что были введены санкции два года назад, — мне казалось, что в России бизнес-климат будет сильно меняться. К сожалению, я этого абсолютно не наблюдаю... Что говорит о том, что бизнес-климат не меняется? Наш фондовый рынок и так маленький, просто микроскопический по сравнению с фондовыми рынками других развивающихся стран. И он состоит на 70 - 80 процентов из компаний, которые занимаются углеводородами. А его рост в конце года связан исключительно с тем, что ситуация с нефтью нормализовалась. Но какие эмитенты у нас есть на фондовом рынке, которыми мы могли бы гордиться за последние 20 лет или которые возникли за последние два года, когда, казалось бы, бизнес-климат должен был измениться?.. Нет у нас таких эмитентов и их продуктов, которыми мы можем гордиться. Почему, на мой взгляд, в России бизнес-климат не меняется? Потому что мы не прошли ту стадию, которую прошли или проходят другие развивающиеся страны... Мы сразу хотим из лаптей сесть в Mercedes. Так не бывает, нужно сначала создать «Жигули» и научиться ездить на «Жигулях». А мы сразу говорим: у нас новые технологии. Это все здорово, но массовости нет в этом...

У нас есть отдельный успешный регион — Татарстан. Правильно сегодня сказали: он развивается, инвесторы приходят — и новые производства появляются, и IT-компании, но глобально в России мы этого не наблюдаем. Только в центральной части нашей страны...

— А именно в Татарстане...

Оскар Прокопьев: У нас в республике наблюдаем, и то это единичные случаи. Они не создают бизнес-климата. Иностранцы все ушли с фондового рынка, нет иностранцев, они здесь не держат ни облигаций, ни акций.

Печалит еще одно, о чем я постоянно переживаю. Последние 10 лет я работал на госслужбе. И я могу сказать, что наши административные барьеры, которые существуют на муниципальном уровне, на республиканском и федеральном, просто страшнейшие. У нас нет здесь изменений. Вы абсолютно верно сказали: зачем нам три министерства? Упразднение министерств, упразднение центрального аппарата — это тоже был бы шаг на снижение административных барьеров. Этого я и в 2015-м не увидел, надеялся увидеть в 2016-м, но, к сожалению, ничего не изменилось.

А из положительных моментов я отмечу стратегию «Казань-2030». Это очень хороший документ. Хотелось бы, чтобы он полностью претворился в жизнь. Там есть и о преодолении административных барьеров, и о качественном росте населения, описаны тот характер и состав населения, которые мы хотели бы видеть в Казани, состав бизнеса, который мы хотели бы видеть в Казани. Основной посыл — то, что Казань будет развиваться, если у нас будет бизнес в городе. Без бизнеса не будет ни притока населения, ни развития образования, ни развития социальной сферы, ни благотворного для нас и нашего населения результата. Документ действительно хороший. Если еще не знакомились, то я бы рекомендовал посмотреть его.

И касательно работы Центробанка — это тоже основная новостная тема 2016 года. Центробанк под лейтмотивом борьбы с инфляцией сдерживает ключевую ставку. То есть мы сдерживаем инфляцию путем сдерживания ключевой ставки. Для чего мы сдерживаем инфляцию? Если бы экономика России была перегрета последними десятилетиями роста, тогда да, надо было бы сдерживать инфляцию и даже ключевую ставку. Но сейчас роста нет, инвестиций нет... Зачем сдерживать ключевую ставку? Ведь она находится на уровне 10 процентов, а кредиты-то мы выдаем, назовем вещи своими именами, в среднем под 15 процентов годовых. Какой бизнес может позволить себе долгосрочные инвестиции под 15 процентов годовых? Мы качественно проигрываем белорусам, мы качественно проигрываем Казахстану. Для чего мы боремся с инфляцией? К сожалению, вот этих изменений я не увидел. По очистке банковского сектора согласен — правильное движение. Но отсутствие изменений в бизнес-климате — это негативное событие.

«СЧИТАЮ, ТАТАРСТАНУ ЧЕТЫРЕХ БАНКОВ ХВАТИТ. ЗАЧЕМ НАМ 28 БАНКОВ?»

— Фатих Саубанович, вы не первый срок в Госдуме России, находитесь в эпицентре российской политики, поэтому ваш взгляд особо ценен.

Шамиль Агеев: В первый раз как одномандатник, это большой фактор.

Фатих Сибагатуллин Фатих Сибагатуллин

Фатих Сибагатуллин: Тем более у меня был самый сложный одномандатный округ, 26-й. Это Вахитовский, Приволжский районы Казани, еще и сельские районы. Большинство здесь сидящих — мои избиратели. Иногда я говорю, что оба президента Татарстана, первый и нынешний, тоже мои избиратели, все бизнесмены, олигархи, все ученые — мои избиратели...

— С вашей точки зрения, какие итоги года, как вы видите это из Москвы?

Фатих Сибагатуллин: Начну с политических итогов. Выборы в Госдуму: 50 процентов депутатов избраны в одномандатных округах, 50 процентов — по партийным спискам. Я считаю, что это наиболее правильно. По РТ все 15 депутатов прошли от одной партии «Единая Россия». Это, как говорится, выбор народа, то есть народом положительно оценивается ведущая партия. Я в третий раз в Госдуме, десятый год уже, работал с тремя председателями. Сейчас избран председателем Володин Вячеслав Викторович. Во-первых, он профессионал, во-вторых, очень компетентный человек во всех отношениях: и хозяйственные вопросы знает, был заместителем губернатора Саратовской области, был заместителем председателя Думы, вице-премьером правительства, заместителем руководителя администрации президента России. Он в тесном контакте работает с депутатами, такого у нас еще не было — не в обиду будет сказано прежним председателям Думы Сергею Нарышкину и Борису Грызлову. Я был у Володина на приеме 9 ноября, он меня очень внимательно выслушал, почти час мы беседовали именно по вопросам экономики. Я начал разговор с принятия бюджета: Вячеслав Викторович, расходную часть бюджета мы обсуждаем уже три месяца, но почему в течение года ни слова не было сказано о доходной части бюджета? И почему Москва стесняется перенимать опыт Татарстана по развитию производства? Я не против «Роснано», «Сколково», там будет со временем отдача, но одно другому не мешает. Давайте займемся тем, что мы умеем делать, — увеличением доходной части бюджета, доходной базы. В Татарстане за последние 5 лет строились и строятся три уникальных завода. В Нижнекамске построено ТАНЕКО, такого предприятия у нас еще не было, там глубина переработки нефти почти 100 процентов! В 7 раз удорожается продукт при такой переработке, плюс мы получили две с половиной тысячи рабочих мест. Вот вам налоговая база, которую мы распределяем, а это еще и абсолютно экологически чистое производство. Володина я просил посмотреть хотя бы три татарстанских предприятия — ТАНЕКО, «Нижнекамскнефтехим», новоменделеевский «Аммоний», встретиться с их коллективами и воочию на месте убедиться, как можно увеличить доходную базу федерального бюджета. Нам нужна индустриализация! Без нее не вижу будущего России.

— И что Володин вам ответил?

Фатих Сибагатуллин: Мы договорились изучить эти производства. Я ему еще рассказал про завод по производству этилена «Нижнекамскнефтехима», про то, как Владимир Владимирович Путин почти ночью, находясь в Набережных Челнах, нажал кнопку и дистанционно запустил завод «Аммоний» в Менделеевске, где 505 рабочих мест и средняя зарплата в 60 тысяч рублей. К слову, вместе с Путиным в Челны приехали 47 VIP'ов, никто из них не соизволил побывать на объекте. А хоть кто-нибудь мог бы съездить, посмотреть передовое предприятие, встретиться с коллективом. Да, «Аммоний» — это затраты, это кредиты на оборудование, но оно того стоит. Откройте сегодня 100 таких заводов в России — пожалуйста, их продукция будет востребована. Мы же от произведенных в стране удобрений себе оставляем всего-навсего 15 процентов. Еще смотрите, что получается: мы производим 540 миллионов тонн нефти, Америка — тоже 540. Но там перерабатывают 750, а мы — 270. Пожалуйста, вот вам ориентир.

Говорим, что в стране денег нет. У нас очень много денег — у частников. Я приводил примеры, какие возможности даже в Татарстане у некоторых товарищей — легализовать свои средства, построив завод. Легализовать. Мы должны принять закон, чтобы была заинтересованность в этом тех, у кого есть деньги, и чтобы были для них гарантии, чтобы через строительство заводов они удваивали свое состояние и легализовали свое богатство на законодательной основе.

— Есть уточняющий вопрос. Осуществление этой программы зависит не от Володина, для этого нужно отправить в отставку правительство, поменять экономический курс. Может, вы и об этом с ним договорились?

Фатих Сибагатуллин: Прежде всего нужна законодательная база. Володин это все понимает. Он, скажу так, не американского формата, в отличие от многих, он наш, доморощенный, работал только у нас, настоящий патриот Российской Федерации, народа России.

Если говорить об итогах года по Татарстану, я считаю, у нас все нормально, вот только с банками проблемы... По банковской системе — я начну с «Пересвета» (акционерный коммерческий банк, который призван содействовать благотворительности и духовному развитию Отечества; 30 октября 2016 года в банке была введена временная администрация, а в ноябре ЦБ предложил санировать его за счет кредита АСВ; дыра в банке «Пересвет», основной акционер которого русская православная церковь, составляет от 80 до 85 млрд. рублей, — прим. ред.)... Там, как говорится, вынули деньги. А потом попался наш Татфондбанк, я думаю, не случайно. Не надо решений правительства ждать... Прокуратуре же никто не запрещал, раз есть сигнал, проверить. Я начал работать, когда был один банк, кредит был под 3 процента всего-навсего, включая обслуживание (маржу). Считаю, нам, Татарстану, четырех банков хватит. Зачем нам 28 банков?

— Какие четыре? Надеюсь, не Сбер и ВТБ только?

Фатих Сибагатуллин: Я не скажу вам какие...

Оскар Прокопьев: Банк Казани!

Фатих Сибагатуллин: Надо еще выявить, какие четыре банка. «АК БАРС» Банк как правительственный — он будет. И еще три местных. Всего четыре достаточно, а не 28. По стране — не тысячами. Каждый кассу снимает, а потом страдает народ. Говорят, частным лицам страховку дадут. Страховка — 1 миллион 400 тысяч. А как быть тем, у кого, скажем, 12 миллионов было на счетах ТФБ? Человек всю жизнь копил и...

— И все сгорит...

«ЭТО НЕ ПРОСТО ГЛОБАЛЬНЫЙ ЭКОНОМИЧЕСКИЙ КРИЗИС, ЭТО НА САМОМ ДЕЛЕ ЦИВИЛИЗАЦИОННАЯ ЛОМКА»

— Спасибо! Слово Рустаму Султановичу Курчакову. Это известный экономист республики с глубокими философскими взглядами на события в России и в мире.

Рустам Курчаков: Я неизвестный экономист... Вот Марат Гадыевич упомянул забытую и исчезнувшую науку политэкономию...

Рустам Курчаков Рустам Курчаков

— Я только что купил учебник по политэкономии, там написано, что он издан специально для тех, кто забыл эту науку, которая скоро будет возрождаться.

Рустам Курчаков: Политэкономия нашего времени — это геоэкономика, она развивается в противовес существующим теориям и официальной политике. Есть люди, которые этим занимаются достаточно серьезно, но они плывут против мейнстрима... А экономисты пытаются старые экономические теории «натянуть на глобус».

Итоги этого года надо оценивать с точки зрения той полосы перемен, в которую мы вступили года три назад. С 2013 года наша экономика вошла в ступор, она топчется на месте, десятые доли процентов роста или падения. На своей декабрьской пресс-конференции Путин, собственно, начал с экономики. Он прекрасный пиар-мастер, а тут мучил десятые доли процента, рассказывая о темпах...

Почему 13-й год? Первый залп был по кипрским банкам, началась отмена принципов частной собственности, вкладчиков стали наказывать в открытую... В чем суть этих перемен? Это не просто глобальный экономический и финансовый кризис — на самом деле это цивилизационная ломка. Мы сейчас наблюдаем кризис той, старой цивилизации, которая сложилась в западных странах и стала приманкой для остального мира. Она была основана на рациональной науке, прогрессе технологий, свободе индивида, а в экономике — на расчете материальной выгоды. Ссудный процент, маржа, хеджирование — вся цепочка финансовых инструментов идет отсюда. Но в ходе глобализации выяснилось, что мир более сложен, его одним лишь умом не понять, он не делится на разум без остатка. Рациональный Запад получил иррациональный ответ — терроризм, «приватизация» стран ЕС мигрантами и т. п. Это симптомы болезни, которая называется «горе от ума». Рациональная картина мира распадается на глазах, а наше сознание не успевает за цепной реакцией перемен.

У каждого свои критерии понимания этого процесса, они могут быть разными. Возьмем самое простое — три кита нынешней цивилизации: семья, частная собственность и государство. Семья как воспроизводство нормальных людей, которые будут лучше своих родителей, больше будут знать, больше будут уметь... В экономике это домохозяйства. Семья в наше время подавляется социальной бюрократией и финансовым капиталом. Дальше — частная собственность. Мы видим, что происходит сейчас с частной собственностью. Она экспроприируется и попадает в сети неявного контроля сверху, причем даже не в экономике, а где-то за кулисами экономики... И третий кит — государство. Но государство везде слабеет, везде разрушается. Если уж в Соединенных Штатах какой-то двуглавый орел образовался и они друг друга клюют, даже с результатами последних выборов президента не могут разобраться...

Что в этом связи можно сказать о государстве российском? Все познается в сравнении, у большинства присутствующих еще живо в памяти то, что было 35 лет назад...

— То есть у нас есть возможность сравнивать с советским государством при всех его недостатках.

Рустам Курчаков: То государство, которое было, оно, как и на Западе, по-своему вышло на уровень общенародных задач — у нас это так называлось в официальных документах, а на Западе это называлось государством всеобщего благоденствия, то есть правовым государством, которое служит всем слоям общества. И короткий период, в 60 - 80-е годы, это действовало, было достигнуто в нашей системе. А сейчас это активно разрушается. Причем у нас, может, в особо извращенной форме. В этом смысле у нас никакого государства не осталось, а вместо него — вертикаль власти. То есть одинокий кол, который стоит посреди огромной бесхозной территории, потому что хозяйственные связи на территории разорваны, а хозяйство разорено.

Кстати, политическая экономия различала хозяйство и экономику. Хозяйство — это то, что видно глазами и можно пощупать руками, — потоки товаров, производственные сети, инфраструктура, а экономика — это те отношения между людьми, которые возникают по поводу того, как это хозяйство организовать. Так вот в этом смысле хозяйство у нас было в значительной степени разрушено и подорвано в 90-е годы.

— Сейчас что-то восстановили, но часто в примитивном варианте.

Рустам Курчаков: Взять хотя бы единую, то есть раньше единую, энергетическую систему страны: тут наглядно все видно, на какие куски ее разрубили. А что касается экономики, тут важно, какие отношения господствуют. Эта система, конечно, сложная, но всегда доминирует что-то одно. Карл Маркс писал о временах, когда основа экономики — эксплуатация, капитал эксплуатирует труд. В советской системе немного по-другому было. Сейчас ядро экономических отношений — это коррупция и обман, то есть манипулирование властью, ресурсами и информацией. Тут говорили о том, что в банковской системе нет доверия, а почему его нет? Потому что манипуляция доверием лежит в основе отношений.

В этом смысле 2016 год проходной. Если взять формальные показатели, то у нас что-то улучшилось — рубль укрепился, цены на нефть в полтора-два раза поднялись, с Турцией помирились, есть определенная надежда в Сирии и так далее. Но что ни возьми — да, рубль укрепился, но где гарантия, что в первом или втором квартале не произойдет девальвация ровно с той силой, с какой рубль сейчас укрепляется? Опять натянули курсовую резинку и ждут, когда она оборвется и больно ударит. То же самое по нефти, тут нет гарантии, что не начнутся опять эти пируэты до 25 - 30 рублей за баррель. И по Сирии опять же — завершился очень болезненный этап, а что дальше? Где гарантии, что у нас не встанут более сложные задачи на Ближнем Востоке?..

Оптимизм в том, что, когда происходят такие ломки, становится видна анатомия и физиология гражданского общества. И вот когда ты увидел суть происходящих процессов, у тебя есть возможность приспособиться к ним, но для этого нужно изменить свое сознание, нужно самому поменяться и стать адекватным тому, что происходит. В 2016 году этих перемен сознания я не заметил. Даже реакция на то, что произошло в Татфондбанке... «Надо спасать, надо спасать!» Надо не банки спасать, нужно спасать систему доверия в бизнесе, для того чтобы не оказываться в такой ситуации, когда, как дети говорят, что ни делает дурак, все он делает не так... Это краткое описание ситуации в системе управления. Нужно знать историю болезни. Ведь все хорошо знают, как складывался Татфондбанк, как происходила капитализация, какой дух господствовал в этой команде. Как говорят, ничего личного, но если банк вырастает на таких дрожжах, то цикл его жизни короткий.

— Про многие структуры так можно сказать.

Рустам Курчаков: Про всю банковскую систему. В 2014 году Центробанк вычистил 70 с чем-то банков, в 2015-м — 90 с чем-то, в 2016-м, говорят, больше 100.

«И УЕЗЖАЮТ ЛУЧШИЕ, УЕЗЖАЮТ МОЗГИ»

— Классен Виктор Иванович, вам слово. Вы тоже представитель новой постиндустриальной волны в экономике. Это взгляд из Чистополя...

Виктор Классен: Начнем с позитива, а потом о грустном: о пожаре и о том, что у нас в центре Татарстана происходит. Чистополь все-таки географически находится в центре республики. Наше АО «Радиокомпания «Вектор», в общем-то, по сравнению с ICL на порядок меньше, мы маленькое предприятие. Я бы сказал, что практически на 100 процентов инновационный и цифровой бизнес.

Хотелось бы рассказать, как я ощущаю ситуацию, государство и экономику. В моем понимании у нас чрезвычайно жесткое, сильное государство. Хотя я взрослый человек, я побаиваюсь его, прокуратуры, гаишников, полицейских, судов. Я не уверен, что там есть правда, опасаюсь, что меня могут засудить. Что касается экономики, то она у нас хрустальная, хрупкая, и я вижу, насколько легко у нас вдруг происходят сумасшедшие катастрофы одна за другой. Возьмите тот случай, когда у вас в Казани автомобиль ворвался прямо в пассажирский терминал 1А аэропорта. Это типично. Сегодня уже даже Германию нельзя в пример вставить — в центре Берлина, элитный район, на рождественской ярмарке такое происходит, и никто не может террориста поймать. То, что его в Милане застрелили, это не факт...

Но все-таки хочу сначала о хорошем сказать, что «Вектор», безусловно, в этом году достиг героических показателей — 15 процентов роста, даже больше.

Виктор Классен Виктор Классен

— Это и есть признак постиндустриальной экономики: все падает, а она растет.

Виктор Классен: Да, мы движемся. Какие-то удивительные продвижения, и планов на следующий год еще больше. У нас президент Рустам Минниханов —большой любитель всяких таких стратегий, я принимал участие, почти сам написал «Стратегию-2030» Чистополя, министр экономики РТ Артем Здунов ее докладывал, и она получила первое место в Питере. Тут же доложили президенту, что у нас вот такая хорошая стратегия. В городе все плохо, а стратегия хорошая... Но у нас эта стратегия вся такая цифровая, инновационная.

На чем мы держимся? Нашему предприятию в 2016-м исполнилось 30 лет, это единственная фирма в Чистополе, которая с 1986 года существует. Это почти правильно, хотя еще есть хлебозавод, но он был всегда.

— Есть знаменитый часовой завод...

Виктор Классен: Нет, там есть ростки, очень хорошие, великолепные ростки — это реальное производство, то, что вы упомянули: это фирма «Бетар», она 55 процентов всех водосчетчиков нашей страны производит, совершенно сумасшедшее количество, это наша гордость. Сейчас резко вверх пошел «Восток», это гольная оборонка, сумасшедшие оборонные заказы, все, что Украина отказалась делать, идет к нам, это сильно поддерживает город. Что у нас? Было уже сказано об ОЭЗ «Алабуга», мы проектируем системы безопасности и для турок, для их заводов от и до, там десятки миллионов рублей, и для нашего «Полиматиза» знаменитого. Из Елабуги мы не вылезаем. Второе — мы, конечно, с помощью Минниханова, Здунова и особенно вице-премьера Альберта Каримова три года этим занимались и получили бессрочную лицензию на право разработки вооружения, военной техники. То есть как мы создавали свое предприятие в Чистополе в 86-м году, 30 лет назад, так и сейчас в рамках концерна «Алмаз-Антей» делаем огромное количество инновационных работ: 3D-проектирование, цифровое 3D-производство, это производство летательных аппаратов, причем такая система, которая локаторы концерна «Алмаз-Антей» облетывает и измеряет поляризационные характеристики, как вообще локаторы излучают. Мы были первыми, кто поверил в нашу систему «ГЛОНАСС» и взялся за ее коммерциализацию. Вы знаете, что сегодня ГЛОНАСС работает. Все время кому-то хочется дегтем залить, да нормальная система, хорошо работает. GPS сейчас немного сыпется, это медицинский факт, а наша система с новыми красноярскими спутниками идет более-менее хорошо. Мы очень активно работаем с фондом Бортника. И это многого стоит, когда тебе вечером в Чистополь звонит такой выдающийся человек, как Иван Михайлович Бортник, и говорит: «Виктор Иванович, вы тут заявку подали в интересах концерна „Алмаз-Антей“ — СВЧ-волновые элементы, принтеры, 3D-моделирование. Это важно, вы просите 6 миллионов рублей, и мы решили вам 14 дать, как вы на это смотрите?» Как правило, ответы на такие вопросы трудно выдавить, потому что тут спазм, чуть ли не впервые в жизни предложили больше денег, причем существенно больше. Сейчас мы эту работу заканчиваем.

Марат Галеев: У вас капитал доверия появился.

Виктор Классен: Может быть, подходит такой термин, но я был поражен совершенно. Вот Путин сказал про телемедицину, у него очень много было про то, какая медицина должна быть в будущем. Телемедицина, все в датчиках... Мы этим занимаемся уже несколько лет. С Иннополисом у нас тоже был большой грант. Мы со всеми фондами, которые существуют, работаем, гранты получаем отовсюду, выигрываем, причем довольно много. У нас была замечательная, но отчасти бессмысленная дискуссия с президентом Миннихановым, когда я на встрече с ним предложил, мол, давайте создадим свой такой фонд, потому что по всем заявкам мы ездим в Москву.

— Есть же венчурный фонд.

Виктор Классен: Но он этим как раз не занимается, это все-таки НИОКР, сначала НИ, потом ОКР, потом производство. Мы с каждым вопросом бегаем в Москву... В шестой раз уже мы сопровождаем нашу легендарную команду «КАМАЗ-Мастер», даем им спутниковую связь. Пять раз они выигрывали. Все участники говорят, что бессмысленно просто дальше сражаться, все равно они побеждают.

— Виктор Иванович, об итогах года, если коротко: есть ли жизнь на земле в Чистополе, что там происходит?

Виктор Классен: Декабрь все отравил — двумя страшными событиями. Одно было замечено всеми татарстанцами, и мы пострадали, я лично пострадал — мои деньги пропали в Татфондбанке. Это очень неприятно. Мы с этим банком не работаем, но один миллион случайно «Ростелеком», невзирая на наши письменные предупреждения не посылать туда деньги, а отправить в Сбербанк, послал туда...

— А второе ЧП — это пожар в вашем универмаге?

Виктор Классен: Да, старейший универмаг. Мы сделали мобильный комплекс спутниковой связи и с Миннихановым показывали Шойгу на выставке в Москве. Комплекс, который должен координировать все пожарные машины.

Виктор Дьячков: И спутниковая связь не помогла...

Виктор Классен: На пожаре я был в первые минуты. Даже внимания не обратил — ну немножко загорелось в аптеке, ничего страшного, поехал домой ужинать... Потом смотрю вечером — там уже что-то горит больше. А в интернете же народ все выкладывает, версии в том числе. И в основном там были ваши снимки, «БИЗНЕС Online»... Вы сделали, молодцы.

— У нас срочно журналист выехал на пожар.

Виктор Классен: Так вот сто предпринимателей, которые работали в универмаге, потеряли все. У моих соседей был на втором этаже большой отдел шуб. Сначала народ галдел, что теперь шубы будут пахнуть гарью и их никто не купит. А потом они сгорели. 23 миллиона рублей сгорело — шубы же дорогие. И так с каждым из 100 предпринимателей. А еще 100 продавщиц, а всего 200 человек потеряли работу. Это сумасшедшая трагедия. И пока я не видел, чтобы хоть кто-то адекватно на это дело реагировал. Реакция была совершенно неадекватная. В Чистополь приехала из Омска выставка экзотических животных, и Первый канал передал: вот там обезьянку спасли на пожаре... «Вести-24» передали то же самое, что как будто ужи, видите ли, подохли, а енот выжил. Это вдруг оказалось главной новостью. Все репортажи были такого плана. Ребята, вы подумайте о людях! Что вы делаете...

— Все клюнули на экзотику...

Виктор Классен: Счастье, что никто не погиб. Но люди остались без работы, без денег. Тут выясняется, что чуть не Совет Федерации владеет этим универмагом (по словам арендаторов, ТЦ распоряжалась Фаиза Камалетдинова, чей сын женат на дочери экс-мэра Чистополя Ильдуса Ахметзянова, ныне сенатора, — прим. ред.)... Все старое, включая перекрытия, все упало, все сгорело...

— А причину пожара нашли? Пожарные не справились?

Виктор Классен: В моем понимании, все можно было потушить в первые минуты...

Что еще хочу сказать: в Штатах на сегодняшний день два миллиона терминалов спутниковой связи с сумасшедшими, до гигабита в секунду, скоростями, все это работает на любом домохозяйстве. В Евросоюзе — полтора миллиона. Самая большая страна в мире — 60 тысяч станций спутниковой связи, и у нас заказов все меньше и меньше. Мы видим, что все, как шагреневая кожа, сжалось. И только за счет мобильных комплексов, телемедицины и прочего мы двигаемся вперед. Нам приходится отказываться от работы с реальным сектором экономики, потому что им бы выжить, спутниковая связь никакая не нужна.

И последнее... Неприятную вещь скажу: из 340 выпускников средних школ Чистополя в этом году 40 остались, 300 уехали в Казань. Люди уезжают. Подозреваю, что это по всему Татарстану, то есть вся политика, которая сегодня проводится, — эти роскошные катки, моллы, торговые центры, вся эта атмосфера, великолепные кафе в столице республики... Работать в Чистополе некому, все уезжают в Казань. Это проблема проблем. И если за это не возьмутся... А начинаются, наоборот, планы объединить с Зеленодольском, сделать агломерацию большую. Ребята, флаг вам в руки, но весь Татарстан будет голый. И ведь уезжают лучшие, уезжают мозги, а те, которые остаются, поверьте мне, они не могут работать на таком высокотехнологичном предприятии.

«ПИАРЩИКИ ПЫТАЮТСЯ ИЗОБРАЗИТЬ МНОГОПАРТИЙНОСТЬ, НО...»

— Рафаэль Сибгатович, вам слово...

Рафаэль Хакимов: Сегодня политика свелась к экономике. Пиарщики пытаются изобразить многопартийность, но все это выглядит как реалити-шоу. В идеологической сфере торжествует квасной патриотизм — возвращается «советский человек» с его вечным поиском «врага» вовне и внутри. Но во времена холодной войны было реальное противостояние двух миров, двух идеологий, а сегодня — искусственное воспроизведение противостояния с кем-то зачем-то для «сплочения» населения вокруг власти, которое спасет от врагов.

Рафаэль Хакимов Рафаэль Хакимов

Внешняя политика показала успехи в плане демонстрации характера страны, но за счет непредсказуемости поведения России. Реальное соотношение сил как в военном, так и экономическом плане пока не дает оснований говорить о сложившейся многополярности мира. Ошибки США на Ближнем Востоке показали слабость американцев, но не в военном плане, а в стратегическом видении международных отношений. Что же касается Европы, то она оказалась заложницей бестолковой американской политики в Афганистане, Ираке, Сирии и Ливии. Впрочем, слишком сильная Европа для США невыгодна в экономическом плане, она явный конкурент. У Европы большой внутренний потенциал — как интеллектуальный, так и экономический, она площадка для решений сложных вопросов, которые коснутся всех в мире. Нам нельзя радоваться их бедам, ибо нас ждет то же самое, в любом случае Европа — самый ближайший партнер, с кем укрепление сотрудничества обоюдовыгодно.

На экономику РФ самым негативным образом оказала влияние цена на нефть — это обычная трактовка. Мировой рынок тоже стал внешним «врагом», несущим беды России. Однако будет правильнее сказать, что причины кроются в экономической политике и отсутствии административной воли. Ориентир на поставки углеводородного сырья на внешний рынок вместо развития высоких технологий и производства конечной продукции — основная ошибка российских аналитиков или кого-то. Это была ошибка брежневского периода, когда гонку вооружений поддерживали за счет продажи нефти. Затем цена упала, или ее «упали», и экономика СССР затрещала по швам. Исторические уроки в России никогда не учитывали. Каждое новое поколение руководителей начинало историю с нулевой точки, именно они якобы становились демиургами новой России. Самомнение всегда обходится дорого. И на этот раз история не стала потакать ошибкам российских политиков и экономистов. Сегодня все вокруг повторяют, как «Отче наш», необходимость избавления от нефтяной зависимости, но нет воли для разворота страны к переработке нефти, развитию нефтехимии и производству высокотехнологической продукции. Теперь стало модно обвинять Ельцина во всех грехах, причем теми, кто при жизни перед ним лебезил и превозносил его как демократа и реформатора. Поиск виноватого вместо исправления ситуации — это явный признак безвольности общества, характерный для «колониальных» стран, обвиняющих мировой империализм в своих бедах.

— Спасибо всем за очень интересный взгляд, выступления противоречивы, как и наша российская экономика: есть и вдохновляющие вещи, и глубочайшая печаль. Кризис идеологии, наверное, одна из проблем России в целом. Кроме золотого тельца, общества потребления и моллов, по сути, другой идеологии не появилось...