«ПУСТЬ ЛУЧШЕ БУДЕТ ВСПЛЕСК БЫТОВЫХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ, НЕЖЕЛИ ВОЗВРАЩЕНИЕ «КАЗАНСКОГО ФЕНОМЕНА»

Ольга Лаврова — главный редактор и ведущая программы «Перехват» (ТК «Эфир»):

— Честно говоря, мне кажется, что это невозможно: и следователи, и криминалисты, и прокуроры стали профессиональнее. Я скорее вижу всплеск бытовых преступлений. Кризис — это как лакмусовая бумажка, это даже по нашей программе видно: много преступлений совершают люди из малообеспеченных семей, где люди не работают и так далее. Сын убил отца, отец — сына, по ночам всякие ограбления цветочных ларьков, круглосуточных минимаркетов. Идут на преступления от безденежья, идут за маленькой выручкой, иногда пытаются похитить просто 1 тысячу рублей.

Когда у нас «Перехват» начинался, я помню, в 1999 году, буквально каждый день стреляли в Казани, члены организованных преступных группировок отстреливали друг друга. Вот тогда очень много было таких преступлений, а потом... МВД же не зря работало. Удалось их подавить. До сих пор в судах идут какие-то процессы по организованным преступным группировкам, правда, не таким крупным, их названия мне ни о чем не говорят.

С «казанским феноменом» я сталкивалась в школе. Были все эти вещи. Если так можно выразиться, в те времена были гопники, они тогда так назывались. Сама я, слава богу, нигде не состояла, в отличие от моих знакомых. Я это все помню, когда город делился на районы и из своего района лучше было не выходить ни мальчикам, ни девочкам. Все ходили по своим квадратам. Пусть это прозвучит цинично, но пусть лучше будет всплеск бытовых преступлений, нежели возвращение «казанского феномена».

Яков Геллер — генеральный директор ГУП «Агентство по государственному заказу РТ»:

— Конечно, возвращение «казанского феномена» возможно. А что конкретно сделано, чтобы его не было? Молодежные организации, просвещение, досуг, что именно? И чем молодежь нынешняя отличается от той, которая была 30 - 40 лет назад? Это такие же молодые люди, они ищут себе применение, лидерство, ниши, которые можно заполнить. Не только же учиться в КФУ и КАИ, еще же есть те, кто чем-то занимается в свободное время. Все эти «казанские», «челнинские» и другие феномены возникли из-за того, что не было приложено сил, социальные лифты не работали и не работают, учиться бесполезно.

Илдус Саидович Нафиков действительно мудрейший человек, если он говорит, что такая угроза есть, я не могу ее оспаривать, она и правда есть. Я не знаю, чем молодежь должна заниматься, чтобы не сбиваться в стайки и в кучки. Когда я иду по городу и вижу девушку, которая идет и пьет пиво из бутылки, это не соответствует той норме, которую я представляю себе. Не должны они идти под руку с парнем и оба отхлебывать из бутылки пиво, это ненормально. И их, значит, не научили, что это ненормально. Значит, для них это норма, и подойти и дать прохожему по морде можно, очевидно. Сам я сталкивался с «челнинским феноменом», я в те годы жил в Набережных Челнах. Это были тяжелые времена, и Илдус Саидович тогда был прокурором Челнов, он знает, что происходило.

Азат Гайнутдинов — руководитель автономной некоммерческой организации «Центр реабилитации и адаптации бывших осужденных», член Общественной палаты РТ:

— То, что «казанский феномен» возвращается, я не думаю. А в 90-е годы было другое положение в стране — развал. Хотя у меня есть, конечно, одно наблюдение: рецидивная преступность растет. Люди освобождаются из мест лишения свободы и повторно совершают преступления. Почему? Потому что люди, выходя оттуда, не могут трудоустроиться, нет жилья, нет элементарного — покушать, одеться. Поэтому вновь идут на преступление.

Как было в 80 - 90 годы я не знаю, так как был маленький, знаю это лишь по книжкам. Ощущаю ли рост преступности? В вашей же газете прочитал выступление прокурора, что убийства участились, преступления участились. Самое интересное, я участвовал на коллегии УФСИН РТ с участием премьер-министра республики Ильдара Халикова, там говорили, что процентов 40 преступлений — это рецидив. Я считаю, эта цифра больше, мы ведь напрямую с этим контингентом работаем. Я сам проводил опрос: в каком состоянии были совершены эти преступления? Среди наших подопечных 95 процентов преступлений совершали в алкогольном опьянении. Если посмотреть на наши дома, там можно увидеть по три алкомаркета. Как остановить рост криминализации, ведь люди пьют, а пьяный человек хочет еще догнаться, пошел, кого-нибудь ограбил, убил — вот и все. Сейчас массовое спаивание людей происходит. Мы тоже мучаемся. Поставили нашего подопечного на ноги, идет он с работы, получку получил, проходит мимо светящейся рекламы: «Купите две кружки пива, третья вам в подарок». Все — завтра он на работу уже не может выйти. Его с работы уволили, а как ему дальше жить? Вот тебе и преступность.

Игорь Сундиев — вице-президент российской ассоциации криминологов:

— Повторения того, что было, невозможно по определению, потому что сейчас другие социальные, политические и экономические условия. То, что сейчас меняется криминогенная обстановка, — это естественно, потому что меняется весь образ жизни. Естественно, туда так или иначе будет вовлекаться молодежь. Организованная преступность без молодежи существовать не может.

Кстати, обратите внимание, тут есть еще один феномен — очень активные попытки организованной преступности внедрить свою субкультуру среди молодежи. Будут возникать уже другие формы, чем те, которые были 30 - 40 лет назад. Какие? Для этого надо проводить соответствующие исследования. Любые формы организованной преступности очень тесно завязаны на слабые слои социума. Грубо говоря, организованная преступность живет не сама по себе, это паразит, а форма паразита зависит от того, каким будет тот, от кого она кормится, то есть обычный социум.

Любовь Агеева — журналист, исследователь «казанского феномена»:

— Я уже давно говорю о том, что возвращение некоторых элементов подростковой преступности вполне возможно. То есть возвращение «феномена», как социального явления, когда существует деление по территориям и ребята дерутся, такого, скорее всего, не будет. А вот привлечение криминальными группами подростков в свою деятельность вполне может быть. И если это получит массовый характер, то «казанский феномен» с его драками покажется нам цветочками. Потому что он отличался тем, что все драки и другие какие-то криминальные явления не были направлены на окружающих. Ребята в основном выясняли отношения между группами. Но уже потом, когда группировки стали криминальными, тогда пошел грабеж и такие чисто криминальные явления.

Мне очень жалко, что в свое время ситуация была упущена. И я сейчас думаю о том, что мы повторим ошибки прошлого, когда милицию оставили один на один с этими явлениями. А упущена не столько криминальная ситуация, сколько общая работа с молодежью. Поскольку та молодежь, которая сегодня есть, гораздо легче поддается влиянию извне. И преступное сообщество, я так думаю, там есть умные люди, которые знают, чем привлечь молодежь вот в эти группы. Скорее всего, они привлекут их чем-то не очень криминальным для начала, тогда же вербовка шла через спортивные залы. И здесь может получиться то же самое. Так что если уж упустили эту ситуацию, то хорошо бы начать с того, к чему мы пришли в результате долгих дебатов, дискуссий, в то время когда речь шла о «казанском феномене». Это подумать всем — родителям, полиции, учебным заведениям, ученым — о том, что сейчас сделать, чтобы эта ситуация не получила такого широкого распространения.

СЕЙЧАС ДАЖЕ МНОГИЕ РУКОВОДИТЕЛИ, КОТОРЫХ ВСТРЕЧАЕШЬ, БЫЛИ ИЗ ПРОТИВОБОРСТВУЮЩЕГО ДВОРА, ТЕПЕРЬ СМЕЕМСЯ...»

Ринат Хайров — депутат Госдумы:

— Думаю, что возврата к старому не будет. «Казанский феномен» пошел же с «Тяп-Ляпа», который в свое время также пересажали и разгромили. В то время был упадок, это вы и сами прекрасно видели, Советский Союз развалился. Соответственно, не было финансирования, останавливались заводы и все остальное. Молодежи некуда было идти, они не получали зарплаты, как итог — расслоение среди людей. Сейчас такого нет, заводы все-таки работают, хотя какие-то закрываются, есть банкротства, но тем не менее у нас в республике экономика развивается, заводы работают, все живет и пышет, молодежи есть куда пойти. Раньше почему люди шли в группировки? Нечем было заняться, качались где-то в подвалах. Это был сырой материал, из которого можно было лепить ребят. Это первое.

Второе. Сейчас, я знаю, органы правопорядка, МВД и другие структуры уделяют больше времени воспитанию нашей молодежи. Да, будут какие-то отдельные личности, которые будут проявлять себя и стараться показать, а наша Россия-матушка всегда отличалась личностями, всегда есть некоторые личности, которые хотят стать лидерами в определенной ситуации. Просто в юности лидерство проявляется в драках и доказательстве того, что я сильнее и круче, а дальше, если не под присмотром, все это переходит в какие-то нехорошие вещи.

В те времена, наверное, все сталкивались с чем-то. Я же вырос в Альметьевске, у нас не было «казанского феномена», у нас был, наверное, «альметьевский феномен», когда все мальчишки дрались двор на двор. Но тогда никто не делил ни деньги, ни чего-то еще, не было такого, чтобы «крышевали», деньги отнимали. Просто каждый доказывал, что он сильнее, дрались двор на двор, даже не понимая почему. А сейчас даже многие руководители, которых встречаешь, были из противоборствующего двора, теперь смеемся, вспоминаем нашу молодость.

Иршат Минкин — депутат Госдумы:

— Меня бог спас от этих вещей, я-то, в отличие от других, вырос не в городе. В то время я уже был студентом, поэтому все эти вещи видел только со стороны, это все прошло мимо нас. Так что есть отличие в том, где человек родился и вырос. Я не думаю, что сейчас к этому будет возврат в таких объемах. Может быть, есть какие-то проявления. Но я думаю, что теперь сознание людей совершенно другое. У нас и взрослые на сегодняшний день другие, и дети. Все зависит от условий. Тогда все происходило от того, что нечем было заняться. На сегодня есть условия для всего, для занятия чем угодно, на что у тебя есть способности. А раньше все было отдано улице, молодые люди были ничем не заняты. Теперь же хоть на платной, хоть на бесплатной основе занимайся. В школах и микрорайонах на сегодня среда тоже другая. Так что «казанский феномен» повториться не может.

Ильдар Гильмутдинов — депутат Госдумы:

— Я считаю, что возвращение «казанского феномена» невозможно, для этого нет никаких социально-экономических условий. Я очень надеюсь, что правоохранительные органы, во-первых, разберутся на основании закона с теми людьми, которые хотели бы заняться такой незаконной деятельностью. Во-вторых, эту ситуацию не нужно муссировать в средствах массовой информации. В-третьих, возможно, эта ситуация говорит о том, что те осужденные в 90-е годы наши граждане сегодня уже вышли на свободу. Может, они думают или хотят проводить ту же линию, за которую они уже получили наказание. Поэтому важно, чтобы был своевременный контроль, чтобы отследить деятельность этих граждан и не допускать никаких правонарушений.

Я с «казанским феноменом» тоже сталкивался. Я тогда работал в комсомоле. У всех комсомольских организаций было задачей заниматься в том числе с «казанским феноменом». В 90-е годы как раз образовалось большое число подростковых клубов, кстати, в республике до сих пор они работают в Казани, Челнах, Зеленодольске, Нижнекамске и ряде других городов. Это был ответ в какой-то мере со стороны государства через комсомол, чтобы подростков привлечь. Те преступные группировки вовлекали подростков в свои ряды. А такие клубы и другие меры были направлены на то, чтобы привлечь молодежь к более содержательной деятельности.

«ЭТИМ БЫЛ ОКУТАН ВЕСЬ ГОРОД, НИ ОДИН МАЛЬЧИК, КОТОРЫЙ ЖИЛ И ХОДИЛ В ШКОЛУ В 80-Е ГОДЫ, НЕ МОГ ОСТАТЬСЯ В СТОРОНЕ ОТ ЭТОГО»

Ильдус Янышев — председатель совета директоров группы предприятий безопасности «Контр»:

— Уровень преступности всегда может начать рост в зависимости от экономической, социальной ситуации и уровня работы правоохранительных органов, это аксиома. От этого ни одно общество не застраховано абсолютно, даже благополучные страны Запада и Востока. Понимая, что сейчас не самая лучшая экономическая ситуация, люди не могут найти деньги и так далее, думаю, что основания для таких утверждений есть. На себе лично я не испытал ухудшение криминогенной ситуации. Но я считаю, что у прокурора республики достоверные статистические данные. Он недаром сказал, что увеличилось количество тяжких преступлений. Правда, статистика — вещь лукавая, ее можно читать по-разному, выбирая из контекста только выгодные для поставленных целей строчки. Но в данном случае я склонен верить выводам нашего прокурора, потому что знаю, как он скрупулезно относится к этому, и поверхностными данными его вряд ли удастся ввести в заблуждение.

Да, конечно, сам я сталкивался с этим «феноменом». Еще в конце 80-х годов я стоял у истоков создания отдела по борьбе с организованной преступностью УВД города Казань. И когда мы создавали охранные предприятия, первые в Татарстане, мы уже ощущали спрос на нас для защиты от криминальных крыш, сохранение личной безопасности предпринимателей. Тогда все это было очень востребовано, сейчас это больше статусность. Действительно, приходилось работать и на грани фола, но в рамках закона. Правоохранительные органы в то время были слабыми, деморализованными, и, конечно, большую роль для нормализации ситуации сыграли охранные предприятия и службы безопасности.

Айдар Шагимарданов — президент ассоциации предпринимателей мусульман РФ:

— Я не думаю, что будет возвращение в 90-е. Во-первых, социальная обеспеченность населения стала другой. В 90-е вошли с голыми карманами, не было никакой инфраструктуры, где бы молодежь занималась, тренировалась, культурно отдыхала. На сегодняшний день можно сказать, что Казань — один из лучших городов России. Очень важный фактор, что большой процент населения приближается к религии, а религия однозначно отрицает разбои, преступления, и мы со своей стороны как ассоциация предпринимателей мусульман очень активно работаем с молодежью. Я уверен, что те, кто входят к нам в ассоциацию, на наши мероприятия, они увлечены другой стороной жизни, а именно: правильной жизнью, праведной жизнью, благополучной жизнью, жить ради довольствия Всевышнего Аллаха, помогать людям, создавать семьи, рожать много детей.

Сталкивался ли я с «казанским феноменом»? А кто не сталкивался? Кто в 80-е ходил в школу, тот сталкивался. Идешь по улице, спрашивают: «Кто ты, откуда, куда идешь?» Идешь мимо или еще что-нибудь. Иногда избивали, иногда ты там с кем-то дрался... Этим был окутан весь город, ни один мальчик, который жил и ходил в школу в 80-е годы, не мог остаться в стороне от этого. Я не имею в виду, что быть в группировке, а имею в виду то, что сталкивался с этим каждый.

Фарит Фарисов — заместитель председателя совета муфтиев России, руководитель региональной татарской национально-культурной автономии Москвы.

— Проблема, которую поднял прокурор РТ, актуальна и своевременна. «Казанский феномен» зародился в середине 70-х годов прошлого столетия в Казани. Криминогенная обстановка в ТАССР по статистике не отличалась в целом по стране, но молодежные группировки в большом количестве появились именно здесь. Сначала это было некое молодежное содружество, занимавшееся спортом, не курившее, не злоупотреблявшее алкоголем, но, к сожалению, постепенно криминализировавшееся. В 1980 - 1985 годы это явление стало неуправляемым и несло в себе большую угрозу обществу. Ослабление государства и распад СССР усугубило криминальную обстановку в целом по стране, но «казанский феномен» меркнет по сравнению с теми тяжкими и особо тяжкими преступлениями, которые совершались на Кавказе и в Средней Азии, но пресса сделала свое дело. Криминальные войны, прошедшие в стране, унесли жизни по количеству больше, чем за 10 лет войны в Афганистане. И причина не в том, что были сильны криминальные силы, а в том, что были слабы сами институты государственного управления. Возьмем для примера силовые структуры. Они были поставлены в такие законодательные рамки, что порой казалось, будто у них просто связаны руки. Они оказались бессильны перед нарастающей лавиной преступности, корнем которой является передел собственности государства, а не то, что общество стало более незаконопослушным. Власть предержащим это было выгодно, под лозунгом борьбы с преступностью они набивали себе карманы.

В настоящее время возвращение «казанского феномена» в том виде, в каком он был в 90-е годы, невозможно. Природа криминализации молодежи сегодня совершенно другая. Если раньше группировки общались и могли договариваться между собой, можно сказать, были систематизированы, то нынешние преступления хаотичны, они поражают своей жестокостью и изощренностью. Все мы смотрим телевизор, и ориентир, который доносит до нас СМИ, показывает одно: для того чтобы не сидеть в тюрьме и жить припеваючи, нужно воровать по-крупному! Все основные проблемы, из-за которых повышается преступность, появляется коррупция, зарождается экстремизм, ухудшается в целом социальная обстановка, зарождаются не где-то там в спальных районах. Настоящая причина — негодяи, сидящие в шикарных кабинетах, и местные «царьки», которых не заботит будущее, они думают лишь о том, как набить побольше свои кошельки и животы, заблуждаясь и не помня постулат, который живет уже более 3 тысяч лет: «Блажен правитель и дети его, но не дети их детей». Детонатором роста преступности является социальная несправедливость и неравенство в ответственности перед законом. Сюда добавляется отсутствие социальных лифтов, невостребованность, бесперспективность, неопределенное будущее и, как следствие, отсутствие веры в достойную жизнь, если будешь законопослушным гражданином.

Азат Хаким — председатель совета директоров «Тулпар Аэро Групп»:

— В том масштабе, какой был в 80 - 90-х, я думаю, всплеск преступности уже невозможен. Сейчас совершенно по-другому работают правоохранительные структуры. И тот рост, о котором говорится сейчас, возможно, возник на волне кризиса, ведь, как правило, подобные рецидивы возникают на фоне социальных проблем. А проблем сейчас очень много, много молодых, которые все и сразу хотят иметь, хотят хорошо жить, много людей с кредитами. Выплатить, естественно, не могут и начинают вот эти поиски дополнительных доходов, зачастую незаконных.

Ощущаю ли я ухудшение криминогенной ситуации? За последнюю неделю в СМИ часто писали об убийствах, о покушении на чью-то жизнь, мне кажется, давно такого не было. И этот факт говорит о том, что проблема в какой-то степени возвращается. Если ее сейчас не пресечь на корню, возможно возникновение тяжелых проблем. Что касается «казанского феномена», то мне приходилось с этим сталкиваться, когда я начинал бизнес, с 1992 по 1998 годы, и даже после дефолта 1998-го. Пытались, как тогда говорили, «организовать мне крышу», на что я отвечал, что у меня крыша не течет.

Леонид Штейнберг — генеральный директор ООО «Транспортно-коммерческая фирма «Кама-Тракс»:

— Я не думаю, что может что-то подобное возникнуть сейчас. Я считаю, что МВД Татарстана мощное и работает, будучи нацеленным на результат. Я знал предыдущего министра внутренних дел республики Асгата Сафарова, и он справлялся с этими формированиями. Если полиция будет заниматься этим вопросом так же, как при Сафарове, то невозможно, чтобы преступные элементы подняли голову.

«ВЕЧЕРОМ ВЫЙДИТЕ, ПОГУЛЯЙТЕ ПО КАЗАНИ, НЕТ ЖЕ ТАКОГО СТРАХА»

Рафил Нугуманов — заместитель председателя комитета Госсовета РТ по законности и правопорядку:

— Состоялась коллегия МВД РТ, где министр заявил, что эти вопросы министерством держатся всегда на жестком контроле. Он покритиковал некоторых начальников. Но молодежь, молодежь... мы тоже были молодые, они умеют группироваться. Ну была пара групповых драк. Но связать это с ростом преступности напрямую нельзя. Сегодня страшнее для нас терроризм, экстремизм, наверное. Есть и тенденция, не зависящая от полиции. Полицию сократили уже до некуда. Уличные преступления хоть и не растут, но сокращение до 30 процентов личного состава... К сожалению, ушла из МВД такая служба — вневедомственная охрана, ОМОН ушел. Но наш президент, спасибо ему, сегодня, чувствуя, что на охрану общественного порядка нужны силы, ввел в муниципальную полицию порядка 800 человек в поддержку органов внутренних дел. Я, как милиционер, обстановку в 80-е помню, народ вечерами на улицу выходить боялся. Боялся отпускать своих детей, потому что их могли избить, ограбить, в преступную группировку вовлечь. Сегодня в народе такого страха нет. Вечером выйдите, погуляйте по Казани, нет же такого страха.

Мансур Джалялетдин — имам мечети Аль Марджани, мухтасиб Вахитовского и Приволжских районов Казани:

— Возвращение «казанского феномена», я думаю, на сегодняшний день вряд ли будет. Но я думаю, что нужно с молодежью больше работать. На сегодняшний день религиозные деятели привлекают молодежь, мы со своих минбаров учим их, что нельзя нарушать заповедей: ни христианских, ни мусульманских, ни других. В те годы было много угонов, взлома квартир, всякие ОПГ создавались. Когда пошли всякие коммерческие учреждения, то у них появлялись «крыши». На сегодняшний день этого нет. Полиция очень хороша. Я думаю, что государство не допустит, посмотрите — сейчас и террористические акты многие предотвращаются. Ухудшения криминальной ситуации не ощущается, но я больше всего боюсь экстремистских, террористических актов — это, наверное, более страшно. Естественно, я сталкивался с «казанским феноменом», все перед глазами происходило, хотя сам лично не сталкивался с такими делами.

Равиль Ахметшин — полпред Татарстана в РФ, экс-сотрудник МВД:

— «Казанский феномен» был, но теперь его точно не будет. Тогда опыт работы был совсем другой, а сейчас с учетом того, что мы это пережили в сложные 90-е годы, огромный опыт появился у сотрудников правоохранительных органов, свои методы работы с этими группировками. Но надо сейчас определиться с приоритетами и направлениями, усилив работу там, где «течет». Я думаю, результаты будут уже за короткое время. Конечно, тут должны работать не только органы внутренних дел и прокуратура, но и министерство образования, потому что это ведомство работает с молодежью. Так что должен быть единый комплексный подход. Я с «казанским феноменом» в то время боролся, я этот период застал. Многие законодательные акты родились в Казани в процессе работы, и сейчас они работают. Мы через это прошли.

Искандер Гилязов — профессор, директор Института татарской энциклопедии и регионоведения Академии наук РТ:

— Непосредственно с «казанским феноменом» в те времена не сталкивался, хотя и жил в Казани на Восстания в Московском районе. Конечно, я знал, что существуют такие группировки, знал их названия, мы боялись, но непосредственно не контактировали и не общались. Ухудшения криминогенной ситуации в республике и стране в целом я на данный момент не ощущаю, чисто внешне, по крайней мере, не вижу. Но, я считаю, ухудшение общего экономического положения в стране, ухудшение социальной защищенности — такие условия могут породить рост криминала. И это вполне возможно, что ухудшение произойдет. Но пока на данный момент, слава богу, я этого не замечаю. Думаю, что возвращение «казанского феномена» в том виде, в котором он был, конечно, невозможно. Потому что у нас, во-первых, есть опыт. Во-вторых, у нас совсем другая общеполитическая ситуация, у нас совсем другая экономическая ситуация. То было порождение своего времени.