Лекция Арутюновой была о том, какими путями художественное произведение обретает потребителя и какую цепочку отношений надо выстроить, чтобы это произошло Фото: «БИЗНЕС Online»

«СМЕНА» И СОВРЕМЕННОЕ АРТ-ОБРАЗОВАНИЕ

Среди посетителей лекции было много людей молодых, студенческого возраста и, судя по пост-лекционным вопросам, с не очень внятными представлениями об арт-рынке. Тем приятнее констатировать, что в Казани есть и работает точка просветительского — пусть и с налетом неофитства — информирования о современном искусстве. В «Смену» в который раз приехал столичный специалист, который в течение пары часов делился профессиональными наблюдениями и опытом в пока еще далеком от местных реалий вопросе.

Знать устройство арт-рынка вообще-то надо везде, причем вне зависимости от продвинутости или отсталости местной культурной ситуации. Людей надо учить отличиям современного искусства от ширпотреба. И, конечно, важно вырабатывать критерии, которые со временем, возможно, поспособствуют более менее осмысленному взаимодействию с современным искусством, в частности, в столице Татарстана. Собственно, лекция Анны Арутюновой была о том, какими путями художественное произведение обретает потребителя и какую цепочку отношений надо выстроить, чтобы это произошло.

Арутюнова — автор книги «Арт-рынок в ХХI веке: пространство художественного эксперимента (издательство Высшей школы экономики, 2015)». После исторического факультета и аспирантуры МГУ повышала квалификацию на международных курсах кураторов при фондах биеннале Кванджу (Южная Корея), летней школы V-A-C (Москва). В 2010 - 2014 годах работала обозревателем пятничного приложения газеты «Ведомости», до этого — автором портала Opensnace. ru, а еще раньше публиковалась в журнале об искусстве и рынке Art+Auction Russia. Как минимум это означает владение культурой текста. Как максимум — квалификацию знатока арт-бизнеса.

ИЗ БИЗНЕС-ШКОЛЫ RMA

В настоящее время Арутюнова — штатный педагог факультета «Арт-менеджмент и галерейный бизнес» Московской бизнес-школы RMA. Аббревиатура RMA — Rainbow Music Agency — всего лишь остаток прежней специализации музыкально-продюсерского агентства, на базе которого в 2000 году возникла школа, семнадцатый год выпускающая менеджеров музыкального, спортивного, интернет-технологического и ресторанного направлений. Арт-факультетом школа обзавелась не сразу. Собственно, и сейчас ее основатель и бессменный директор Кирилл Кулаков не скрывает, что никогда этот факультет на рассматривал в качестве ключевого из-за специфичности и немассовости арт-рынка как такового.

Тем не менее среди преподавателей его школы в данном разделе фигурируют фактически все персонажи, связанные с современным искусством России и представительствующие от его имени на зарубежных форумах— начиная от старейшей в Европе Венецианской биеннале и заканчивая самой представительной в мире ярмаркой современного искусства Art Basel: это кураторы Иосиф Бакштейн и Виктор Мизиано, архитектор Юрий Аввакумов, директор Третьяковской галереи Зельфира Трегулова, искусствовед Андрей Ерофеев и много кто еще. Впрочем, речь на лекции шла не о них.

ЧТО СБЛИЖАЕТ ПОЛЯ ГОГЕНА С ДЭМИЕНОМ ХЕРСТОМ?

Равен ли рынок искусства рынку ценных бумаг, как это было принято считать сравнительно недавно? Что отличает художника, создающего произведения искусства, от финансиста, создающего денежные ценности? Как формируется цена на произведение искусства? Чем выгодна инвестиция в произведение искусства? Каковы необходимые условия для выхода художника на покупателя? Наконец, кто есть потенциальный покупатель современного искусства и кто те люди и структуры, которые обеспечивают связь художника с ним?

Полезно было услышать, что любая попытка перевести искусство в рыночные графики и схемы не более чем опыт поиска и подделывания искусства под потенциального покупателя. Приятно было понять, что художник — тот же Пикассо — в каждой новой работе был настолько постоянен в развитии своих идей, что именно свойство «растущей художественной мысли» и делало его искусство особо привлекательным для коллекционерских «вложений».

Тем, что «мы знали, но боялись спросить», стало описание Арутюновой коллекционера, вылупившегося из кокона ученого (собирателями коллекций были не только хорошо обеспеченные люди, но и сами ученые, создающие свои коллекции прежде всего для того, чтобы предмет изучения всегда был у них под рукой); дилера, вылупившегося из кокона художника; эксперта, вылупившегося из кокона дилера. Детали конкретных биографий оживляли историю арт-рынка едва ли не красноречивее демонстрируемых на экране графиков и схем.

Как оказалось, Поль Гоген, кроме того, что был художником, на жизнь зарабатывал, будучи биржевым маклером. Причем работал на бирже не только для себя, но и для коллег по живописи, приискивая им среди клиентов-финансистов покупателей картин. Это был художник и дилер в одном лице. А самый дорогой художник современности — британец Дэмиен Херст — первым в мире продавший свой арт- объект — акулу в формалине — за $8 млн. и по сути перевернул «песочные часы» успеха, заставив распознать в своей стратегии самого богатого художника мира нечто свойственное как раз биржевому предпринимателю, нежели художнику.

Отработанная чуть ли не с XVI века цепочка художник — дилер/эксперт — покупатель» в наши дни обросла новыми институциями — кураторства, критики и экспертизы; галерей (которые, грубо говоря, «скупают» художников); аукционов (на которых зарабатывают владельцы произведений искусства, а не их авторы); и ярмарок (на которых галерейщики, а не художники продвигают авторов заодно с трендами нового искусства). В наше время покупателями искусства, кроме частных лиц, становятся фонды, корпорации, музеи. А раз так, значит они же выступают заказчиками современного искусства, причем опираются на мнение авторитетных критиков и экспертов, в данном случае выступающих в роли кураторов.

Циркуляция профессий современного арт-рынка подразумевает высочайшую специализацию, на фоне которой имевшие место в истории экспертские подделки и ошибки выглядят казусом, каким была, например, экспертиза британца Бернарда Беренсона, атрибутировавшего в начале ХХ века живопись Возрождения по... фотографиям. Важным выводом звучала мысль, что подвижность современной арт-рыночной системы невозможна без действия некоего общественного договора, в конечном итоге зависимого от репутации и надежности партнерских отношений во всей рыночной цепочке.

РЫНОК В ОТСУТСТВИИ РЫНКА

В Казани с ее пока еще бессистемным опытом взаимодействия с современным искусством лекция Арутюновой прозвучала, мягко говоря, некоторым информационным авансом. Стоило бы отметить, что эффектно структурированной теории о фазах становления и работы международного арт-рынка не хватило акцентов на репутационной составляющей тех же ярмарок современного искусства. Взять, допустим, Art-Basel. Кроме того, что это самая представительная из регулярных выставок современного искусства (насчитывает до 300 галерей со всего мира), стоило бы сообщить, что на ней продают объекты современного искусства дорого, а покупают — выгодно, а также что российское присутствие в на ней немногочисленно.

Пять лет туда вывозилась московская галерея XL. На прошлогодней — 47-й ярмарке — представительствовала другая галерея, «Риджина». Отбор на эту ярмарку осуществляет экспертный совет, рассматривающий в конечном итоге заявки не более 5 - 6 российских галерей-претендентов, потому что самая феноменальная ярмарка современного искусства — это еще и престиж, связи, продажи. Скромность отечественного присутствия на Art Basel говорит об очевидном отрыве наших рыночных арт-структур от структур мировых. На этом фоне казанские реалии и вовсе периферийны, что было заметно по вопросам, на часть которых лектор затруднилась ответить.

«Что такое кич и является ли кич темой современного искусства?» — спрашивала темпераментная дама. Как будто это зависит от рыночной объективности, а не от кураторской субъективности, способной любой кич наградить контекстом рыночного искусства. Тот же Херст, выставляющий черепа с бриллиантами, — чистейший кич. Просто в Казани об этом не знают, и, конечно, стоило бы рассказать о том, как богатство течет в руки этому британскому художнику, коллекционеру и предпринимателю, который последовательно разрабатывает своим искусством и очень задорого продает тему «смерти».

Был и такой вопрос: «Где можно стать специалистом по современному искусству?» Интересовалась девушка, представившаяся студенткой казанского журфака. О том, что прежде надо бы осуществить выбор искусства (музыка, живопись дизайн, кино, театр и т. д.), получить в нем базовое образование, а уже потом исследовать его современное состояние, слушательница лекции, кажется, еще не догадалась.