«САМ СЕБЕ НЕ МОГУ ОТВЕТИТЬ, ОПОРНИК Я ИЛИ ЗАЩИТНИК»


— Руслан, после двух побед настроение в команде изменилось? Груз упал?

— Честно сказать, да, и это сразу почувствовалось. Безвыигрышная серия нас беспокоила, и мы очень настраивались на «Локомотив»: было видно, что нам очень нужна победа. Мы очень хорошо и организованно сыграли, поэтому выиграли. Практически ничего не дали им создать: был удар в штангу и шанс у Фарфана в концовке встречи.

— С «Уфой» после пропущенного гола «Рубин» не дрогнул и смог выиграть. За счет чего? Обычно команда не могла справиться с этим и теряла очки.

— Каждый игрок в отдельности сыграл хорошо, и все в этой ситуации молодцы. Никто не остановился. Мы понимали, что ничего не произошло и нужно дальше играть в свой футбол. Мы ведь очень хорошо играли, у «Уфы» кроме этого заброса и не было ничего. Да, бывает так, что ты всю игру атакуешь и создаешь кучу моментов, но получаешь один мяч и проигрываешь. Думаю, все вместе хорошо сыграли.

— Тогда почему такого не было раньше? Что поменялось?

— Не могу залезть каждому игроку в голову.

— На поле было 7 россиян. Это могло сказаться?

— Честно сказать, отдавались на поле все. Не могу сказать, как бы мы тогда сыграли, если бы россиян на поле присутствовало пятеро. Но кто бы ни был на поле, нужно доказывать и делать свою работу.

— Вам опять пришлось перестроиться на роль центрального защитника. Тяжело?

— Я сколько в «Рубине» выступаю, то там, то сям и даже справа играл. Конечно, когда ты на сборах и тренировках не работаешь в этом амплуа и вдруг приходится играть центрального защитника, это сложно. Всегда нужна практика. Но так получилось: у кого желтые, у кого травмы. Но нормально, я доволен и не жалуюсь.

— Где сложнее: в роли центрального защитника или опорного хавбека?

— Для центрального защитника малейшая ошибка чревата, потому что за ним есть только вратарь. Да, защитники страхуют опорных и наоборот, но центральный защитник больше думает на футбольном поле. Нужно руководить всеми, видеть все поле, нужно держать в уме много моментов: подстраховать кого-то, линию выдержать, выиграть единоборство, следить за соперником.

— В моменте с голом от «Уфы», когда сопернику хватило одного длинного паса для удачной атаки, кто оказался виноват?

— Думаю, это наша несыгранность с Санчесом и недопонимание. Он мне сказал выйти, хотя мы договаривались, что не будем выходить и не делать линию. Мне, например, не нравится делать линию. И у нас возникла несогласованность, которая привела к ошибке. Но я считаю, что это наша коллективная с ним ошибка. Не надо было никого слушать и следовало опуститься назад, ведь я же видел, что пойдет передача. Может быть, Стоцкий бы не вывалился один на один. Он хорошо разобрался, но ошибка наша с Серхио.

— С Кверквелией было привычнее играть?

— Честно сказать, да. Мы с ним больше года играли в паре. Мы еще и хорошие друзья, на одном языке говорили и понимали, нужно время, чтобы привыкнуть к новому партнеру.

— Важно быть друзьями на поле?

— Считаю, что это очень важно. Да, в команде ты не будешь со всеми дружить. Я всех уважаю, но с кем-то больше дружу, с кем-то — меньше. Но хорошо, что твой партнер по обороне — твой друг. Хуже от этого точно не будет.

— Где приятнее и интереснее играть — в центре поля или в обороне?

— Этот вопрос я сам себе задаю постоянно.

— И какой ответ?

— Не могу пока сказать. Например, в каких-то моментах мне легче играть центрального защитника, ведь я там думаю больше, и мне приятнее играть там. А в опорной зоне мне нравится, что я часто участвую в единоборствах и больше работаю с мячом. Я люблю отбирать мяч — это мало кто любит, а я, к примеру, люблю. Опорник — собака и должен выгрызать мячи. Но в центре не только борьба, опорник должен понимать, куда отлетит мяч, кого взять под опеку в случае контратаки соперника, чтобы успеть накрыть.

«ЧТО СЛУЧИЛОСЬ ЗИМОЙ? ПАУЗА СБИЛА НАС С РИТМА»


— Как сильно поменялся Хави Грасия с лета?

— Не знаю. По поведению, наверное, не сильно. Может быть, он внутри сделал для себя какие-то выводы, увидел свои и наши недоработки. Сезон ведь тяжелый у нас. Думаю, он чуть-чуть оказался удивлен тому, что в России такой сложный чемпионат. Наверное, он поменялся в какой-то степени, но некардинально.

— У вас были с ним личные разговоры?

— Да, он ведь часто может кого-то оставить после тренировки, провести какую-то беседу и показать, где и что не так. У нас бывали беседы. Например, когда была тяжелая ситуация в команде, мы могли подбодрить друг друга, чтобы руки никто не отпускал.

— Были какие-то футбольные беседы, когда Хави рассказал что-то новое для вас?

— Да, при нем я для себя кое-что понял в плане игры опорника. Например, когда у соперника идет атака с фланга и опорник обязан садиться назад. Если он видит, что центральным защитникам нужна помощь либо кто-то из опорной зоны вбегает, то когда ты замечаешь лишнего игрока соперника, ты обязан играть с ним до конца. Или при подаче он говорит, что, даже если нас 10 человек против одного игрока соперника, он может нам забить, если мы будем неправильно располагаться. Неважно количество, важно качество.

— Насколько много времени уделяется работе над стандартами? В игре с «Уфой» Мийо Цакташ забил со штрафного и мог забить после углового.

— Да, Хави уделяет этому большое внимание. Но мы мало забили после стандартов, к сожалению. На самом деле из-за погоды тяжело тренировать стандарты, потому что после сборов в Испании приезжаешь в Россию в марте, тур на носу, нужно что-то отработать во время недельного цикла, но реально очень холодно. Мы не можем просто стоять на поле и как-то отрабатывать моменты — это проблематично. Даже сейчас в начале мая холодно. Но особенно осенью. Поэтому есть с этим проблемы.

— Как проходит подготовка к сопернику? Какую аналитику получают игроки?

— До игры у нас бывает две теории, и на тренировках Грасия может с нами что-то отработать, смоделировать ситуации. Есть отдельная теория и по стандартам соперника.

— Насколько схема 4-4-2 для России применима, в которой чаще всего играет «Рубин» в этом сезоне? Может быть, в этом проблема?

— Давайте посмотрим две последние игры — мы ведь так не играли в этой схеме. Мы играли с одним нападающим, оттянутым Рочиной, и, действительно, мяч держался, игра получалась, был футболист, через которого шли игра и креатив. Думаю, вполне возможно, что схема влияет. Когда мы играем в два нападающих, то одного игрока ниже в центре команде не хватает. Но я не тренер и не тактик, просто думаю, что в этом может быть правда.

— Что зимой случилось с командой? Осенью ведь была игра и результаты.

— Да, я еще шутил, что лучше бы сезон не заканчивался и не было бы никакой паузы. Наверное, команда набрала ход, и пауза сбила нас с ритма. Хотя мы работали на сборах, выкладывались.

— Пока не очень понятно, в какой футбол хочет играть Грасия. Вы понимаете?

— Точно знаю, что он хочет как можно меньше пропускать. Наверное, он несколько оборонительный тренер. Нужен ведь результат. Если бы он был, а мы играли прагматично, но выигрывали, то никто бы нас не критиковал и все были бы счастливы. Думаю, Хави уделяет больше внимание обороне, но в атаке он тоже хочет видеть креатив.

— В знании русского языка он прибавил?

— Не сильно. Но мне ничего не мешает, потому что у нас хороший переводчик. Артур все доносит и хорошо переводит, мне все понятно. Ведь бывают такие переводчики: услышишь где-нибудь и понимаешь, что наш Артур — топ.

— Грасия создал у общественности образ дипломата, который говорит общими фразами и мало что по сути. Какой он с командой?

— Он не хочет создавать в команде какой-то хаос, в кого-то тыкать пальцем и говорить, что он виноват. Хави этого не любит. Он всегда говорит, что виновата команда, и объясняет, откуда начинается и чем заканчивается коллективная ошибка.

«НЕПРИЯТНО, КОГДА ЧЕЛОВЕК ПРИХОДИТ НА ТРЕНИРОВКУ В ТАКОМ СОСТОЯНИИ...»


— Жесткий разговор команды с Лестьенном и Сонгом — что это было?

— Немного громко написали, что там был какой-то повышенный разговор. Мы, наоборот, нормально поговорили. Например, мне неприятно, что в таком состоянии человек может прийти на тренировку. Думаю, другим тоже это неприятно. Если захотел отдохнуть, то отдохни в тот день, когда можно это сделать. Ведь потом мы выходим на поле все вместе, а если человек нормально не готовился к игре и не показывает всего, на что он способен, от этого может пострадать и команда. Он ведь сам себе в первую очень вредит.

— Эффект от того разговора был?

— Да, был. И они молодцы. Тот же Лестьенн хоть задвигался, выходил и забивал. Так что эффект был.

— «Ростов» пропускал дома только от «Манчестер Юнайтед». Не боитесь?

— «Рубин» сейчас уже ничего не боится, наверное. Загадывать я не люблю и просто хочу, чтобы мы удачно сыграли, показали свой футбол.

— Матч для команды особенный?

— Нет, не чувствую такого. Я понимаю, что Курбан Бекичевич — особая фигура. Но я такой человек, что для меня любая игра особенная.

— Три тура до конца «Рубин» ни на что не претендует. Как находить мотивацию?

— Хочется на шестом месте закончить сезон. Но нужно не расслабляться, не думать об отпуске. Нужно по максимуму сыграть, выложиться и набрать очки, отображать тренерскую идею.

— А есть эта идея?

— Есть, конечно. Но не получилось нам в этом сезоне ее воплотить. Наверное, нужно, чтобы команда была в тонусе, чтобы игроки не чувствовали себя все время в комфортном состоянии. Например, Билялетдинов умел встряхнуть команду так, что она чуть опускалась на землю, чтобы футболист, который не играет, понимал почему и видел, что он слабее, а не говорил о том, почему он не попадает в состав. Это здоровая конкуренция, и нужно, чтобы каждую тренировку люди выходили и упражнялись, а не отбывали номер.

— Разговоры про отставку Грасии как-то влияют на команду?

— Это всегда неприятно слышать. Ведь негатив все равно идет и на игроков. Но, вообще, нужно выкладываться, работать и не слушать ничего. После сезона все увидим, а пока у нас есть тренер и мы должны с ним работать. Нам нужно понять, кто, где и как недорабатывает. Если мы это все вместе поймем, тогда сможем выступать лучше.

«В «РУБИНЕ» СЕМЕЙНЫЙ КОЛЛЕКТИВ»


— Чему вас научили те годы, которые вы провели в низших лигах?

— Я толком не играл три года, сильно упал. Но в этом и есть плюс — я сейчас здесь, в «Рубине». Может быть, если бы не это, я бы сюда не попал. Понял, что нужно работать. Да, у тебя может быть желание погулять, провести как-то время, это и нужно делать каждому спортсмену, но тогда, когда это можно делать. Сейчас я это понимаю, а тогда, может быть, злоупотреблял. Ведь игроки моложе часто думают, что получили какие-то деньги, место в новом клубе, а значит, до 35 лет все будет отлично. Но это же большое заблуждение, и поэтому парни спотыкаются.

— Как вам удалось не споткнуться?

— Сейчас любой мальчишка должен понимать, что если он любит футбол и хочет чего-то добиться, то можно и не стать топ-футболистом, но нужно понимать, что есть родители, братья или сестры, близкие и нужно сделать все возможное, чтобы у них было достойное будущее. Не надо никого слушать, кроме родителей. Они часто бывают правы.

— Вы чувствуете себя в «Рубине» старожилом?

— Уже больше трех лет в клубе, хочу быть таким, да. Я знаю, что могу подсказать молодым, напихать. И я за наших молодых переживаю, хотя за меня так в «Локомотиве» никто не переживал. Здесь в «Рубине» все же более семейный коллектив, как мне кажется.

— С Рифатом Жемалетдиновым много говорите или больше с Георгием Махатадзе, с которым играете на схожих позициях?

— Они два близких друга, кстати. У меня с ними есть общий язык. И я им как старший товарищ что-то подсказываю не потому, что мы сейчас вместе в одной команде. Если вдруг мы разъедемся, я с ними продолжу поддерживать контакт, советовать, общаться. А здесь мы сейчас очень хорошо ладим.

— Ему не вскружило голову то, что он попал в состав «Рубина», получил повышение зарплаты?

— Думаю, нет, потому что он скромный парень, и мне это нравится в нем. И Рифату родители не позволят потерять голову, я знаю его отца — очень хороший мужик. Видно, что он не даст сыну расслабиться.

— Вы окончили школу «Локомотива», как и Жемалетдинов с Махатадзе, наверное, пересекались еще в юности?

— Есть одна история. Я уже в основе играл периодически, привлекался к первой команде. И пришел как-то в интернат по какому-то делу, встретил там знакомых и они мне говорят: «Руслан, у нас тут твой братишка — еще один Камбол. Такой же здоровый!» И мне показывают маленького Рифата, представляете?

— Серьезно?

— Да, он еще такой шкет был! Это был год 2008-й, наверное. А сейчас мы в одной команде! Я ему рассказывал об этом, мы смеялись. Он действительно крепкий — танк!

«ОСЕТИНСКИЕ ПИРОГИ ПРИДАЮТ СИЛУ»


— Осетинские пироги мешают из отпуска выходить?

— Ха! Это надо контролировать. Могу сказать, что они придают силу! Зимой я привез после отпуска лишь 1 лишний килограмм.

— Где в Казани самые вкусные пироги?

— Когда я открою свой ресторан, вот там будут самые вкусные! В Казани тяжело найти вкусные. У меня мама сделала пироги, я угостил здесь знакомых, и жена друга сказала, чтобы дали рецепт. Всем очень нравится. Есть пять видов: с картофелем, сыром, капустой, зеленью и мясом. Но в Казани такого нет.

— Есть какая-то грусть по любимой кухне?

— Конечно. Я бы не сказал, что наша кухня богатая, как грузинская, к примеру. Но чего только стоят наши осетинские пироги.

— С татарской кухней как дела?

— Мне нравятся треугольники с картошкой и мясом — они вкусные. Когда нет лишнего веса, то можно.

— Как испанские тренеры к этому относятся?

— Не, они отрицательно на это смотрят. Но я считаю, что профессионал должен следить за своим весом. И если его вес ему позволяет употребить что-то, то почему бы и нет.