Ведущие российские театральные деятели — художник Ксения Перетрухина, драматург Михаил Дурненков, режиссер Всеволод Лисовский — приложили руку к прошедшему с успехом IV театральному фестивалю «Город АРТ-подготовка» фонда «Живой город». Театральный критик Андрей Пронин специально для «БИЗНЕС Online» вспоминает самые яркие события форума, где предлагали смотреть спектакли в красных очках и с закрытыми глазами, а также съездить в заброшенный военный городок и даже помянуть Виктора Цоя.
«У ПУБЛИКИ ЕСТЬ ОПЦИЯ ВЫБОРА — МОЖНО СМОТРЕТЬ СПЕКТАКЛЬ В ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ ИЗМЕРЕНИИ, А МОЖНО В МАТЕМАТИЧЕСКОМ»
Фестиваль, который уже четвертый год подряд проводят Диана Сафарова, Инна Яркова, Артем Силкин и их фонд «Живой город» при кураторской поддержке маститого Олега Лоевского — друга всех молодых и немолодых режиссеров, организатора сотен театральных смотров и лабораторий, не смогли сорвать ни холодная погода, ни стечение обстоятельств. А они сложились таким образом, что в эти дни в столице Татарстана гастролировали два важных петербургских коллектива: «Александринка» Валерия Фокина и «Мастерская» Григория Козлова. Казанские театралы оказались перед непростым выбором, однако от недостатка зрителей «АРТ-подготовка» не страдала. Тех, кто предпочел провести вечера с гастролерами, можно обнадежить: работы, представленные «Живым городом», предполагается довести в дальнейшем до кондиции готовых спектаклей.
Впрочем, один из показов «АРТ-подготовки» уже находится в статусе премьеры. Спектакль Всеволода Лисовского «Индивиды и атомарные предложения» готов, хотя к этой необычной работе трудно применить традиционные театральные критерии. Лисовскому не впервой удивлять буржуазную публику: на фестивале «Точка доступа» в Петербурге он придумал преобразить городской район в пространство древнего мифа («В сторону белого „КАМАЗа“») — прогуливавшиеся старушки с удивлением читали строчки из «Илиады», написанные на транспарантах, украсивших парковые аллеи. Московский спектакль-хит «Неявные воздействия» представляет собой прогулку по городу, по ходу которой актеры разыгрывают самые неожиданные сюжеты прямо посреди повседневной суеты мегаполиса. «Молчание на заданную тему», которое играют в «Театре.doc», и вовсе опрокидывает зрительские ожидания: актеры обозначают какую-то проблему и предлагают публике совместно помолчать о ней. В «Индивидах и атомарных предложениях», исполняемых на площадке творческой лаборатории «Угол», звучащее слово есть, однако это только усложняет задачу зрителя, пытающегося разобраться, что здесь к чему.
На спектакле Лисовского. Слева — Пронин, в центре — Игламов
На сцене у белого экрана стоят пять актеров. Исполнителей для спектакля отбирали на кастинге, в разные вечера они будут меняться, и среди них есть как профессиональные артисты, так и простые энтузиасты. Фиксированного текста нет ни у одного из них, все импровизируют, рассказывая какие-то истории из собственной жизни. Услышать рассказы целиком у зрителя тоже не получится: в зрительские наушники подается то голос одного, то голос другого, третьего, и ни один из говорящих не знает, когда публика слышит именно его. При этом у аудитории есть опция выбора — можно смотреть спектакль в человеческом измерении, а можно — в математическом. Для перехода к математическим категориям достаточно переключить аудиоканал и снять красные очки, которые выдают каждому зрителю. Тогда в уши тебе польется темпераментная, но уж больно заумная лекция по математике, а на экране будут демонстрироваться формулы. Пятерка актеров тут выглядит уже не исповедующимися публике людьми, а частями математического выражения: между ними вспыхивают плюсы, минусы и другие арифметические и алгебраические знаки.
Всеволод Лисовский
Странный эксперимент Лисовского, конечно, что называется, на любителя. Кто-то откажется смотреть на эту «первую в мире постановку пьесы, состоящей из математических формул» и хлопнет дверью, кто-то досидит до конца, зевая, чтобы не показаться дураком, непонимающим театральных мод, а кто-то, возможно, найдет пищу для ума. Она тут есть: это и различие в восприятии мира гуманитарием и математиком, и сложность каждого индивида, не описываемая никакой высшей математикой, и свойства группы. Ведь любой, даже самый небольшой человеческий коллектив уже стирает и унифицирует индивидуальность каждого, превращая людей в составные части не ими придуманных формул. «Угол» можно поздравить с очень любопытной премьерой, о которой разные индивиды обязательно будут ожесточенно спорить между собой, вот только одно смущает. Будучи совсем иным по сути, по первому впечатлению спектакль слишком напоминает «Карину и Дрона» Дмитрия Волкострелова: опять несколько человек во фронтальной мизансцене, опять непрофессионалы, опять обрывки негромкой речи.
Созданный ведущей российской театральной художницей Ксенией Перетрухиной совместно с Михаилом Колчиным в здании старого казанского загса эскиз спектакля «Дневник Веткина» был придуман на основе дневника казанца
«...И ОДНА ИЗ НИХ ПОДНИМАЕТ РЮМКУ В ПАМЯТЬ ПОГИБШЕГО ВИКТОРА ЦОЯ»
Впрочем, другие работы, показанные на фестивале, предъявили широкий диапазон необычных театральных форм. Созданный ведущей российской театральной художницей Ксенией Перетрухиной совместно с Михаилом Колчиным в здании старого казанского загса эскиз спектакля «Дневник Веткина» был придуман на основе дневника казанца, на рубеже 1980-1990-х записывавшего в тетрадь новости и слухи. Не для печати — просто для себя, для памяти. Политические события в дневнике смыкаются с житейскими, полузабытое имя опального следователя Тельмана Гдляна (говорят, он арестован!) соседствует с еще памятным именем Бориса Ельцина (говорят, он умер, но это скрывают!). Из зоопарка в Чебоксарах сбежали два тигра. В страну поступает гуманитарная помощь из-за рубежа, но попадает в руки партийно-торговой мафии и не доходит до прилавков. С продуктами тяжело. Взорвали Раджива Ганди.
«Дневники Веткина»
Любопытный документ эпохи, никак не претендующий ни на глобальное осмысление, ни на художественное качество текста, создатели эскиза поместили в пространство социального ритуала — места, где когда-то регистрировали браки и смерти. Сейчас это обшарпанное здание со следами былого лоска — нечто из прошлого, из Леты, в которую канул Советский Союз, чьи последние дни описаны в дневнике. Сначала мы видим отрывки текста напечатанными на картонных кубах, расставленных в одном из залов. Потом актеры, перемешавшиеся с публикой, вдруг начинают их поочередно читать. Дальше нас зовут в соседний зал, где буквой Г красуется стол для торжества — с бедной закуской и водкой. Кружатся пары, оркестрик играет танец маленьких лебедей из «Лебединого озера», навсегда ставший музыкальной эмблемой августовского путча 1991 года. Свадьба? Или все же поминки? Лица актеров, собравшихся за столом, невеселы, и одна из них поднимает рюмку в память погибшего Виктора Цоя. А дальше — третья комната, где голоса актеров уже будут звучать в темноте, и смутная неуверенность в завтрашнем дне автора дневника вдруг передастся нам, людям из будущего. Мы, смакующие сегодняшние новости и слухи, подобно Веткину, теоретизирующие о политике и спорящие до хрипоты, — можем ли предсказать, что ждет нас завтра? Что таится в непроглядном мраке нашего будущего?
«ДЕКОРАЦИЕЙ ПОСЛУЖИЛИ И ЖИВОПИСНАЯ ПРИРОДА, И ГАРАЖИ, И КУЧА СТРОИТЕЛЬНОГО ХЛАМА...»
Если «Дневник Веткина» расположился в нетеатральном пространстве, хотя бы отдаленно напоминающем театр, то эскиз Регины Саттаровой «Время роста деревьев» сыграли в военном городке на окраине Казани, прямо под открытым небом. Декорацией послужили и живописная природа, и гаражи, и куча строительного хлама, величественно громоздящаяся рядом с городком, словно инсталляция какого-то неленивого современного художника. Пьесу специально для эскиза написал Михаил Дурненков, лишний раз доказав, что его не зря называют одним из лучших современных драматургов России. История несложившейся любви и обоюдного одиночества бывших влюбленных медленно, но верно движущихся по ту сторону безумия, вышла лаконичной, остроумной и загадочной. Режиссер Сатарова, в прежних работах которой недоставало профессиональной зрелости, на этот раз сработала чисто и четко. Актеры возникали перед гуляющей публикой, словно черти из табакерки, мгновенно выстраиваясь в геометрически совершенные мизансцены, ирония соседствовала с меланхоличной сдержанностью, и в улыбке веселого спектакля виделось немало потаенной печали.
«Время роста деревьев»
«ЧЕЛОВЕК БЕЗ ГОЛОВЫ СУРОВО КРИТИКУЕТ НОВЫЙ СПЕКТАКЛЬ»
Обо всех событиях фестиваля никак не удастся написать: были и лекция известного критика Марины Давыдовой о постдраматическом театре, и экстремальная читка пьесы Ивана Вырыпаева от Ангелины Миграновой и Родиона Сабирова, которую предлагалось выслушать с завязанными глазами, и детский спектакль Алмаза Садриева для самых маленьких, сыгранный в песочнице.
Кульминацией стал показ эскиза Евгении Беркович «Заман тавышларын та лаганда», сделанного на малой сцене театра им. Камала
Но кульминацией стал показ эскиза Евгении Беркович «Заман тавышларын та лаганда», сделанного на малой сцене театра им. Камала с корифеями и молодежью труппы. Теми самыми «голосами из прошлого» стали документы из архива театра середины 1960-х годов, собранные в пьесу завлитом Ниязом Игламовым. Молодому режиссеру Беркович удалось не только заставить «заговорить» сухой и сбивчивый документальный материал, но удалось устроить трогательную встречу умудренных опытом актеров с их юношескими ролями. Укрупненные видеопроекцией лица корифеев, вдохновенно произносящих тексты из «Миркая и Айсылу», «Рождества в доме сеньора Купьелло», «Марии Стюарт», перемежаются гротесковыми сценами худсоветов. Вот театральная нечисть, словно пришедшая с детского утренника, обсуждает план постановок. Продолжать ли работу над спектаклем «Звезда Зухра»? «Звезда Зухра» тут одушевлена, превращена в эдакое маленькое привидение, закутанное в простыню. «Звезда» дрожит, ожидая своей участи, маячит надежда на спасение, но, увы, привидению суждена мученическая гибель. Человек без головы (да-да, буквально: без головы!) сурово критикует новый спектакль: «У главного героя не видно лица». Артисты собираются за длинным столом и, отбивая монотонный ритм, перечисляют отклоненные театром пьесы: среди них «Мелодия курая» (почему-то о Ленине и Крупской) и «Скользкая гора» (о трактористах-механизаторах). Мужчина в очочках, отчаянно жестикулируя, произносит надменно-покровительственный текст: «И ты плох, и ты плох, и ты тоже плох». Так столичный критик разбирает спектакль на труппе.
Но весь этот сор — закулисные интриги, идеологический прессинг, хамство заезжих «ревизоров от культуры», поданный в спектакле заостренно и смешно, не мешает распускаться цветку крепнущего и обновляемого театра — театра Марселя Салимжанова, оммажем которому и выглядит работа Беркович. Заезжие критики на фестивале тоже были — и хлопали. И было чему: «АРТ-подготовка» показала и владение современным контекстом, и художественную смелость, и способность организовать встречу театральной новации с театральной традицией. Чего тут зря жестикулировать? Долой очочки! «АРТ-подготовка», ты хороша!
Андрей Пронин
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 5
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.