ЛОЖКА ДЕГТЯ

Феномен желания быть святее Папы Римского относится не только к религиозным неофитам. В любой сфере, где человек проявляет необъяснимое рвение стать частью чего-то другого, причем в ущерб здравому смыслу, мы можем встретить подобных людей. Завершившийся в Казани международный театральный фестиваль тюркских народов «Науруз» показал, как это рвение может выглядеть на подмостках театра. Речь идет о постановке молодого режиссера Ильгиза Зайниева «Качаклар» («Беглецы»). Спектакль был нацелен не только эпатировать мусульманскую публику в месяц Рамадан, но и бросил прямой вызов руководству ДУМ РТ.

Вообще, фестиваль «Науруз» во всех смыслах доброе дело. Он объединяет братские народы, дает возможность татарстанскому зрителю соприкоснуться с высоким самобытным искусством и на несколько дней делает Казань культурной столицей тюркского мира. Но и в бочке меда всегда может оказаться ложка дегтя.

В этом году ею и стал спектакль «Качаклар», который представил на фестивале Альметьевский драматический театр. Спектакль поставлен по пьесе советского татарского классика Наки Исанбета. Сюжет вплетен в исторические события 1919–1920 годов, когда советская власть утверждалась на просторах России. В центре внимания — история муллы Гайнутдина, который, опасаясь прихода красных, вынужден бежать в Сибирь в поисках новой жизни. В ходе скитаний мулла теряет все свое имущество, от него сбегают все его три жены и дочь, а сам он женится на девице легкого поведения.

Сам Зайниев признается, что этот спектакль он хотел поставить с 2012 года, но везде получал отказ. И Камаловский, и Челнинский драматические — никто не пошел режиссеру навстречу. В итоге воплотить в жизнь видение художника согласился Альметьевский театр, у которого нет своего штатного режиссера. Сам спектакль, на мой взгляд неискушенного зрителя, исполнен вполне качественно и вряд ли может быть поводом усомниться в таланте Зайниева как режиссера. Однако этому таланту, как мне представляется, могло быть найдено куда лучшее применение.

«СЕГОДНЯ ВОПРОС НОМЕР ОДИН ДЛЯ НАШЕГО НАРОДА — САМОСОХРАНЕНИЕ ТАТАР КАК НАЦИИ»

«Беглецы» — типичный образец советской антирелигиозной пропаганды. Служители культа здесь карикатуризируются просто до неприличия, выставляются нахлебниками на шее трудового народа и плутоватыми дельцами. Для чего это было нужно советской пропагандистской машине, все мы прекрасно знаем. Она лепила из нас безликих советских людей, которые строем маршировали навстречу светлому будущему, где нет места Богу. Но вот зачем сегодня молодому режиссеру пытаться запрыгнуть в антирелигиозный вагон давно уже ушедшего поезда, для меня лично — большой вопрос.

Здесь мы выходим в пространство давней дискуссии о моральных/религиозных ограничениях в искусстве. Однако мною вопрос ставится в совершенно иной плоскости. Если художник хочет затронуть тему религии в своей интерпретации, ради Бога. Как мне кажется, он не должен ставить лишь молитвословы и жития святых. Муллы — отнюдь не священная корова. И те, кто следит за моими публикациями, знают, что ваш покорный слуга на теле мулл порой сам не оставляет живого места. Критика — полезная вещь, она, как воздух, нужна для выздоровления. Речь о другом. Искусство призвано быть компасом, маяком людей, а значит, и религия в его контексте должна осмысляться сквозь призму современных проблем человека или народа. С этой точки зрения Зайниев сел в давно ушедший вагон.

Сегодня вопрос номер один для нашего народа — самосохранение татар как нации. И религия тут нам не враг, а, напротив, помощник. Многие светские общественные деятели уже давно поняли это. Так, если раньше всемирный конгресс татар сторонился религии, то в последние годы стал проводить ежегодный форум татарских религиозных деятелей. Зайниев, похоже, осознал, что родился не в ту эпоху, но не в смысле, что он опережает свое время, а с точностью до наоборот.

Молчаливым укором Зайниеву может стать спектакль «Джырыбына — Воительница», с которого в этом году открылся фестиваль «Науруз». Он целиком и полностью построен на мифологии якутов, эпосе олонхо, отражающем религиозную картину мира северного народа. Сколько в этом спектакле любви к своей культуре, сколько самобытности и преданности памяти предков! Далеко необязательно быть выкрестом, чтобы понравиться зрителю. В этом смысле Зайниев сегодня избрал не ту дорогу. Особенно странно видеть этот разворот в творчестве после его прекрасного спектакля «Любовь бессмертная» («Yлеп яратты») о первой в истории ислама женщине-казые Мухлисе Буби. Здесь отражена, по сути, та же эпоха, в центре внимания также религиозные деятели, но совсем иные тональность и подача. После просмотра испытываешь гордость за свой народ, а не омерзение.

«СРАВНИВАТЬ БАРУДИ С ТЕРРОРИСТОМ №1 В ВЫСШЕЙ СТЕПЕНИ КОЩУНСТВЕННО»

Зайниев всегда может спрятаться от критики за спину Наки Исанбета: мол, я ставил пьесу татарского классика, все вопросы по содержанию к нему. При этом он прекрасно осознает, что это пьеса с пропагандистским душком. «В советское время ее ставили как сатиру, а главного героя, муллу Гайнутдина, изображали уродом, тупицей, развратником, — говорит об этом сам режиссер. — Я перевернул текст, показав его истинно верующим человеком, которого окружает сгнившее сообщество». Не берусь судить, насколько справился Зайниев со своей декларируемой задумкой в сравнении с другими режиссерами, поскольку не видел постановок последних. Но, как рассказывают театральные старожилы, Марсель Салимжанов, даже находясь в тугих тисках пропагандистской машины, находил более изящные режиссерские решения: он просто снимал самые стебные моменты пьесы.

Как бы ни была широка спина Наки Исанбета, целиком спрятаться за нее у Зайниева не получится: режиссерские уши из-за нее все равно торчат. Есть вещи, за которые несет ответственность не автор пьесы, а именно режиссер. Самым вопиющим примером такого рода является образ Муфтия, который дурачит муллу Гайнутдина. Поскольку канва исторических событий пьесы, в которую была вплетена история деревенского муллы, относится к 1919–1920 годам, то на сцене перед нами предстает не кто иной, как сам Галимджан Баруди. Но как предстает? Вы не поверите — в образе куклы. И если диалоги — это действительно зона ответственности Наки Исанбета, то образ и подача Муфтия — полностью режиссерское решение.

Зачем Зайниеву показывать Галимджана Баруди в образе говорящей куклы? Возможно, он таким образом хотел продемонстрировать мертвую сущность то ли руководства духовного управления, то ли самой религии. А возможно, ему показалось, что так будет смешнее. И это действительно было бы смешно, если бы не одно большое «но». Речь идет не о ком-нибудь, а об одном из ярчайших символов татарской нации, одном из самых выдающихся ее сынов. При этом кукла напоминает Усаму бен Ладена. И вряд ли это простое совпадение в спектакле, где обычно продумывается каждая деталь. Скорее перед нами попытка «осовременить» пьесу, привязать ее к реалиям наших дней. Но сравнивать Баруди с террористом №1 в высшей степени кощунственно.

Галимджан Баруди

«ДЛЯ УКРЕПЛЕНИЯ ТАТАРСКОГО САМОСОЗНАНИЯ В КУЛЬТУРЕ ДОЛЖНЫ БЫТЬ НЕ ТОЛЬКО ВЫМЫШЛЕННЫЕ БЫЛТЫРЫ ИЗ «ШУРАЛЕ»

Галимджан Баруди был не просто первым в истории татар всенародно избранным муфтием, он был выдающимся просветителем татарского народа. Именно он создал самое известное джадидское медресе «Мухаммадия». И из стен этого медресе вышли те, кто во многом создал современную татарскую культуру. Фатих Амирхан, Мажит Гафури, Карим Тинчурин, Галиаскар Камал, Фатхи Бурнаш, Салих Сайдашев, Баки Урманче — это далеко не полный перечень тех славных имен, которыми наверняка гордится Зайниев. Только, возможно, он не знает, что все они были шакирдами Баруди. И тот же Наки Исанбет, кстати, тоже окончил «Мухаммадию». Поэтому прежде, чем стебать Галимджана Баруди, превращая его в мертвую и смехотворную куклу, режиссеру неплохо было бы знать ту роль, которую он сыграл для нашей нации. А это была личность колоссального и поистине исторического масштаба.

В этому году отмечается 160-летие со дня рождения Галимджана Баруди. В данной связи по инициативе муфтия РТ Камиля Самигуллина 2017 год объявлен Годом Баруди. Привезти в Год Баруди на театральный фестиваль тюркских народов, являющийся своего рода культурной витриной наших наций, спектакль со стебом великого татарского деятеля — это не просто вызов, брошенный всем патриотам татар, но и плевок в адрес лично Самигуллина. Муфтий, наверное, в очередной раз промолчит. Но вот минкультуры РТ твердо стоит на земле. Возникает вопрос: зачем он финансирует постановки такого рода? Если нужно формировать отчетность по татарской теме, то очевидно же, что не все то золото, что блестит, не все, что проходит по графе национальной культуры, в действительности служит ей, а не наносит вред. В самом деле, кого мы хотим воспитать на спектакле, где грубо опускается один из символов нации?

Для укрепления татарского самосознания в культуре должны быть не только вымышленные былтыры из «Шурале», но и подлинные герои из плоти и крови, кто ковал величие нации не в вымышленном мире, а в реальной жизни и на кого в нравственном отношении может ориентироваться молодежь. Баруди, несомненно, один из таких героев. Превращать его в потешную куклу — значит содействовать размыванию основ национального самосознания нашего народа. Зачем Наки Исанбет упоминает Муфтия в своей пьесе? Это вопрос к Исанбету и его непростой эпохе, в которую он жил и был вынужден творить. Но вот зачем Зайниев пытается быть святее Папы Римского, изгаляться в приемах советской пропаганды даже больше, чем она это делала сама, — вопрос, на который у меня лично нет ответа. Бог всем нам судья.

Рустам Батыр

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции