«ОБВИНЕНИЕ НЕ СТАВИТ ЗАДАЧУ РАССМОТРЕТЬ ПОРТРЕТ СВИДЕТЕЛЕЙ И ПОТЕРПЕВШИХ В ЭТОМ ДЕЛЕ»

В коридорах Московского областного суда вчера было многолюдно — одновременно шло несколько процессов. Доставляемых из изоляторов обвиняемых тщательно досматривали — в памяти свежи летние события, когда участники «банды ГТА» устроили перестрелку и попытались сбежать прямо из здания суда. Тем более в последние дни как раз шел процесс над уцелевшими ГТАшниками. Так что повышенные меры безопасности в Мособлсуде вполне оправданны. По этой же причине заседание по «делу ОБНОН» началось с 40-минутной задержкой. Тем не менее стороны, наконец, добрались до стадии прений.

По законодательной традиции, первой выступала гособвинитель Вера Пашковская. Напомним, прокурор известна тем, что предъявляла обвинения Евгении Васильевой, запросив для нее 8 лет условно. Вчера рассчитывать на такую снисходительность прокурора фигурантам «дела ОБНОН» во главе с начальником полиции Казани Русланом Халимдаровым не приходилось: Пашковская заняла непримиримо жесткую позицию, потребовав для обвиняемых от 8 до 12 лет лишения свободы. «Рассматриваемое уголовное дело ярко отражает реалии нашего времени, — назидательно начала прокурор свою речь. — На скамье подсудимых находятся люди, которые в силу возложенных на них обязанностей государством должны были защищать интересы нашего государства, всего общества в целом и конкретного гражданина нашей страны. Каждый — сотрудник МВД с большим стажем и опытом по изобличению лиц, занимающихся преступной деятельностью. Знания в этой области и накопленный опыт бесценны при охране правопорядка. Но в рассматриваемом случае использовались не во благо граждан, а вопреки их интересам, что делает, на наш взгляд, преступление более общественно опасным».

То, что преступление якобы совершалось еще в 2005 году, Пашковскую ничуть не смущало. Несомненно, она признавала, что такой долгий срок невозможно не учитывать при оценке показаний как потерпевших, так и свидетелей, однако в суде исследовали документы, вещдоки, которые, по ее словам, «образуют полную картину произошедшего». Версию, которую отстаивали сами обвиняемые во время процесса, Пашковская сочла неубедительной и тут же ее отмела. «Версия подсудимых, на взгляд обвинения, выглядит неубедительной, противоречивой», — указала гособвинитель. При этом Пашковская выглядела искренне убежденной в том, что версии, которую излагает другая сторона, несомненно, можно верить. «Наверняка защитники скажут в своих речах: „Посмотрите, уважаемый суд, кому вы верите. Эти люди — преступники, наркосбытчики“, — прокурор метнула взгляд в сторону адвокатов. — Ваша честь, обвинение не ставит задачу рассмотреть портрет свидетелей и потерпевших в этом деле, их моральный облик, род деятельности. Задача правосудия – установить время и место преступления и назначить соразмерное наказание». А то, что потерпевшими в данном деле стали именно такие, скажем так, специфические люди, Пашковскую ничуть не смутило: «Законопослушный гражданин вряд ли мог оказаться заложником деятельности недобросовестных сотрудников правоохранительных органов. Он бы просто не попал в эту сферу деятельности. Все подобного рода дела касаются именно граждан, ведущих какую-то деятельность незаконную».

Далее все ее выступление, по сути, сводилось к пересказу версии событий 12-летней давности, которую высказывали в своих показаниях Захарченко и Оганов. Так, например, прокурор указала, что Захарченко был задержан в июне 2005 года, однако, чтобы избежать уголовной ответственности, согласился сотрудничать с правоохранителями по изобличению тех, кто в Казахстане занимается сбытом наркотиков. «Халимдаров, как выразился Захарченко в судебном заседании, хотел „срубить палку“ на поставке наркотиков на международном уровне. Для этого ему нужны были лица, которые занимаются сбытом наркотиков на территории СНГ», — уверенно заявила Пашковская, пояснив, что такие связи у Захарченко как раз были. Так что, согласно версии следствия, опирающейся на показания потерпевшего, сам он должен был отыскать в Казахстане подобных людей, а Халимдаров планировал организовать контрольную закупку на границе с Россией, после чего правоохранители задержали бы этих лиц. После этого Захарченко позвонил своему знакомому Оганову, который нашел тех, кто занимается сбытом наркотиков — братьев Егоровых. Вот только выманить их на территорию России правоохранителям не удалось. «Когда осознали факт того, что сбытчиков наркотических средств выманить на территорию РФ не получится и громкое мероприятие — международная контролируемая поставка наркотических средств — на грани срыва, придумали комбинацию с похищением Оганова и задержанием на территории Казахстана братьев Егоровых по остаточному принципу. В результате сотрудники внутренних дел двух государств улучшили показатели своей работы», — сделала свой вывод Пашковская. Далее она подробно рассказала, опять же, опираясь на показания исключительно Оганова, как его задержали, применили физическую силу, насильно удерживали сначала в гостинице в Казахстане, а потом и вовсе отвезли в Россию.

Причина того, что Оганов во время предварительного следствия не писал никаких ходатайств и жалоб на действия полицейских, для Пашковской очевидна: «Он был вынужден согласиться, так как боялся расправы. На стадии предварительного следствия он никакие жалобы на действия сотрудников милиции не писал, так как понимал, что в этом, на его взгляд, никакого смысла не было. Он избрал для себя позицию защиты, что откажется от показаний в суде, надеясь на объективность суда, представив суду неопровержимые доказательства, что уголовное дело в отношении него было сфальсифицировано». Как все уже знают, Оганов тогда был осужден.

Заседание по «делу ОБНОН» началось с 40-минутной задержкой. Тем не менее стороны, наконец, добрались до стадии прений Заседание по «делу ОБНОН» началось с 40-минутной задержкой. Тем не менее стороны, наконец, добрались до стадии прений

«УГРОЗЫ ВОСПРИНИМАЛ РЕАЛЬНО, ОПАСАЯСЬ ЗА СВОЮ ЖИЗНЬ»

Следователь Павел Шубенков во всем поддерживал сидящую справа от него Пашковскую. Тем более на его долю выпало объяснить квалификацию действий обвиняемых. Так, например, молодой человек настаивал, что действия фигурантов «дела ОБНОН» стоит отнести к п. «а» ч. 3 ст. 126, то есть похищение человека, совершенное с угрозой применения насилия, опасного для жизни и здоровья, организованной группой. «Квалификация данного преступления обусловлена тем, что Оганов против его воли был захвачен в городе Костанай, его руки были связаны его же ремнем, к нему применялись наручники, удерживался пристегнутым к батарее, а впоследствии был перемещен, в том числе через границу РФ на территорию РФ, где продолжалось его удержание в Набережных Челнах вплоть до возбуждения в отношении него уголовного дела», — пояснил Шубенков. Более того, квалифицирующий признак угрозы жизни и здоровью следователь нашел прямо в показаниях Оганова, «из которых следует, что ему поступали угрозы о применении насилия». «С учетом обстановки угрозы воспринимал реально, опасаясь за свою жизнь», — добавил он. А то, что это была организованная группа, еще проще — у всех были свои роли и связи. Главными руководителями этой преступной группы следователь назначил Халимдарова и Владимира Егорова, которые не просто главенствовали, но еще и сами совершали преступление. А Егоров к тому же как сотрудник центрального штаба МВД «прикрывал преступную деятельность, выдавая за оперативные мероприятия международного уровня не только на территории РФ, но и Казахстана». Обстоятельств, чтобы переквалифицировать деяния обвиняемых, а также изменить категорию преступления на менее тяжкую, Шубенков не нашел. Впрочем, как и Пашковская, которая в полной тишине чеканила каждое слово. Так, для Халимдарова она потребовала 12 лет заключения в колонии строгого режима, для Егорова — 11, Валерий Ковылин и Рашид Шайдуллин, по ее мнению, заслуживают провести по 9 лет на нарах, а Анатолий Ходько — 8. Всех обвиняемых прокурор просила отправить в колонии строго режима, при этом лишить всех званий, а также права занимать должности на госслужбе и органах местного самоуправления от полутора до двух лет.

Обвиняемые сидели с потухшим взором, только Халимдаров несколько раз вставал и садился во время полуторачасовой речи гособвинителя.

Руслан Халимдаров Руслан Халимдаров: «Прошу вынести справедливое решение. Меня и моих коллег оправдать»

«ПОСТОЯННОЕ ИЗМЕНЕНИЕ ПОКАЗАНИЙ СВИДЕТЕЛЬСТВУЕТ ОБ ОТСУТСТВИИ ПРАВДИВОСТИ»

Давящую тишину прервала судья Надежда Акимушкина, объявив перерыв на 40 минут. Адвокаты с предельно сосредоточенными лицами нервно вышли из зала, отказавшись от комментариев. Мама Халимдарова Татьяна Владимировна уже не сдерживала слез. Кажется, все опасались, что давящая атмосфера последних минут заседания негативно повлияет на настрой обвиняемых, которым еще только предстояло выступать в прениях.

Начали, естественно, с Халимдарова, который пообещал «выступить не хуже» прокурора. «Уверен, что все присутствующие сталкивались со сбытчиками и понимают, какую опасность представляет наркобизнес для общества в целом и каждого в отдельности», — четко и громко говорил он. Начальник казанской полиции пояснил, что в 2005 году была проведена совместно Россией и Казахстаном международная контролируемая поставка наркотиков, причем были задействованы также и таможенники, и пограничники. «Международная контролируемая поставка — единственное мероприятие, которое позволяет правоохранительным органам привлекать к уголовной ответственности всю цепочку лиц, причастных к наркобизнесу, начиная от поставщика и кончая сбытчиков наркотиков», — отметил Халимдаров. Так и произошло, по его словам, во время операции 2005 года, когда задержали и Захарченко, и Оганова, и братьев Егоровых. «Устойчивый канал поставок наркотиков из Казахстана в Россию перестал существовать», — подчеркнул он.

Что касается сути дела, то Халимдаров подчеркнул: никто из допрошенных свидетелей (а их было 22 человека), кроме Оганова и Захарченко, с 2005 года своих показаний не менял: «Оганов и Захарченко в 2005 году полностью признали свою вину на стадии предварительного следствия. Затем на суде отказались от показаний, и вновь в 2006 году Захарченко в кассационной жалобе признает свою преступную деятельность, сообщает суду о том, что участвовал в международной контролируемой поставке и благодаря ему перекрыт устойчивый канал и задержан сбытчик Оганов. Оганов, в свою очередь, на судебном заседании в 2015 году вновь признает себя виновным в совершении незаконных операций с наркотиками в 2005 году и раскаивается. Постоянное изменение показаний в разное время и Захарченко и Огановым свидетельствует об отсутствии правдивости, объективности и попытки избежать уголовной ответственности».

Не согласился начальник полиции Казани и с вменяемой ему и коллегам статье «Контрабанда». «На мой взгляд, на лицо отсутствие состава преступления», — утверждал он, поясняя, что таможенным органам в 2005 году было заранее известно о перемещении через границу наркотиков в рамках проведения согласованного между МВД и таможенниками международной контролируемой поставки. И все это на заседаниях подтверждали свидетели. «Ни один грамм перемещенных через границу РФ наркотиков не попал в оборот, а был изъят и по приговору суда и уничтожен», — отметил Халимдаров.

По поводу вменяемого ему похищения Оганова он заявил, что свидетели уже подтверждали, что перевезти кого-то через границу в наручниках и без прохождения паспортного контроля невозможно. «Версия похищения человека на территории иностранного государства на глазах у правоохранительных органов не выдерживает никакой критики», — полагает Халимдаров.

Кроме того, обвиняемый подробно разобрал показания Оганова, указывая, как и почему они противоречат тому, что говорили другие свидетели. Например, эпизод с удержанием Оганова в гостиничном номере: Халимдаров заявил, что все номера с 310-го по 316-й на тот момент были заселены в тот период времени. «Удержание Оганова в заселенном номере гостиницы невозможно и абсурдно», — указал обвиняемый, добавив, что известен пофамильный список проживавших тогда в гостинице, однако они не были допрошены. «Это выдуманная версия Оганова не проверена и не подтверждена», — отметил Халимдаров. Не согласился начальник казанской полиции и с показаниями Оганова о том, как его провозили через границу. Халимдаров утверждал, что свидетельские показания опровергают то, что сказал Оганов, поскольку сотрудники таможни утверждали, что все выходили из машины на паспортный контроль, а провезти кого-то насильно через границу в наручниках и вовсе невозможно, как и пересечение границы с огнестрельным оружием. А вот что касается просроченного паспорта Оганова, то тут Халимдаров заявил, что это было необходимо для проведения спецоперации и на это таможенники закрыли глаза. Также по косточкам Халимдаров разобрал показания Захарченко, которые, по его мнению, также не стыковались с показаниями свидетелей.

Отдельно прошелся обвиняемый и по выступлению прокурора. Так, кажется, задела за живое Халимдарова фраза прокурора про то, что правоохранительные органы двух стран улучшили свои статистические показания. «Прокурор как орган, следящий за статистикой, должен знать, что у оперативников нет показателей по изъятию и количеству наркотиков, — возразил он. — Оценивается МВД по количеству направленных уголовных дел в суд. Это не зависит от оперативников, уголовные дела в суд направляет следствие. Поэтому говорить о каком-то карьерном росте, служебной заинтересованности... Да, это наша работа, но это не улучшение показателей работы».

«Прошу вынести справедливое решение. Меня и моих коллег оправдать», — закончил свою часовую речь Халимдаров.

Айрат Хикматуллин Айрат Хикматуллин: «Уральская таможня врет в полном составе, чтобы подыграть нашим ментам, ФСБ врет в полном составе, а про наших татарских ментов я вообще не говорю. Все врут!»

«СТАЛИН У НАС ДОБРЫЙ ДЯДЕЧКА ПО СРАВНЕНИЮ С ТЕМ, ЧТО СЕЙЧАС ТВОРИТСЯ»

Адвокат Айрат Хикматуллин, представляющий интересы Ковылина, после заседания в беседе с корреспондентом «БИЗНЕС Online» поражался позиции гособвинителя: «Все выступление прокурора строится на том, что есть Оганов, который говорит, что было так. Только Оганов. Верим только Оганову. То, что она упомянула про всех свидетелей, можно свести к тому, что все остальные не помнят, потому что 12 лет прошло. Поэтому, было или не было, но лучше сказать, что было, потому что они не помнят. А все, что сказал Оганов, правда. При этом она стыдливо умалчивает все обстоятельства. А обстоятельства заключаются в том, что если верить ей, что все, что сказал Оганов — правда, то все казахские менты врут, все судьи и прокуроры казахстанские врут, приговор казахстанского суда вообще выкинуть надо, ведь правда там, что сказал Оганов. Уральская таможня врет в полном составе, чтобы подыграть нашим ментам, ФСБ врет в полном составе, а про наших татарских ментов я вообще не говорю. Все врут!»

Как утверждает защитник, это единственный случай, когда прокуратура верит тому, что говорит Оганов: «Хотя показания Оганова не бьются ни с чем: оружия никто не видел, наручников никто не видел. Только Оганов видел. Опровергается всем, но верят только ему, а остальному не верят. А если все остальное разобрать, то это нормальная работа ментов — то, как они и должны были делать», — считает Хикматуллин. «Но так хочется осудить ментов! Вы же видите, нужен Халимдаров. Все говорили, что в следственном комитете просили дать показания против Халимдарова. Всем предлагали», — отметил он. При этом на вчерашнем заседании о том же самом говорил Егоров, который утверждал, что его настойчиво просили очернить Халимдарова, дать против него показания.

А вот что касается сроков, предложенных прокурором, то для Хикматуллина они не стали сюрпризом: «Если подходить формально, то ничего неожиданного. Мы догадывались, что они будут просить такие сроки. Я бы даже сказал — гуманненько, могли бы и больше попросить. Это даже некий компромиссный вариант». При этом он напомнил, что вменяемые фигурантам «дела ОБНОН» преступления не имеют сроков давности, во всяком случае, в настоящее время. «Это при Сталине хорошо было — 10 лет прошло, ты невиновен, — вздохнул Хикматуллин. — Сталин у нас добрый дядечка по сравнению с тем, что сейчас творится».