«Формулировка Бабича о стремящихся (кто и как, не было разъяснено) «нажить» на обсуждении языковой проблематики некий «политический капитал», к тому же «ненужный» (для кого?), подкрепленная прокурорским предостережением Нафикова об экстремизме, конечно, настораживают» «Формулировка Бабича о стремящихся «нажить» на обсуждении языковой проблематики некий «политический капитал», конечно, настораживает» Фото: «БИЗНЕС Online»

«...Для игры  в «Замки» ... мы должны убедиться, что эти парни присланы сюда в наказание за провинность, а не для того, чтобы выполнять данное им поручения»
Стивен Кинг. Серия «Темная башня»

НЫНЕШНИЕ РЕАЛИИ

Стоит признать, что после известного и крайне грубого наезда прокуратуры на школы республики местное политическое руководство оказалось застигнуто врасплох, затем оно судорожно стало пытаться решить оказавшийся для него совершенно неожиданным (из-за полного отсутствия аналитики в профильных службах) крайне сложный «языковой вопрос». Почему он такой, поймете далее.

Действительно, если не быть полным идиотом, то что означает два часа в неделю госязыка (в нашем случае — татарского) в вариативной части учебной программы? Это означает факультативное изучение данного языка, да и то, если того захотят родители. Сюда еще добавим: для того чтобы договориться с федеральной стороной в отмеченном духе, пришлось пожертвовать экзаменом по татарскому языку в 9-м классе, что не прибавит у родителей и детей стремления овладеть этим факультативным предметом. Дошло? Вот именно — никакого компромисса нет и в помине, нас ждет дальнейшее обрушение республиканской модели школьного образования, точнее, ее старого варианта.

Читая о выступлении полпреда президента РФ в ПФО Михаила Бабича, в ходе недавнего своего посещения Татарстана заявившего: «Очень прошу (на самом деле это отнюдь не просьба, а требование — прим. авт.) перестать политизировать эту проблему (т. е. «языковой вопрос» — прим. авт.) и наживать ненужный политический капитал», — я припомнил, что нечто похожее уже звучало и из уст наших политиков во время предыдущего заседания Госсовета Татарстана, когда еще была надежда на то, что с федеральной стороной удастся договориться. Сейчас уже известно, что договориться не удалось. И «хитрый» татарский «ход» по Энгелю Фаттахову потерпел полное фиаско. А позиция татарстанской стороны, как показало только что прошедшее заседание Госсовета республики от 29.11.2017, в конечном итоге вылилось в то, чтобы без обсуждения, дабы «не возбуждать» общественность, принять предложение федеральной стороны. Перед тем как наши доблестные местные депутаты в республиканском парламенте единогласно проголосовали за это и тем самым совершили коллективное «политическое харакири» — татары им этого точно не простят — было, правда, выступление прокурора Илдуса Нафикова, предостерегшего от всякого рода «экстремистских выступлений», связанных с «языковой проблематикой». Но это, кажется, было обращено не к парламентариям, так как они сдались заранее...

Формулировка Бабича о стремящихся (кто и как, не было разъяснено) «нажить» на обсуждении «языковой проблематики» некий «политический капитал», к тому же «ненужный» (для кого?), подкрепленная прокурорским предостережением Нафикова об экстремизме, конечно, настораживает. Но так как я уже в пенсионном возрасте и не стремлюсь заиметь какой-либо, тем более «ненужный», «политический капитал», позволю себе все же порассуждать сугубо в академической плоскости относительно тех проблем, которые в последнее время стали предметом жарких дискуссий в Татарстане.

... «Сейчас уже и невооруженным взглядом видно, что правящая элита республики не вполне отдает себе отчета в том, в какой ситуации оказался Татарстан и татарский народ тоже»
 Фото: president.tatar.ru

«СПОКОЙНОЙ ЖИЗНИ НА ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЙ НИВЕ РЕСПУБЛИКИ НЕ ОЖИДАЕТСЯ, КАК, ВПРОЧЕМ, И В ДРУГИХ СФЕРАХ»

Моя принципиальная позиция такова: предпринятые вслед за выступлением Владимира Путина в Йошкар-Оле действия (говорят, что указания президента не было, но что-то же последовало) являлись далеко не правовыми, но по своим последствиям они на самом деле способны серьезно подорвать единство народов РФ, создавая тем самым угрозу будущности страны. Как патриот своей Родины, за которую в войнах ХХ века воевали мой отец и дед, а до этого многие поколения моих предков, считаю своим долгом разъяснить общественности внутреннюю логику происходящего сейчас.

На мой взгляд, она такова: если татарский (или любой функционирующий в РФ республиканский язык), конституционно признанный одним из государственных в Татарстане (в равной степени другие языки, признанные в таком же качестве в остальных республиках), не будет изучаться хотя бы половиной населения (слово «граждан» применительно к народу республик употреблять уже нельзя) данного национально-территориального образования, он тем самым для указанного субъекта перестает быть государственным, несмотря на все формально-юридические обозначения его статуса в основополагающих конституционно-правовых актах. Почему? По очень простой причине: государственный язык — это тот язык, на котором госучреждения и чиновники, сидящие там, общаются с населением, а раз это самое население в значительной массе не владеет одним из языков, остается общаться на другом госязыке — в нашем случае это будет русский, признаваемый Конституцией РФ государственным языком на всей территории страны. Таков финальный сценарий.

При таком раскладе, как думается, несмотря на все заверения республиканских политиков, не за горами сокращения учителей татарского языка и литературы. Более точную картину мы увидим, как можно полагать, ближе к осени следующего года, но окончательно — где-то через пару лет. А там уже дойдут и до обязательного ЕГЭ по иностранному, что вряд ли усилит пыл родителей к изучению их детьми татарского.

Так что спокойной жизни на образовательной ниве республики не ожидается, как, впрочем, и в других сферах.

Сейчас уже и невооруженным взглядом видно, что правящая элита республики не вполне отдает себе отчета в том, в какой ситуации оказался Татарстан и татарский народ тоже. На самом деле мы стоим перед полным крахом того политического проекта, на котором в последнюю четверть века зижделось татарстанское общество.

Тут необходимо пояснение.

Речь идет о том, что явившийся прямым результатом общественного движения (я его именую «четвертой татарской революцией»), проходившего в республике в 1980 - 1990-х годах, политический компромисс, достигнутый между татарами и русскими, впоследствии вылившийся в «Модель Татарстана» — в проект безэтничной «татарстанской» нации (основной идеолог — Рафаэль Хакимов, в те годы бывший советником президента Минтимера Шаймиева), перестает существовать. Два наиболее заметных признака сигнализируют об этом:

— Между татарами и русскими, вопреки слащавым речам наших верхов, явственно пролегло отчуждение. Особенно удручающим оно выглядит на бытовом уровне, где-то из-за традиционной у нас политкорректности открытой конфронтации в целом нет, но есть скрытое «неприятие сердцем» целыми группами татар случившейся коллизии, что не могло не сказаться и на русских. Местные русские, живущие тут с давних пор, сразу почувствовали это. На самом деле именно такое последствие непродуманных действий скрытых стратегов из Москвы (а может, и не только оттуда) и есть самое страшное, гибельное для будущности России.

— Как на дрожжах растет недоверие немалого числа татар к федеральным властям, оно скоро перекинется, — когда всем станет понятно, что местные власти, являющиеся по большому счету всего лишь филиалом (вспомните, кто у нас возглавляет «Единую Россию»!) властей федеральных, — и на республиканский уровень, который начнет реализовывать (иного ему на дано) не просто совершенно не правовое, но и глубоко безнравственное решение, основанное на высказываниях (а не на законе, заметьте) «верховного» по «языковому вопросу». Причем высказываниях, которые могут иметь двусмысленную трактовку, а выбрали ту, которую посчитали нужным... Помните, в нашей истории уже бывали такие высказывания о языках в прошлом...

... «Спокойной жизни на образовательной ниве республики не ожидается, как, впрочем, и в других сферах»
 Фото: «БИЗНЕС Online»

«БАБУШКА, ГОВОРИТЕ ПО-РУССКИ, ТАТАРСКИЙ ЯЗЫК УЖЕ ЗАПРЕЩЕН»

Я не хочу сейчас доказывать, что складывающаяся из-за «языковой проблемы» в республике общественно-политическая обстановка в Татарстане из рук вон плоха — это и так понятно. Два примера, иллюстрирующие положение дел сейчас, считаю нужным привести, ибо они взяты из жизни, а не из елейных речей наших политиков.

Первый случай был рассказан очевидцем и был опубликован даже в интернете. Однако не все о нем читали. Дело было в Казани в ходе прокурорских проверок, когда едущая в трамвае старенькая бабушка-татарка громко спросила на татарском про свою остановку, услышав в ответ не от кондуктора, а находившихся там пацанов (национальность неизвестна, могут быть и русскоязычными татарами): «Бабушка, говорите по-русски, татарский язык уже запрещен». Это было восприятие на детском уровне происходящего. Так сказать, устами младенца.... Услышав эту формулировку, я внутренне вздрогнул, ибо такое наблюдалось только в далеких 1970-х — первой половине 1980-х годов. Именно тогда отдельные носители «великого и могучего» могли неодобрительно высказаться по поводу публичного использования татарского языка. Президент РТ был прав, мы действительно откатились назад, но значительно дальше, чем он думает.

Второй пример из жизни одной из татарских гимназий Казани (не буду уточнять, какой, мало ли чего может затем быть). Так вот, знакомый преподаватель мне сообщил, что в ходе нынешних изменений в учебных программах (у них еще минимальных) ему все же пришлось отдать часть своих часов (по татарскому) другому учителю, которому не хватило учебного объема. Взамен ему добавили часы по русскому языку и литературе. По простоте сердечной получивший такую нагрузку учитель сказал: «О, сейчас на уроках [русской литературы] я буду сравнивать Пушкина и Тукая». Наверное, так и сделает, однако тут на это событие я взглянул по-другому: представьте, что происходящее в русских школах (там обучается большинство), где из-за неизбежного изменения сетки часов у преподавателя татарского отбирают часы и передают преподавателю русского языка и литературы. Первые обычно татарской национальности, а вторые во многом — русской. Так как вместе с часами уходит и зарплата, происходящее принимает совершенно другой оборот, какой, думаю, и без комментариев ясно.

Вот эти примеры лучше слов политиков показывают, в какую «навозную жижу» нас втаскивают.

Конечно, отрезвление народных масс произойдет, многие из местных русских уже осознали, что происходящее способно нарушить с большим трудом установившийся в республике баланс, подорвать взаимное согласие и общее благополучие. Такое понимание, хотя и наступающее с запозданием, может перерасти и в политические результаты, например, в рамках Татарстана оно способно привести уже на предстоящих выборах президента РФ к совсем другим итогам, нежели ожидают в официальной Москве (и это при традиционном высоком в республике рейтинге Путина). Не исключена и смена настроений татарстанцев на будущих выборах главы республики, правда, до этого еще есть приличное время и предугадать такой поворот сложно.

А пока из-за того что мы видим откат республиканского сообщества, который происходит на наших глазах из-за «языкового вопроса», на память приходит старый советский анекдот, когда ожившие Ленин и Дзержинский встречаются и первый говорит второму: «Феликс Эдмундович, тут все надо начинать заново...» Точно, как будто бы не было четвертьвекового развития.

Именно в таких весьма специфических условиях важно попытаться понять, как республиканское сообщество, местное политическое руководство и отдельно татарский мир допустили подобное. Понятно, что действует «федеральный каток», и его мы просто так остановить не можем, в том числе и потому, что в РФ татар менее 4%. Но в этом ли только дело? Вряд ли. А вот для того, чтобы разобраться в происходящем сейчас, нам придется вернуться к событиям 1980 - 1990-х годов, так как именно тогда сформировалась логика политических событий, которая в конце концов и привела к обрушению политического проекта  «татарстанской» нации, являвшейся  фундаментом  постсоветского Татарстана.

Ольга Артеменко: «Одно дело, когда народ защищает своих детей, а другое дело, когда национальная элита защищает свою политику, играя на этнических чувствах этого народа»Фото: Алексей Белкин

РОЖДЕНИЕ ПРОЕКТА «ТАТАРСТАНСКОЙ» НАЦИИ

Теперь можно придумывать сколь угодно множество разных ухищрений в трактовках вот этого логически неуклонно следующего из анализа результата, итог будет один — татарский (чувашский, башкирский и т. д.) перестает быть государственным, а конституционные нормы (как республиканские, так и федеральные), закрепившие этот статус после политических событий конца ХХ века как основы новой России, оказываются ликвидированными явочным порядком. Как же при таком раскладе не рассматривать происходящее в политической плоскости? Кто хочет еще раз убедиться в этом, может заглянуть на «БИЗНЕС Оnline», где помещено интервью с хорошо знакомой татарстанцам Ольгой Артеменко.

Сейчас уже отчетливо видно, что главным ядром политических баталий конца ХХ века в нашей республике был вопрос о статусе татарского языка, напрямую связанный с вопросом о политическом статусе Татарстана, и вот почему. Во-первых, до распада СССР основные протатарские политические группы, действовавшие у нас, выступали за статус союзной республики для Татарстана. А все союзные республики тогда в качестве государственных имели языки своих титульных этносов. Во-вторых, государственный статус татарского языка не был политическим новшеством — он в таком качестве был закреплен еще в Конституции предшественника ТАССР — штата Идел — Урал, затем — в конституционном акте советского времени — декрете ВЦИК и СНК Татарской АССР от 25 июня 1921 года. Заметим, что в обоих случаях речь шла о татарском как втором после русского, но равным ему по статусу государственном языке.

Положение о двух государственных (официальных) языках в Татарской АССР присутствовало и в проекте Конституции республики, разработанном к 1925 году, но не утвержденном тогда Москвой. Затем начался длительный период «автономного» существования Татарстана, когда статусы государственных языков в автономных республиках не были конституционно закреплены, существуя лишь в неявной форме (право говорить на родном языке в судах и т. д.). Но в ходе конституционных реформ брежневского периода языки отдельных народов «автономных» республик снова обрели статус государственных (наряду с русским языком). Показательно, однако, что в процессе разработки Конституции СССР в 1977 году у нас были параллельно подготовлены предложения по преобразованию Татарской АССР в союзную республику и даже написан проект Конституции с учетом желаемого статуса. Когда этого не случилось, постепенно накапливавшееся массовое недовольство завершилось революционным подъемом конца 1980-х – начала 1990-х годов.

Все это закончилось распадом СССР, для татар, являющихся «внутренним» государственнорганизованным народом, была уготована иная историческая судьба — по референдуму 1992 года они при участии части русских для Татарстана в рамках РФ добились особого политического статуса, закрепленного в договоре 1994 года. Это внешняя сторона процессов, тогда происходивших тут. Однако у них имелось и внутреннее измерение, о чем надо сказать отдельно.

... «Отрезвление народных масс произойдет, многие из местных русских уже осознали, что происходящее способно нарушить взаимное согласие и общее благополучие»
 Фото: «БИЗНЕС Online»

«ПОЛИТИЧЕСКИЙ КУРС ТОГДАШНЕГО ИСТЕБЛИШМЕНТА ТАТАРСТАНА ПОДДЕРЖИВАЛСЯ И ЧАСТЬЮ РУССКИХ»

Дело в том, что весьма трудное нахождение компромисса между татарами и русскими — двумя основными общинами Татарстана, имевшими в парламенте собственные функции, — произошло именно через закрепление статусов двух языков — татарского и русского как равноправных государственных языков в Татарстане. В этой связи специально отмечу, что в первом варианте Декларации о государственном суверенитете Татарстана (1990) в качестве государственного фигурировал только один — татарский язык. Но в данном случае надо иметь в виду, что тогда еще существовал СССР, Татарстан стремился стать союзной республикой, остальные же союзные республики как раз имели в качестве государственных языки титульных народов. Тем не менее в результате сложных согласований позиций — а тогда, поверьте мне, участнику событий того времени, существовала подлинная демократия и настоящая политическая парламентская и внепарламентская борьба — в окончательной версии названного документа появилась формула (она была, как уже была сказано и в декрете 1921 года) о «равноправном» функционировании в республике двух государственных языков — татарского и русского. С одной стороны, это похоже на возврат к ситуации раннего «автономного» Татарстана. Но, с другой стороны, это был путь в будущее, гарантия равноправного сосуществования двух главных этнических составных республики. Правда, это еще была только заявка на данное политическое будущее.

Исходя из того, что общие положения отмеченной выше декларации вошли затем в закон РТ «О языках народов РТ» (1992), а также в том же году в Конституцию РТ, принятую уже после референдума, относительно суверенитета республики, проходившего 21 марта 1992 года, можно констатировать, что политический курс тогдашнего истеблишмента Татарстана поддерживался не менее чем 61,4% населения республики, т. е. и частью русских. А курс этот на языке политологии можно квалифицировать как стремление формировать на основе паритетного национализма «татарстанскую» нацию. Базой такой модели, как вполне понятно, являлась паритетность языков.

Сейчас можно высказывать разные гипотезы относительно того, почему наша политическая элита тогда выбрала эту модель. Вопрос интересный, ибо, например, в соседнем Башкортостане выбрали другой путь, вскоре получивший определение «этнократического». Можно думать, что в нашем случае конечный выбор диктовался двумя главными обстоятельствами. Во-первых, конечно, «интернациональным» воспитанием тогдашней политичной, да и всей общественной элиты (наследие коммунистической идеологии). Однако также обстояло дело и у наших соседей в  Башкортостане, где элита выбрала другой путь. Стало быть, надо искать другие причины происходившего тогда в Татарстане. Думается, что еще одним главным фактором рассматриваемого выбора нашей элиты было то, что она стремилась опереться (и это ей, как показал референдум 1992 года, удалось) на большинство народа республики. А такого у наших соседей, вошедших в клинч с многочисленными в Башкортостане татарами, не случилось, и там установился этнократический режим. Еще раз повторю: одним из краеугольных и там, и тут, был «языковой вопрос». У нас он был решен более фундаментально.

Таким образом, в начале 1990-х годов в формально-правовом отношении базовые аспекты постсоветского политического бытия Республики Татарстан были определены и закреплены договором 1994 года.

Но нам необходимо осознавать, что за юридическими нормами, которые тогда получили с некоторыми компромиссами признание федеральной стороны, имелись глубокие сущностные аспекты, о которых стоит сказать отдельно, потому что без этого невозможно понять то, что скрывалось за проектом «татарстанской» нации, т. е. за той политической моделью постсоветского Татарстана, которая стала в некоторой степени фундаментом устойчивости и спокойствия «новой России»,  устойчивого развития нашей экономики (что видно отчетливо на фоне многих регионов) и которой со всеми вытекающими последствиями сейчас угрожает опасность полного обрушения. 

Окончание следует.