Анна Рачкова: «Меня знают в Татарстане, а хочется, чтобы узнали во всем мире»

Анна Рачкова: «Что бы я ни начинала делать, я всегда становлюсь профессионалом»

«У МЕНЯ ОПРЕДЕЛЕННАЯ КЛИЕНТУРА — ТЕ, КТО ЛЮБИТ УДИВЛЯТЬ ОКРУЖАЮЩИХ»

— Анна, в апреле в свет вышла ваша новая сезонная коллекция Muza. Расскажите, как она создавалась.

— Мы, женщины, являемся музами для своих мужчин, для своих детей, для других женщин. В этой коллекции меня унесло в некую женственность, я хотела показать, как мы вдохновляем людей. Появились воздушные силуэты, кружева, стильные решения в виде подтяжек. Подтяжки — это вообще моя давнишняя тема, но в этот раз они тоже очень женственные — с розами, в нежных тонах. В коллекции Muza мы видим женщину с разных сторон. Если это воздушный силуэт, пышный рукав — значит, у нее такое настроение, она хочет привлекать внимание. Есть косухи — значит, ей хочется немного комфорта, урбанистического стиля. При этом все это красиво сочетается с платьями. В этот раз много получилось разных платьев — и приталенных, сексуальных, из плотного трикотажа и с какими-то безумными подъюбниками.

— Вы сказали, что вас «унесло» в женственность. Вам это несвойственно в творчестве?

— Безусловно, в каждой коллекции у меня есть платья, но почему-то в предыдущие разы меня тянуло иногда даже в какой-то ретро-стиль. Я люблю достаточно объемные изделия. Первая моя коллекция у Вячеслава Зайцева была вообще на кринолинах сделана, но она была подиумная. Часть из нее продалась — я была очень удивлена, потому что думала, что все это останется мне, и никто не захочет это купить. А тут и с кринолинами, оказываются, куда-то надевают, на какие-то мероприятия.

Очень много женщин, и они все разные. У меня определенная клиентура — те, кто любит удивлять окружающих, не боится, что им скажут «вау». Остальные ко мне не ходят. Все-таки у меня стиль «на грани» — были и жилеты, и смокинговые пояса, которые опять же уносили в некий унисекс. В наше время мы почему-то очень много «сдираем» мужских элементов — предыдущие мои коллекции как раз-таки были на грани мужского и женского. Рубашки мужского кроя всегда остаются у меня в базовой коллекции — они достаточно сексуальны, женственны. Кто как носит.

— По первому образованию вы HR-специалист. Когда пришло осознание, что надо что-то менять?

— Вообще, в 26 лет, то есть три года назад. Честно, что бы я ни начинала делать, я всегда становлюсь профессионалом. В 19 лет я пошла работать в крупную компанию, начинала там с офисного клерка. Мне нравилось общение с людьми, и я считала, что управление персоналом в успешной фирме как раз то, что мне нужно. Я начала развиваться в этом направлении, и в свои 23 года меня поставили руководителем направления. До этого я четыре года была девочкой на побегушках.

У меня был момент, когда я с семьей на год уехала в Англию. Мы жили в Ланкастере — это небольшой студенческий городок. На выходных выбирались в Лондон. Я восхищалась — это совершенно другой мир. Когда съезжаются на эту улочку Оксфорд-роуд коренные старички-англичане в шляпках — они носят их и не стесняются, для них это стиль жизни. Клетка, тросточка и шляпка. Вообще, почему я начала заниматься шляпами — потому что впитала эту культуру, этот стиль. В тот момент я не осознавала, к чему это ведет. Позже, когда я начала учиться у Зайцева, по судьбоносному стечению обстоятельств меня взяла к себе в ученики художница по шляпам — я полгода уговаривала ее и стала первым ее учеником. Это такое искусство, которое передается от модистки к модистке, его не получишь на обычных курсах. Она сама превосходный специалист, лучше нее я не знаю.

— Как ее зовут?

— Ее зовут Лиля. Но этот аспект лучше не афишировать, потому что она меня взяла в порядке исключения. Я училась делать шляпы параллельно с тем, что мне приходилось заниматься почти круглосуточно у Зайцева. Один академический год в лаборатории моды — и в конце надо уже сделать коллекцию на подиум. Так что вот, как-то постепенно я к этому шла. Сначала Англия, потом я с чего-то начала вести свой блог. Начала писать какие-то вещи — людям это нравилось. Потом блог мне жутко надоел, я поняла, что он просто убивает кучу времени. Как-то я осознала, что одежда — это то, что я хочу. Я уволилась с работы, у меня была на тот момент достаточно серьезная зарплата. Я решилась на этот шаг и год посвятила только изучению. Я училась рисовать в нашем КИИДе, так как понимала, что через год собеседование, меня так просто не возьмут. Конструирование, технология шитья — где могла брала. Это не были какие-то длительные курсы, мне надо было все это экстренно изучить. Кто-то учится шесть лет — я освоила за год. Потому что к Зайцеву не берут с нуля — надо самой и рисовать, и шить.

— Сколько тогда стоило поучиться у него?

— Когда я училась, само обучение стоило 300 тысяч. Я уже не говорю про шляпы — это отдельная история, там тоже вышли сотни тысяч. Я сейчас уже не могу посчитать, за каждое занятие я платила отдельно. Вообще, если ты приезжий человек, надо рассчитывать на полтора миллиона в год — это сумма за обучение и проживание. Я снимала квартиру где-то почти около МКАДа — помню, она стоила 32 тысячи рублей плюс коммуналка. Чтобы добраться до места, мне приходилось ехать сначала на метро, потому на автобусе —  выходило дорого. Плюс материалы — ты ведь не сразу шьешь коллекцию, сначала каждый месяц создаешь тестовые образцы, которые проверяет Зайцев. На материалы уходит очень много. Самая же большая сумма уходит на отшив дипломной коллекции, где тебе надо выпустить 12 моделей минимум. Ты тратишься и на ткани, и на фурнитуру, и на рекламную продукцию — фотосессии, видеоролики. Это безумные деньги, только успеваешь расплачиваться. Полтора миллиона — это минимум. Плюс ты должна как-то жить, питаться и так далее.

— Почему вы решили учиться именно у Зайцева?

— Я рассматривала варианты обучения в итальянской школе моды, но там ценник еще выше. Кроме того, если в Москве ты сел на самолет и прилетел в Челны, то путь до Италии — это совершенно другая история. Логистика неудобная, дорого — короче, никак. Надо сказать, Зайцев дает отличное образование. Европейцы — они, конечно, молодцы, но у них система образования другая. Мне кажется, я больше получила у Зайцева, потом и трудом, как и он сам когда-то создавал свое имя. Италия — хорошо, там могли быть контракты с какими-то брендами, но я всегда хотела заниматься именно своим брендов. В Европе учат дизайнеров, чтобы они потом работали на кого-то. Есть те, кто действительно становится самостоятельным дизайнером, но мне всегда казалось, что это маленькая часть.

— В Челнах есть еще один дизайнер, которая прошла курс Зайцева, — дочь директора автошколы «Престиж» Яна Гатауллина.

— Да, она как раз-таки и готовила меня к поступлению. Именно от нее я узнала о школе Зайцева. У меня тогда была мысль, что у нас в России негде учиться. И поскольку я уже взрослый человек, я не готова была учиться пять-шесть лет и получать второе высшее образование. Сначала я сама была клиентом Яны, потом я попросила ее помочь мне в этом плане. Мы с ней занимались — она мне говорила, что важно, к чему готовиться, и я по этим направлениям била с полной силой.

— Многие ли из тех, кто проходит подобные курсы у известных модельеров, сами становятся модельерами?

— Сложно привести какую-то статистику, но могу сказать одно: в нашем потоке было 22 человека, сдавали диплом 17 — не все выдерживают такой темп жизни. Мы год были погружены в атмосферу, в которой реально работают дизайнеры. Кто-то плюнул. Многие приходили с мыслью: «Ой, это же так легко». Кто-то понял, что у них не получается: зачем идти дальше? В моем потоке было несколько человек, которые реально начали что-то делать, запустили свои бренды. Насколько они коммерчески успешны — мне сложно сказать. Я связь с ними почти не поддерживаю.

«ГЛАВНОЕ — НЕ СЪЕЗЖАТЬ С ТЕМЫ»

— На каких дизайнеров вы ориентировались в начале пути и чьи работы близки сейчас?

— Сложно сказать. Мне интересны нестандартные вещи. Когда я жила в Англии, там тоже были какие-то камерные бренды — заходишь и думаешь: «Ого, такой интересный крой, что вообще непонятно, как это сшито». Мне всегда нравился Dior. Когда я училась у Зайцева, меня как раз потянуло в ретро — в 50-е годы, когда Dior выпустил коллекции с кринолинами: ты подчеркиваешь талию и скрываешь бедра, делаешь статуэточку бокала вина. Ив Сен-Лоран с его костюмами — там тоже, насколько я помню, были смокинговые элементы. Когда я уже вышла из школы Зайцева, я понимала, что это слишком авангардно для нашего рынка. Мне пришлось подстраиваться и делать более спокойные силуэты, но с какой-то фишкой. Ко мне идут за какой-то необычной вещью. Наш город даже не миллионник — я могу максимум продать, скажем, три тренча и потом сказать: «Ребята, либо нужно что-то менять, либо я не смогу вам это продать».

— Вы говорили, что опасались открывать бизнес в Челнах из-за возможного отсутствия покупателей.

— Да, потому что ценник, ткани и фурнитура достаточно дорогие, а силуэты не всем понятные. Сначала я не хотела в Челнах открывать ничего, только высылать одежду в разные точки нашей великой страны и мира. А тут получилось так, что люди были заинтересованы и головными уборами, и другими вещами. Я на данный момент единственная в Татарстане, кто делает шляпы на формовках, как в старой доброй Англии. У нас нет машинок, мы все делаем вручную, как при королевской мастерской Елизаветы II. Я открыла в Челнах мастерскую-бутик, потому что я не могу водить людей в свою мастерскую при доме. В моей мастерской-бутике висят демонстрационные образцы — человек может прийти, померить. Если понравилось — купил, если размер не подошел — мы просто шьем под него.

— Кто ваши клиенты?

— Я писала бизнес-план, анализировала, кому может подойти моя одежда. И у меня сформировалась мысль, что ко мне будут ходить три группы. Первая — карьеристки, которые сами зарабатывают себе деньги, у них все хорошо, они топ-менеджеры какой-то компании или у них своя компания. Вторая группа — это домохозяйки, которые любят одеваться и радовать своего мужа. Очень много этого сегмента, что меня радует: мои клиенты — не те женщины, которые ходят дома в халатах, а те, кто реально не жалеет на себя денег и одевается очень стильно. Словом, роскошные женщины. Третьи — это творческие люди, которые тоже хотят одеваться нестандартно. Для них одежда в бутиках и масс-маркете — это не то, что они хотели бы видеть. Они хотят видеть что-то с изюмом. Они покупают мало, на какие-то мероприятия, где им надо выделиться. В основном это головные уборы, какой-то аксессуар.

У меня бывают сейлы, когда остается один размер изделия. Приходят те, кто хочет у меня что-то купить, но не может этого сделать вне распродажи. Вообще, у меня скидок как таковых нет. Я не массовый бренд, которому нужно избавляться от остатков.

— Какова география ваших покупателей?

— Буквально недавно отправляла в Москву. Но Москва берет не так много, берет почему-то много Краснодарский край, Владивосток, Казань. Казань и Челны — это очень удобные для меня города, куда я могу приехать со своими головными уборами и устроить нормальную примерку. Головные уборы боюсь отправлять, если честно. Из последних городов, куда уходили изделия, — Самара, Тольятти. Как-то отправляла в Бельгию, но сейчас международные доставки вызывают сложности. Меня знают в Татарстане, а хочется, чтобы узнали во всем мире. Сейчас я к этому стремлюсь.

— Что помогло вам в продвижении на начальном этапе?

— «Инстаграм» в основном. Так как я живу в провинции, сижу и не могу пока никуда двинуться — чисто я, физически — конечно, сложно открывать бутики в разных городах. В Челнах у меня мастерская-бутик — я обозвала это так непонятно, потому что, в принципе, у меня не бутик. Это некая уютная демонстрационная зона и мастерская одновременно, потому что шляпы требуют корректировки на месте. «Инстаграм» был толчком. Очень сильно помогли мне блогеры из разных городов — в основном столичные. Глянцевые журналы — это имиджевый продукт, который сейчас мне не нужен. На продажи он никак, к сожалению, не влияет. Я несколько раз подавала фотографии в глянец, сделал аналитику, и она была немножко печальная. Возможно, у меня не было на тот момент толкового рекламщика. Это же все делается с умом — я не маркетолог. Я умею хорошо делать свое дело. Может, мне где-то не хватило знаний, может, я не в тех журналах размещалась.

— Ваш фотопроект в американском журнале Elegant назывался «Русская сказка». Наш колорит по-прежнему востребован за границей?

— Да, как раз-таки русский колорит у нас уже не востребован, но востребован там. Я, когда закончила школу Зайцева, поработала год и поняла, что у меня есть большие провалы в каких-то организационных моментах, в плане предпринимательства. Я пошла учиться в школу Fashion Factory в Москве, где нам как раз-таки много говорили про русский колорит. Почему Ульяна Сергеенко востребована в России, но ее больше ценят на западе? Потому что всех привлекают эти статуэточки, матрешки, эти силуэты. Любят они там все это дело.

— Что нужно сделать, чтобы стать востребованным дизайнером?

— Есть два пути, которые я определила. Первый, самый простой и быстрый, — когда у тебя есть достаточно большая, серьезная финансовая подушка и хорошие друзья. Типа Ксении Собчак, Мирославы Думы, Светланы Бондарчук. Эта тусовка — некие It-girl, за которыми наблюдают: если они носят, значит, вся Россия будет носить. Если у тебя таких подруг нет и денег нет, есть второй путь, если ты реально делаешь крутой продукт — твой авторский, не слизанный: все равно найдутся те, кто его полюбит. Главное — не съезжать с темы. Захотел шить качественно, из крутых тканей — надо себя так позиционировать. Многие начинают съезжать: «Вот, у меня не берут, потому что у меня дорого, а народ хочет дешево». Начинаешь шить дешево — а таких «дешево» сейчас очень много. У меня сегмент — средний плюс, цены намного ниже, чем в татарстанских бутиках. Шикарное платье у меня максимум стоит 24 тысячи рублей, начинается ценник от 11 900. Ко мне часто идут те, кто не хочет тратиться в бутиках. Конечно, я не Dolce & Gabbana распиаренная. Пока. Но сейчас эти рамки стираются — до нас тенденция еще не дошла, но в Москве многие одеваются у российских дизайнеров, и все хорошо.

«Я — БРЕНД, И МНОГИЕ ХОТЯТ БЫТЬ ПОХОЖИМИ НА МЕНЯ»

— Где проводятся ваши показы? Челны, Казань?

— Меня все время зовут на Mercedes-Benz Fashion Week, который проводится в Москве два раза в год. Я все отнекиваюсь. Если ты живешь в Москве, если у тебя там клиенты, то да, это абсолютно целесообразно. Если ты приезжий дизайнер, то это все очень сложно. Вообще, любой показ сейчас — это для клиентов. Когда я училась у Зайцева, у нас была возможность вчетвером в один показ залезть. Зачем? Для имиджа? Мне это неважно. Понты — это неважно. Я выбрала себе стезю — у меня крутой продукт. И все равно, пусть медленными шагами, обо мне узнает как минимум вся Россия. У меня нет каких-то миллионных вложений в мой продукт в плане рекламы.

— В Англии есть культура ношения головных уборов. А в России?

— В России для тех женщин, кто хочет выглядеть как-то по-иному, выделиться, шляпа — это незаменимый аксессуар. У меня есть клиенты, у которых по восемь моих шляп разных форм. Они искали этот продукт и нашли его у меня. В России есть любители шляп, но в основном люди как-то некомфортно себя чувствуют в этом головном уборе. Есть стандартная форма — картузы. В этом сезоне у меня это бестселлер, потому что люди привыкли. Нестандартную форму не берут в России, ее берут только в Англии или на какие-то мероприятия. Если говорить о коммерческом успехе в плане шляп в нашей стране, то чем более классическая будет форма, чем более привычная, тем больше будет спрос. Экстравагантные шляпы — это чтобы показать свое мастерство.

— Вы шьете только для женщин?

— Были кусочки детской коллекции новогодней — свитшоты, платья. Хочу на мужчин сшить, хочу. Но мужчины наши, мне кажется, не готовы. Хочется как-то и шляпы предлагать — но это не в Челнах точно. Казань можно рассматривать как вариант. Мужчины наши сейчас как-то упростились в одежде — надевают пальто, но не пальто из кашемира, которое требует головного убора типа шляпы с небольшими полями. Все надевают что попроще — чтобы попу прикрывало и удобно было ходить. Пока изучаю мужчин, наблюдаю, но очень хочется хотя бы парочку шляп запустить и, может быть, футболки. Рубашки веселые — не рабочие, а куда-то на выезд. Думаю я над этим. Надо вдохновиться кем-нибудь.

— Где самые лучшие ткани?

— У меня все ткани европейские. Трикотаж — Голландия, хлопки, кордовое кружево — Италия. Беру стоковые ткани от реально крутых брендов типа Brioni, очень много ткани Max Mara. Я езжу, выбираю ткани на хангерах, потом мне их привозят.

— Сколько у вас портных?

— Шесть.

— Они челнинские?

— Челнинские. Вообще портные — это прежде всего руки. Они определенного склада ума, их нужно мотивировать. С такими специалистами везде проблема, но меня, слава богу, эта история обошла стороной. Так получилось, что у меня все сложилось с командой хорошо. Когда вернулась с учебы, сразу нашла по рекомендации.

— Вы часто сами фотографируетесь в своих вещах. Почему?

— Сейчас да, раньше были модели. Какие-то промежуточные фотосессии я делала на себе. Так получается — опять же, это моя аналитика некая, — что вещи, которые я фотографирую на себе, лучше продаются. Я не знаю, почему, как это работает. Может быть, где-то я неправильно подбираю модель, это не зависит от девушки, хорошая она или плохая, — просто, возможно, она не подходит к моей коллекции. Хотя, в принципе, модели у меня самые лучшие — по крайней мере те, которых я нашла в Челнах. Может, есть привязка личного бренда. Я — бренд, и многие хотят быть похожими на меня. Бывает, что мы смотрим на какую-то девушку и восхищаемся: «Как на ней классно сидит это платье, я тоже хочу такое себе». Думаю, это в большей степени играет роль. Я кому-то импонирую, я вызываю у них приятные ощущения, и они идут ко мне, чтобы получить приятную эмоцию.

— Никогда не хотелось сделать коллекцию в меньшем ценовом сегменте?

— Хотела, мучаюсь из сезона в сезон. Я честно закупила ткани на пробу, немного, по 10 метров. Вот щупаю их — и у меня даже мысль не идет. Они просто отличаются от тех тканей, которые я обычно беру. У меня и пошив дорогой. Если буду делать вторую линию, придется использовать дешевые ткани, пошив упрощать, фурнитуру брать более демократичную. Да, я могу это сделать, но целевая аудитория будет другая. Моей целевой аудитории, мне кажется, не понравится, если рядом будет висеть дешевая одежда и дорогая одежда. Это ведь имидж — «я одеваюсь у Анны Рачковой». Наверное, это должен быть совершенно другой бренд, и я уже даже придумала название. Просто я не могу собраться и сделать это. Какую-то базовую линию я смогла бы запустить — это тоже было бы качественно, лучше, чем в масс-маркете. Наверное, не пришел еще момент, но он когда-нибудь настанет.

У меня были очень дорогие жакеты из люксовой ткани — 19900 рублей только за один жакет. Сейчас висят жакеты-платья за 12 тысяч рублей — уже как-то поприятнее. Брюки за 6600 рублей раньше стоили 12900 рублей. Немного состав ткани поменялся, и цена уже ниже.

— Планируете ли открыть бутик в Казани?

— Да, хочу. Ищу лучшие варианты, пока ничего не нравится. Либо там слишком дорого, либо слишком ужасно в плане расположения и самого помещения. Очень сложно найти достойное место. Бутик в Казани будет, но когда — для меня пока непонятно. Все от помещения отталкивается.

— Ощущаете ли вы конкуренцию с кем-либо?

— Нет. У меня такой сегмент, в который никто лезть не хочет, — средний плюс. Это вроде и не дешево, и не шибко дорого. Есть массовый рынок — он ко мне не придет, хотя в массовом рынке больше денег. Все хотят много заработать. Но я решила, что я пойду другим путем: у меня будет конкретный сегмент, у меня будут покупать определенные люди, их будет становиться все больше и больше, и за счет объемов я буду зарабатывать. На массовом рынке легче продавать — больше объема. На моем должны быть какие-то эксклюзивы, потому что в Челнах прямо просят — не больше трех вещей. Цена соответствующая. Мне не интересно для каждого продумывать индивидуальный пошив. Цена достаточно высокая, но при этом я продаю узнаваемые вещи достаточно лимитировано.

Конкуренция в шляпах? Ну кто ко мне полезет! Во-первых, этому надо научиться. Во-вторых, это очень дорого — колодки из Англии стоят бешеных денег. Кто в Татарстане захочет на это тратиться? Возможно, это выгодно в Питере, в Москве. Пока я чувствую себя достаточно свободно.

«МНОГИЕ ДЕВОЧКИ, КОТОРЫЕ НЕ МОГУТ ОПРЕДЕЛИТЬСЯ, КЕМ ХОТЯТ БЫТЬ, ВЫБИРАЮТ БЫТЬ БЛОГЕРОМ ИЛИ ДИЗАЙНЕРОМ»

— Как изменились взгляды людей на одежду и внешний вид в течение последних лет?

— Я помню свое детство — нам негде было одеваться. Мне мама шила одежду. Мы радовались, что привозили какие-то турецкие кофточки и джинсы — это было самое лучшее на тот момент. Не было торговых центров — у нас был ГЭСовский рынок и Автозаводский рынок. Лет 12 назад начали открываться торговые центры — это уже другой уровень, всех рыночников стали загонять туда, и одеваться стало намного приятнее. Начали думать, какие бренды завезти. Стали появляться сетевые компании. Торговые центры, наверное, стали некими законодателями тенденции — город начал одеваться более достойно. У людей появилось предложение. Спрос был всегда, а тут нам начали предлагать что-то стильное и интересное. С этого все началось, а сейчас этот рынок уже, наверное, перенасыщен предложением. Бери не хочу.

— Вы сказали, что мама вам шила вещи.

— Да, она швея четвертого разряда — это было ее первое образование. Возможно, где-то в подсознании у меня интерес к шитью возник еще в детстве, потому что мне безумно нравилось то, что она делала мне. Я до сих пор помню свое самое любимое платье, которое она мне сшила из шифона, когда мне было шесть лет, — оно было летящее, воздушное. Мама никогда не работала швеей, но сейчас она мне помогает — мы вместе занимаемся шляпами. Ко мне очень многие просятся: «Возьмите меня на работу». А мне, если честно, страшно. Мне передали это мастерство с каким-то определенными условиями, и я должна хранить и ценить эти знания, и аккумулировать их в достаточно закрытом пространстве. Это не массовый продукт.

— Самое привлекательное предложение, которое вам делали?

— Был период, когда Первый канал выпускал небольшие сериалы буквально по 10 серий, и в один из них меня хотели пригласить в качестве костюмера. Это было года два назад, когда я только закончила лабораторию. Второе — это то, что Татьяна Михалкова пригласила меня в музей Зураба Церетели, на 38-й международный кинофестиваль. Там были три дизайнера, которых Татьяна отобрала по всей России, и моя коллекция участвовала в показе. У меня были изделия в стиле ретро-гламур, у второго участника была сложная конструкторская коллекция, у третьего — коллекция из Якутии, национальные костюмы, переделанные на современный лад. Еще Зайцев мне предлагал поучаствовать на Неделе моды в Москве, когда я училась у него. Честно, я всегда оцениваю свои возможности. Зачем лезть туда, когда ты еще не готов? Зачем эти понты? Мои коллеги участвовали, но я не знаю, получил ли кто-то из них какие-то коммерческие предложения. Скорее всего, нет.

— Почему вы отказались от Первого канала?

— Я устала быть в Москве на тот момент. Я понимала, что мне опять надо уезжать из Челнов и жить там, пока идут съемки. Но это невозможно, и меня терзает этот момент. Если бы я жила в Москве, раскрутиться было бы намного проще. Постоянно сыпались какие-то предложения в течение года после окончания школы Зайцева, но я не могла их принять. Я устала, мне нужно было как-то в Челнах организовывать весь процесс производства и что-то начинать. Потом было предложение от журнала — съемка с Прилучными. Мне очень была интересна эта съемка, но почему-то она сорвалась сама по себе. Безумно хотела, уже собирала чемоданы. Но как-то у них там не срослось. Много чего интересного было, просто я как-то профукиваю это. Наверное, правильно профукиваю, потому что придет еще какое-то предложение, которое точно «бабахнет».

— Чего точно никогда не будет в ваших вещах?

— Некачественного пошива, наверное. Я никогда не думала об этом. Я, наоборот, хочу все попробовать, в разных стилях. Я уже думаю: «Аня, боже мой, ты не можешь подобрать себе классный качественный купальник. Может, тебе купальники начать шить?» Потом бью себя по щекам, думаю: «Нет, какие купальники?» Очень много чего хочется. Хочется, чтобы пришел человек и мог купить у меня все. Но каждое направление требует определенного оборудования, технологий и конструкторских решений. Этому всему надо где-то учиться.

— Что сейчас происходит на рынке дизайнеров Татарстана и России в целом?

— Я думаю, перенасыщение. Очень много дизайнеров. Выживают многие за счет финансовой подушки, которая у них есть. Если честно, очень редко наблюдаю за происходящим даже в Татарстане — у меня есть свой мир, в котором я живу. Я почти не смотрю телевизор. Раньше я смотрела фэшн-каналы, когда время было, сейчас я как-то вся увлечена процессом, эскизами, и мне сложно что-то сказать. Многие девочки, которые не могут определиться, кем они хотят быть, выбирают быть блогером или дизайнером. При этом они не понимают, что это колоссальная работа.

— Насколько «ваш мир» зависит от мировых тенденций моды?

— Безусловно, я ориентируюсь, просматриваю тучу материалов. Как происходит моя коллекция: сначала я смотрю фотографии с показов, трендбуки, которые готовятся вообще на три года вперед. То есть модные тенденции можно тихонечко проследить — где-то на европейском опыте. Даже когда гости приходят на европейский показ, можно примерно понять, какие фактуры и цвета будут модными. В любом случае Россия отстает в плане реагирования. Можно посмотреть, что в Европе, сделать это в следующем сезоне, и ты попадешь туда, куда надо.