Ильнур Гизатуллин, «Нефтяник»: «Игрок вышел, еле ноги переставляет – меня это раздражает»

Ильнур Гизатуллин: «Мы через день бегали 15 раз по 400, и никто не умирал»

«ЕСЛИ ЧЕЛОВЕК УХОДИТ – ЕМУ НУЖНО ПЛАТИТЬ КОМПЕНСАЦИЮ. ЗА ЧТО?»

– Ильнур Альфредович, вы в этом сезоне вернулись к работе главного тренера после трехлетней работы помощником в штабе тольяттинской «Лады». Безусловно, какое-то время ушло на перестройку и известно, что не все в «Нефтянике» просто приняли ваши методы работы. Почему возникли моменты с недопониманием?

– Мне показалось, что мы неплохо понимали друг друга. Договорились о трех вещах. Первое: вы делаете, что мы говорим. Второе: вы не делаете – мы вас наказываем, применяем штрафные санкции, после которых вы понимаете, что надо делать. И третье: вы не делаете и не понимаете – всё, значит наши пути разошлись.

– Кажется, все довольно просто...

– Только кажется. Не все понимают эти простые истины. Я помню, как нас Юрий Иванович Моисеев учил. Он давал задание, смотрел, кто как работает, и убирал людей, которые железно были в основном составе до него, но они на «земле» не работали. Лучшего центрального нападающего, одного из лучших защитников отчислил, хотя даже не видел их на льду. Они не работали так, как он требовал. Мы довольно быстро поменяли свое мировоззрение.

– То есть трансформировать менталитет игроков и их отношение к работе возможно...

– И объяснениями, и работой на льду. Даже проблема реализации кроется в том, как хоккеисты делают простые упражнения. Когда я был в «Химике» в 2005 году, там играл Илья Ковальчук, и я смотрел за его тренировками. У него в любом упражнении – вообще в любом! – в 80 процентах случаев шайба попадала в ворота. Он бросал мощно и точно в каждом эпизоде. И это не только мастерство, но и голова. То есть концентрация на протяжении всего тренировочного процесса. А как чаще всего бывает? Игрок у нас бросил по воротам – поехал дальше, а что там с шайбой, ему уже неважно: попала она в ворота или нет, хоккеист может даже не посмотреть. В игре бывает, что игрок отдал пас и выключился или переживать начинает, что не точно отдал, а надо назад бежать в этот момент. Ты пришел на лавку – вот там и анализируй, а на поле исправляй ситуацию.

Вот мы проиграли игру 0:1, показываем моменты в игре – четыре чистых выхода для атаки с усов, и никто не мешает, а игроки бросают мимо ворот. Уберите вратаря из ворота – и гола не будет, шайба пройдет мимо. А это все на тренировке нарабатывается от ментального подхода к работе.

– А есть ребята, которые стали понимать, что при должном подходе к труду изменится и результат?

– Безусловно. У нас в команде есть человек, который по своему техническому оснащению далеко не на первых ролях, но в плей-офф стал одним из лучших. Характер, работоспособность – все дает плоды. А есть люди, у которых и руки, и хоккейное мышление гораздо выше, но результат они дают явно ниже возможностей и таланта. Просто кому-то надоедает постоянно делать монотонную работу, он опускает руки и думает: «Ай, да пошло оно все! Это тренер такой-сякой, поэтому я не играю».

– То есть тренерский талант – заставить игрока полюбить эту монотонную работу?

– В какой-то мере да. Тренировки не бывают всегда увлекательными, хотя мы и стараемся давать упражнения, которые будут интересными для самих игроков. В любом случае объем рутинной работы гораздо выше, и это нужно воспринимать как данность.

– Владимир Юрзинов-старший рассказывал, что на тренировках даже игроки сборной наплевательски относятся к броскам: бросил – уезжает в другую сторону от шайбы.

– Мы стараемся убрать это. Вот эти нюансы, мелочи – из них и складывается победа или поражение при игре с равным соперником. Мы ребятам говорим, что всегда нужно действовать так. Вот ты бросил, вратарь поймал, ты должен затормозить и ждать. Один раз из десяти шайба может выпасть. Она упала, а ты здесь, а не в углу, добил шайбу, мы выиграли матч. Опять же всегда может быть отскок, техническая ошибка вратаря.

– Очевидно, что одного года для изменения менталитета мало, но в команде должны быть люди, которые транслируют и передают эти идеи игрокам. Есть у вас такие игроки?

– Сначала не все принимали наши идеи. У нас есть одно звено, которое почти сразу стало играть так, как мы просим. В итоге за сезон они принесли наибольшее КПД. Мы же не просто на словах говорим – мы показываем видео, игры лучших клубов и сборных. Надеюсь, ребята это понимают.

«Хорошего игрока тренер никогда не уберет. Накажет, как-то воспитает, но не уберет из команды»

– Возможно ли собрать такую команду, где все были бы профессионалами и понимали, как нужно относиться к работе?

– Тяжеловато... Играет большую роль еще мотивация и конкуренция. Не должно быть самоуспокоенности: попал в состав – и спокоен, что все хорошо, жизнь удалась. Сейчас же, например, если с человеком расстаешься по спортивному принципу – ему надо платить компенсацию. А за что? Хорошего игрока тренер никогда не уберет. Накажет, как-то воспитает, но не уберет из команды. Если с тобой расстаются, на это есть причины. Хоккеист же понимает, что он в любом случае защищен и клуб вынужден много раз подумать, что лучше: держать неподходящего игрока или выплачивать ему компенсацию. В наше время – опять же, когда говорю «наше», это такое стариковское брюзжание, – я понимал: если сейчас меня выгонят, то мне платить не будут, хочешь ты или нет, но подстраиваешься и стараешься понять, что требует от тебя тренер. Допускаю, что такая защищенность игроков – это в определенной степени и правильно, но вот есть и негативные моменты.

– Это брюзжание «а в нашем время было...» не сказывается на работе тренера и на авторитете, ведь молодежь редко такое воспринимает?

– Да, стараемся много примеров из своего прошлого не приводить, потому что понимаем, что все меняется. Мы просто приводим факты: объем тренировок, сколько мы бегали, за какое время пробежали. Например, скоростная тренировка, выносливость – надо бегать по 400 метров, после шести раз игроки сознание уже теряют. А я потом открываю им журнал тренировок «Ак Барса» конца 90-х и показываю, что мы бегали 15 раз по 400. Мы бегали это через день, и никто не умирал.

– Может, сейчас хоккей изменился?

– Я же не говорю про хоккей. Простая работа – бежать. Физиология человека ведь не изменилась за эти годы.

– А как заставить игроков быть профессионалами 24/7?

– Опять же, это будет казаться брюзжанием, но, если хоккеист получает зарплату, то почему его нужно заставлять хорошо работать? Человек должен понимать, что от него требуется хорошая и качественная работа, а не его простое присутствие. Скажу честно, я не знаю, как это воспитывается. Человек либо понимает это, либо нет. Мне сложно принять, когда люди этого не понимают.

– Допустим, у вас будет миллион долларов, что вы с ним сделаете?

– Даже не думал об этом. Но точно куражиться не пойду.

– Когда одного американского спортсмена спросили об этом, он сказал, что потратит его для того, чтобы заработать второй и даже не задумывался.

– Вот это и есть разница в менталитете. Знаете, сколько отдыхает Кросби? 10 дней в году.

– Он великий игрок, но все же слишком фанатично предан хоккею — к 30 годам нет ни детей, ни жены...

– Каждому свое. Понятно, что не надо зацикливаться только на хоккее, я и своим ребятам говорю, что вокруг хоккея есть прекрасная жизнь. Но большой звездой, как Кросби, не станешь, если почти вся жизнь во время карьеры не будет посвящена работе. Я и сыну сейчас пытаюсь донести, что нужно научиться работать, потому что потом будешь получать удовольствие от этого. Это ведь в любой сфере так: сначала труд – потом удовольствие. И важно быть развитым со всех сторон: карьера может завершиться в любой момент, а жизнь будет продолжаться. Я видел много талантливых ребят, которые не смогли себя проявить, потому что не получили должных базовых знаний. Умение есть, а голова не работает, потому что не привыкла.

– Большинство, наверное, не думают, что есть жизнь после карьеры...

– Пока просто не задумываются об этом. Множество травм, которые в дальнейшем доставляют дискомфорт, игроки могли бы избежать, если бы понимали, что и в 40 лет есть жизнь. Все неправильные разминки или заминки могут дать о себе знать в будущем.

«Убрали премирование при некоторых видах травм, например при растяжениях. Откуда появляются такие повреждения? Недостаточно размялся, не тянулся – в общем, не подготовил себя к работе»

«В «НЕФТЯНИКЕ» УБРАЛИ ПРЕМИРОВАНИЕ ПРИ НЕКОТОРЫХ ВИДАХ ТРАВМ»

– Были ли у вас какие-то предложения перейти в КХЛ по ходу прошлого сезона?

– Был один разговор с представителем клуба КХЛ, но ничего особенного.

– Говорят, вы поменяли систему премирования в команде, это тоже вызвало недовольство?

– Да, до этого она была слишком лояльная. Убрали премирование при некоторых видах травм, например при растяжениях. Откуда появляются такие повреждения? Недостаточно размялся, не тянулся – в общем не подготовил себя к работе. Почему за такой подход должны быть премии? Интересно, что подобные травмы довольно быстро исчезли. Также стали ставить оценки звеньям, то есть убрали единую шкалу премирования.

– А как было раньше?

– Если ты в протоколе – значит, нужно заплатить, а сейчас появилась градация от индивидуального вклада в общий успех. Ребята стали понимать, что они должны зарабатывать эти деньги, а не просто отбывать номер.

– «Нефтяник» не развращает игроков своими условиями: чартерами, хорошей и своевременной зарплатой, что по нынешним временам в ВХЛ уже роскошь?

– Не думаю, что развращает. Просто некоторые привыкают настолько, что думают, так и должно быть. Когда им объясняешь, что в ВХЛ не везде так, не все понимают.

– А в целом атмосфера какая в клубе? Генеральный менеджер «Нефтяника», а теперь и «Ак Барса» Рафик Якубов рассказывал, что важен весь коллектив вокруг команды, чтобы каждая уборщица на базе хотела побеждать.

– Да, он ввел принцип, взятый у Юрия Ивановича Моисеева: всем работникам клуба причитается премия за победу команды. Моисеев, например, говорил заливщикам льда во дворце команды соперника, что, если выиграем мы, он магарыч поставит. И мы выходили на игру через эти машины, а они нам говорят: ребята давай-давай, не подведите. Это такой маленький нюанс, но он дает определенный настрой. Ты в чужом городе видишь людей, которые болеют за тебя. Это к тому, что мелочей в общем успехе не бывает.

– Вернемся к менталитету игроков: почему в ведущих клубах той же КХЛ на первых ролях иностранцы, а не наши ребята? Даже в том же «Ак Барсе» первая тройка – легионеры.

– Мастерство и уровень. Легионера берут в команду на ведущую роль, иначе зачем он нужен? От них требуется результат, поэтому эти ребята более обучены, скажем так.

– Получается, что это идет в целом от системы и школы?

– Конечно, очень важно, чему тебя научили в хоккейной школе. Хоккей меняется, сейчас он настолько быстрый. Я сейчас смотрю наш чемпионский матч 1998 года, мы как будто там ползаем. Тот хоккей с современным уже нельзя сравнивать.

«Ты в чужом городе видишь людей, которые болеют за тебя. Это к тому, что мелочей в общем успехе не бывает»

«НИКОГДА НЕ ПОДОЙДУ К ИГРОКУ В РЕСТОРАНЕ В ВЫХОДНОЙ ДЕНЬ»

– Вы проиграли полуфинальную серию «СКА-Неве» 1-4. Выглядит как поражение без сопротивления.

– Если брать статистические данные по этим играм, мы не проиграли. А в первых матчах даже переиграли: мы их перебросали, перебегали, но соперник грамотно оборонялся, много ловил на себя. И вратарь – мы просто не могли его пробить.

– Статистику голевых моментов вы тоже считаете? По ним превзошли соперника?

– Мы все считаем. Не скажу, что прямо превзошли, но мы точно не проиграли.

– Ключевую роль сыграла реализация моментов. На это также повлияла психология игроков?

– Да, некоторые наши ребята играют немного в старый хоккей. Закаты назад, когда нападающий думает, что ему надо отойти назад. Эту же работу может сделать защитник, а форварду нужно катиться вперед. Это сокращает время, уменьшает энергозатраты – нападающим не надо закатываться за ворота. Я не говорю, что так должно быть всегда, в хоккее бывают разные моменты, но когда это случается постоянно... А соперник просто стоит и ждет тебя. Мы закатываемся, еще закат, еще... Силы постепенно уходят, и на ключевой момент энергии уже не остается.

– Это возможно как-то исправить?

– Исправляется. Мы так и требуем, но на фоне усталости люди начинают делать то, что привыкли делать годами. Вот, например, мы одну игру проиграли из-за индивидуальной ошибки нападающего, на возможность которой мы указывали перед этой игрой. Человек побежал спасать Россию, ушел со своего места к защитнику, думал, что сейчас выкинет шайбу. А вышло наоборот – пас на его освободившиеся место, бросок и гол.

– А если бы это была команда, с которой вы работали бы уже второй год, этих ошибок можно было избежать?

– Не могу сказать однозначно, но надеюсь, что да. Когда мы начинали работать, я думал, что нужно просто пальцем щелкнуть: показал – и они сделали. Нет. Оказывается, что все упирается в мастерство игроков. Для клуба КХЛ, чтобы отработать какое-то новое взаимодействие, нужно провести пару тренировок. Для нашей команды – уже побольше. Чтобы отработать какую-то новую схему, требуется целенаправленно на этом сидеть, повторять снова и снова.

– А нет такого, что уровень хоккеистов в ВХЛ таков, что, если в голову что-то новое попадает, то старое уже вылетает?

– Случается. Иногда приходится упрощать, чтобы минимизировать ошибки. Например, выход из давления с пасом в центр. Это довольно элементарное тактические решение. В КХЛ это работает везде, а в ВХЛ – не всегда. Слишком много ошибок, которые разворачивались в нашу сторону, было именно в этой передаче. Человек или ее отдает не точно, или на другом конце партнер просто не принимает шайбу. Тут лишь вопрос мастерства.

Однако в целом в тактике игры важно не только это, а правильное мышление. Ошибки будут, от них никуда не денешься. Как обычно бывает: совершил ошибку защитник при выходе из зоны, отдал нападающему, ошибся и бежит сломя голову эту ошибку исправлять, хотя там есть наш нападающий. Пас на его место, он побежал в другую сторону – и начинается хаос. А нужно просто принять правильно решение. Я ошибся, всё – мой игрок, вот я стою на месте, а там меня страхуют. Почему опытные защитники продолжают держать уровень своей игры, даже значительно потеряв в скорости? Опыт позволяет совершать меньше действий.

– Мы слышали, у вас были определенные сложности в общении с командой в начале работы. Коллектив был уже устоявшийся, в некоторой степени закостеневший, сложно было в него входить?

– Мне – не сложно, я нормальный человек. Могу со всеми посмеяться, никогда не подойду к игроку в ресторане в выходной день, если, конечно, он не лежит лицом в салате. Что касается работы, то я всегда спрашиваю. Если кто-то вышел на лед и видно, что еле ноги переставляет, – меня это раздражает. Не знаю, сколько клюшек за это время сломал, ударяя о борт. Но точно сломал один секундомер – меня просто выворачивать начинает от такого. Конечно, в других городах, на выезде, когда смотрят люди, я их подзываю и стараюсь не выплескивать на всеобщее обозрение, но все равно не могу спокойно смотреть на равнодушие со стороны своих игроков. Сложно терпеть, когда на тренировки делают упражнения один в один для галочки, а потом на игре уступают в единоборствах. Наверное, кому-то такое не нравится, но что теперь? Тренер и не должен всем нравиться.

«Я скажу: упрекнуть ребят не в чем. Проиграл, я считаю, тренер»

«В ЭТОМ СЕЗОНЕ ПРОИГРАЛ ТРЕНЕР, НЕ КОМАНДА»

– Возвращаясь к итогам сезона, как оценили результат в клубе и лично вы?

– Работу своих помощников я оцениваю на пять, ребята сработали отлично. Свою работу – удовлетворительно, на три.

– А какая задача ставилась, когда вас приглашали?

– Призовое место. В принципе, она выполнена, но, когда начался сезон, мы увидели, на что способны. Конечно, хотелось большего. Я скажу так: она выполнена, но удовлетворения нет. Когда с «Ариадой» мы заняли третье место, то это был успех. А с этой командой, с этим коллективом, с этой организацией – мое мнение, что мы проиграли.

– А ребята это понимают?

– Да, особенно переживали те, кто уже брал кубок. Они хорошо понимают, что это такое. Некоторые из них очень удивили своим отношением, когда бились в плей-офф, хотя в сезоне были менее заметны. Я скажу: упрекнуть ребят не в чем. Проиграл, я считаю, тренер.

– Есть в «Нефтянике» ребята, которые могут перейти в КХЛ и выдерживать другой уровень хоккея?

– Есть ребята, которым для того, чтобы попасть в КХЛ, нужно сделать всего лишь один шаг. Нужно просто начать работать на другом уровне.

«Есть ребята, которым для того, чтобы попасть в КХЛ, нужно сделать всего лишь один шаг. Нужно просто начать работать на другом уровне»

– Бывало так, что в середине матча вы говорили: «Так, играем неправильно, все по-другому...»?

– Это в том случае, когда, например, ты хочешь дать что-то новое или видишь, что не работает, тогда говоришь: «Стоп, поехали назад». Встаем один-четыре. 

– Есть подход, когда веришь в одну систему, но из-за нее начинаете проигрывать?

– Все индивидуально, нет единой методики. Ты же видишь, чтó за голы, видишь, из-за чего они забиваются: атака сходу, либо позиционная атака или грубейшая ошибка твоего игрока. Нужно реагировать на ход событий, условный счет 0:2 может быть не только из-за неработающей системы, потому и нет смысла менять план на игру, а продолжать гнуть свою линию.

Система – это то, когда каждый знает, что он должен сделать в определенной ситуации. Ты им говоришь «один-два-два», они уже знают, что это такое. Там не надо говорить, ты бежишь туда и так далее. Я считаю это системой.

– Это постигается благодаря тренировкам?

– Да, водишь игроков за руки. Первое, что мы сделали на летнем сборе в Турции, – ручной мяч. Рисуешь хоккейное поле и игроки бегут с мячом: один открывается, второй в одном месте, другой – в другом. Показывали буквально на пальцах то, что мы хотели перенести на лед. Потом есть упражнения с баскетбольными кольцами на земле и на льду с шайбами.

– Если бы все не ошибались, возможно было бы забивать голы?

– Хоккей – это игра ошибок, они будут всегда, но важны правильные решения. Главное – после ошибки постараться, насколько это возможно, принять верное решение. Необязательно спасать самому свою ошибку, можно сыграть иначе – подстраховаться, довериться партнеру. Это мышление, чувство дистанции – все это мастерство игрока.