«В Казани нет рынка, нет спроса, зачем художникам здесь что-нибудь делать?»

Участники круглого стола «Искусство в городе XXI века: дух прошлого и постиндустриальные тренды»:

• Иван Горшков — художник;
• Гузель Файзрахманова — искусствовед, доцент КГАСУ, куратор фестиваля «Дорога королевского пирога»;
• Жанна Белицкая — начальник отдела городского дизайна УАИГ города Казани (главный художник города);
• Дарья Толовенкова — заместитель главного архитектора города;
• Дина Ахметова — искусствовед, ведущий научный сотрудник ГМИИ РТ;
• Луиза Низамова — старший научный сотрудник ГМИИ РТ;
• AleshaArt — уличный художник (стрит-арт).

Модератор: руководитель отдела уик-энда «БИЗНЕС Online» Айрат Нигматуллин.

«Искусство в городе XXI века: дух прошлого и постиндустриальные тренды» — так назывался круглый стол, приуроченный к недавнему фестивалю «Дорога королевского пирога»
Фото: Елена Селезнева

«СКУЛЬПТОРЫ, КОГДА НАЧИНАЮТ ЧТО-ТО СОЗДАВАТЬ, ПОНИМАЮТ, ЧТО, СКОРЕЕ ВСЕГО, ИХ НЕ ПОЙМУТ»

На днях в галерее современного искусства «БИЗОN» открылась новая громкая выставка: до конца ноября здесь демонстрируются фотографии знаменитого календаря Pirelli 2018. Предыдущим проектом галереи был фестиваль «Дорога королевского пирога», посвященный творчеству известного современного художника из Воронежа Ивана Горшкова. Именно это мероприятие стало поводом для круглого стола «БИЗНЕС Online», тема которого, касающаяся искусства городской среды, безусловно, актуальна для современной Казани.

Тон дискуссии задала куратор «Дороги королевского пирога», искусствовед Гузель Файзрахманова: «Проблема назрела давно, так как язык советской монументалистики перестал быть актуальным, а школа формировалась все советское время. Были свои замечательные мастера, были свои замечательные высказывания, объекты, но так или иначе этот язык высказывания идеологического, какого-то обобщенного и связанного с определенной коммунистической идеологией, конечно, перестал быть актуальным. На смену мало что пришло, потому что тоже не секрет: в наших вузах — традиционное образование, не учат делать какие-то инсталляции, арт-объекты, как это сейчас принято говорить». Поэтому такие художники, как Иван Горшков, возникают сами, как самородки.

«Мы тоже в Казани ощущаем отсутствие современной формы, — уверена искусствовед. — Если скульпторы что-то предлагают, то это все-таки рационалистские решения, например фигуративная скульптура, в основном выполненная в бронзе. Хотелось бы увидеть, скажем, какое-то разнообразие материалов, может, камень или дерево. Но этого нам сейчас художественная среда, в частности казанская, не предлагает». Также куратор «Дороги королевского пирога» рассказала о современном тренде, когда делаются временные художественные объекты, которые какое-то время присутствуют в городской среде, потом их сменяет что-то другое, то есть это работает как экспозиция, как временная выставка.

«А что думают сами жители? Нужно ли им в пространстве городской среды что-то связанное с современным искусством?» — задал вопрос модератор встречи. «Мы проводили опрос во время акции „Карнавал нейронных сетей“ (когда в течение дня инсталляция Горшкова демонстрировалась поочередно на нескольких площадках в центре Казани — прим. ред.), видим, что люди положительно оценивают», — сказала Файзрахманова.

«Взгляд на проблематику искусства городской среды из Казани и Воронежа чем-то различается?» — данный вопрос уже был адресован самому Горшкову. «Города, конечно, очень разные, но я думаю, что темы эти все мне понятны, обсуждаемы и в Москве, и в разных регионах. Вы говорили о запросе, спросе, скажем так. Это дело привычки. Люди привыкли, что в городе должен быть памятник чему-то — ну понятно, вот этому. Нет традиций именно городской скульптуры, которая не надгробная плита, а просто хорошая работа с публичным пространством. Проблема незанятого пространства — желания поставить памятники везде, где еще осталось свободное место», — отметил он.

В качестве яркого примера изменения ситуации наш гость из Воронежа привел знаменитый парк им. Горького в Москве. «Сейчас при содействии „Гаража“ они осуществляют паблик-арт-программу, то есть выбирают художника, он готовит большой проект, ищется место в парке, и это там стоит один год. Казалось бы, там много таких пустых мест, которые можно было бы заткнуть памятниками, но умные люди этого не делают, потому что парк и так хорош: цветы, деревья, свежий воздух. Не нужно его заставлять бронзой и гранитом, есть свободные лужайки — тоже прекрасно. Там временно размещается какая-то работа, это как фестивальная площадка: сегодня — так, завтра — так, потом можно отдохнуть от этого», — рассказал Горшков.

Жанна Белицкая: «В Китае разговаривала со скульпторами, многие говорили: «У нас уже давным-давно принято 1 процент отдавать на искусство» Фото: Елена Селезнева

А главный художник Казани Жанна Белицкая уверена, что к решению подобных проблем нужно активнее подключать собственников зданий: «Я считаю, что сейчас больше должны собственники уделять этому внимание, потому что, бесспорно, даже не вывеска, не реклама, а именно благоустройство территории вокруг себя является визитной карточкой, лицом данного предприятия». Но пока вкладываются в основном только городские власти, а инвесторы не так активны. «Конечно, у нас сейчас стали появляться объекты: первой появилась скульптура „Доверие“ — горожанам она очень нравится. Сейчас эта же компания разместила уточек — ресторан „Утка в котелке“ на „Черном озере“. Вообще во всем мире, а я недавно в Китае разговаривала со скульпторами, многие говорили: „У нас уже давным-давно принято 1 процент отдавать на искусство. Строишь ли ты развязку, строишь ли ты крупный торговый комплекс или еще что-то — 1 процент отдаешь на искусство“. Поэтому в текущем году в правила землепользования застройки внесены изменения, что при строительстве объекта более 1,5 тысячи квадратных метров необходимо размещать объект декоративного искусства. Он может быть на земле на своей территории, он может быть на стене. То есть что-то, что как-то выделяет его среди других объектов».

«Конечно, у нас сейчас стали появляться объекты: первой появилась скульптура «Доверие» — горожанам она очень нравитсяФото: «БИЗНЕС Online»

При этом Белицкая заметила, что, конечно же, эти объекты не должны быть чем-то банальным: «Мы не хотели бы видеть стандартные какие-то наименования „Ай лав Казань“, хотелось бы более что-то выразительное и оригинальное».

«Очень много молодых скульпторов, дизайнеров — они хотят ставить какие-то свои работы, хотят участвовать в конкурсах. Меня это очень радует, но то, что я обычно читаю на „Фейсбуке“, заставляет несколько опустить руки в данном направлении, — заметила, в свою очередь, говоря об общественной реакции на смелые художественные решения городской среды, заместитель главного архитектора Казани Дарья Толовенкова. — Когда читаешь, думаешь, что вроде бы люди должны немного выходить за границы восприятия, а в то же время, к сожалению, этого не происходит. Это очень печалит, но я вижу, что в конце туннеля есть свет. У нас есть определенные сложности в городской среде: все арт-объекты, скульптуры — будь то современные памятники, что угодно — сконцентрированы в центре города. На периферии у нас сконцентрировано то, что какими-то своими силами кто-то ставит. В Горкинском лесу поставили много арт-объектов именно для того, чтобы акцентировать пейзаж на контрасте. Мы подыскивали специальные скульптуры, специальные арт-объекты, чтобы на контрасте акцентировать натуральность, природность ландшафта и в то же время подчеркивать его во все времена года, особенно зимой».

«В Горкинском лесу много арт-объектов именно для того, чтобы на контрасте акцентировать натуральность, природность ландшафта»Фото: «БИЗНЕС Online»

Толовенкова считает, что в городе должна появляться разная скульптура из всевозможных материалов и любых форм: временная, постоянная, авангардная, ультрамодная, спорная, скандальная иногда. «Должен формироваться диалог. Сейчас мы говорим: „Наверное, люди не поймут, давайте не будем на всякий пожарный, мало ли чего“. Сколько было по поводу Даши Намдакова споров… — констатирует она. — Поэтому скульпторы, когда начинают что-то создавать, понимают, что, скорее всего, их не поймут: „Давайте более традиционно, чтобы на всякий пожарный обязательно купили“. Вот такая энергия в воздухе».

«Должен формироваться диалог. Сейчас мы говорим: „Наверное, люди не поймут, давайте не будем на всякий пожарный, мало ли чего“. Сколько было по поводу Даши Намдакова споров...»Фото: «БИЗНЕС Online»

«И как же выходить из этой, по сути, тупиковой ситуации?» — задался вопросом модератор. «Людям не хватает информации. Почему они не знают, например, что такое граффити? Потому что они не знают, что изображено, потому что, может быть,  они не представляют, что это могло бы быть, может, они воспитаны немножко по-другому, такого богатого воображения у них нет. Если бы об этом рассказали, показали, тогда, возможно, у них было бы другое мнение», — считает Белицкая.

Гузель Файзрахманова: «Наша советско-коммунистическая идеология со всеми этими героями-революционерами сейчас сменилась другой — коммерческой историей» Фото: Елена Селезнева

«ТЕ ЛЮДИ, КОТОРЫЕ РЕГУЛЯРНО ХОДЯТ НА ЛЕКЦИИ В ТУ ЖЕ САМУЮ «СМЕНУ», НАЧИНАЮТ ОРИЕНТИРОВАТЬСЯ»

Старший научный сотрудник ГМИИ РТ Луиза Низамова как раз обратила внимание на недостаток информации о современном искусстве, которая не доходит до рядовых горожан: «Мне кажется, когда мы говорим о паблик-арте как подвиде городской скульптуры, это больше тяготеет к современному искусству. Чтобы современное искусство изучить, нужно потратить какое-то время, а журналистика — это отдельная профессия, отдельная, скажем так, деятельность, которой нужно тоже обучаться. Искусствоведы тоже пять лет учатся, условно говоря. Если говорить о локальных проблемах, то, насколько я знаю, в КФУ на кафедре истории искусства нет ни одного историка искусства, там всё историки преподают. Соответственно, не очень ясно, какие специалисты оттуда будут выходить. Зная это, я, соответственно, училась уже в Москве и продолжаю туда сейчас ездить, доучиваться».

Московский музей современного искусства, музеи, подобные столичному «Гаражу», а также школы современного искусства пытаются заполнить этот пробел, который образуется в университете и школе, где не преподают мировую художественную культуру, считает Низамова. И в Казани также есть площадки, которые этим занимаются. «Я замечаю, что те люди, которые регулярно ходят на лекции в ту же самую „Смену“, начинают ориентироваться, у них уже есть какие-то крючки, за которые они могут зацепиться и дальше идти изучать и решать, что им делать: идти ли, действительно, учиться и заниматься этим либо просто быть таким уже насмотренным человеком, который может паблик-арт, новую современную скульптуру в городе считать», — рассказала старший научный сотрудник ГМИИ РТ. Она уверена, что такие умные скульптуры местный житель принимать может, но для этого должны работать все музеи, к примеру, создавая открытые и доступные образовательные программы, касающиеся искусства, проводя их на улице рядом с теми же самыми скульптурами или в самих музеях.

«Замечаю, что те люди, которые регулярно ходят на лекции в ту же самую „Смену“, начинают ориентироваться, у них уже есть какие-то крючки, за которые они могут зацепиться»Фото: «БИЗНЕС Online»

Обратила Низамова внимание и на еще одно направление в современном искусстве. «Вообще действия, проделанные художником в городе, могут заключаться не только в какой-то скульптуре, изготовленной из материала, отличающегося от пространства, в котором вы находитесь. Я говорю сейчас, наверное, о ленд-арте, который тоже является очень классным вариантом для того, чтобы немного изменить ландшафт города, изменить его восприятие, расширить какое-то смысловое поле, которое касается конкретного пространства. Причем ленд-арт, то есть земельное искусство, как правило, задействует собственные ресурсы земли, самой планеты не в том смысле, что он варварски все это разворовывает, а в том плане, что используется то, что есть. Может появиться какой-то большой холм во дворе, который окружен четырьмя домами и за которым дети могут начать прятаться, потому что им не хочется, чтобы родители постоянно смотрели на них из окна и видели вообще каждое действие, которое они совершают. Поэтому есть такие довольно невидимые, но очень изящные решения. Мне кажется, тоже не стоит их исключать, это также хороший вариант изменения ландшафта».

Луиза Низамова: «Ленд-арт, то есть земельное искусство, как правило, задействует собственные ресурсы земли, самой планеты» Фото: Елена Селезнева

«По большому счету у нас в Казани проблема с культурными объектами заключается в том, что у нас такое хаотичное искусство. Иногда такое происходит, что начинаем задумываться, а какая же идентичность у Казани, какая главная мифологическая ниша, потом это все благополучно забывается, а затем начинается спорадически. Вот футболисты (я не против футболистов) мне нравятся. Это такой был спорадический жест: приехал Роналду, давайте ему сделаем приятное. Ну люди решили сделать приятное Роналду, я их понимаю», — говорит искусствовед Дина Ахметова.

«И то, что к нам в Казань приезжают такие гости, — это на самом деле очень хорошо для города, для его рекламы. Но я хотела бы подчеркнуть, что вот это общее осознание идентичности Казани, каких-то мифов о ней… У нас есть в принципе скульптура Шурале. Но он такой странный, ему не хватает художественной образности, что ли... И все — он пролетает мимо. Если взять улицу Баумана, я бы не сказала, что там какие-то шедевральные объекты, но скульптор Башмаков умел сделать некие художественные образы, и они настолько запоминаются... Пусть они некачественные, может, чего-то не хватает, но в них есть энергия хорошего художника, — считает Ахметова. — Жаль, что Башмакова, к сожалению, уже нет, но он сумел сделать такие образы: Кот Казанский, Русалка, Лягушки в парке имени Горького, которые всем запомнились. Он на уровне образов сделал это. Но у нас есть такая странная скульптура в Лядском саду — бабушка сидит на постаменте. Она теперь как на кладбище окружена цветочным бордюром. Мне кажется, это безумное решение, безумный стрит-артизм, потому что вытащили кусочек кладбища и перенесли в публичное пространство рядом с детской площадкой».

Прозвучало слово «стрит-арт», а один из участников круглого стола, AleshaArt, как раз известный казанский уличный художник. У него нашлось за что покритиковать городские власти: «Универсиада, и городские власти подумали: „Хм, мы не должны отставать от других, нам нужны большие рисунки на домах“. И они привозят действительно всемирно известных художников — не как уличное искусство, а вообще как современное искусство. Причем случилось так, что я с ними столкнулся в отеле, с московскими ребятами, спросил, что да как. Они ответили: „Да никак. Нас с утра забирает автобус, привозит на точку, оставляет, мы рисуем, забирает и отвозит в отель. Вот так пять дней мы и живем“. И они не знакомили художников друг с другом, то есть там мировые известные личности, каждый по своим номеркам расселился: московские ребята с московскими, Питер с Питером, забугорные с забугорными. Сделали работу — и конец. Через два года власти вдруг решили: „Это все плохо, давайте мы закрасим“. Начали закрашивать работы, пару закрасили, потом в один момент остановились — вроде бы опомнились. Футбол… Давайте-ка мы нарисуем граффити с футболистами. Серьезно, это, во-первых, очень плохо выполнено, это не вписывается в фасады. Во-вторых, зачем рисовать футболистов на домах в таком объеме? Как бы грубо ни звучало, всем по фиг на этих футболистов. Они некрасиво выглядят… Просто я гуляю по городу и удивляюсь, вообще не понимаю, как и зачем это сюда поместили».

«Вы просто не поняли, для чего этого прежде всего было сделано, — ответила Белицкая. — Вы знаете, что только 200 СМИ на Западе опубликовали вообще информацию о нашем городе. О Казани узнало очень большое количество людей. Когда Неймар сфотографировал свое граффити из номера — у него 98 миллионов подписчиков в „Инстаграме“ — это разошлось по всему миру. Это в целях популяризации города Казани прежде всего».

«Да я это все прекрасно понимаю, прекрасно осознаю. Но не в таком количестве… Меня бомбит жутко. Как только начинаются спортивные игры… Были водные — давайте всяких спортсменов изобразим, что-то еще происходит — давайте этих спортсменов. Кроме спорта, ничего не существует как будто», — продолжил AleshaArt. «Леша просто говорит, что это наша советско-коммунистическая идеология со всеми этими героями-революционерами сейчас сменилась другой — коммерческой историей, бренд спортивной Казани, не художественной Казани. Получается, а где искусство?» — конкретизировала его позицию Файзрахманова.

Иван Горшков: «Во всех городах есть такие художники, которые ставят в большом количестве бронзовые статуи» Фото: Елена Селезнева

«С ЛЮБОЙ БРЕДОВОЙ, САМОЙ КРЕАТИВНОЙ ИДЕЕЙ, КОТОРАЯ ВАМ КАЖЕТСЯ ИНТЕРЕСНОЙ, ВЫ МОЖЕТЕ К НАМ ПРИХОДИТЬ»

Далее модератор попросил участников поделиться небольшой позитивной программой развития искусства городской среды в Казани. Но для начала предложил Горшкову рассказать об опыте Воронежа. «Для меня это неожиданное предложение, потому что у Воронежа я не припоминаю успешного шокирующего опыта в этом смысле. Конечно, есть вот эти все мои разговоры о желании заткнуть бронзовыми памятниками некоторые места. Но я бы не хотел кого-то очернять за глаза. Во всех городах есть такие художники, которые ставят в большом количестве бронзовые статуи. Конечно, у нас было много попыток как-то попробовать изменить ситуацию, было много предложений по проектам и с моей стороны. И получилось однажды сдать один проект (была такая дипломатическая победа) — садово-парковый. У нас под Воронежем есть старинная усадьба Веневитинова, друга Пушкина, там небольшой старинный парк, очень милый, с прудиком, с видом на Дон, туда приезжает много туристов, молодожены фотографируются... В общем, это парк, где и так хорошо. Появилось предложение сделать там скульптурную серию, получилось реализовать этот проект на сезон. Были мысли о том, не оставить ли там навсегда. Так не сложилось, может, это и к лучшему. Я не горюю, что это не осталось, это отработало, прожило какую-то жизнь в течение лета. Произошел такой прецедент — и, в общем, скульптуры уехали из этого парка и оставили его чистым и открытым. Наверное, единственная история, которая приходит на ум в плане работы с общественным пространством», — рассказал Горшков. Понравился ли ему какой-то памятник в Казани? «Кремль», — таким был ответ художника из Воронежа.

А вот AleshaArt не верит в какие-то серьезные изменения в городе: «Для того чтобы власти как-то сотрудничали с молодыми художниками, надо проводить конкурсы, но это должны быть нормальные адекватные конкурсы, необходимо сверстать сайт нормально, сделать нормальную заявку. Я подаю заявку в Москву и Санкт-Петербург — и мне все понятно, мне не надо никому звонить, писать. Даже когда мы поехали на мусульманский кинофестиваль, пришлось звонить, уточнять, потому что я ничего не понимаю из того, что там написано в тексте, я не врубаюсь в план заявки, в эти слова. И если уж городу нужны какие-то арт-объекты, то надо делать нормальный конкурс, нормальную платформу, тогда люди сами пойдут, поверьте. Элементарно разошлют, народ моего возраста эту информацию воспринимает, прочитает. Но я не верю. Это может быть раз, два… Вот выделили определенную площадку для определенных целей, не надо людей трогать, они сами разберутся, что с ней делать, в том числе мост „Миллениум“... Это, наверное, единственная официальная площадка. Может, где-то почетче написать, что тебя здесь не арестуют, если ты будешь рисовать? В-третьих, люди все равно будут уезжать отсюда: в Казани нет рынка, нет спроса, зачем художникам здесь что-нибудь делать? У нас не готовы за это платить, у нас нет такого количества творческих людей, которые создавали бы выставки. „Смена“ классная, но она не поддерживает художников, к ней не пробиться, я не знаю ни одного казанского художника, которого бы там выставляли». Файзрахманова подсказала, что в «Смене» выставляли Ильгизара Хасанова, который, собственно, и является главным вдохновителем идеи создания этого центра современной культуры.

«У нас есть Рустам Кубик Салемгараев, который по всему миру известен... В Казани он что-нибудь сделал?» — задался вопросом AleshaArt, назвав имя знаменитого стритартщика. «Мы тоже хотели разместить его граффити, к сожалению, жителями эта идея не была одобрена. Мне очень нравится Рустам Кубик, мы хотели его разместить в Старо-Татарской слободе, там у нас есть идеи на Татарстан, 54. У нас были предложения граффити на Татарстан, 7. Мы хотели сделать карту Старо-Татарской слободы, рассказать таким способом об истории доступным языком, чтобы люди могли без экскурсовода прийти, посмотреть, увидеть и понять, что здесь и что это такое, но пока до реализации этого не дошло», — ответила Белицкая.

AleshaArt: «У нас есть Рустам Кубик Салемгараев, который по всему миру известен... В Казани он что-нибудь сделал?» Фото: Елена Селезнева

«Хочу дополнить Алешу в том плане, что существует проблема отсутствия мест, где можно собираться и что-то делать, — взяла слово Низамова. — Мост „Миллениум“, я считаю, был классным местом. Еще есть такая проблема, как отсутствие школ современного искусства в городе. К ним можно по-разному относиться. Кто-то говорит, что это просто сбор денег и вообще современному искусству не нужно учиться, иди и делай, допустим. Для кого-то это действительно хороший старт, они напитываются какой-то информацией. И у меня много знакомых художников, которым сейчас за 35, они выставляются, многие из них закончили такие школы современного искусства, как школа Родченко, институт проблемы современного искусства, свободные мастерские в Москве».

«Это же частная инициатива?» — поинтересовался модератор. «Есть государственные, есть и частные. У нас в Казани ничего подобного нет. Возможно, там тоже бы образовалась какая-то тусовка. Я просто по себе сужу, поскольку училась в одной из таких школ в Москве. Прошло уже три года, мы до сих пор с ними общаемся, ходим друг к другу на выставки, и они приезжают сюда, смотрят музеи, я планирую, что кто-то будет здесь свои работы показывать. Учеба тоже сплачивает», — уверена Низамова.

Толовенкова до недавнего времени была в команде помощника президента РТ Наталии Фишман и, соответственно, имеет отношение ко всем последним изменениям в республике и ее столице, связанным с городскими пространствами: «Чиновник я совсем недавний, до этого была архитектором свободным. В общем, всячески поддерживала неформальные течения, свободные мысли и так далее. В этом смысле всегда была против упаднических настроений: всё плохо, давайте все оттуда уедем, делать ничего не будем, все равно у нас ничего не получится, все нужно закрасить серой краской. Если не пытаться, не будет ничего и никогда, если мы что-то можем, то можем сплоченно и вместе. Реальности таковы, что можно сколько угодно критиковать там конкретно каких-то персонажей, но если свободные художники (неважно, скульпторы, граффитисты — кто угодно) хотят как-то себя проявлять, то они должны быть готовы вклиниваться вот в эту реальность. Пока она такая, раньше она была еще хуже, еще, извините, безнадежней. Когда я училась, у меня было настроение вот этой самой безнадеги, но постепенно, постепенно это все идет в какое-то позитивное русло. Администрация, чиновники и люди, которые принимают решения, гораздо чаще готовы к диалогу и совместной какой-то работе, чем многим кажется. С любой бредовой, самой креативной идеей, которая вам кажется интересной, вы можете к нам приходить».

Дарья Толовенкова: «Всегда была против упаднических настроений: всё плохо, все нужно закрасить серой краской. Если не пытаться, не будет ничего и никогда» Фото: Елена Селезнева

«У НАС КАЖДЫЙ АРХИТЕКТОР, КАЖДЫЙ ХУДОЖНИК, КАЖДЫЙ ЗНАЕТ, КАК КРАСИВО…»

«Я, пока слушала, вспомнила, что года три или четыре назад была здесь такая в Казани частная инициатива. Один деловой человек предоставил молодым людям помещение и возможность заниматься современным искусством. Возглавлял данное направление молодой парень из Челнов, художник Ленар Ахметов. Целый год они там производили этот продукт: видеоарт, фестиваль провели с награждениями, со всем. Но, поскольку у человека закончились деньги, он закрыл это все. Я сейчас к чему? Инициативы бывают, частные инициативы, художники появились хорошие. Я как-то за ними следила, про них писала. Но, во-первых, у нас, конечно, монополия имеется, скажем, на скульптуру, когда у нас есть один человек, который фактически все каналы забил. Это прямо совсем такая скульптура. Но, может, конкурсы надо открытые проводить, повторю я вслед за коллегами. Открытые конкурсы, чтобы какие-то свежие силы появлялись. На „Черном озере“ „Утка в котелке“ — молодой парень, Фаниль Валиуллин, по-моему, это сделал. Отличный мастер же. Такие смешные вещи он там делает», — считает Ахметова.

«На «Черном озере» «Утка в котелке» — молодой парень, Фаниль Валиуллин, по-моему, это сделал. Отличный мастер» 
Фото: Елена Селезнева

«Молодым просто надо давать возможность.  Дело в том, что у молодых людей очень часто не хватает упорства. Вот у них начинаются проблемы, какие-то сложности, бытовые сложности, появляются семья, дети, и они все — выпали из вот этого социума культурно. Понимаете? И очень часто они же не профессиональные художники, чаще всего и у них нет вот этого делового подхода. А, да, мне своим ремеслом надо что-то заработать. Поэтому они раз и исчезли, — продолжает ведущий научный сотрудник ГМИИ РТ. — Это на самом деле редкий случай, когда Иван Горшков скажем, несмотря ни на что, как я понимаю, занимается своим делом. Такое бывает, честно говоря, редко, то, чем он занимается, не назовешь коммерческим искусством. У нас с этим очень сложно. И у нас молодые начинают ныть: вот я не могу на этом заработать, я буду там заниматься привычным искусством».

«Есть проблема того, что молодой художник или потенциальный художник не уверен в том, будет ли он заниматься этим, — поддержал ее Горшков. — Когда у тебя нет еще за плечами ни опыта, ни какого-то намеченного пути... Конечно же, здесь таким главным двигателем прогресса видится такое появление команды единомышленников, появление места притяжения, которым „Смена“ у вас, может быть, являлась или является. Какой-то центр современного искусства. Просто у нас в Воронеже тоже была и есть инициатива. 10 лет назад мы затеяли центр современного искусства, но у нас не было помещения, мы делали выставки наших друзей из Москвы, свои выставки. Где-то договаривались с непрофильными площадками вплоть да недостроенных торговых центров. Казалось бы, формально все было нормально: проходила выставочная программа, даже какие-то встречи на других площадках, образовательная программа. Но тоже все это как-то висело в воздухе из-за отсутствия какого-то конкретного места притяжения: не клеится тусовка, были люди, пропали. Когда есть площадка, куда можно прийти с какой-то периодичностью на вернисаж, то она выполняет такую очень полезную социальную роль, как место встречи. Приходят люди, которые в общем-то рады друг другу, но не являются друзьями, как бы еще не звонят друг другу, но на вернисаже все встречаются с удовольствием, болтают, обсуждают выставку — и это точка возможного прогресса».

«В Казани надо создать центр монументального искусства, мы там будем собираться периодически», — предложила куратор «Дороги королевского пирога». Может, на базе галереи «БИЗОN»? «Да, на базе галереи „БИЗОN“. Мне тоже хочется продолжать, я вот тоже себя поймала на мысли в течение этого разговора, что у меня также долго были панические настроения, да и сейчас периодически они появляются. И поняла, что я не совсем активная, потому что нужно гореть и жить этой идеей, всем ее предлагать, а не так, что один раз пришел и увидел закрытые двери. Надо это делать, можем к вам (обращаясь к Белицкой — прим. ред.) приходить на какие-то совещания и что-то предлагать, и АleshаArt, может, будет приходить…»

«На самом деле мы взаимодействуем и с творческими союзами, пытаемся как-то объединить, вытянуть, но сами творческие союзы очень малоактивны. Нормативную базу пытаемся подготовить. Самое главное, чтобы было к кому обратиться, чтобы были люди, которые могут сделать именно качественный продукт, чтобы это было красиво, чтобы это был не китч, потому что сейчас, опять же возвращаясь проблемам, честно скажу, у нас в красоте понимает каждый. У нас каждый — архитектор, каждый — художник, каждый знает, как красиво… кроме архитекторов, художников и дизайнеров», — подытожила разговор главный художник Казани.