Рустам Минниханов: «Почему татары, уехавшие 100 лет назад, учат язык, а мы – нет?»

Рустам Минниханов: «Нам очень серьезно надо работать с медиапространством. Есть категории людей, которые видят только плохое, и даже хорошую вещь постараются показать плохой. Мы должны свою работу вести» Фото: president.tatar.ru

«ЗА КОРОТКОЕ ВРЕМЯ СОЗДАН РОССИЙСКИЙ VIP-АВТОМОБИЛЬ»

Рустам Минниханов: Во-первых, хотел поблагодарить за совместную работу, у нас вот такая форма есть. Информационное сопровождение всех наших проектов, событий в республике очень важно. И, конечно же, правильно донести до населения те планы, которые мы имеем, и получить в то же время от вас ту реакцию, которая есть на местах, — это очень важно. Другого у нас инструмента нет. Это такой инструмент, который очень важен для органов власти.

Вообще, мы недооцениваем многие проекты, которые мы не умеем разъяснить населению, и тем самым попадаем в негатив, или проект вообще оказывается нереализованным. На самом деле те проекты, которые мы реализуем, большие, с затратами, когда нет достаточного освещения, происходит так, как будто это само по себе. Поэтому информация всегда должна быть, она должна быть профессиональной. Это очень важная работа донести правильно. Потому что журналист не только пересказывает, он должен проанализировать [информацию] и дать ее. Рассказать можно по-разному, рассказать так — или доступно и интересно.

Я считаю, что нам очень серьезно надо работать с медиапространством. Ведь очень много других источников информации. Если не будем реагировать, если мы эту информацию свою не донесем, ее донесут в другой форме и другие структуры, деструктивные в том числе. Есть категории людей, которые видят только плохое и даже хорошую вещь постараются показать плохой. Мы должны свою работу вести, мы должны свою работу рассказывать, мы должны свои планы доносить.

Что касается завершения года, Алла бирса, год завершим. Мы коллегию по итогам бюджета, налогов провели. Все наши намеченные программы реализуются. Есть небольшие объемы, которые связаны со сроками, с технологией проведения работ по общественным пространствам. А так все основные программы реализованы, и у нас нет никакого сомнения, что в следующем году мы тоже сможем реализовать эти программы. Все программы расписаны. Кроме этого, сейчас готовим большую программу, тоже очень затратную, по летним оздоровительным лагерям. Она будет составлять несколько миллиардов рублей. Уже мы сейчас провели аналитику, какие лагеря, где, как — в ближайшее время будет озвучено. Мы смотрим не как один-два образцовых лагеря сделать, а хотим полностью накрыть республику в течение двух-трех лет, привести в порядок то, что сегодня…

Мы много говорим о молодежи. Сегодня мы уже имеем орган исполнительной власти, министерство, но оно без инфраструктуры тоже тех задач, которые хотим решить, не сможет реализовать. Поэтому будем вкладывать и в инфраструктуру, и в планы, потому что у нас, на самом деле, недостаточно активная работа с молодежью. Нет системности. Система образования не предполагает или недостаточно погружена в воспитательную тематику. Там критерии оценки образовательные, параметры. Эти направления будут тоже приоритетными. То есть все программы, которые есть, остались. И самообложение — это тоже некая поддержка. Мы приняли решение по садовым товариществам, где тоже мы принимаем участие.

В целом у нас объемы промышленного производства превысят 2 триллиона 700 миллиардов. По ВВП идет счет, не менее 2,4 триллиона. По налогам мы уже говорили. Инвестиции в основной капитал, думаем, не меньше 660 миллиардов рублей будут, но это требует уточнения. По розничному товарообороту цифры неплохие, но немного упали по селу, потому что год был засушливый, и по растениеводству мы потеряли достаточно серьезную сумму. В целом то, что я сказал,  вы лучше меня знаете. 

Корреспондент «РБК-Татарстан»: Рустам Нургалиевич, сегодня Денис Мантуров сообщил о том, что в Алабуге на заводе «Соллерс» планируют производить так называемые президентские автомобили Aurus. Могли бы вы рассказать подробности этого проекта, участвовали ли республиканские власти в переговорах по данному проекту и какие выгоды экономические получит от него республика?

Р. М.: Этот вопрос надо задать Денису Валентиновичу Мантурову. Этот проект ведет министерство промышленности и торговли Российской Федерации. На самом деле надо отдать должное: за короткое время создан российский VIP-автомобиль очень высокого класса. Честно говоря, в начале, когда этот проект «Кортеж» начинался, были сомнения, сможем ли мы сделать. Но на самом деле, очень современный, очень качественный, очень достойный автомобиль. Но я думаю, что для главы государства будут делать специальный автомобиль, бронированный, и это будет, наверное, в НАМИ.  А вот то, что было сказано, что будет серия автомобилей седан, джип, микроавтобус…

Рассматривали несколько площадок. Мы были в курсе, и я тоже неоднократно с Денисом Валентиновичем это вопрос обсуждал. Ведь вопрос не в том, что мы хорошие или плохие. Нужна площадка, где есть современная система производства автомобилей. «Форд Соллерс», во-первых, очень гибкий. Его конвейер позволяет и микроавтобус, и джип, и другую модель производить. Во-вторых, самая прекрасная система сварки, очень хорошая малярка. И стандарт Ford очень высокий, качество Ford. Если вы зайдете, посмотрите культуру производства, отношение специалистов к своей работе. Министерство внимательно изучало.

Окончательно я из прессы узнал, что решение такое принято министерством промышленности. Да, мы это одобряем, это мелкая серия. Это очень престижно, если этот автомобиль будет производиться в нашей республике. Я считаю, что это хорошее доверие, сигнал. Понятно, мы будем оказывать содействие этому проекту, потому что нужны комплектаторы. Автомобиль состоит из деталей, их очень много. И важно, чтобы комплектаторы были ближе к сборке автомобиля. У нас есть компания «Джошкуноз», которая штамповкой занимается. У нас есть логистический центр Магнитогорского металлургического комбината, который поставляет самую лучшую сталь для штамповки. То есть у нас уже много комплектаторов у Ford. И вот эти моменты учтены.

Но самое главное — компетенции: нужны руки, люди, которые умеют делать современные [авто]. Это же автомобили высокого класса! Поэтому мы очень рады, что такое решение принято. Я с Денисом Валентиновичем еще не говорил, хотя мы обсуждали такую вероятность. Мы ее очень серьезно поддерживаем. Это отношение и к заводу, отношение к республике и доверие. Потому что это автомобили серии, которые будут производиться для руководства страны, для глав субъектов и богатых бизнесменов, у кого бюджет позволяет покупать такие автомобили.

«КОГДА ПИЛОТНЫЕ РЕГИОНЫ ВЫБИРАЮТСЯ, ВОПРОС НЕ ТОЛЬКО В БЕДНОСТИ…»

Корреспондент «Российской газеты»: Рустам Нургалиевич, я хочу спросить о том, что вызвало некое недоумение даже у наших московских коллег. Татарстан попал в число 8 российских регионов, где будут отрабатывать пилотный проект по борьбе с бедностью. Когда говорят о Кабардино-Балкарии, где 24 процента за чертой бедности — это понятно. Когда говорят о Татарстане, а мы считаем себя все-таки достаточно благополучным регионом, есть вопрос. Как вы считаете, нужна ли модернизация выплат малоимущим? И вообще почему, как мы оказались в этом проекте?

Р. М.: Все познается в сравнении. К сожалению, в нашей республике тоже есть категории людей, которые нуждаются в поддержке по тем или иным причинам. Где-то нет рабочих мест, где-то зарплата невысокая, где-то люди по каким-то причинам здоровья не могут себя обеспечить. Но в целом, если взять… Кузьминов выступал, он назвал Татарстан одним из более благоприятных регионов, где по сравнению со средним по России в два раза эта цифра меньше. Но это не значит, что у нас ноль. И, когда пилотные регионы выбираются, вопрос не только в бедности. Нам надо иметь реперные точки, к чему должны стремиться и как можно дальше улучшить эту ситуацию. Это же комплекс мер — государственных, муниципальных, федеральных, — которые мы должны реализовать. Это не только всем деньги раздали — и бедность у нас уменьшились. Это поддержка малого и среднего бизнеса, это разного рода формы самозанятости. Мы пошли в правительство… Почему? Чтобы стимулировать людей, чтобы они себе зарабатывали.

Почему малый и средний бизнес поддерживаем? Потому что это средний класс. Люди самодостаточные, они сами будут себе зарабатывать, но еще и другим отдавать. То есть Татарстан имеет большую экономику: нефтяники, нефтехимики, энергетики, машиностроители. Но нам нужен средний класс. Там не получается среднего класса. Это люди, которые имеют зарплату, все хорошо. А средний класс появляется за счет малого бизнеса, за счет предпринимателей, за счет таких инструментов. Поэтому этот опыт очень важен, он очень интересен. Конечно же, мы с удовольствием в этом пилоте участвуем, потому что нам самим тоже надо понять, как этот путь проходят другие страны, какой позитивный опыт есть в других регионах.

Даже вот последнее решение нашего парламента. Они как бы определили, что сегодня эти субсидии: люди, которые бедные, и люди, которые имеют по несколько машин, по несколько квартир, получают одну и ту же субсидию. Это же несправедливо! Сегодня есть многодетные, сегодня есть мамочки с детьми до трех лет с маленькой зарплатой. Они предложили: давайте мы усилим адресность. То есть такие шаги тоже…

В правительстве мне справки [показывали], несколько тысяч человек уже выходят из этой категории бедности. То есть надо и адресность повышать, и предпринимательский дух давать, и самозанятым [помогать], развивать личные подворья. Вот комплекс вещей, который… Не зря же Татарстан выглядит лучше. Потому что мы уже на протяжении последних 10–15 лет очень серьезно обращали внимание на эти разные производственные площадки, на малый и средний бизнес. Он дает свои результаты. Но это не значит, что у нас все [идеально]. В сравнении — да, мы получше. Но и с нас спрос побольше. Когда люди видят уже это, они же не равняются на какой-то регион, они говорят: «А вот в Москве так, в Питере так». Конечно, нам, наверное, надо много работать, чтобы подтянуться к параметрам Москвы. Но мы должны работать. Никто за нас это не сделает. Поэтому качество жизни, чтобы люди имели минимум услуг, прожиточный минимум, — это задача властей. Вот она нравится не нравится — этим надо заниматься.

«Не зря же Татарстан выглядит лучше. Потому что мы уже на протяжении последних 10–15 лет очень серьезно обращали внимание на эти разные производственные площадки, на малый и средний бизнес» Фото: president.tatar.ru

«ГУБЕРНАТОРОВ МОЖНО УВОЛИТЬ, МИНИСТРОВ ТОЖЕ МОЖНО. НО ПРЕЗИДЕНТ ВЗЯЛ НА СЕБЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ»

Корреспондент ИА «Татар-информ»: Рустам Нургалиевич, хотелось бы уточнить у вас, какие проекты готов предложить Татарстан федеральному центру по 12 направлениям в рамках «майского указа» Владимира Путина. Может быть, они уже готовы, сформированы?

Р. М.: Президент страны принял такое решение. Все говорят: губернаторы, министры. Но губернаторов можно уволить, министров тоже можно. Но [в данном случае] президент взял на себя такую ответственность. Это очень большая ответственность, которая серьезно должна изменить качество жизни страны. Очень сложные задачи. Но задачи не бывают простые. Простые задачи неинтересны.

Человек, который такое решение принял как президент, должен понимать, что это прежде всего… вот он об этом заявил, он это должен выполнить. Есть попутчики, которые пытаются рядом быть, и есть люди, которые реально могут быть людьми команды, которые могут реализовать. Время покажет, кто как.

Можно как угодно говорить, а вот конкретные индикаторы по здравоохранению, по образованию, культуре, жилью очень сложные. С одной стороны, я как руководитель нашего региона принимаю не все еще до конца. Но я знаю, мы справимся с этой задачей, раз такую задачу глава государства поставил. Это тоже хороший экзамен для всех нас. Мы должны сделать больше. Мы должны уровень жизни подтянуть под мировой уровень. Не может президент страны другие задачи ставить или промолчать. Это глава государства. Он должен, он обязан это сделать.

«ЕСЛИ АНТОН ГЕРМАНОВИЧ ТАК СКАЗАЛ, ЗНАЧИТ, ПОКА У НАС ДЕНЕГ НЕТ»

Корреспондент ТАСС: Рустам Нургалиевич, буквально летом Белоусов предложил порядка 500 миллиардов сверхприбыли у компании изъять, для того чтобы направить их на приоритетные проекты. Прозвучала информация о том, что Татарстан тоже представил свои проекты. На каком они этапе сейчас? И рассматриваются ли они? Будут ли они одобрены?

Р. М.: Да, у нас проектов на 5 триллионов. У нас большие планы. Знаете, есть идея — есть проект. Основные наши проекты связаны с развитием газохимии, нефтехимии и машиностроения. В какой форме мы сможем участвовать в этом фонде? Сегодня первый вице-премьер правительства Российской Федерации Антон Силуанов, он же и министр финансов, [рассказал, что] они много разрабатывают механизмов, чтобы эти проекты можно было реализовать. Если взять проект, смотрят, какая окупаемость, какая доходность, какие рынки. И конечно же, в рамках сегодняшних ограничений, и стоимость денег, которая сегодня есть, многие проекты как бы не реализуются. Поэтому федеральное правительство рассматривает возможность возврата инвестиций. Тех инвестиций, которые идут на инфраструктуру, на реализацию этого проекта, за счет будущих налогов. И это значительно будет удешевлять вот эти проекты. Откуда будут деньги заимствованы на этот проект: банк ли, какие-то другие ценные бумаги или из этого фонда…

Ведь этот фонд тоже не бесплатный фонд. Это дополнительный финансовый инструмент, который есть. И ты должен идти туда и доказать, что твой проект самый успешный и самый хороший. Конечно, мы туда поедем. Конечно, мы будем продвигать наши проекты. Но это не бесплатные деньги. Это деньги, которые свободны у тех предпринимателей, это не сверхприбыли, это их прибыли, это их деньги. Государство им рекомендует вложить в те или иные приоритетные проекты. Есть много проектов для нашего Российского государства, где мы должны, во-первых, обеспечить нашу безопасность. Есть те направления производства, которые мы должны у себя обеспечить, потому что это связано с обороноспособности страны. Это не только оружие. Это компонентная база, какие-то элементы.

То есть не секрет, что сегодня разного рода политические наши разногласия переходят в экономическую плоскость. И начинается. Но это минус и для них, это минус и для нас. Поэтому это вот первое. Второе — мы крупная страна, у нас огромная территория, у нас огромный рынок. Мы этот рынок отдаем нашим партнерам. Это наш рынок. Мы должны себя обеспечивать максимум, чтобы это экономически целесообразно было. Во-первых, мы должны заняться импортозамещением, максимально обеспечить себя. И то, что и в указах президента, — экспорт. Экспорт — это что такое? Это конкурентный новый продукт, который по цене дешевле, чем у твоих конкурентов. Вот эти задачи нам надо решить. Поэтому это тоже в рамках той стратегии, которая утверждена указами нашего президента, «майскими указами». Там написано, что у России должна быть не меньше, чем пятая экономика мира. А пятой экономикой мира чтобы стать, надо создавать новые производства, новые технологии, новые рабочие места. И, самое главное, не произвести продукт, а продать его, получить хорошую доходность. Вот над чем мы должны работать.

Корреспондент ТАСС: Можно уточнение одно, раз пошла речь о Силуанове: здесь очень важный проект есть — это высокоскоростная магистраль. Сегодня прозвучало такое мнение, что, возможно, она неэффективна. Как вы считаете? И будет ли регион продвигать эту позицию?

Р. М.: Вы женатый человек, нет?

Корреспондент ТАСС: Еще нет.

Р. М.: Вот когда ты женишься, твоя жена будет говорить, что у нее пальто такое, ей холодно, надо купить шубу. И ты в этот момент должен очень грамотно отказать, сказать, что сейчас тех, кто в шубах ходит, могут облить кислотой, я беспокоюсь за твое здоровье. А не сказать, что у тебя денег нет и ты не готов ей купить. Ты должен сказать: «Слушай, это очень опасно для тебя». Поэтому, если Антон Германович так сказал, значит, пока у нас денег нет. Он нормально сказал, не обидел нас. Он сказал, возможно, Питер. А в Питере уже «Сапсан» есть. Значит, пока денег нет. Когда деньги появятся, все это появится.

Знаете, есть вещи, которые должны созреть. Россия — огромная страна. Это и наше конкурентное преимущество, и это недостаток. Мы должны эту страну сделать мобильной. Авиационными рейсами только мы этого не сделаем. Нам нужно развивать транспортную магистраль, инфраструктуру. Автомобильные дороги такого эффекта не дадут. Нужны высокоскоростные магистрали. Вы посмотрите на Китай. Как он преобразился, когда начал строить инфраструктуру! К этому мы придем. Но это требует серьезных инвестиций. Сегодня приоритет — это автомобильные дороги. Это тоже хорошо. Я думаю, что высокоскоростная дорога все равно появится. Она нужна. Потому что страны, которые это сделали, — это уже совершенно другие страны, это совершенно другие коммуникации, совершенно другие возможности. Поэтому Антон Германович сказал — мы промолчали. А тебе совет, когда женишься, никогда жене не говори нет. Найди какую-то другую причину. Если попросит бриллианты, скажи: «Знаешь, это очень опасно».

Эдуард Хайруллин (слева): «Журналистика теперь вообще профессия повышенной опасности…» Фото: president.tatar.ru

«Я БЫЛ В АВАРИИ, Я ЗНАЮ, ЧТО ЭТО ТАКОЕ. В НАС ВРЕЗАЛИСЬ, И ДВОЕ ПОГИБЛИ»

Корреспондент ТРК «Эфир»: Расстроились автомобилисты после инициативы об отмене 50-процентных скидок на штрафы. Неоднозначно воспринялась инициатива. Но накануне глава Госавтоинспекции заявил о необходимости увеличить штрафы за превышение скорости. Ваша инициатива с чем была связана?

Р. М.: Я должен сказать, наверное, все-таки я татарин… Должен был более четко сказать, что я хочу сказать. И ваши коллеги немножко эту тему увели в другую сторону. Я сам виноват. Ведь в докладе было 3 миллиарда рублей, которые как бы это… Вопрос не в 3 миллиардах. Ни одной копейки мы от штрафов на бюджетные цели не тратим. Все они идут на вопросы безопасности. Это было высказано исходя из того, что штраф — это не компенсационная мера. Есть большегруз, он едет, разрушает дорогу. Он платит за перегруз, и это называется компенсационной мерой. То есть он возмещает ущерб. Штраф — не компенсационная мера. Это мера сдерживания.

Вы все под богом, я тоже. Кто-нибудь был в аварии? Я два раза попадал в аварию. Один раз в аварии [в которую я попадал] два человека погибли. Каждый из вас завтра или послезавтра может оказаться в этой ситуации. Вы представляете, где-то порядка 400 человек каждый год… А было еще больше: 600, 650 — мы теряем. Это только те, которые скончались или трагически погибли. А те, которые получили увечья? Сколько их? Неужели вы думаете, что у меня была какая-то корысть?

После того как эти 50-процентные скидки [появились], ведь мы ничего не улучшили. Да, некоторые говорят: вы хотите отобрать последнюю… А он думает, что может свою жизнь потерять? Или отобрать жизнь кого-то другого? Я был в аварии, я знаю, что это такое. В нас врезались, и двое погибли. Мы еле выжили. Второй раз в меня, я сам за рулем был, в первый раз не был. Я еле-еле ушел в обочину. И без тяжелых последствий. Любой из нас под богом ходит. Вот эти люди, которые на меня каркают, вот они себе накаркают. Нельзя такое никогда говорить. И никогда никому плохого желать нельзя. Это было сказано только из-за этого.

Автомобиль каждые 10–20 км/ч — это уже совершенно другой тормозной путь, совершенно по-другому себя ведет автомобиль. Кто из вас умеет управлять автомобилем с управляемым заносом? Никто не умеет. Сегодня сесть за руль — это как снаряд. Ты на тормоз нажал, и все. Я каждый раз, когда сажусь за руль, два–три раза в разных участках пробую оттормозиться. Даже если не ты, в тебя могут въехать. Поэтому Бог, Аллах — судья тем людям, которые меня проклинали. Я никому ничего плохого не желаю, но то, что начальник, руководитель ГАИ страны об этом высказался…

Вы посмотрите цивилизованные страны. Там тоже скоростные машины, там дороги получше. Но там жесткие правила. Другого пути, чтобы уменьшить дорожно-транспортные [ДТП], нет. Только дисциплина, и самое главное — это скоростной режим. Другого нет. Да, понятно, есть состояние полосы, пока есть опасные участки. Но если ты движешься в лимите скорости, у тебя есть возможность оттормозиться, сделать какие-то маневры и все остальное.

Эдуард Хайруллин: Журналистика теперь вообще профессия повышенной опасности…

Р. М.: Вот вы же каждый день выезжаете. Мы все участники. Даже идешь по пешеходному переходу — понятно, что водитель должен быть дисциплинированным. Освещенность должна быть. Но, если у тебя высокая скорость, ты ничего не сделаешь.

Э. Х.: Я когда работал, мы ехали из Удмуртии, была такая же погода, как вчера, в нас въехал «КАМАЗ»: 9 трупов. Потому что там превышение скорости. 9 трупов! И один оболтус может столько беды натворить!

«ЕСЛИ МЫ САМИ НЕ БУДЕМ ПОЛЬЗОВАТЬСЯ ЭТИМ ЯЗЫКОМ, НЕОБХОДИМОСТИ В НЕМ НЕ БУДЕТ»

Корреспондент ТНВ (по-татарски): Рустам Нургалиевич, в течение года-полутора лет мы живем в тревоге по поводу сложного вопроса о родном языке. Недавно президент России подписал указ о создании фонда сохранения и развития родных языков. Как будет работать Татарстан в этом направлении? Положение ведь в самом деле сложное. По моим оценкам, в Казани осталась только одна школа с преподаванием предметов полностью на татарском языке. В каком направлении будет проводиться работа?

Р. М. (по-татарски): На сегодняшний день все мы проводим работу. Это зависит от нас. Если мы сами не будем пользоваться этим языком, необходимости в нем не будет. Во-первых, по республиканской Конституции, татарский язык — это наш государственный язык. У нас самих внимания не хватает. Везде — вы сами видите, — если мы выступаем где-то по-татарски, если кто-то не понимает, всегда даем перевод на русский письменный. Вот на «Шаян-ТВ» делаем программы, чтобы детей заинтересовать. Поэтому от нас зависит, мы должны показать пример любви к родному языку. Почему татары, которые уехали 100 лет назад, преодолевая трудности, изучают свой язык, в Австралии, Финляндии, а мы тут, на готовом сидя, не говорим на своем языке? Это только наша собственная неспособность свой народ, своих предков не чтить — это неправильно, нехорошо. Нам самим нужно усилить работу в этом направлении. Это не только татарского языка касается, чувашского, удмуртского. Ладно, всем нам приходится рано или поздно заговорить на русском языке. Ну и что из этого? Русский мы все знаем как русские. Далее — если вы знаете татарский язык, поедете в Казахстан, Узбекистан, Турцию, то тамошние языки за один-два месяц выучите. Он вам будет толчком, двигателем. В этом направлении еще много надо работать, но начинать надо с себя.

«Мнение не должно быстро меняться. У кого мысли быстро меняются — у того мыслей нет. Мы на своем мнении стоим» Фото: president.tatar.ru

«БЛИЖЕ ТАТАРИНА И БАШКИРА НЕТ НИКОГО. ИҢ ЯКЫН»

Корреспондент «Реального времени»: Рустам Нургалиевич, нас немного всколыхнула инициатива минэкономразвития по укрупнению территории России, созданию 14 макрорегионов. Каково ваше отношение к этому предложению?

Р. М.: В моем понимании это экономические территории, и здесь каких-то других предпосылок я не вижу, смысла нет. Но, если мы будем более активно интегрироваться экономически, дополнять друг друга, мне видится только польза. Никакой угрозы не вижу из-за того, что, например, такие территории… Это нормальный процесс. Когда мы друг друга дополняем — это нормально.

Корреспондент «БИЗНЕС Online»: В продолжение вопроса коллеги. В своем послании глава Башкортостана Радий Хабиров сказал, цитирую: «Наши соседи и друзья правильно говорят «Без булдырабыз». А я хочу сказать собравшимся: «Беҙ яхшыраҡ булдырабыҙ! («Мы можем еще лучше»)». Скажите, пожалуйста, готовы ли вы ему ответить своим фирменным «Без бергэ» («Мы вместе») и вообще есть ли шанс на перезагрузку отношений с соседней республикой? Может, пора перейти на радикальное сближение, которого, к сожалению, не получилось при Хамитове? И общались ли вы уже с Хабировым на эти темы? 

Р. М.: У нас были очень хорошие отношения с Рустэмом Закиевичем [Хамитовым]. За все время работы у нас не было ни одного конфликта, мы прекрасно общались. Близость Татарстана и Башкортостана… языки практически одинаковые, культура, другие направления. Радия Фаритовича мы знаем, он человек опытный, прошел хорошую школу, был руководителем аппарата президента, в администрации внутренней политики, в Московской области поработал. Наш коллега Сидякин — сейчас руководитель аппарата. Вообще, и с Хамитовым у нас нет и не было никаких споров. Иногда любят это дело поджигать.

Я считаю, что ближе татарина и башкира нет никого. Иң якын («самые близкие»). У нас произношение только несколько разное. Что нам делить? Башкортостан — самодостаточная территория, мощнейший регион страны. Татарстан тоже самодостаточный. Нам только дружить и больше интегрировать наши общие интересы — наши нефтехимические комплексы, машиностроительные комплексы… КАМАЗ, НЕФАЗ там, еще один завод у КАМАЗА есть… Это нормально, никто никаких вопросов не имеет. Или какие-то поставки, битум мы покупаем в Уфе…

Я уверен, что Радий Фаритович тоже будет нашим хорошим партнером, мы в свою очередь желаем ему только успехов. Пусть Башкортостан процветает. Никакой зависти. Если мы можем как-то поддержать наших соседей — обязательно подержим. Ближе башкира и татарина нет — покажите, кто ближе. Поэтому мы должны жить только в дружбе и согласии. Оба региона очень самодостаточны — и в экономическом, и в кадровом плане, и по всем вопросам. Будем дружить. У меня других целей и задач нет.

«МУХАМЕТЗЯНОВ СТАРАЕТСЯ ВВЕСТИ МНОГО НОВОВВЕДЕНИЙ. ЭТО НЕ МОЖЕТ ПОНРАВИТЬСЯ ВСЕМ»

Корреспондент KazanFirst: За последние пять лет в Казани прошли несколько масштабных спортивных мероприятий, на проведение которых были выделены значительные деньги, в том числе и из федерального бюджета. Город получил великолепные спортивные объекты, дорожную инфраструктуру. Однако эту инфраструктуру теперь нужно содержать. Сможет ли республика за счет собственных средств содержать это?

Р. М.: Объектами мы начали владеть с 2010 года — до Универсиады. Даже раньше. По-моему, вопрос содержания нигде не стоял. Татарстан — самодостаточный регион. Мы четвертый или пятый регион по количеству вкладов в федеральный бюджет. Если выделял деньги на те или иные крупные задачи, мы очень благодарны. Мы очень серьезно вкладываемся в федеральный бюджет — мы крупный регион-донор.

Корреспондент ИА «Татар-информ»: Мой вопрос про песни. Мы впервые видели, как вы подпевали песне «Зимний романс». Вопрос такой: это ваша любимая песня? И еще: вы пару лет назад поделились мыслями о качестве татарской эстрады, после этого большая работа была проделана — вот ««Yзгәреш җиле» появился. Теперь ваше мнение о татарской эстраде изменилось?

Р. М.: Мнение не должно быстро меняться. У кого мысли быстро меняются — у того мыслей нет. Мы на своем мнении стоим. Какие-то изменения есть, это не быстрое дело, надо постоянно работать. Возможности большие есть. На «Татар җыры» ходили, видели, какие изменения. У них раньше было много фонограммы, теперь они ушли от этого. «Yзгәреш җиле»: Мухаметзянов, руководитель театра оперы и балета, старается ввести много нововведений. Конечно, все это не может понравиться всем. Какие-то перемены удачны, у каких-то нет будущего. В целом движение вперед есть. Вы сами ощущаете?

Корреспондент ИА «Татар-информ»: Да, ощущаю, качество улучшается.

Р. М.: Но работы еще много, вперед надо идти.

«Человек или хороший, или плохой. Он или работает или нет. И в «Единой России» есть… И в других партиях есть разные люди» Фото: president.tatar.ru

«ХОРОШИЙ, ПЛОХОЙ МАНЕВР… НАДО КАК-ТО ОСТАНОВИТЬСЯ»

Корреспондент агентства «Девон»: Вопрос про налоги и нефть. С будущего года меняется налоговая система в области нефти, заканчивается большой налоговый маневр в нефтяной отрасли, вырастают опять акцизы на нефтепродукты, а в дальнейшем — через несколько лет — акцизы на нефтепродукты будут переноситься уже в регионы. То есть вроде бы нам лучше. Хотел бы узнать, как это отразится на бюджете Татарстана, на нефтяной отрасли Татарстана и на топливном рынке всей страны?

Р.М.: Я так отвечу. Любая налоговая реформа, если это делает государство, в основном имеет задачу увеличить поступления в бюджет. В данном случае федеральные законодатели, а федеральный законодатель больше фокусирует свое внимание на федеральный бюджет. Знаете, я неоднократно говорил, все-таки надо как-то попытаться работать по принятым решениям, чтобы вы каждый раз меня… Хороший, плохой маневр… Надо как-то остановиться от всех этих маневров и стабилизироваться, чтобы и наши производители, налогоплательщики понимали, что с ними будет, что их ждет, и мы — региональный бюджет, который зависит от работы вот этих предприятий — тоже бы понимали. Знаете, как правило, в одном месте убывает, а в другом месте прибавляется. Нам нужны механизмы, где прибавлялось бы, а потом вот это распределялось и все были довольны. К сожалению, сегодня не всегда так получается.

И, конечно же, меня, как и всех россиян, волнует ситуация на топливном рынке. Просто надо понять, откуда эта проблема появилась. Ведь по большому счету она появилась после всех этих наших налоговых изменений. Просто надо это понять. Есть и второй момент: если мы будем сдерживать административными мерами, это все аукнется на другие отрасли. Это или нефтепереработка будет бесперспективной, или у нас умрут все топливные компании, которые продают топливо. Эти вещи должны быть продуманы. Я думаю, что правительство примет сегодня ряд решений и вся система должна стабилизироваться. Но мы не должны таких ошибок делать. Если мы какие-то решения принимаем, мы должны просчитать все. Это настроения людей. Мы на ровном месте… Не было никаких проблем. Создали огромную проблему по всей стране. Зачем? И правительство занимается, и нефтяные компании… Ну не было этого, это все появилось, наверное, где-то что-то недосмотрели. Поэтому поживем — увидим.

Потом все это зависит от цен на нефть еще. Хотелось бы, чтобы она тоже вот так не прыгала — сегодня меньше 51 доллара за баррель. Это тоже не очень хороший сигнал для всех нас. Но каждый понимает в меру своей осведомленности. Проблема топливная, которая появилась, не очень позитивная. Мы крупнейшая страна по нефтедобыче — у нас всегда первая-вторая позиция. И таких проблем не должны создавать. Где-то что-то недодумали, недосмотрели. Это мое мнение. Но я еще раз хочу сказать, что сегодня федеральное правительство вмешалось, и мне кажется, что эти административные меры потом могут заложить некие не очень хорошие последствия. Но время покажет.

«ЕДИНАЯ РОССИЯ» ЗА СВОИ ПОСТУПКИ ОТВЕТИТ»

Корреспондент агентства «Интерфакс»: Приближается важнейший для региона предвыборный цикл, в рамках которого в следующем году предстоит избрать депутатов, а через год состоятся выборы президента Татарстана. Учитывая серьезные проблемы «Единой России» на прошедших в ряде регионов выборах, удастся ли сохранить партии свое превосходство в Госсовете Татарстана? Планируете ли вы принять участие в следующих выборах главы региона?

Р.М.: Сразу скажу, что в выборах в Госсовет я не планирую участвовать! А что касается «Единой России», то вы вот скажите, какие негативные моменты есть в татарстанском отделении «Единой России»? Наш парламент эффективно работает. Какие у вас претензии, назовите?.. Вот и я также считаю. Каждый отвечает за свои поступки. Наши депутаты, которые представлены «Единой Россией», доложат о своей работе. Если население окажет доверие — значит, их выберут. Не окажут доверия — значит, будет кто-то другой. Поэтому я не вижу каких-то проблем. Потому что парламент Татарстана авторитетный, дееспособный.

Да, конечно, какое-то количество депутатов будет обновлено. Члены «Единой России», не члены «Единой России». Я не стал бы критиковать их. Я же тоже в «Единой России»! Тогда давайте меня расстреляйте, что я вот такой-сякой. Я в высшем совете партии. Давайте, надо начать с меня! Но так как я в выборах в парламент не участвую, значит, давайте других будем критиковать. Нет, критиковать надо! И выборы — это некий экзамен, когда ты приходишь к людям и рассказываешь, кто ты такой. Одно дело — прийти и рассказать, какой ты молодец и как они будут хорошо жить после того, как выберут этого. Другое дело — тот человек, который уже поработал, должен сказать, чем он эти пять лет занимался, что он сделал для республики и для своего округа.

В моем понимании у нас есть наши депутаты, которые планируют дальше продолжать свою депутатскую деятельность. А что до новых членов —  одномандатники или «Единая Россия»… Я не стал бы людей вот так [делить]: «Ты из „Единой России“ — ты плохой» или «Ты вот этот — ты хороший». Человек или хороший, или плохой. Он или работает или нет. И в «Единой России» есть… И в других партиях есть разные люди. Мы вот конструктивно вместе с коммунистами общаемся. Ряд их предложений берем, когда конструктивные есть. И дальше готовы работать. Ведь по большому счету мы должны работать в интересах нашей территории, в интересах наших жителей.

Я в бывшей коммунистической партии был. Ну и что? Меня расстрелять за это дело? Ну страна была такая. И не везде все плохо было, можно было некоторые вещи системные, можно было бы взять и дальше воплотить во благо нашего будущего. Поэтому «Единая Россия» за свои поступки ответит, если есть какие-то ошибки. Люди спросят.

Я убедил вас, нет проголосовать за «Единую Россию»?

Корреспондент агентства «Интерфакс»: Да, но вы не ответили на второй вопрос, будете ли вы в 2020 году баллотироваться?

Р.М.: А вы мне ответьте сначала, потом мы поговорим. Мы все в руках Аллаха. Отведенное время хорошо работать, пока работаем, слава Богу. Будут выборы в 2019 году — я вам прямо скажу. Я пока не планирую. Это тоже в руках Аллаха.

«ТАК НЕ БЫВАЕТ: ВОТ ОН ПЛОХОЙ — ЭТО ТАИФА, ОН ХОРОШИЙ — ЭТО НАШ»

Корреспондент «БИЗНЕС Online»: Судя по ряду признаков, вы решили активизировать работу группы стратегического видения «Россия — исламский мир». Под нее СИНХом был создан специальный фонд. Также есть информация о грядущей ротации в составе исполнительного органа. Скажите, насколько масштабные проекты планируются реализовать в ближайшее время и почему именно сейчас возникла потребность в создании вот такого фонда, такой структуры, которая бы занималась управлением?

Р.М.: В России проживают более 20 миллионов мусульман. И для нашей страны, в том числе для президента, очень важно, чтобы у нас были контакты с исламским миром. Одна из форм — это стратегическая группа «Россия — исламский мир», которую создавали Примаков и Шаймиев. Ну Примаков как бы ушел. Минтимер Шарипович перешел на другую работу. И президент России поручил эту тему нам. А туда входит более 30 стран, бывшие премьеры, министры. Это некоторая коммуникация с исламским миром в рамках Организации исламского сотрудничества.

Ты же бесплатно не работаешь? Тебе платят зарплату, нет?

Корреспондент «БИЗНЕС Online»: Ну разумеется.

Р.М.: Этих людей как-то надо содержать и должен быть фонд. Значит, вот этот фонд по закону и есть. Конечно, СИНХ является спонсором. Мы из бюджета денег не тратим. Поэтому здесь никакого криминала нет. Та структура, которая была, частная — мы хотим, чтобы все это было прозрачно. Фонд должен быть прозрачным.

А что касается людей… Ну, просто там возрастные вопросы. Координирует эту работу министерство иностранных дел. Подбирают дипломатов — там работают высокопрофессиональные дипломаты. То есть я просто флаг, который представляет один из субъектов Российской Федерации, но под моей эгидой идет. Но там помогают нам такие серьезные дипломаты. Поэтому процесс идет таким образом. Ничего там такого нет.

Корреспондент «БИЗНЕС Online»: И еще один вопрос: вы довольны в последнее время результатами «Рубина»? И как думаете, ТАИФ справляется с поставленной задачей по управлению и поддержке футбольного клуба?

Р.М.:  Что касается футбольного клуба, то какой бы он ни был… На последнем месте — он наш клуб, на первом — он наш клуб. Так не бывает: вот он плохой — это ТАИФа, он хороший — это наш. Он наш, он твой, он мой. Он наш! Если ты считаешь, что ТАИФ плохой — возьми, проспонсируй…

«Это не очень хорошая работа, не старайся стать президентом. Если была бы возможность, я бы себе другую работу выбрал» Фото: president.tatar.ru

«И ЧТО ТЫ ХОЧЕШЬ ОТ ЭТОГО ФАТТАХОВА? ДАЙТЕ ВРЕМЯ ЕМУ НЕМНОЖКО ОКЛЕМАТЬСЯ»

Корреспондент газеты «Республика Татарстан»: У меня вопрос по министерству по делам молодежи Татарстана, которое было создано в этом году, неоднократно подвергалось критике… Как вы оцениваете работу министерства. И вообще оправдало ли оно ожидания, которые на него были возложены?

Р.М.: Они еще создаются только, как они оправдали?

Корреспондент газеты «Республика Татарстан»: Ну определенный период уже прошел, наверное.

Р.М.: Ну какой период… Ну что можно сделать за это время? Людей набрать, их надо обучить, их надо сплотить. А вы думаете, я всех хвалю, что ли? Это моя работа. Он бы так ходил — руки в карман. Но надо же немножко это… Дирижировать процессом. То есть я должен показывать на те направления, которые…

Перед ними очень большая задача. Руководитель министерства — очень опытный руководитель. Да, он не профессионал молодежной политики, но он прошел хороший путь. У него, я считаю, основы есть. Другое дело — вы представьте вот, когда в 96-м году меня Шаймиев министром поставил и мне сказали, надо идти в Госсовет с докладом — я еще чуть не умер. И что ты хочешь от этого Фаттахова? Дайте время ему немножко оклематься. Каждый из нас с чего-то начинает, где-то ошибается, где-то… Никакой особой критики не было, было воспитание. В химических процессах это называется катализатор, чтобы процессы шли быстрее. Ты можешь написать, что министерство очень перспективное, команде мы доверяем. Но там, где они медленно работают, мы их немножко будем поправлять. Это нормально.

Мальчик Эльдар Гиниятов из «Шаян ТВ»: Я хочу стать президентом, что для этого надо сделать?

Р.М.: Это не очень хорошая работа, не старайся стать президентом. Если была бы возможность. Я бы себе другую работу выбрал. Ты за каждого человека ответственен, во всем виноват. Только статус есть, а кроме статуса ничего. Поэтому ты ученым старайся стать или хорошим бизнесменом.

Нет, я не говорю не становиться, ты мне все равно не конкурент (смех). Коротко говоря, чтобы стать президентом, надо во многих местах на разных работах поработать, жизнь узнать. То, что ты на телевидении работаешь, для тебя очень хорошо, ты перед людьми можешь выступать, вот Аминова старайся заменить. Вперед смотри, старайся начальником стать. На одном месте долго не работай, три-четыре года работай и другую работу ищи. Доволен ответом? Подойдешь, я тебе дам посидеть на своем стуле.