Иван Кабушкин: казанский вагоновожатый держал в страхе предателей и оккупантов Беларуси

Иван Кабушкин стал легендой в годы Великой Отечественной как один из руководителей Минского подполья

«ОТКУДА ТЫ, ЖАН?»

 «Мне угрожает какой-то Жан! — орал на своих подчиненных гауляйтер Беларуси Вильгельм фон Кубе, генеральный комиссар „Белорутении“, когда услышал о приговоре Минского подполья. — Кто это такой? Откуда здесь взялся француз — это что, большевистский шпион Коминтерна?» По версии создателей сериала «Руины стреляют…» («Беларусьфильм», 1970 год — прим. ред.) именно Жан предложил казнить Кубе на заседании Минского горкома партии, руководившего городским подпольем. Это один из вариантов загадочной истории покушения на палача белорусского народа (ночью 22 сентября 1943 года в своем особняке на минской Театерштрассе в результате операции, организованной советскими партизанами, Кубе был убит — прим. ред.). Фильм, подробно воссоздающий события героического сопротивления белорусской столицы, хоть и основан на многочисленных документах, все же является произведением художественным, где авторы имеют право не только на домысел, но и на вымысел. Знал ли сам гауляйтер о существовании и происхождении Жана — доподлинно неизвестно и документально не подтверждено. Тем не менее вопрос, заданный им в фильме, в те военные, да и в долгие послевоенные годы был и оставался без ответа не только для немцев, но и для большинства своих.

«Кто он, этот таинственный Жан? — повторяет его и белорусский писатель Иван Новиков в своей документальной повести „Руины стреляют в упор“ (1963). — Его знали все подпольщики Минска, но никто из них не мог назвать ни подлинного имени его, ни фамилии, ни специальности, ни места рождения. Для одних он был просто Жан, для других — Жан Назаров, для третьих — Александр Назаров или Сашка, для четвертых — Александр Бабушкин. Одни утверждали, что он из-под Москвы, другие — что из Казани, третьи — что из Калининской области, а кое-кто уверял, что Жан — постоянный житель Ленинграда. Человек-загадка. Как отыскать его след?

Беседуем с бывшими подпольщиками. Изучаем множество разных документов. Посылаем запросы в соответствующие инстанции. Десятки людей ищут человека, который, по нашим предположениям, должен был жить в том или ином месте 17–20 лет назад. Человек ведь не иголка! А он не оставил следов, будто призрак…

И вот среди других документов найдена докладная записка, подписанная младшим лейтенантом Кабушкиным. Рядом с его собственноручной подписью в скобках стояло коротенькое слово: «Жан». Это была, пожалуй, самая важная находка при изучении минского подполья, та чудесная ниточка, при помощи которой начал разматываться таинственный клубок».

«Ниточка» привела белорусских исследователей в Беларусь, в места его рождения, а казанского писателя-документалиста Шамиля Ракипова, автора повести «Откуда ты, Жан?» (1969), — в Казань, где он вырос. Здесь и сегодня можно увидеть вполне зримый «кончик» этой «ниточки». Возле станции метро «Суконная слобода», а точнее — возле управления МУП «Метроэлектротранс», стоит заметный, яркий, желто-красный трамвай-памятник под номером 24. Именно этот вагон водил с 1932 по 1937 год по улицам нашего города Иван Константинович Кабушкин. Именно с этого рабочего места он ушел в армию, за три года прошел две войны, чтобы в 1941-м, на третьей, понять: эти две предыдущие по сравнению с ней были чем-то вроде школы молодого бойца. На ней он встретил настоящего врага и возненавидел его. Эта ненависть дала Кабушкину силы, которые даже ему самому до того были неизвестны.

«ДАТЬ ВЫХОД НЕНАВИСТИ НЕЛЬЗЯ, ОТСИЖИВАЯСЬ В ПОДВАЛЕ»

В 1941 году лейтенант Кабушкин, будучи военным, занимался вполне мирным делом: с октября 1940 года служил в должности помощника начальника автохлебозавода 86-й стрелковой дивизии. То есть должность его была абсолютно не героическая, не в обиду будет сказано — всегда при хлебе с маслом. Но его судьба, как и всей страны, изменилось в одночасье… Командующий ВВС Западного округа генерал-майор авиации Иван Копец, узнав из донесения разведки, что в ночь на 22 июня может произойти нападение германских войск на СССР, отдал приказ поднять в воздух всю авиацию округа. Но из Москвы тут же другая команда: отбой! И вскоре в воздухе над границей появились самолеты Люфтваффе. Летчик-истребитель, Герой Советского Союза за бои в Испании, Иван Копец застрелился того же 22 июня…

В документальном фильме «Иван Кабушкин. Человек войны», показанном Белорусским телевидением, рассказывается, как лейтенант отстреливался из пулемета до последнего, но раненый, попал в плен в первые дни войны. Его вызволила из минского концлагеря для красноармейцев незнакомка, выдавшая его за своего мужа. Да, был такой непостижимый факт, и это утверждают многие источники, называя разные тому причины: то ли опьяненные быстрыми успехами, то ли стяжательством, то ли в целях разделить советских граждан по национальному признаку, но охрана минского концлагеря отпускала военнопленных-минчан, если за ними приходили их родственники.

Оказавшись у незнакомых людей, Кабушкин понимал: его свобода — это шанс не просто остаться в живых, но сохранить человеческое достоинство. Он был солдатом, и то, что он видел в разрушенном и захваченном Минске, вызывало только ненависть. И дать ей выход было нельзя, отсиживаясь в подвале. Он сделал себе вполне легальные документы, с ними каждый день ходил по городу, следил за военными частями Вермахта, за их передвижением, пытался определить, где находится ведомство тайной полиции, СД, абвера. С каждым днем утверждался в мысли, что война еще не проиграна. Он нашел единомышленников, сплотил их в небольшую группу, и втроем они принялись за дело. На местах бывших боев нашли брошенные оружие и боеприпасы, трасса Минск — Логойск стала местом их охоты. Вести большой бой они не могли, и отстреливали одиночный транспорт, мотоциклистов. Но старались выбирать добычу покрупнее. За три месяца 1941 года уничтожили пять легковых машин, две грузовые и бензоцистерну, а также 9 человек командного и 7 рядового состава. Действия группы не остались незамеченными, и, в конце концов, они вышли на своих.

В то время как другие падали от усталости и вспоминали дом, Иван почувствовал, что борьба — его призвание. Ему все нравилось в такой военной службе, особенно сложные задания. В городе довольно быстро заговорили о загадочном Жане. И не только наши…

ПИСТОЛЕТ С «АВТОГРАФОМ» ГИТЛЕРА

Новиков описывает событие, которое подняло на ноги все СД и полицию. Подручным Жана потребовался пистолет, он спланировал покушение близ офицер-гайма, что был в здании бывшего Дома Красной Армии. «Подвыпивший зондерфюрер был уверен, что с ним ничего плохого не может случиться на улице оккупированного города, — читаем далее в повести „Руины стреляют в упор“. — Он был глубоко уверен в этом и шел один, пока не увидел перед своим носом блеск финского ножа и не почувствовал, как каленая сталь обожгла ему бок. Широко раскрыв рот, хотел вскрикнуть, но было поздно… Жан обыскал карманы зондерфюрера. Вытащил документы, фотокарточки. Потом снял кобуру. На пистолете заметил золотую планку с надписью.

— Что тут написано, прочитай, — попросил он Толика, который умел немного читать по-немецки.

— Ты знаешь, какой зверь нам попался? Тут написано, что сам Гитлер дарит пистолет зондерфюреру за безукоризненную службу великой Германии».

После этого минский комендант запретил солдатам и офицерам в ночное время появляться в районе улиц Кирова, Комаровки, Первомайской и Долгобродской. Самые пронырливые гестаповские шпики не могли напасть на его след, хотя они и чувствовали, что Жан где-то здесь. По-прежнему таинственно исчезали из лагеря военнопленные и появлялись в партизанских отрядах, на улицах Минска расклеивали листовки, напечатанные в лесу. Жан сумел собственноручно умыкнуть из-под носа у немцев целый грузовик с медикаментами для партизан и проехать на нем через весь город. Мастерски сыграв роль жениха секретарши, он сумел сблизиться и завербовать начальника канцелярии президента железных дорог «Центр» Ганса Штрубэ, хитрого и расчетливого, но алчного человека. В итоге Штрубэ поставлял ценнейшую информацию, но впоследствии был схвачен абвером и повешен. Шамиль Ракипов также описывает попытку неудачного покушения на гауляйтера Беларуси, когда Жан напоил вусмерть фотокорреспондента профашистской минской газеты, забрал у него редакционную машину, аппаратуру, документы и в паре с той самой Нюрой, которая вызволила его из концлагеря, прибыл «снимать» Вильгельма Кубе в городок Смолевичи. Там он подсунул бомбу в трибуну, где Кубе должен был выступать на митинге. Но тот не приехал, и трибуна взорвалась без оратора, «впустую».

«Жан оказался мастером конспирации, склонным к риску, — считает историк Николай Смирнов. — Этому не учат молодых командиров Красной Армии, этого не было и в его прошлой жизни. Да, что касается маскировки, перевоплощения — это, конечно, был мастер-самородок. Когда голову ему перекрашивали в черный цвет, очки темные он надевал, менял походку, жесты, одежду, то мгновенно старел лет на пятнадцать. Финская война, которую он прошел перед этим, и где сила, численное превосходство далеко не всегда приносили успех, научила Кабушкина многому; это многое отпечаталось, отложилось и потом ему пригодилось в подполье».

«НА ВОЙНЕ НЕТ МЕСТА САНТИМЕНТАМ И ПРЕДАТЕЛЯМ»

Эффективность Кабушкина возросла многократно, когда он стал работать в команде, то есть в системе партизанских отрядов, бригад и подпольном горкоме. Неожиданно он проявил себя как виртуоз тайной войны. «Все его самые большие достижения были не в том, сколько кого и чего он уничтожил, — полагает Смирнов. — Может, кто-то уничтожил и больше — дело не в этом. А в том, что он наладил и при нем стала бесперебойно работать связь между партизанами и подпольем. И все знали, что этот канал связи был надежным, никто на нем не провалился, не попался».

«Жан–Кабушкин оказался мастером риска, но не авантюристом, — считает Ирина Трусова, эксперт-психолог. — Он ничего не знал о медицине и психологии, но чувствовал и знал точно, что ходить по краю — это для него. Потому что это соответствовало его ресурсам, у него соответственно вырабатывался адреналин. Кабушкин как раз обладал специфичностью, особенностью взаимодействия со средой в самой угрожающей ситуации, когда его мозг активно в нее включался и выбирал наиболее оптимальные пути разрешения этой ситуации».

С мая 1942 года Кабушкин являлся руководителем оперативной группы Минского подпольного горкома партии. Также он руководил разведывательными и диверсионными операциями за пределами Минска, в частности — обнаружением аэродрома противника под Барановичами. А еще он был главным в подполье по борьбе с вражескими агентами и провокаторами. «Подпольщик-ликвидатор, Жан был уверен: если ты встал на путь борьбы, то должен понимать, что на войне нет места сантиментам и предателям», — считает Валерий Надтачев, эксперт-историк. «Как-то по заданию горкома они втроем уходили из Минска в партизанский отряд, — рассказывает далее Смирнов. — Кабушкин, связная партизанского отряда Ольга и девушка по имени Полина, ее фамилия мне неизвестна. В отношении Полины горкому было известно, что она является провокатором, а если точнее — агентом гестапо, и уже выдала несколько подпольщиков. Поэтому в ее отношении было принято решение ликвидировать, и это было поручено Кабушкину. По дороге к партизанам он привел приговор в исполнение. Он был охотником, война заставила его охотиться на людей. И когда человек предавал, выражение его лица становилось другим. Кабушкин не мог описать это словами, но всегда безошибочно определял, кто перешел к врагу, и тогда просто выполнял свою работу».

«БОЕВУЮ ЗАКАЛКУ КАБУШКИН ПОЛУЧИЛ НА ОЗЕРЕ ХАСАН»

Надтачев считает: «Если посмотреть на жизненный путь Кабушкина до Великой Отечественной войны, то найти что-то, что подсказало бы в нем: этот человек проявит себя как незаурядный диверсант, подпольщик и так далее, — ничего не было. Ну, учился водить трамвай, учился в школе младшего комсостава…» Вроде  маловато. Но так ли это?

«Отец был писателем-документалистом, — рассказывает об авторе повести „Откуда ты, Жан?“ корреспонденту „БИЗНЕС Online“ сын писателя Ильшат Ракипов. — Это был его стиль: опираться только на факты, на их полный набор. Встречаться с максимально возможным количеством очевидцев, людей, способных как-то пролить свет на описываемые события. Для этого отец обязательно выезжал на места, месяцами и даже годами просиживал в архивах и библиотеках, «теребил» нужные организации. Не составляет исключения и повесть об Иване Кабушкине, равно как и его повесть о Гильфане Батыршине, первом Герое Советского Союза среди татар, который, кстати, был однополчанином и даже командиром отделения, в котором Кабушкин служил на Дальнем Востоке, на озере Хасан, во время знаменитых событий 1938 года.

И еще насчет Кабушкина и достоверности повести „Откуда ты, Жан?“: отец одно время работал в том самом трамвайном депо, в котором ранее работал и Иван Константинович… Кстати, после публикации повести на белорусском языке к нам домой, помню, частенько приезжали гости из Беларуси, благодарили отца за честную работу».

Сегодня об Иване Кабушкине, его жизненном пути и его подвигах можно найти довольно много материалов и документов. Как уже упоминалось, о нем написаны две повести, снят целый телесериал, выпущен документальный фильм. Многое есть в печатной периодике и в интернете. Примечательно, что во многих источниках наблюдаются некоторые разночтения, хотя они не носят принципиального характера. Но тот факт, что первую боевую закалку Кабушкин получил именно на озере Хасан, можно найти только в повести Шамиля Ракипова. Да и подробный рассказ о его детстве и юности, то есть казанском периоде жизни и становлении героя, можно найти только в ней. Так что к ней и обратимся.

Но перед этим — несколько общеизвестных цифр и фактов.

ТАТАРСКИЕ КОРНИ ФРАНЦУЗСКОГО ПОЗЫВНОГО

Иван Константинович Кабушкин (настоящая фамилия Кабушка) родился 2 (15) февраля 1915 года в деревне Малаховцы, Новогрудский уезд Минской губернии Российской империи.

В семье крестьянина Константина Кабушки было двое детей, два сына. Когда старшему Николаю исполнилось два года, а младшему Ивану — три месяца, семья была вынуждена бежать от немцев: шла Первая мировая война. Они направились в центральную Россию. Некоторые источники утверждают, что с 1915 по 1917 год семья жила в Чебоксарах, а потом уже перебралась в Казань. Но во многих материалах о Чебоксарах ничего не говорится, в том числе и в повести казанского писателя. Где-то сказано, что отец был слаб здоровьем и не выдержал эвакуации. По этому поводу Шамиль Ракипов пишет следующее:

«Константин, задыхаясь, сказал Ирине, своей жене:

— Чувствую, настал мой час. Когда повернули к Могилеву, мне пить захотелось. К чайнику не прикоснулся, не тронул детскую долю. Выпил из придорожного ручья, в этом все дело… Теперь руки-ноги сводит, будто жилы тянут клещами, тело горит…» Потом стало ясно, что вода была отравлена немецкими газами…

Казанское детство Ивана ничем особенным не отличалась. Голодно? Так тогда все голодали. Пытался верховодить среди пацанов? Да кто из них этого не хочет! Вот разве только интересно, что дружил он со всеми мальчишками, не обращая внимания на происхождение и национальность. Частенько бывал у них в гостях, в том числе в татарских семьях. Оттуда, собственно, и появилась его будущая кличка подпольщика:

«– Дядя Бикбай, — спросил Ваня. — Что значит Харис по-татарски?

— Защитник, надежный. А Имам-жан — так тебя зовет моя Хаерниса потому, что русского слова «Иван» ей не выговорить. А Джан значит: хороший, любимый.

Ване понравилось это короткое имя — Жан. Что-то было в нем призывное, как сигнал тревоги, обязывающее. Пожалуй, в самый раз для командира…»

Возле станции метро «Суконная слобода» стоит заметный, яркий, желто-красный трамвай-памятник под номером 24. Именно этот вагон водил с 1932 по 1937 год по улицам нашего города Иван КабушкинФото: commons.wikimedia.org

ПОД КОМАНДОЙ ПЕРВОГО ТАТАРСКОГО ГЕРОЯ

После окончания семилетки был трампарк, учеба, приказ о назначении вожатым вагона №24. Всякое бывало в его короткой рабочей биографии: и конфликты, и достижения. «А сразу после того, как прислали повестку явиться на комиссию, Кабушкин почувствовал себя красноармейцем. Конечно же, его признали годным… Впереди была полная романтики и отваги армейская жизнь, знакомство с настоящим боевым оружием, командирами. Он и сам мечтал стать командиром. Кончилась вольная жизнь…

Новобранцев поместили в «Журавлевской мельнице», что в Адмиралтейской слободе. С одной стороны — Волга, с другой — железная дорога… Ваню пока никуда не выпускают. Вроде бы всех должны оставить под Казанью, где-то есть местечко под названием «Архиерейская роща». Там, дескать, формируется 86-я дивизия имени Верховного Совета Татарстана. Вернее, дивизия давно уже сформирована, только называлась она раньше Отдельной мусульманской, а ее командиром был очень отважный человек Якуб Чанышев.

Действительно, вскоре новобранцев направили в «Архиерейскую рощу». Тут жили в палатках, команды «Шагом марш!», «Бегом!», «Ложись!» так надоели Ване, что слышались ему даже во сне. Вдобавок он один остался в 169-м полку, другие ребята попали в соседний 330-й. Ваню зачислили на интендантскую службу, он затосковал.

Но вскоре его перевели в другое подразделение, отправили на Дальний Восток. Там он попросился на границу. Начальник пограничной заставы лейтенант Иван Терешкин, присмотревшись к новичку, решил: пусть послужит в отделении бывшего шахтера Гильфана Батыршина. Тут Ваня и принял первое боевое крещение, которое заставило его забыть все личное… (Подробнее об этих событиях «БИЗНЕС Online» недавно писал в материале «Легенда №79» — прим. ред.). Батыршин за подвиг на озере Хасан был представлен к званию Героя Советского Союза, его именем названа одна из улиц столицы Татарстана. Затем пути однополчан разошлись…

ЖАН ПОПЛАТИЛСЯ ЖИЗНЬЮ ЗА ЧУЖОЙ ИДИОТИЗМ

После майских провалов 1942 года в Минске подпольная борьба должна была сойти на нет. На это рассчитывало немецкое руководство. Но почти сразу же в городе появляется отпечатанная в подпольной типографии газета «Звязда». За ней тоже стоял неуловимый Жан. Именно он организовал типографию, «экспроприацию» у фашистов необходимых шрифтов, нашел специалиста-наборщика, а потом на центральных улицах города, буквально под носом у немцев, расклеивал газету, которая для врага была опаснее любого другого оружия.

Невероятно, но он знал о своем противнике все, а они о нем — ничего, кроме того, что он неуловим и смертельно опасен. За каждым взрывом, каждый диверсией подозревали его руку. Он был сторонником строжайшей конспирации, свято ее соблюдал, и поэтому, в отличие от прочих, был неуловим. Конспирацию, правила игры нарушил другой, но жизнью за это поплатился Кабушкин. Один из командиров партизанской бригады отправил со связной записку в город, в которой открытым текстом просил Жана достать ему пистолет. Преступный идиотизм! Не говоря о том, что надо шифроваться, эту пустяковую просьбу можно было передать на словах…

Так или иначе, но связная напоролась на патруль, записка попала к немцам, девушка не выдержала пыток электрическим током и назвала адрес, где скрывается неуловимый Жан. Там его и схватили.

Его истязали неимоверно: били смертным боем — руками, ногами, дубинками. Пытали электрическим током, подвешивали на много часов за ноги, через два дня попросту перестали кормить и даже поить. В своем каменном мешке он собирал языком воду, которая оставалась после уборки. Сердобольная еврейская девушка Фрида старалась оставить побольше воды в расщелинах бетонного пола. Позже она принесла Ивану резиновую трубочку и потихоньку оставляла полное ведро…

Удивительно, но в этих условиях Жан разработал и почти осуществил план побега. Он сумел передать его на волю, и товарищи даже изготовили ключ от его камеры по чертежам Кабушкина. Но опять же вмешался несчастный случай. По соседству с его камерой сидели латыши-полицейские за уголовщину. Они могли услышать, как лязгает ключ в его замке и донести куда следует. Поэтому уборщица так и не решилась открыть ему путь на свободу…

Он никого не выдал.

Кабушкин был казнен 4 июля 1943 года в минской тюрьме. О том, как умер ее сын, мать узнала много лет спустя. Она жила в нищете на пенсию за пропавшего без вести сына, солдата Красной Армии.

К 20-летию Победы указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 мая 1965 года Кабушкину Ивану Константиновичу посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Согласно постановлению кабинета министров Республики Татарстан от 31 августа 2009 года трамвайному депо №1 МУП «Метроэлектротранс» присвоено имя Героя Советского Союза Ивана Константиновича Кабушкина. Его имя носит одна из казанских улиц.

Многие теряются и не знают, что делать, когда от боли и страха перестают быть людьми. Другие обретают смысл жизни и становятся героями. Он нашел себя, и оказалось, что внутри простого казанского парнишки Ивана Кабушкина живет агент тайной войны — неуловимый и несгибаемый Жан.