Алексей Венедиктов: «Какая проблема-2024? Путин останется – и всё!»

«В Москве в сентябре из тех, кому было предложено проголосовать в электронном виде, всего 2 процента захотели. Посмотрим, может быть, Казань окажется более продвинутой» Фото: Василий Иванов

 «ЭЛЕКТРОННОЕ ГОЛОСОВАНИЕ ЯВЛЯЕТСЯ ГАРАНТИЕЙ ОТ ВОЗМОЖНЫХ ФАЛЬСИФИКАЦИЙ»

— Алексей Алексеевич, вы Казань посетили в рамках «планового» объезда регионов или в Татарстан вас привело какое-то специальное дело?

— Я часто езжу. Сначала был в Перми, потом — в Израиле, если его считать регионом России, затем — в Беларуси, если ее считать регионом России, и вот сейчас приехал в Татарстан. Надеюсь, что в октябре я больше никуда не поеду — меня не видят ни сотрудники, ни ребенок, ни жена, никто.

— В Татарстане спросили и узнали все, что хотели?

— Нет. Не исключаю, что придется вернуться. Здесь изучают вопрос применения электронного голосования, и пока решения нет, хотя оно обсуждалось в Казани еще до моего приезда. Я должен в Москве тоже проконсультироваться с технарями, каким образом, если Татарстан согласится, создать единую рабочую группу по доработке платформы к электронному голосованию и обеспечить законодательные возможности. Пока же мы даже на нулевом цикле, что касается Татарстана.

Вторая история связана с тем, что приближается 100-летие ТАССР, и поскольку здесь заинтересовались нашим историческим журналом «Дилетант», мы хотим посотрудничать и, возможно, сделать спецвыпуск по истории Татарской АССР, начиная с Волжской Булгарии, для жителей региона. Поскольку у нас есть опыт таких исторических популярных, домашних журналов и исследований, возможно, нам удастся ответить позитивно на предложение руководства Татарстана. Но я должен со своими посоветоваться, можем ли мы это потянуть.

«Ту систему электронного голосования, которая была в Москве на этих выборах, мы пытались взломать перед и после — не удалось. Взлома нет, вброса нет» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Это же именно вы предложили провести в Татарстане эксперимент по электронному голосованию. Почему именно наша республика?

— Во-первых, Татарстан технологически готов: здесь очень развита IT-индустрия, есть специалисты, Казань — второй город в России, где объем электронных услуг огромен. То есть люди привыкли…

— …нажимать кнопки.

— Нажимать кнопки, совершенно справедливо. И было бы, конечно, интересно посмотреть, сколько процентов людей захотят принять в этом участие. В Москве в сентябре из тех, кому было предложено проголосовать в электронном виде, всего 2 процента захотели. Посмотрим, может быть, Казань окажется более продвинутой.

— А как быть с фальсификациями, о которых постоянно говорит в Татарстане оппозиция?

— Я ничего не знаю о выборах в Татарстане, не могу утверждать ничего, поскольку не был здесь наблюдателем. Одни говорят, что фальсификация зашкаливает, другие, что нет. Вопрос в другом. Ту систему электронного голосования, которая была в Москве на этих выборах, мы пытались взломать перед и после — не удалось. Взлома нет, вброса нет. И даже Алексей Навальный, который сначала обвинял нас во вбросе, затем сам проверял эти списки и сказал, что вброса нет, все подлинно. То есть электронное голосование как раз является гарантией от возможных фальсификаций. Но это очень сложная история, потому что для эксперимента придется принимать федеральный закон, который будет подписывать президент Путин. Если на эксперимент будет согласие руководства Татарстана, тогда Минниханов и Собянин пойдут к президенту и будут уговаривать его. Но это сложная история. Я два года уговаривал Собянина, а теперь нужно уговорить Минниханова.

«Шаймиев в историю войдет не отношением с Путиным, а человеком, который всегда искал и находил баланс символов и тем самым утешал страсти» Фото: kremlin.ru

«ИМЕННО ЭТО ЦЕНИТ ПУТИН В ШАЙМИЕВЕ — ЕГО УМЕРЕННОСТЬ»

— Вы говорите, что соскучились по Шаймиеву и планируете с ним встретиться во время приезда в Казань. А чем вам Шаймиев импонирует? В чем его особенность и, может быть, значение для России? С чем он войдет в историю страны и войдет ли? (Лилия Нургалимова.)

— Я хотел встретиться с Шаймиевым, потому что этот человек с совершенно глубинным взглядом. Когда я с ним общался как с президентом Татарстана, его отличал интеграционный ум: он смотрел на вещи не только со своей позиции, но оценивал и другие точки зрения. Это редкая история для 90-х годов. И мне, конечно, было интересно поговорить с ним на разные темы, и мы общались дольше, чем было предусмотрено. Я очень доволен тем, как мы побеседовали.

А в историю он уже вошел. Во-первых, он основатель современной татарской государственности. В турбулентные годы, когда можно было потерять все и мы видели чеченскую войну, и не одну, он и его команда удержали Татарстан от лобового противостояния с властью, хотя не всегда центральная власть вела себя адекватно и корректно по отношению к национальным республикам. Ему удавалось даже с турбулентным Борисом Николаевичем сохранять идентичность своей республики и народа.

Во время встречи Минтимер Шарипович прочитал мне часовую лекцию про Болгар и Свияжск. Часовую! И разрешил ее записать, и я это сделал. Он сказал: «Ну что я буду только тебе говорить…» Несколько раз, и не только по поводу Болгар и Свияжска, он говорил: «Смотри: мы здесь строим мечеть, а здесь — христианский храм».

— К Шаймиеву очень хорошо относится и Владимир Путин, у них во взаимоотношениях особая «химия». А с чем связано такое отношение Путина к Шаймиеву, как думаете?

— В то время, когда в мире существует мощный исламский радикализм и сильная исламофобия, Шаймиев в историю войдет не отношениями с Путиным, а человеком, который всегда искал и находил баланс символов и тем самым утешал страсти. А надо прямо сказать, были такие мысли у руководства России в 90-е годы, что Татарстан может пойти по пути Чечни, независимости. Давайте скажем честно, что от подобного удержал не только Борис Николаевич. Я думаю, именно это ценит Путин в Шаймиеве — его умеренность, толерантность, умение взглянуть на вещи не только со своей горки, где ты находишься. Таких людей мало. Я сказал бы так: мы с Владимиром Владимировичем соскучились по Шаймиеву. И это будут одинаковые чувства — вот в таком смысле.

«КОНКУРЕНЦИЯ МЕЖДУ ФЕДЕРАЛАМИ И РЕСПУБЛИКАНСКИМИ ВЛАСТЯМИ — НА ПОЛЬЗУ СТРАНЕ»

— Есть некоторая конкуренция между Татарстаном и Башкортостаном…

— В чем конкуренция? В смысле экономики я ее не чувствую, она ментально существовала еще в советское время. Население переплетается. Понятно, что на сегодняшний день оба лидера Татарстана — и первый президент, и второй — гораздо круче, чем были и есть лидеры Башкортостана. Ваши лидеры видят более космически, чем узкореспубликански, мне это очевидно.

— Пришел Радий Хабиров, и ему объективно сложно, потому что ресурсов нет, большая их часть стала федеральной.

— Я прям заплакал от этого! Им всем сложно. Он не хотел, а его тащили на веревке, да? Но он же пришел на эту работу. Пусть работает — есть ресурсы или их нет. В Москве и Питере тоже нет нефти и газа… Пусть работает или уходит в отставку.

— Наши элиты опасаются, что рано или поздно и в Татарстан придут и все федерализируют. Насколько это реально, на ваш взгляд?

— Пусть опасаются! Хорошая конкуренция между федералами и республиканскими властями — на пользу стране.

«На сегодняшний день оба лидера Татарстана — и первый президент, и второй — гораздо круче, чем были и есть лидеры Башкортостана. Ваши лидеры видят более космически, чем узкореспубликански, мне это очевидно» Фото: Василий Иванов

«КАЖДЫЙ ИМЕЕТ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ О СВОЕМ МИФОЛОГИЧЕСКОМ ПУТИНЕ…»

— Путину на днях исполнилось 67 лет. Путин сегодняшний — он какой, с вашей точки зрения? (Зарина.)

— Если сравнивать его с молодым президентом, конечно, он изменился. 20 лет на горе, когда тебя обдувает, в тебя плюют, а у тебя под рукой — ядерная кнопка, это меняет человека психологически. Он, конечно же, изменился. Но подобное же еще не конец. Давайте через 20 лет поговорим, вы у меня спросите: «Вот ему на днях исполнилось 87, президент Путин как изменился?»

— В 2005 году Путин поздравил вас телеграммой с 50-летием. В декабре 2020-го вам будет 65. Как думаете, нынешний Путин поздравит вас? (Алексей С.)

— Я не знаю. Это, конечно, хорошо, когда тебя поздравляют, но совсем не неприятно, когда не поздравляют. В нашей стране иногда лучше быть невидимым, дабы не возбуждать зависть и ревность соседей. 

— В свое время он вас назвал врагом, а вы это «звание» как медаль на грудь приняли?

— 20 лет назад в двухчасовом разговоре со мной, один на один, он объяснял свое отношение к людям, которые не разделяют его мнение. И чтобы упростить классификацию, он сказал, что есть враги, а есть предатели. Предатели — это те, кто тебя поддерживал, а в минуту твоей слабости изменил и ударил в спину. А враги честные, они глаза в глаза бьются, стреляют. И я его спросил: «В этой конструкции я у вас кто?» Он сказал: «В этой конструкции, Алексей, ты мой враг». Я подумал: «Слава тебе, господи!»

— Еще диалогов один на один не было?

— Бывают, но все меньше и меньше. Он даже сокращает свои встречи с главными редакторами, потому что у него много других проблем.

— Действительно цейтнот или он сегодня не считает нужным уделять таким разговорам много времени?

— Цейтнот. Что он считает, не знаю, а что цейтнот, я представляю.

— «Путин хочет восстановить историческую Россию. Он желает реставрации российской империи в границах 1800 года. Она включает в себя большие части Украины и Беларуси», — сказал экс-советник Путина Андрей Илларионов немецкому изданию. А как вы считаете, чего хочет Путин? (Даниил.)

— Андрей Николаевич знает лучше, он с Путиным работал, правда, уже давно. Но его фамилия не Песков, и он не психолог Путина. Каждый имеет представление о своем мифологическом Путине.  

— А у вас есть свой мифологический Путин?

— Поскольку я его знаю давно, он у меня не мифологический. Президентов надо ругать, иначе они зазнаются, потеряют самоконтроль. Всегда найдутся другие, кто похвалит.

«Давайте через 20 лет поговорим, вы у меня спросите: «Вот ему на днях исполнилось 87, президент Путин как изменился?» Фото: © Яна Лапикова, РИА «Новости»

«для меня «проблемы-2024» не существует»

— Выборы президента России в 2024 году многие называют не иначе, как «проблема-2024». А вы как относитесь к этому?

— У меня нет никакой проблемы. Какая проблема? Путин останется, и всё.

— В каком качестве он останется?

— А какая разница? Он останется главой государства. Хотите — в качестве патриарха, хотите — в качестве председателя совета Союза России и Беларуси, хотите — продлится президентский срок, хотите — станет премьер-министром в парламентской республике. На мой взгляд, он останется первым лицом в государстве. Поэтому для меня «проблемы-2024» не существует.

— Если Путин останется во главе государства, это благо для России или наоборот?

— Россия разная. Если большинство населения хочет, чтобы он остался, это благо? А если меньшинство желает, чтобы он остался, это благо? Что такое благо? Я считаю, что просто власть утомляет очень сильно и делает человека некритичным. Поэтому мы видим, что на четвертом сроке или на пятом, считая Медведева, на мой взгляд, часто принимаются опрометчивые и неадекватные решения. Поэтому для меня это история про то, что власть начинает «осыпаться». Но он-то думает по-другому, и большинство россиян со мной не согласны.

— В недавнем интервью Чемезов сказал, что Путин очень устал. Неожиданно было услышать такое из уст близкого соратника президента…

— Это действительно тяжелая работа. Если бы он сказал, что Путин не устал, то ему никто не поверил бы.

— Но о чем говорит такая откровенность? Не складывается ли у вас впечатление, что это элемент брожения в кремлевских кругах?

— Элемент брожения в кремлевских кругах заключается совсем в другом. Мы находимся в периоде транзита власти, и не важно, это транзит от Путина к Путину или от Путина куда-нибудь еще. Этот транзит находится в головах у кремлевских. И не каждый из них представляет себя внутри транзита, поэтому, естественно, там шизофрения: с одной стороны, хочется, чтобы все осталось, как раньше — хоть так, с другой стороны, хочется понять, если начнется транзит, где мое место и какая там моя возможность открывается. Поэтому брожение, конечно же, есть, оно уже давно — год точно.   

— Еще Чемезов сказал, что нет так называемого политбюро…

— Есть. Лукавит Сергей Викторович. Но будь я главой «Ростеха» и членом политбюро, и я бы лукавил.

— Термин «политбюро» придумал политолог и политтехнолог Евгений Минченко. Вы согласны с таким термином или у вас есть свой?

— Я не член их лингвистического клуба… Существует совет безопасности — центр принятия решений. Есть круг президента Путина, где часть решений обсуждается в неформальном режиме. Какая разница, как это называется? Назовите, как хотите. Но какой в этом смысл — искать набор букв?

— Вы можете назвать самых близких Путину людей в его политическом окружении? Кому он доверяет больше других?

— Я точно не знаю, но думаю, что он очень сильно доверяет Николаю Платоновичу Патрушеву в вопросах безопасности. Он очень верит Сергею Викторовичу Чемезову в вопросе глобальных оценок. Он сильно доверяет Эльвире Набиуллиной и Герману Грефу в вопросах экономики. Он доверяет людям не как коллективному органу, он доверяет людям, которых считает компетентными в той или иной, но своей сфере. Речь идет о сегментированном доверии.

«Мое мнение — это (реальные сроки за участие или просто присутствие на митингах в Москве) ненормально. Превышение власти со стороны Росгвардии и несправедливый суд со стороны судейской системы» Фото: «БИЗНЕС Online»

«И ДОЛЖНЫ ВСЕ ЗАПОМНИТЬ: ПРИКАСАТЬСЯ К ПОЛИЦЕЙСКОМУ НЕЛЬЗЯ!»

— После недавних московских событий доверие к Собянину было подорвано, как считаете?

— Я не думаю, что доверие как к управленцу было подорвано, потому что, считаю, Путин прекрасно понимает, кто и каким образом сыграл «московские события». Но часть элиты, которая видела, что Собянин слишком близко подошел к Путину и часто с ним появлялся, может потирать потные ладошки, потому что понятно, что в голове Путина за все, что происходит в Москве, отвечает, даже если он не отвечал и если у него не было поручения — поручение было у Бастрыкина, но тем не менее за все отвечает Собянин.

— Это нормально — реальные сроки за участие или просто присутствие на митингах в Москве?! И при том — повальное воровство силовиков и прочих чиновников?! (Валиев Ленар.)

— Мое мнение — ненормально. Это превышение власти со стороны Росгвардии и несправедливый суд со стороны судейской системы. Я разговаривал с руководством Росгвардии и руководством страны (не с Путиным), и мне было объяснено так: любое подозрение на нападение на полицию будет караться так жестоко, как вам и не снилось. Нельзя трогать полицию руками. Вообще! Вот нельзя, и все. Почему? Потому что нельзя. И должны все запомнить: прикасаться к полицейскому нельзя. И Песков от имени Путина об этом говорил. Скажем так: я понимаю их логику, но ее не разделяю. Считаю, что это абсурд.

— Ваше отношение к приговорам участников «массового дела». Будут ли оправдательные приговоры? И к чему это все приведет? (Амина.)

— Там были оправдательные приговоры. Пятерым или четверым людям закрыли дело, многим переквалифицировали с «массовых беспорядков». Под «массовыми беспорядками» остался один человек. И что это за «массовые беспорядки», где один обвиняемый?! Слово «массовые» здесь ключевое. Кому-то сменили меру пресечения. В момент максимального задержания было 1123 человека, а ночью в полиции оставались 18. Выпустили 1105, из них 30 пошли по «административке», значит, тысячу просто выпустили. Вот вам оправдание. 

— Что вы думаете о будущих выборах в Госдуму? (Альберт.)

— Много недовольных будет на улице — да.

«Вы думаете, что Зеленский случайно выскочил: я буду президентом, и раз — через два месяца рейтинг у него взлетел? Была проделана очень сложная аналитическая и социологическая работа» Фото: SERGEY DOLZHENKO/ТАСС

«ВОПРОС МИРА НА УКРАИНЕ РЕШАЕТ НЕ ЗЕЛЕНСКИЙ, А ПУТИН»

— Как вы думаете, Зеленский способен вернуть Донбасс на Украину мирным путем? На что вообще способен Зеленский, по вашему мнению? (Ильгизар.)

— Вопрос мира на Украине решает не Зеленский, а Путин. Решение о войне принимал Владимир Владимирович, поэтому как решение о мире может быть за президентом Украины? Зеленский может принимать решение о капитуляции, но никак не о мире. Я вообще не считаю, что капитуляция может миром закончиться. Поэтому этот вопрос надо адресовать Путину, нашей стране.  

— Как вы оцениваете Зеленского как начинающего политика?

— Как начинающего политика — вы этим все уже сказали. Для Зеленского, как части политического спектра Украины, хорошего выхода нет. Вопрос в том, на что он готов идти ради того, чтобы продемонстрировать — а Зеленский пришел из шоу-бизнеса, он уделяет огромное внимание именно демонстрации — продемонстрировать, на что он готов идти. Надо смотреть. Позиция его меняется, позиция его администрации всегда такая шаткая. Мы это видим и по предыдущему периоду, и сейчас. Увольнение или уход некоторых ключевых членов окружения свидетельствует о том, что команда еще не выстроилась за президентом Зеленским. Я не оптимистичен.

— Как вы считаете, есть такая вероятность, что когда-нибудь в России к власти придет такой человек, как Зеленский — из шоу-бизнеса? Есть такое мнение, что народ устал от элит, требуется кто-то типа Дудя.

— Это не тема чувств, а вопрос опросов. Вы думаете, что Зеленский случайно выскочил: я буду президентом, и раз — через два месяца рейтинг у него взлетел? Ничего подобного! Была проделана очень сложная аналитическая и социологическая работа. Запрос был не на человека из шоу-бизнеса, а на мир. На тот мир, который представляют, как отсутствие трупов. Такой запрос был, и Зеленский его схайпил. И правильно сделал, политик так и должен делать.

А в России представьте себе, кого хотите — Дудя, Киркорова, Диму Маликова, Стаса Намина. Запрос у общества на что? Сначала выясните запрос, а потом подгоните к нему кандидатуру.

— Такое впечатление, что сегодня нет какого-то единого кандидата…

— И поэтому Владимир Владимирович Путин, скорее всего, воспроизведется. Что остается, если нет запроса на кого-то другого?  

— Как вы считаете, у Ксении Собчак остались политические амбиции?

— Я считаю, что Ксения Анатольевна Собчак решила сейчас пропустить ход, понимая, что турбулентность в головах. А ловить «рыбку» можно только тогда, когда наступит турбулентность практически. Поэтому Ксения пропускает ход, ни от каких амбиций она не отказывается. Мы ее еще увидим.

«Клоун — это не суть, а поведение. Он (Дональд Трамп) может вести себя по-клоунски, но при этом играть на свою выгоду» Фото: Evan Vucci/ТАСС

«БЫТЬ ХИТРЫМ И ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНЫМ, НО ИГРАТЬ В ВИДЕ КЛОУНА. ВОТ ТРАМП ТАКОЙ»

— Трамп во время своей выборной кампании и сегодня — в чем разница, чего он хочет? Почему-то его многие пытаются представить шутом, но мне он кажется очень хитрым и последовательным. А вам? Чего нам еще ждать от него? (Корольков Сергей.)

— А шут и бывает хитрым и последовательным. Клоун — это не суть, а поведение. Он может вести себя по-клоунски, но при этом играть на свою выгоду. Быть хитрым и последовательным, но играть в виде клоуна. Вот Трамп такой. Все, что он обещал в период предвыборной кампании, он выполняет.

— Импичмент Трампа — это серьезно, как полагаете? (Дронов.)

— Меня совсем это не волнует. Чтобы ответить на данный вопрос, надо сидеть в Вашингтоне и изучать американские элиты. Я не американист и не американский гражданин. Более того — меня это не волнует вообще.

— А что вас волнует?

— Кризисы, которые могут накрыть нашу страну. Меня волнует наша страна, и поэтому, если экономический кризис начинается с Азии, меня это беспокоит — не с точки зрения Азии, а с точки зрения, как он накроет мой семейный бюджет.

— За событиями в Гонконге вы следите? Там уникальная ситуация — протестная активность завязана на новых технологиях.

— Слежу одним глазом, но неважно, где подобное происходит, это новое явление, поэтому я за ним слежу — как за тем, что может появиться в России.   

«Мы эхо, то есть отражение того, что есть на самом деле, поэтому не можем облегчать ту жизнь, которая тяжела. Для этого есть музыкальные радиостанции» Фото: Василий Иванов

«МЫ ОСВЕЩАЕМ СОБЫТИЯ, А НЕ БОРЕМСЯ ЗА СПРАВЕДЛИВОСТЬ»

— На «Эхе» одна чернуха — послушаешь, и жить не хочется, по крайней мере, в России… А ваше радио растет по количеству слушателей или нет? (Дмитрий.)

— Мы эхо, то есть отражение того, что есть на самом деле, поэтому не можем облегчать ту жизнь, которая тяжела. Для этого есть музыкальные радиостанции.

— Ваша аудитория растет или падает?

— Растет. В Москве за год она выросла на 12 процентов.

— А аудитория «Эхо-ТВ» на YouTube тоже растет?

— Сейчас у нас 400 тысяч подписчиков, а год мы начинали с 300 тысяч. Мы выросли уже на 25 процентов. Значит, все делаем правильно.

— Я со временем понял, что очень ошибался, считая «Эхо» объективным СМИ. Их пропаганда ничем не отличается от другой, просто вектора противонаправленные (Читатель БО.)

— А верить вообще нельзя! Вера не требует доказательств. Люди, которые доверяют «Эху» или какому-то другому СМИ, меня пугают, потому что они некритичны. К информации надо относиться критично. Как раз «Эхо» учит относиться к себе — к «Эху» — критично. Если слушатели относятся к нам критично, значит, мы достигли цели. Надо воспитывать критичный склад ума, а не ходить как бараны — за одним политиком, одной радиостанцией или одним твиттер-создателем. Если бы люди верили «Эху», они были бы глупы.

— Вы телевизор смотрите?

— Нет.

— Откуда получаете большую часть информации? 

— Из «Твиттера».

— Но там много фейк-ньюс. Как вы их отделяете?

— Источников информации для любого пользователя много. И если вы отобрали те источники, где фейк-ньюс, значит, это ваши риски, выходит, вы обманываетесь. Смысл свободы в том, что можно отбирать информацию, которая приведет тебя на край пропасти, потому что она ложная. Но наши слушатели не дети, не надо их водить на поводке. Им нужно предоставлять массив информации, из которого они сами все будут отбирать.

— А как с этой точки зрения вы относитесь к телеграм-каналам?

— К анонимным — плохо, к подписанным — как к обычным средствам доставки. Я подписан примерно на 50 телеграм-каналов.

— Примерно догадываетесь, кто стоит за тем или иным телеграм-каналом?

— Там очень много коммерции: занеси 30 тысяч евро и поставь любую информацию.

— Наши читатели прислали вам несколько просьб — помочь разобраться. К вам вообще обращаются с просьбами? Как обычно вы поступаете?

— Да, к нам обращаются и получают отказ. Я считаю, что не надо путать средства массовой информации с правозащитной деятельностью. Мы освещаем события, а не боремся за справедливость. 

«Для меня, для поколения Путина соцсети и интернет — это средство доставки, инструмент: купить билет, посмотреть погоду, написать письмо, посмотреть новости» Фото: Василий Иванов

«ПРИЗНАНИЕ ОШИБОК — ЭТО ПРЕДМЕТ ДЛЯ ГОРДОСТИ»

— Чем занимается ваш сын?

— Сын в этом году поступил в университет на гостиничный бизнес и пока думает, правильно ли он сделал.

— Это сын привлекает ваше внимание к молодежной среде и культуре, например к рэперу Фараону?

— Нет. С Фараоном я познакомился раньше, чем он. Я же вращаюсь в разных группах, и в эти группы приходят разные люди. Так я познакомился с Фараоном, с Дудем. Со Шнуром случайно пересеклись, когда он был на гастролях. А сын ничего мне не прививает, он вообще считает, что родителей уже надо списывать в утиль — в культурно-социологическом смысле. Мы ничего не понимаем, поэтому нечего в нас вкладываться. Он считает так. 

— Как вы относитесь к современной молодежи? Вы общались с Фараоном, есть понимание, куда они движутся?

— Нет, никакого понимания нет, но они такие, какие есть. Это не значит, что с ними надо соглашаться, но их надо принимать, какие они есть. Не надо пытаться их выстраивать под себя.

— В чем главное отличие современной молодежи?

— Думаю, главное отличие — это отношение к интернету и соцсетям. Для меня, для поколения Путина соцсети и интернет — средство доставки, инструмент: купить билет, посмотреть погоду, написать письмо, посмотреть новости. А для них это среда обитания. Они там живут, у них вместо легких какие-то другие органы. Это главное различие, соответственно, социальное поведение наше и их совсем другое. То, что принимается за развязность, хамство — это на самом деле средство переноса поведения из онлайна в офлайн. 

— Если уж вы вспомнили Шнура, можно ли назвать его своеобразным героем нашего времени?

— Сергей — один из символов, безусловно. Но это символ той аудитории, которая хочет его слушать и к нему прислушиваться. Общество фрагментировано, и у каждого свои примеры и лидеры.

— Шнура и Высоцкого можно сравнить — как символы своего времени?

— Невозможно сравнивать! Шнур — не символ эпохи, он символ только для своей аудитории, символ поведенческой модели.

— Вы либерал? Сегодня этим словом Путин ругает «партнеров» (еще одно его ругательное слово). А что вы вкладываете в этот смысл? Чему или кому вы служите своей профессией в статусе либерала? (Зульфия.)

— Я реакционер. Либерал в экономике, реакционер в политике. Рейган и Тэтчер — вот правильная модель поведения. Они либералы? В экономике — да: меньше государства в экономике, больше свободы в экономике. Во внешней политике — больше защиты интересов государства.

— Какой Родиной вы гордились бы? (Ирина Измайлова.)

— Я горжусь своей Родиной! Москвой, Россией. А под гордостью своей страной подразумеваю, что мне стыдно за позорные страницы, и гордость моя в том, что она эти страницы признает. Признание ошибок — предмет для гордости.

— Алексей Алексеевич, спасибо за интересный разговор!