«АУЕ же, как я успел понять, это некая идеология, которая начала появляться, развиваться с приходом интернета в Россию, с его массовым распространением, начавшимся в 2000 годах» АУЕ же, как я успел понять, это некая идеология, которая начала появляться, развиваться с приходом интернета в Россию, с его массовым распространением, начавшемся в 2000-х годах Фото: «БИЗНЕС Online»

ЗАШЛИ В ПЕРВЫЙ ДВОР, И ТАМ ДЕТИ 8–10 ЛЕТ ВЫКРИКНУЛИ НАМ «АУЕ»

Для начала хотел бы объяснить, почему я считаю, что молодежные группировки и АУЕ («арестантский уклад един») — это разные вещи (в прессе нередко ставят знак равенства между этими понятиями). Потому что, скажем, конкретно казанские группировки имеют каждая свою долгую историю. Если коротко, то появились они в 1970-х, в 80-х развились до невероятных масштабов (в Казани было более 100 группировок). А после перестройки, уже в 1990-е, когда страна перестала быть социалистической и стала капиталистической, когда у группировок появились деньги (я имею в виду ельцинские, горбачевские указы о свободном предпринимательстве, которые оказали сильное влияние на развитие организованной преступности), а с приходом свободной торговли и кооперации появился рэкет, они трансформировались в серьезные взрослые ОПГ и ОПС, стали настоящими бандитскими группами.

АУЕ же, как я успел понять, это некая идеология, которая начала появляться, развиваться с приходом интернета в Россию, с его массовым распространением, начавшемся в 2000-х годах. Признаюсь честно, что с этим явлением офлайн я сталкивался лишь однажды. Месяц назад, будучи на территории «Теплоконтроля» (пишу книгу о казанских группировках, а мой товарищ собирается  снимать фильм о «Тяп-Ляпе»), мы решили посмотреть, что же это за местность такая. Зашли в первый двор, и там дети 8–10 лет выкрикнули нам «АУЕ». Собственно, глядя на них, было понятно, что это никакая не группировка, потому что это совсем маленькие дети, для них подобное — просто идеология и мода. Они так кричат, потому что такое считается в их кругу крутым. А в действительности они, возможно, толком и не понимали, что это означает, не знали, как расшифровывается аббревиатура. Хотя, разумеется, даже это мне показалось тревожным. Дети, конечно, могут совершать те или иные действия по разным поводам, но интерес к криминальному в наше время мне кажется ненормальным. Музыка, рэп, видеоблоги, аниме, кино — сейчас существует куча всего интересного для подростков. И интересоваться воровской, криминальной средой, тюремными понятиями в 2019 году, будучи подростком, кажется, конечно, бредом.

«Группировщики же собираются в других местах, немноголюдных, скидывают деньги в общак, воюют улица на улицу, терроризируют молодежь и т. д.» Группировщики же собираются в других местах, немноголюдных, скидывают деньги в общак, воюют улица на улицу, терроризируют молодежь и т. д. Фото: Нетелев Роберт / Фотохроника ТАСС

СИЛОВЫЕ СТРУКТУРЫ НЕ ПОЗВОЛЯТ СЛУЧИТЬСЯ ТОМУ, ЧТО БЫЛО НА РУБЕЖЕ 80-Х И 90-Х

Я читал на «БИЗНЕС Online» материалы о появившихся в Набережных Челнах подростковых группировках — «Белята», «Маслята», «Тумановские» и т. д. Что ж, это не те группировки, которые относятся к казанскому феномену или к челнинским бандам 90-х («29-й комплекс», «40-й комплекс»). Это какая-то новая социализация, что очень странно. Потому что в Казани и Челнах все еще есть территориальные группировки с возрастной иерархией, жесткой дисциплиной, запретами на алкоголь, сигареты и наркотики. Это региональная особенность. А такие АУЕ-группы появляются иначе, вероятно, с помощью интернета. Скорее всего, создаются какие-нибудь чатики в WhatsApp или закрытые группы во «ВКонтакте». Особенность ауешников — то, что они любят снимать свои «подвиги» на видео и потом выкладывать в сеть. Взрослые бандиты над этим бы только посмеялись.

Я знаю, что в Уфе, Казани, наверное, и в других городах места силы для нынешних подростков — торговые центры. Группировщики же собираются в других местах, немноголюдных, скидывают деньги в общак (в челнинских «Белятах», опять же прочитал на «БИЗНЕС Online», тоже так делают, возможно, просто совпадение), воюют улица на улицу, терроризируют молодежь и т. д. Им есть, в этом смысле, чем заняться. В данном отношении АУЕ и группировки не похожи.   

Да, в последнее время участились новости и об уличных конфликтах, драках, сборах молодых людей во дворах. Но предпосылок к возрождению молодежных группировок в России, в Татарстане в масштабах 80–90-х я не вижу. Их нет. Одна из причин, по которой, возможно, таких случаев стало больше, — это экономический кризис. Люди становятся беднее, и им хочется отнять что-то у кого-то. Но, повторю, той ситуации 80-х в России произойти больше не может. Потому что тогда была совершенно уникальная ситуация. Как я уже сказал, поменялась социалистическая модель государства на капиталистическую. Тогда все государственные институты были в упадке, в том числе и силовые структуры. А мы уже давно живем при капитализме, и в ближайшие годы наша модель точно не поменяется. Ситуация на 2019 год абсолютно другая. Те же силовые структуры стали одними из самых многочисленных и не позволят случиться тому, что было на рубеже 80-х и 90-х.   

РОССИЙСКОЕ ОБЩЕСТВО ПРОНИЗАНО КРИМИНАЛОМ С 50–60-Х

Какова социальная база нынешних группировщиков? Есть мнение, что их предводителями как раз становятся уличные пацаны, которые, получив в свое время серьезные сроки, в последние годы как раз выходят из колоний. Знаете, я видел людей, которые освобождаются после больших сроков, и им точно вот эта молодежь не сдалась. Может быть, такое могут совсем уж какие-то маргиналы, которым делать нечего… По правде говоря, такая версия тоже звучит неправдоподобно.

Думаю, что вот эти новые группы социализируются сами по себе. Важно помнить одну вещь: российское общество пронизано криминалом с 50–60-х годов. С тех пор, как произошла хрущевская амнистия и вдруг из сталинских лагерей вышли около миллиона заключенных. И не все из них были интеллигентными людьми. А когда у тебя каждый десятый в стране — уголовник, конечно же, хочешь не хочешь, эта «культура» насаждалась. Кроме того, криминальная романтика было крайне популярным явлением в России. Не только в Казани и Татарстане. Например, джазмен Алексей Козлов в своей книге «Козел на саксе» рассказывал про московские дворы 1950-х годов, где все пели сплошь блатные песни под гитару. Люди были этим увлечены. Я хочу сказать, что в 2019-м интересуются подобным не больше, чем когда-то.

В наш мир проник прогресс, он становится прозрачнее, есть интернет, камеры на улицах. И когда происходит нечто криминальное, оно мгновенно становится достоянием общественности. До всего этого, если, скажем, в Азино избивали подростка или что-то еще, то в другом районе о таком могли просто не знать.

Ну а уровень криминализации подростков всегда был примерно одинаковым. Всегда существовала та часть молодежи, которая шла против системы вот таким странным образом. Конечно, замалчивать происходящее сейчас нельзя, но вот эта паника ни к чему хорошему привести не может. Вспомните, как в 80-е годы вся пресса, от журнала «Здоровье» до «Семьи», начала писать о казанском феномене. В 1988-м этот термин ввел журналист «Огонька» Дмитрий Лиханов, затем московские корреспонденты начали ломиться в Казань, чтобы все описать. В итоге это вылилось в моральную панику. Помогла ли она? Нет. Очевидно, надо использовать какие-то иные методы. Потому здесь важен взгляд, механизм журналистов, личная этика изданий в том, какие материалы будут выходить.  

Роберт Гараев