«Профессионал зарабатывает деньги своим здоровьем»

Михаил Сарматин Фото: ahc-neftyanik.ru

«ИЗ ТРЕНЕРОВ БОЛЬШЕ ВСЕХ ДЛЯ «АК БАРСА» СДЕЛАЛ МОИСЕЕВ»

— Михаил Сергеевич, когда вы играли в Казани, хоккей был другим?

— Немного другой. Сейчас чуть быстрее надо думать, раньше голову поднимать, действовать. Площадки становятся меньше, мало места для маневра. На мой взгляд, на меньших площадках играть поинтереснее — ворота ближе. (Улыбается.)

— Сейчас игроки стали техничнее?

— Есть и более техничные, и менее — как во все времена.

— Помните тренеров, с которыми работали в «Ак Барсе»?

— Когда я еще молодой был, нас тренировал Владимир Гусев, потом Виктор Кузнецов, после него Всеволод Елфимов, потом Юрий Моисеев, потом Владимир Крикунов, потом снова Моисеев. С Моисеевым больше всего нравилось работать, он долгий период времени был нашим тренером и внес самый большой вклад в развитие меня как хоккеиста и всего «Ак Барса» на тот момент. Это великий тренер, что уж говорить. Он был очень требовательным и веселым, когда надо.

— Какими были тренировки у Моисеева?

— Он проводил очень хорошие тренировки, много интересных игровых упражнений и нагрузки большие. У Крикунова тренировки тоже интересные, просто немного другие. Все ассоциируют Крикунова с его баллонами, но они были всего лишь небольшой частью его тренировок. Просто он считал, что это периодически нужно делать. У Моисеева не было баллонов, но тренировки по нагрузкам проходили очень приличные.

— После тренировок с баллонами некоторым хоккеистам становилось плохо.

— Опять-таки, это зависит от подготовки игрока и опыта бега с баллонами. Когда только Крикунов пришел, первые баллоны были тяжелыми, но потом мы привыкли, появились свои хитрости. Как и во всем, у бега с баллонами есть своя техника: хитрость в хорошем старте, тяжело в основном на нем. А потом уже, когда переходишь на длинный шаг, становится легче. Еще от качества льда многое зависит — баллон по нарезанному льду едет гораздо тяжелее, чем по свежезалитому. Насколько я помню, мы старались всегда бегать по свежезалитому. Небольшая разминка, пробежали и закончили. Нагрузка большая, но продолжительность тренировки не была длинной.

— Это действительно помогает в сезоне?

— Помогает, как и любая тренировка.

— Крикунов очень любит беговую работу, в том числе на песке.

— В декабрьский перерыв в чемпионате мы обычно ездили на тренировочный сбор в Арабские Эмираты. Там были тренировки на песке, с прыжками, бегом.

— Это полезно для укрепления голеностопа?

— Подобное все укрепляет. Любая тренировка полезна, если она правильно спланирована.

— Крикунов — такой режимщик, у которого легко можно вылететь из команды за нарушения?

— У любого тренера из команды можно вылететь за нарушения. Я не видел ни одного, кто одобряет нарушение режима. Моисеев нас на базе закрывал, бывало, и за два дня перед играми. И до него так делали и Кузнецов, и Елфимов. В то время так было заведено, за день до игры команда заезжала на базу.

— Сейчас с этим стало попроще? Новое поколение тренеров уже не так контролирует хоккеистов.

— Зависит от наставника, все работают по-разному: кто-то вообще не закрывает на базе. В некоторых клубах и баз нет, какие-то команды заезжают перед игрой в гостиницу, чтобы хоккеисты спокойно отдохнули и подготовились к игре. Когда я был игроком, не видел в этом ничего страшного.

— Раньше к алкоголю относились иначе? Сейчас это как будто стало уже немодно у хоккеистов, все профессиональнее относятся к работе и режиму.

— Конечно, это профессиональный подход к делу. Наверное, и раньше моды выпивать не было, но люди разные, кто-то мог себе позволить. Сейчас и контракты стали больше, поэтому хочешь не хочешь, но это тоже дисциплинирует. Профессионал зарабатывает деньги своим здоровьем, телом, за которым нужно следить, его надо готовить, любить. Только при таком отношении можно сделать успешную и продолжительную карьеру игрока.

Фото: ak-bars.ru

«ЧТОБЫ ПОЛУЧИЛАСЬ ТАКАЯ ЖЕ ТРОЙКА, КАК МОРОЗОВ — ЗИНОВЬЕВ — ЗАРИПОВ, МНОГОЕ ДОЛЖНО СОВПАСТЬ»

— Вы много играли с Алексеем Чупиным в «Ак Барсе» и сборной и даже жили в одном номере. Это помогает?

— Даже не знаю, помогает или нет. Не вредит точно. Мы и на льду достаточно много времени играли вместе.

— За счет чего появляется химия на льду?

— Трудно сказать, думаю, тут много всего. Одинаковое понимание игры и хорошие дружеские отношения, конечно, помогают: мы вместе тренировались, играли, обсуждали матчи и действия на льду, пытались что-то создать, придумать. Не все получалось, но мы искали, старались сыграть лучше.

В «Ак Барсе» я много играл в одной тройке с Алмазом Гарифуллиным и Эдиком Кудерметовым. С Чупиным в «Ак Барсе» в тройке играли чуть меньше, а в сборной — вместе. У Алексея была хорошая скорость, очень замечательный бросок. Именно как центральный нападающий он прекрасно ориентировался на площадке, связывал игру пятерки.

— С Гизатуллиным вы играли в «Ак Барсе», «Нефтехимике». Сейчас это помогает вам в общей работе?

— Конечно. Мы давно знакомы, долго играли вместе, у нас хорошие дружеские отношения.

— Как вы оказались в «Нефтянике»?

— Когда расторгли контракт с «ОЭРДЖИ», я получил приглашение поработать в «Нефтянике». Со мной связались Рафик Якубов и Ильнур Гизатуллин, позвали в Альметьевск. В «Нефтянике» я отвечаю за работу с нападающими.

— В «Нефтехимике» вы застали тройку Бардин — Гулявцев — Ахметов. Говорят, это была одна из лучших троек в российском хоккее.

— Да, они еще в «Молоте» играли вместе. Коля центральным был, Гулявцев и Женька Ахметов — по краям. Такая очень креативная у них тройка, в интересный хоккей играли, взаимопонимание у них имелось очень хорошее.

— Вы еще тренировали «Ак Барс», когда там играли Зарипов с Морозовым. Если сравнить эти тройки, какая была сильнее?

— Думаю, тройка Зарипов — Зиновьев — Морозов была более сильная. Считаю, они по отдельности сильнее индивидуально. После Зиновьева с Зариповым и Морозовым играли Тони Мортенссон и Нико Капанен. Они тоже отлично взаимодействовали на льду.

— Трудно ли создать такую тройку?

— Я думаю, это заслуга и тренеров, и игроков. Наставнику нужно понимать, какую хочет создать тройку, кого поставить на какую позицию. Плюс взаимопонимание, химия должна быть у игроков: она может появиться не сразу, а через какое-то время. А может не возникнуть вообще. Тут должны совпасть многие факторы.

— В «Нефтехимике» вы играли у Голубовича и Крикунова. О Голубовиче говорят, что он очень жесткий и требовательный тренер.

— Как любой наставник, мог и пошутить, и что-то резкое высказать, если ему что-то не нравилось — например, игрок не делал, не выполнял что-то на льду. А мог и нормально поговорить. Как он сейчас работает с женской командой? Я не могу сказать. (Улыбается.) Я только от вас про женскую команду услышал.

Артемий Панарин Фото: ak-bars.ru

«ДУМАЮ, «АК БАРС» ХОТЕЛ БЫ СОХРАНИТЬ СВЕЧНИКОВА, ПАНАРИНА И СЕРГАЧЕВА»

— Вы закончили в 37 лет. Не рано?

— Я для себя решил, что пора заканчивать. Травма спины не сказалась — она случилась за 10 лет до завершения карьеры, но я ее залечил, и она меня больше не беспокоила. Каких-то других серьезных травм не было. Я просто решил на тот момент, что пора: все-таки с возрастом становишься чуть медленнее, где-то уже не хватает скорости.

— Как приходит это понимание?

— Наверное, у каждого по-разному. Я для себя решил, что хватит.

— Почему захотели стать тренером?

— Вся жизнь в хоккее, почему бы не продолжить им заниматься? Все-таки это любимые вид спорта и работа.

— Трудно было бы отказаться от хоккея совсем?

— Может быть, кому-то он так надоедает, что они сразу забывают о нем и никогда не вспоминают, но это, конечно, редкость. Один выбирает профессию тренера, другой — нет. Все-таки эта работа непростая, но и очень интересная. Надо уметь найти подход к игрокам, постараться развить в спортсмене сильные стороны, подтянуть не совсем развитые и передать часть своего опыта.

— Вы начали в молодежном «Барсе».

— Да, набирался тренерского опыта под руководством Всеволода Елфимова. Много ребят из той команды играют в ВХЛ и КХЛ.

— Вы должны были пересекаться с Евгением Свечниковым.

— Когда работал в «Ак Барсе», Женю подключали из молодежной команды на сборы, тренировки и игры.

— Он уже в 16 лет попал в команду КХЛ, но никак не может пробиться в НХЛ.

— Физически он был крепкий парень, поэтому его и брали из молодежной команды. Я не очень пристально слежу за его карьерой за океаном, поэтому не могу сказать, что ему мешает. Тяжело сравнивать его с младшим братом, они вообще разные игроки. Женя — типичный крайний нападающий, быстрый, агрессивный. Андрей, я считаю, — более талантливый и разносторонний игрок.

— Почему они не остались в «Ак Барсе»?

— Этого я не знаю. Многие молодые ребята хотят попробовать себя за океаном. Думаю, клуб, конечно, хотел их оставить, но они решили уехать.

— А Панарин у вас успел поиграть?

— Да, немного, когда мы работали с Владимиром Крикуновым. Тогда он был совсем молодой парень. Что он креативный, техничный, быстрый и с хорошим игровым мышлением — стало видно уже тогда. С хорошим броском мог и забить, и обыграть. Его талант и потенциал были видны. Почему он не остался? Трудно сказать, может быть, сам не захотел или была какая-то другая причина.

— Сергачева помните из Нижнекамска?

— Он пробыл у нас в «Барсе» буквально месяц на предсезонке, был, наверное, самым молодым в команде на тот момент. Хорошо проявил себя на одном из предсезонных турниров, надежно играл в обороне, также мог и организовать, и вовремя подключиться в атаку.

— Не чувствуете, что есть проблема? Молодые игроки показывают потенциал, а «Ак Барс» в них не верит и упускает.

— Думаю, что и «Ак Барс», и другие клубы хотят, чтобы играло как можно больше своих воспитанников, но в разных клубах — свои задачи и тренеры. У них различный взгляд на хоккей и роль молодых игроков. Они решают, когда давать молодому играть, сколько игрового времени, тянет он или нет и, может быть, ему надо поиграть еще в молодежной команде или клубе в высшей лиге, окрепнуть и набраться опыта. Считаю, что если уровень игры молодого хоккеиста соответствует задачам клуба, требованиям тренера и уровню лиги, то игрок попадет в основной состав и будет получать игровое время.

— Это из-за того, что над тренерами довлеет результат?

— Конечно, результат всегда будет довлеть. Я не думаю, что клубы не пытаются удержать молодых игроков: хотят, но часто хоккеист сам решает уехать — попробовать себя в юниорских лигах за океаном, в АХЛ, с целью попасть в НХЛ. Некоторые потом возвращаются в родные клубы.

Фото: ahc-neftyanik.ru

«СБОРНУЮ КИТАЯ ГОТОВИЛА ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНАЯ КОМАНДА: РУССКИЕ, ФИННЫ, ЛИТОВЕЦ, ЛАТЫШ И ЧЕХ»

— В Китае вы работали три года на клубном уровне и в сборной. Чем конкретно занимались?

— В первый год, когда мы приехали с Александром Барковым, надо было провести отбор игроков к чемпионату мира в молодежную сборную U-20 и сразу за этим — в U-18. Они до этого играли за свои китайские клубы. На просмотре было много народу из разных городов, в основном с севера Китая — это Харбин, Цицикар, приезжали ребята из Пекина. Кого мы видели в составе, отобрали для дальнейших тренировок. Задача была оставить 20 человек для сборной и пару-тройку запасных. Сильнейших из них мы отобрали и затем готовили к чемпионатам мира в своих группах.

— Как вы оценили уровень хоккеистов, когда в первый раз их увидели?

— Скажем так, не очень сильный. Там есть хорошие ребята, интересные с хоккейной точки зрения, которые очень сильно выделялись среди своих сверстников. Сейчас они играют в Высшей лиге — в «ОЭРДЖИ» и «Куньлуне». Многие прошли как раз через наш отбор и тренировочные сборы.

— Можно ли сравнить китайских игроков с нашими выпускниками ДЮСШ?

— Понимаете, там нет такой структуры, как у нас. Есть хоккейные клубы, при них тренируются дети, но такой выстроенной системы, как у нас, нет. В Пекине очень много частных клубов, куда родители приводят детей тренироваться на платной основе. Клубы играют на своем внутреннем чемпионате: он, конечно, небольшой, проходит в виде нескольких турниров за год. Есть разные ассоциации хоккея — пекинская и харбинская, цицикарская, они взаимодействуют между собой, устраивают чемпионат. Сейчас очень много детей занимаются в Китае хоккеем, надеюсь, через некоторое время появятся хорошие китайские игроки. Сейчас там работают много тренеров из России, Европы и Америки. Есть и свои наставники, но пока их мало.

— Как была устроена работа в сборной?

— Мы собрались за две недели до начала турнира. За это время нам нужно было сделать отбор и провести тренировочный лагерь для подготовки к чемпионату мира. После этого поехали на чемпионат, отыграли, потом так же со следующей сборной. После турниров мы назвали перспективных китайских игроков, которых хотели видеть в молодежной команде. Часть из них, кто постарше, можно было подключить в высшую лигу. Весной мы стали уже конкретно собирать команду в МХЛ: частично — из местных ребят, частично — из иностранных. Получилась интернациональная команда, в составе которой были китайские ребята, русские, финны, литовец, латыш и чех.

— Сборная формируется на базе одного клуба — «Куньлуня»? 

— Сборная формируется из игроков разных китайских клубов, хоть и этих команд не так много. С теми игроками, которых мы отобрали в сборную и кто выглядел, на наш взгляд, наиболее перспективно, подписали контракты, и они стали хоккеистами системы клуба «Куньлунь».

— «Ценг Тоу» никак не относится к «Куньлуню»?

— Нет, это отдельный клуб, который не входит в структуру «Куньлуня».

— Как устроена система подготовки?

— Тяжело сказать, на что похожа вся система — мы работали с «Куньлунем». С теми игроками, которых мы отобрали для сборных, подписывали контракты в команды «Куньлуня» в КХЛ, ВХЛ и МХЛ. Это было сделано с прицелом на Олимпийские игры. Там еще были ребята постарше — 1996, 1997, 1998, 1999 года, которые тоже тренировались с нами, и игроки помоложе, которые сразу не попали в эту структуру. Мы составили списки перспективных китайских ребят, на кого нужно обратить внимание и готовить их в дальнейшем. Плюс еще «Кунлунь» приглашает игроков из Канады с китайскими корнями, которые в будущем могут получить китайские паспорта для участия в Олимпиаде-2022.

— «Куньлунь» — центральная организация в этом проекте по подготовке хоккеистов?

— Да, «Куньлунь» изначально был создан как интегратор этой программы. На его базе организовали клубы во всех возрастных лигах и женскую команду, началась подготовка китайских игроков. Нашей задачей как раз и была эта подготовка, чтобы они потом играли и получали игровую практику.

— Менеджмент тоже был российский?

— У нас была интернациональная команда — ребята из России, Латвии, Финляндии и Китая. Все общались в основном на русском и английском. Александр Барков свободно говорит по-фински, Игорь Горбенко, наш тренер защитников, хорошо знает китайский язык, через него мы вначале и общались с китайскими игроками. Они первое время не понимали по-английски, знали только свой родной язык, потом уже общались на языке хоккея.

— Сам язык — очень сложный?

— Очень. Пару слов я выучил, но так, чтобы общаться, — надо очень много заниматься.

— Со стороны Китая кто-то курирует этот проект, кто спрашивает за работу?

— На каждом уровне свой контроль. У «Куньлуня», который играет в КХЛ, свой менеджмент. Задача у них — попасть в плей-офф. Нашей основной целью было развивать китайских молодых перспективных ребят, дать им хороший тренировочный профессиональный процесс и игровое время. До этого мы приглашали в команду МХЛ и русских ребят, и чехов, и финнов. Китайских игроков ставили в пятерки с иностранными партнерами, чтобы на тренировках они тянулись за более сильными хоккеистами и сам уровень тренировок соответствовал уровню МХЛ и ВХЛ. Руководством клуба было определено количество местных хоккеистов, и эти игроки получали достаточно игрового времени. Конечно, кто-то играл больше, кто-то — поменьше, их прогресс был показателем нашей работы. И, я думаю, мы с ней успешно справлялись, вначале было тяжело, но по ходу чемпионата ребята стали сильнее физически, выросло их мастерство и, самое главное, они стали лучше играть.

— Поначалу в команде КХЛ «Куньлунь» тоже имелось два состава: один играл, а другой, в котором было много китайцев, только тренировался с основной командой.

— Это один из элементов государственной политики по привлечению китайских игроков. Понятно, что им было тяжело играть на этом уровне, поэтому они тренировались. Может быть, один-двое лишь периодически играли.

— Не было проблем с запоминанием фамилий?

— В первые две недели очень тяжело, бывало, и ошибались. Потом запоминаешь лица, кто как катается, кто как играет.

— Государство — заказчик этой программы?

— Да, я думаю, что это государственная программа, но частные клубы тоже в нее интегрированы.

Фото: ahc-neftyanik.ru

«В КИТАЕ ПОПУЛЯРНЫ БАСКЕТБОЛ И ФУТБОЛ, ПРО ХОККЕЙ ОНИ НЕ ЗНАЮТ»

— Насколько сильно жизнь в Китае отличается от России?

— Другая страна, совершенно иной менталитет — интересно.

— Проблемы с интернетом, воздухом в Пекине…

— Ну бывает. Там есть интернет, просто блокируются некоторые сайты, например YouTube и мессенджеры. Но можно установить VPN — и проблем с интернетом нет. Сами китайцы так же смотрят там YouTube, только через VPN.

Проблема с воздухом в Пекине в первый год была, потом стала не такой острой: они все-таки борются со смогом и загрязнением достаточно серьезно. Я бы не сказал, что там толпы людей, хотя Пекин — огромный город: в нем много и китайской культуры, но уже много и западного. Все это сильно перемешано, как в любом современном мегаполисе.

— Наверняка есть проблемы передвижения?

— Есть. Бывают и пробки, но в Пекине большое удобное метро, надписи дублируются на английском. У каждой станции — велосипеды: ставишь приложение на телефон — и за символическую плату в 1 юань можно взять их в аренду. Потом оставляешь в любом месте — удобная вещь.

— Многие жалуются на местное такси, мол, водитель не понимает, куда вам надо.

— Да, таксисты в основном не понимают по-английски. Мы заказывали машину через наших китайских ребят. Если покажешь, куда ехать на карте, особых проблем нет. Бывали всякие смешные истории, как не туда повезли и потом долго стояли в пробке после этого. Можно было ехать пять минут, а в итоге — полтора часа из-за того, что водитель не туда свернул. Из пробки на автобане уже не вылезешь.

— Взять свой автомобиль нереально?

— Нет. Чтобы получить китайские права, надо учить язык для сдачи экзамена.

— Какие там ледовые дворцы?

— В Пекине несколько хороших дворцов, они небольшие и частные. У них много детей занимаются фигурным катанием. Дворцы есть разные: наш был тысячи на две, с двумя трибунами. Сначала стоял вопрос по раздевалкам: дворец изначально рассчитан на то, что люди приходят, занимаются, собирают вещи и уходят. Под нас со временем сделали конкретно нашу домашнюю раздевалку.

В принципе, у них все дворцы похожи — небольшие, одна-две трибуны, коробка. Все достаточно современное, свежее. «Куньлунь» в первый сезон в КХЛ играл на большой арене в Пекине.

— Люди там вообще понимают, что такое хоккей?

— Часть людей не понимают, но это вопрос времени, нужно просто его развивать. Многие о нем просто не знают, в Китае популярны баскетбол и футбол — их постоянно показывают по ТВ, государственным каналам. Матчи «Куньлуня» тоже можно увидеть в Пекине по спортивным каналам, не так часто, но было.

— С посещаемостью совсем все печально?

— Ходило мало народу. В том году на Высшую лигу стало приходить побольше. Сам дворец — небольшой, в нем кажется, что стало побольше. В конце сезона «Куньлунь» играл на небольшой арене на окраине Пекина. Там построены новый комплекс к Параолимпийским играм и арена тысячи на четыре, и туда уже зрителей побольше стало ходить. В Шанхае мало кто посещал их матчи. Опять-таки, надо развивать все это дело.

— Вы видели рекламу клуба или КХЛ на улице или еще где-то? Как они пропагандируют это?

— Видел рекламу матчей только на арене.

— В этом сезоне «ОЭРДЖИ Юниор», пока вы там работали, не выиграл ни одного матча. В чем причина такой неудачи?

— В этом году получилось так, что клуб создавался в последний момент. Это совершенно новая команда, которая была сформирована даже не столько «ОЭРДЖИ», сколько ассоциацией хоккея Китая, которая просто предоставила список молодых игроков. Их уровень подготовки был, конечно, не очень, и времени на нормальную подготовку не имелось совсем.

— Неужели ни одной игры нельзя было зацепить?

— В одной игре победа была близко. Когда мы проиграли 0:1 московскому «Динамо».

— Тяжело работать в такой команде, которая не выигрывает вообще ни одного матча?

— Очень. Самое трудное в этой ситуации — донести игрокам, чтобы они выходили и играли. Я считаю, что мы это сделали. У нас ребята нормально выходили на игру каждый раз: мотивировали беседами, обучением, тренировками. У кого-то были потухшие глаза, но чувствовалось, что они все-таки хотят играть.