МАШИНИСТКИ ЗАТЫКАЛИ УШИ, ЧТОБы НЕ СЛЫШАТЬ МАТ В АДРЕС ВОЖДЯ

«Что сделал этот человек? Разорил Россию, ведь ее больше нет! — чуть не срываясь на крик, высказывался о вожде народов 28 декабря 1946 года генерал-полковник Василий Николаевич Го́рдов, экс-командующий Приволжским военным округом, месяц назад отправленный в отставку „по болезни“; на его московской квартире, на кухне, ему внимали жена и бывший заместитель генерал-майор Филипп Рыбальченко. — А я никогда ничего не воровал. Я бесчестным не могу быть. Ты все время говоришь: мол, иди к Сталину. Значит, пойти к нему и сказать: „Виноват, ошибся, я буду честно вам служить, преданно“. Кому? Подлости буду честно служить, дикости?! Инквизиция сплошная, люди же просто гибнут!»

Дальше вообще пошло нецензурное в адрес вождя, так что машинистки госбезопасности, которые днем позже расшифровывали магнитофонную запись, больше по политическим, чем по этическим, мотивам затыкали уши, оставляя частые пробелы в распечатке, куда потом исполнительные чекисты сами дотошно и достоверно вписывали от руки крепкие генеральские выражения. Прослушав высказывания, вождь недобро усмехнулся в усы. После этого военачальник, прошедший четыре войны, дослужившийся от командира взвода до командующего фронтом и военным округом, был обречен. Расстреливали и за меньшее.

Так, генерал-майор Владимир Кирпичников, боевой командир 43-й стрелковой дивизии, получивший орден Красной Звезды еще за Испанию и орден Красного Знамени за финскую войну, прокололся только в одном: когда его допрашивали финны, он слишком хорошо отозвался о финской армии. Как потом написали в донесении, «клеветал на советскую власть, Красную армию, ее высшее командование и восхвалял действия финских войск». Но даже с таким «диагнозом» выжить было нереально. Что уж тут говорить об антисоветчине Гордова и его матерщине в адрес хозяина!

Частные разговоры высокопоставленных военных — маршалов и генералов — начальник главного управления контрразведки «СМЕРШ» наркомата обороны, а затем министр госбезопасности генерал-полковник Виктор Абакумов записывал для Иосифа Сталина с 1943 года. Только в 1992-м папку с этими записями обнаружили в архиве КГБ эксперты Конституционного суда и сотрудники «Мемориала» Арсений Рогинский, Никита Охотин и Никита Петров. 16 июля 1992 года «Известия» опубликовали по данному поводу статью «Подслушали и расстреляли». Материалы оперативного прослушивания содержат в том числе разговоры генералов Гордова и Рыбальченко, Гордова и Григория Кулика, Гордова и его жены, актрисы Татьяны Гурьевой-Гордовой, в ходе которых они спорили о наболевшем — профанации советской выборной системы, взяточничестве и подхалимстве, положении в деревне, голоде, о том, что люди вынуждены есть кошек, собак, крыс. «Что меня погубило, — сетовал Гордов, — то, что меня избрали депутатом. Вот в чем моя погибель. Я поехал по районам и, когда все увидел, все это страшное, тут совершенно переродился. Не мог я смотреть на это… Я сейчас говорю, у меня такие убеждения, что, если сегодня снимут колхозы, завтра будет порядок, рынок, все. Дайте людям жить, они имеют право на жизнь, завоевали себе и отстаивали ее!..»

«Совершенно секретно

Совет министров СССР

товарищу Сталину И.В. 

3 января 1947 года. №082/А.

Представляю при этом справку о зафиксированном оперативной техникой 31 декабря 1946 года разговоре Гордова со своей женой и справку о состоявшемся 28 декабря разговоре Гордова с Рыбальченко.

Из этих материалов видно, что Гордов и Рыбальченко являются явными врагами советской власти.

Счел необходимым еще раз просить Вашего разрешения арестовать Гордова и Рыбальченко.

Абакумов»

Распечатки полного текста разговоров прилагались к этому донесению. Резолюция на документе сделана от руки: «Тов. Сталин предложил пока арестовать Рыбальченко. В. Абакумов».

Генерал-майор Рыбальченко, начальник штаба Приволжского военного округа, был арестован 4 января 1947 года. Его допрашивали по 9–12 часов подряд с применением пыток, 9 января он сломался. 12 января люди Абакумова взяли уже генерал-полковника Гордова, его тоже пытали… Судили их 24 августа 1950 года, вместе с ними по тому же делу проходил и бывший маршал Советского Союза, к тому времени генерал-майор Кулик, тоже заместитель командующего ПриВО Гордова. Сразу три генерала из одного управления округа — чем не заговор! И всех троих обвинили в измене Родине, «злобной клевете» на советский строй, попытке реставрации капитализма, создании заговорщической группы и вынашивании террористических планов. Гордова и Кулика расстреляли в тот же день, Рыбальченко — на другой. Тела казненных были кремированы, прах тайно захоронен на Донском кладбище Москвы. Указом президиума Верховного совета СССР от 29 мая 1951 года Гордов был лишен всех званий и наград.

Вячеслав Звягинцев, автор книги «Трибунал для Героев», работавший с материалами военной коллегии Верховного суда СССР, приводит данные реабилитационной комиссии: в 1946–1948 годах арестованы 108 прошедших Великую Отечественную войну генералов. Почему?

«МЕЛОЧЬ СУДИТЬ, ОСТАЛЬНЫХ РАССТРЕЛЯТЬ!»

В беседе с корреспондентом «БИЗНЕС Online» председатель республиканской ассоциации «Клуб воинской славы» Михаил Черепанов сказал: «После войны последовала очередная, не менее жестокая и масштабная, чем предвоенная и военная, волна уничтожения Сталиным высокопоставленных командиров Красной армии. Тех самых „советских декабристов“, вернувшихся после Победы из других стран и повидавших другую жизнь. Вождю несложно было предположить, что влиятельные армейские командиры, вернувшись из Европы, вполне могли задаться крамольной мыслью: „Елки-палки, мы смогли грохнуть одного фюрера, а что, второго не сможем?“ Что, по кухням они не говорили о подобном? Да вполне могли! Я, например, верю в это».

И хотя в мае 1947 года смертную казнь в СССР отменили, 12 января 1950-го, «идя навстречу», как водится, многочисленным просьбам «от национальных республик, профсоюзов, крестьянских организаций, а также от деятелей культуры», президиум Верховного совета СССР решил допустить применение смертной казни «к изменникам Родины, шпионам, подрывникам-диверсантам». Поэтому Сталин и приказал Лаврентию Берии: «Мелочь судить, остальных расстрелять!» Пик репрессий пришелся на 1950 год, к расстрелу были приговорены 20 генералов и 2 маршала.

«Первопроходцем» применения указа от 12 января 1950 года стал маршал авиации Сергей Худяков, арестованный еще в декабре 1945-го: его расстреляли 18 апреля 1950-го, обвинив, как водится, в «измене родине».

Владимир Воронов, журналист и писатель, один из ведущих сотрудников газеты «Совершенно секретно», в своей книге «Рассекречено. Правда об острых эпизодах советской эпохи» подтверждает эти мысли казанского исследователя: «Вождя встревожило прежде всего то, что разговорчики „вне строя“ показали реальный срез настроя военной верхушки. Для власти очень опасно, когда военные начинают думать и сомневаться. Посему сплоченность военной корпорации надо было рубить в зародыше: сегодня они товарища Сталина в постелях матерно лают, а завтра танки на Кремль двинут?! Сталин и после войны продолжал уничтожать своих военачальников по тем же мотивам, по каким и до, и в разгар ее. Расстрелы 1950 года стали естественным развитием начатого вождем сразу же после победы погрома маршальско-генеральской группировки — в рамках целой серии развернутых тогда дел. Ему необходимо было осадить военачальников, мало того что возомнивших себя победителями (таковым мог быть, разумеется, только товарищ Сталин!), так еще и осмеливавшихся в своем кругу болтать почем зря и о чем ни попадя. Например, о нехорошей роли вождя в роковом 1941-м, плачевной ситуации в стране. Первый урок строптивым дали, арестовав в декабре 1945 года маршала авиации Худякова, а в 1946-м развернулось уже полноценное „авиационное дело“, стоившее постов (и свободы) куче авиационных маршалов и генералов. Летом 1946 года было инициировано „трофейное дело“, направленное против маршала Жукова, помимо этого, его обвинили в „бонапартизме“ и раздувании заслуг в разгроме Германии, сняли с поста главкома Сухопутных войск, отправив в малопочетную ссылку — Одесский военный округ. Потом было „дело адмиралов“ — и в опалу попал даже легендарный главком ВМФ Николай Кузнецов… В общем, все в лучших традициях 37-го, хотя и в несколько иных масштабах. Расстреливать маршала Жукова товарищ Сталин счел пока преждевременным: тот (как и ряд других военачальников) еще был нужен вождю — в видах планируемой очень всерьез (и столь же серьезно подготавливаемой) им войны против США».

В 1950 году подготовка к ней шла в самом разгаре, и, как можно предположить, Сталину необходимо было снова показать слегка «разнежившейся» военной верхушке, что рука его тверда, как и в незабываемом 1937-м. Потому он и стал нещадно расстреливать подвернувшихся под эту руку «болтунов» — типа Кулика и Гордова, запись разговоров которых показала, как они, неблагодарные, даже в постели матерно лают лично товарища Сталина (оперативники Абакумова сделали запись из спальни генерала Гордова, когда супруги находились именно в постели!). Мало ли что он пенсионер. Все, до кого надо донести этот урок, помнят, что именно Гордов командовал Сталинградским фронтом, и все они должны прекрасно усвоить, что в стране неприкосновенных героев нет…

«Вот еще что хочу напомнить, — говорит Черепанов. — Буквально за год до того, как расстреляли Гордова, в Минске вынужден был уйти из жизни еще один генерал, тоже наш земляк. Уроженец села Алат Высокогорского района Татарстана, Алексей Ахманов, храбро прошедший всю войну, застрелился 17 ноября 1949-го, всего через 4 года после Победы. Конечно, командующий 23-м танковым корпусом Алексей Осипович был в курсе хода следствия. Стоит ли удивляться, что, не дожидаясь позора ареста и пыток СМЕРШа, генерал-лейтенант танковых войск, Герой Советского Союза предпочел уйти самостоятельно…»

О ВРЕДЕ ЛИШНЕЙ БОЛТОВНИ В СУПРУЖЕСКОЙ ПОСТЕЛИ

Звягинцев, работавший с материалами военной коллегии Верховного суда СССР, в книге «Трибунал для Героев» считает, что Валентин Пикуль лишь отчасти прав, когда в своем последнем романе «Барбаросса» утверждал, что Гордов после войны был расстрелян за одну неосторожную фразу, произнесенную по пьянке, — мол, рыба у нас всегда с головы гниет. К тому же эта крылатая фраза, как удалось установить, принадлежит не Гордову, а генерал-лейтенанту Василию Терентьеву. Последний произнес ее в разговоре с Гордовым, состоявшемся в столовой Генштаба незадолго до ареста. Он же сказал тогда Терентьеву следующее: «ЦК никогда не признает своих ошибок, а вечно ищет стрелочников. В стране нет хлеба, а вину за это ЦК и правительство сваливает на секретарей обкомов. Правительству плевать на народ и смерть миллионов. Оно занято самообеспечением…» «В 1946–1948 годах в стране случился голодомор, который продолжился в 1951–1955 годах, — объясняет эту тираду Звягинцев. — Тогда умерли от голода до 1,5–2 миллиона [человек], 8 миллионов крестьян сбежали от голода в города».

Но больше всего сотрудников «компетентных органов» заинтересовало другое. В разговорах Гордов неоднократно положительно высказывался о маршале Георгии Жукове, которому не только симпатизировал, но и подражал, противопоставляя его и себя сталинским лизоблюдам. Вот, например, как заканчивались откровения с супругой:

Т.В.: Сейчас никто не стремится к тому, чтобы принести какую-нибудь пользу обществу. Сейчас не для этого живут, а только для того, чтобы заработать кусок хлеба. Неинтересно сейчас жить для общества.

Г.: Общества-то нет.

Т.В.: Если даже есть — кучка, но для нее неинтересно жить.

Г.: A умереть тоже жалко.

Т.В.: Хочется увидеть жизнь, до чего же все-таки дойдут.

Г.: Увидеть эту мразь?

Т.В.: Нет, это должно кончиться, конечно. Мне кажется, что, если бы Жукова еще годика два оставили на месте, он сделал бы по-другому.

Дорого обошлись откровения в новогоднюю ночь супругам Гордовым! Вместе с мужем в январе 1947 года была арестована и Татьяна Владимировна. Она не выдержала угроз и запугиваний следователя. Окончательно сломал ее допрос, проведенный лично министром госбезопасности Абакумовым. Татьяна Владимировна подписала показания против своего мужа. Ее вынудили также дать компрометирующие сведения на заместителя Гордова генерал-майора Кулика и начальника штаба округа генерал-майора Рыбальченко.

Воронов пишет: «Если верить ряду свидетельств, Гордов был классическим военачальником „жу́ковского типа“». Похоже, он подражал маршалу во всем, в том числе и в жестокости. Во многих источниках приводится доклад Сталину (11 апреля 1944 года) комиссии ГКО, расследовавшей на Западном фронте причины провала наступлений на Оршу в конце 1943-го — начале 1944 года. Там, в частности, сказано: «Управление [33-й армией] со стороны Гордова сводилось к ругани и оскорблениям. Он часто прибегал по отношению к своим подчиненным к угрозам расстрела… Гордов преступно нарушал приказ Ставки о запрещении прибегать к расстрелам командиров без суда и следствия».

«Лучше нам быть сегодня убитыми, чем не выполнить задачу», — это фраза из типового приказа генерала Гордова. Наступление он вел чисто «по-жуковски»: «Нигде так плохо не был организован бой, как в армии Гордова. Вместо тщательной подготовки операции и организации боя, вместо правильного использования артиллерии он стремился пробить оборону противника живой силой. Об этом свидетельствуют потери, понесенные армией. Общее количество потерь, понесенных 33-й армией, составляет свыше 50 процентов от потерь всего фронта…» Но за такие «мелочи» Верховный своих военачальников не карал: они все так воевали. Посему Верховным было указано: «Гордова предупредить, что при повторении ошибок, допущенных им в 33-й армии, он будет снижен в звании и должности».

«БОЛЬШИНСТВО СОВЕТСКИХ ГЕНЕРАЛОВ ВОЕВАЛи НЕ УМЕНИЕМ, А ЧИСЛОМ»

«Да, поведение Гордова на фронте было именно таким — это факт, — продолжает разговор с корреспондентом «БИЗНЕС Online» Черепанов. — Никто сейчас не скрывает, что являлся он самодуром, как бы это сказать, не особо талантливым полководцем. А кто у нас был талантливым? Можно буквально по пальцам пересчитать советских военачальников, кто воевал в Великую Отечественную не числом, а умением. Пожалуй, что наш Ганий Сафиуллин, или недавно вы писали про башкирского генерала Минигали Шаймуратова. Да еще, может быть, Константин Рокоссовский — дальше назвать кого-либо трудно. Не то чтобы самоцель какая-то такая была, но воевали большинство наших генералов и маршалов, особо не церемонясь с людскими потерями, расходами в живой силе. Потому сказать про Гордова, что он составлял в этом большинстве какое-то исключение из правил, нельзя. Никто не отнимает побед, причем весьма заслуженных, у него или того же Жукова. Только какой ценой доставались они? Вот в чем вопрос. Понятно: это война. „Мы за ценой не постоим“, и все такое. Но тот же Сафиуллин с его дивизией начиная с 1941 года никогда не ходил в атаку с утра и не орал „Ура!“, бросая в чистом поле свои войска на пулеметы. Никогда. И если ему ставили задачу взять такую-то деревню, он это делал спокойно, без паники, обстоятельно проведя разведку. Потом ночью по-тихому убирали вражеских часовых, пулеметчиков — и всё, вперед, задача выполнена! За что Жуков его и ненавидел. Он же потом, после войны, из мести лишил Сафиуллина права носить генеральскую форму. То есть даже в условиях войны, в условиях нечеловеческих, могла быть разная тактика. И не только в Великую Отечественную, но и в Афгане и Чечне. Да и во все времена. Что касается „убийственных“ данных комиссии ГКО по Гордову, уверен, что точно такие же сведения есть почти на каждого генерала или маршала тех лет, начиная с Жукова. Но расстреляли генералов и маршалов в конце 40-х и начале 50-х прошлого века не за то, что они плохо воевали, а за критику Сталина».

Владимир Бешанов, белорусский писатель и публицист, тоже размышляет на эту тему: «Совершенно ясно, что в войну генералов наказывали не за бездарное руководство, не за бессмысленные потери и десятки тысяч похоронок, не за бессудные расстрелы, а за невыполнение приказов товарища Сталина. Наивно было бы полагать, что их отдадут под суд, хотя тюрьма по ним плакала. Ведь они старались, особенно „лучший командарм“ Гордов. Бил подчиненных? Нет, проявлял „высокую требовательность“. Расстреливал? Нет, осуществлял „твердое руководство“. Поэтому его очень строго предупредили и, вроде как понизив, дали ему под начало… другую армию, 3-ю ударную!»

Вместе с тем энциклопедия «Всемирная история» сообщает: «Во главе 3-й гвардейской армии Гордов участвовал в Львовско-Сандомирской, Сандомирско-Силезской, Нижнесилезской, Берлинской и Пражской операциях. Части армии во взаимодействии с другими соединениями форсировала реки Пилицу и Варту, штурмом брала города Кельце и Скаржиско-Каменна. 29–30 января 1945 года под руководством Гордова отражен сильный контрудар немецких войск в районе городов Лиссин и Гюрау, после чего они были взяты штурмом. В тех боях части его армии захватили до 2,8 тысячи солдат и офицеров противника в плен, уничтожили около 40 танков и штурмовых орудий. За эти заслуги он был представлен к званию Героя Советского Союза».

РАЗНОБОЙ В ОЦЕНКАХ ГОРДОВА ПОХОЖЕ ЧТО ЗАШКАЛИВАЕТ

Понятно, что в исторических личностях не бывает чего-то абсолютного, как в индийском кино, то есть исключительно положительного либо наоборот. В исторической реальности больше преобладают полутона. Разница лишь в их процентном соотношении. Но в случае с Гордовым разнобой в его оценках похоже что зашкаливает. Прошел четыре войны и не то что жив остался, а дослужился до генерал-полковника (пару шагов до маршала), был 15 раз упомянут в благодарственных приказах Верховного главнокомандующего, покомандовал несколькими армиями и даже целым фронтом, потом военным округом, Герой Советского Союза — в общем, карьера тянет на суперпопулярность, а то и на легенду.

И вместе с тем фамилию Гордова почти никто знает. Например, сегодня мало кому известно, что он стал прообразом генерала Горлова в известной пьесе Александра Корнейчука «Фронт». А брат Гордова, Мифодий Николаевич, написал Клименту Ворошилову 21 ноября 1954 года о том, что розыски Василия ни к чему не привели, в милиции сообщили, что он умер 12 декабря 1951 года. И далее: «Раньше о его подвигах знала вся страна, теперь Василий лежит в земле уже три года, и даже родной брат не знает о его судьбе».

Трудно поверить, что военачальник столь высокого ранга мог после Победы бесследно исчезнуть. Тем не менее это так. Несколько десятилетий тайна, связанная с именем генерала Гордова, оставалась неразгаданной. Каких-либо сведений о его послевоенной судьбе, дате и обстоятельствах смерти не знали не только однополчане и близкие родственники, но и даже высокие официальные инстанции.

Из письма ветерана штаба 3-й гвардейской армии А.Р. Голованюка: «Ни энциклопедический словарь, ни Институт военной истории, куда я обращался, ничего не знают о судьбе командующего. Как могло случиться, что Институт военной истории не имеет данных — чем занимался Гордов с 1946 по 1948 год? Находился ли он на гражданке или в подвале МГБ, судили его или нет?.. Тайна про командующего больше не должна оставаться таковой. Многие ветераны нашей армии так и не знают о судьбе Гордова».

В главном управлении кадров министерства обороны СССР об этом тоже не знали. Лишь 31 мая 1989 года главное управление кадров ВС СССР обратилось в военную коллегию Верховного суда СССР с соответствующим запросом. Есть в нем, в частности, и такая фраза: «По имеющимся сведениям генерал-полковник Гордов Василий Николаевич приказом от 5 ноября 1946 года уволен с действительной военной службы в отставку по болезни». Датой его смерти официально считался 1951 год. И все. На этом дальнейшие следы, как и место захоронения, оставались тайной до начала 1990-х. Почему? Попробуем разобраться.

«НОЧЕВАЛ В ЛЕСУ, С БУТЫЛКОЙ СПИРТА ХОДИЛ В РАЗВЕДКУ, ТРИ ДНЯ НЕ ЕЛ»

Для начала познакомимся с ним поближе, обратившись к нейтральным источникам. Энциклопедия «Всемирная история» сообщает: «Василий Николаевич Гордов родился 30 ноября (12 декабря) 1896 года в селе Матвеевка (ныне — Мензелинский район Татарстана) в семье крестьянина. В 1915-м был мобилизован на службу в Русскую императорскую армию. После прохождения учебной команды направлен на фронт Первой мировой войны. Дослужился до звания унтер-офицера. В 1918 году добровольцем поступил в Красную армию, участвовал в боях против Колчака и польских войск Пилсудского, пройдя путь от командира взвода до командира 53-го стрелкового полка. За отличия в боях против формирований Нестора Махно Гордов был удостоен ордена Красного Знамени. После окончания Гражданской войны он продолжил службу в армии. В 1925 году окончил курсы старшего командного состава, в 1927-м — курсы „Выстрел“, в 1932-м — Военную академию имени Фрунзе. Служил на командных и штабных должностях в различных стрелковых частях. Участвовал в Советско-финляндской войне, будучи начальником штаба 7-й армии. Был снят с этой должности после провала первой попытки штурма линии Маннергейма. К началу Великой Отечественной войны служил начальником штаба Прибалтийского военного округа».

«В начале Великой Отечественной войны при участии Гордова была сформирована 21-я армия, — читаем сайт «Все о Второй мировой». — Он стал начальником ее штаба, а впоследствии и возглавил. В первые месяцы войны сумел сколотить коллектив штаба и организовать руководство штабами подчиненных частей и соединений. В наиболее напряженные моменты Смоленского сражения и обороны Киева лично выезжал на передовую, организуя руководство боями. В августе 1941 года был ранен, но отказался ложиться в госпиталь. Попав в окружение под Киевом в сентябре того же года, Гордов сумел вывести почти весь аппарат штаба через линию фронта. „Я пробивался из окружения с горсткой товарищей, — рассказывал о тех событиях он жене, — ночевал в поле, в лесу, с бутылкой спирта ходил в разведку, три дня не ел хлеба, измучился до предела, еле-еле душа в теле“».

В 1942-м, в разгар тяжелых боев на юге страны, понадобился командующий Сталинградским фронтом. Член военного совета фронта Никита Хрущев предложил Гордова, которого считал энергичным и храбрым. Но тот же Хрущев впоследствии характеризовал его следующими словами: «Сам очень щупленький человек, но бьет своих офицеров. Однако военное дело он понимает». По воспоминаниям маршала Константина Рокоссовского, методы управления Гордова в годы войны командиры называли «матерными». Да, любил Василий Николаевич ввернуть крепкое словцо. Мог и «трехэтажную» тираду выдать. За свой язык и пострадал…

Генерал-майора вызвали к Сталину. Вождю нравились командиры с сильным характером и волей. Он назначил его командующим фронтом и сразу произвел в генерал-лейтенанты. Через много лет после войны маршал Жуков вспоминал, как прилетел под Сталинград: «Доклад Гордова произвел благоприятное впечатление, чувствовалось знание противника, своих войск и, главное, вера в их боеспособность». От этой должности Гордов отстранен через 19 дней, так как не выполнил приказ Сталина, чтобы «оборонительный рубеж западнее Дон от Клетская через Рожковская до Нижне-Калиновка был сохранен в наших руках беспрекословно». Да и в целом его действия признаны неудачными, хотя Черепанов считает, что Гордов не смог исправить в этой должности стратегические просчеты Ставки и удержать ударную группировку вермахта, не имея ни вооружения, ни резервов. Так и записали: «Допустил ряд ошибок при организации обороны». 12 августа 1942 года вместо него был назначен Андрей Еременко, будущий маршал, который и вошел в историю как победитель в Сталинградской битве. А Гордов остался заместителем командующего этим же фронтом, но в сентябре получил тяжелое ранение во время бомбардировки и был госпитализирован.

ОН, КОНЕЧНО, ГЕРОЙ ВОЙНЫ. ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЙ ИЛИ ОТРИЦАТЕЛЬНЫЙ?

Затем был назначен командующим 33-й армией, бо́льшего ему уже не доверили. Под его командованием она исключительно успешно действовала во время освобождения Смоленской области. В марте 1943 года под руководством Гордова был ликвидирован плацдарм Ржев — Вязьма — Гжатск. Части 33-й армии, развив наступление, охватила с юга Смоленскую группировку немецких войск, что заставило командование вермахта отвести ее, оставив Смоленск и ряд других населенных пунктов. 9 сентября 1943 года Гордову было присвоено звание генерал-полковника. В ходе дальнейших боев на Витебском и Оршанском направлениях его армия не добилась больших успехов, так как не смогла прорвать немецкую оборону.

В начале 1944-го он издал приказ о применении высшей меры наказания — расстрела к агитатору политотдела 274-й стрелковой дивизии гвардии капитану А. Трофимову. Военный совет Западного фронта квалифицировал это решение как самоуправство командующего армией и отменил его. Данный вывод подтвердило и решение специальной комиссии ЦК ВКП (б) во главе с секретарем ЦК Георгием Маленковым, которая обратилась к Сталину с предложением снять Гордова с поста командарма. Что и было сделано. Мы уже знаем как. Его «понизили» до… командира другой армии.

«Уже после войны, будучи командующим округом, генерал совершил гораздо более страшное преступление: он затаил обиду на товарища Сталина, чего не скрывал в беседах с боевыми товарищами, — выдвигает Бешанов свою версию всех загадок и перипетий судьбы Гордова. — И был страшно наказан: осенью 1946 года 50-летнего номенклатурщика сделали простым советским пенсионером. Помотавшись по собесам, постояв в очередях, лишившийся адъютантов и услуг спецраспределителей, отставной генерал-полковник затосковал, озаботился судьбой народной и принялся критиковать существующие порядки. Но главное, что его терзало и не давало ему спать по ночам, зафиксировали чуткие микрофоны МГБ: „Знаешь, что меня переворачивает? То, что я перестал быть владыкой…“».

11 апреля 1956 года генерал-полковник был посмертно реабилитирован определением военной коллегии Верховного суда СССР. Указом президиума Верховного совета СССР от 5 июля 1960-го посмертно он восстановлен во всех званиях и наградах. В честь Гордова названа улица в Мензелинске. Его имя выбито на мемориале памяти жертв политических репрессий на Донском кладбище Москвы. А теперь жители деревни Старая Матвеевка хотят на малой родине в Татарстане поставить памятник, а также привезти землю с Донского кладбища.

В любом случае наш генерал был героем войны. Только вот каким: положительным или отрицательным — вопрос, как кажется, до сих пор остается открытым.