В уставе ДУМ РТ в качества вероучительного ориентира прописано следование мазхабу Абу-Ханифы, который принято считать фундаментом т. н. традиционного ислама татар В уставе ДУМ РТ в качества вероучительного ориентира прописано следование мазхабу Абу-Ханифы, который принято считать фундаментом т. н. традиционного ислама татар

ДЕЛО В САМИХ ИДЕЯХ, КОТОРЫЕ ПРОПОВЕДОВАЛ «ВЕЛИЧАЙШИЙ ПРЕДСТОЯТЕЛЬ»

Как известно, в уставе ДУМ РТ в качества вероучительного ориентира прописано следование мазхабу Абу-Ханифы, который принято считать фундаментом т. н. традиционного ислама татар. Однако за 28 лет активной работы наш муфтият не удосужился издать перевод ни одного из пяти трактатов имама Абу-Ханифы, общий объем которых составляет всего каких-то 130–150 страниц. Такое небрежение «нашим всем», конечно же, порождало много недоумения и возмущенных вопросов. Не все были согласны довольствоваться работами поздних толкователей и перетолкователей «величайшего предстоятеля», многим хотелось приобщиться непосредственно к первоистоку ханафитского мазхаба. И вот, наконец-то, мольба простых верующих была услышана. Даже с лихвой. В Татарстане вышло сразу два перевода трактатов Абу-Ханифы: в прошлом месяце один издало ДУМ РТ (через дочернее издательство «Хузур»), а на этой неделе второй — БИА. Как говорится, лучше поздно, чем никогда.

Не будем омрачать праздник «разбором полетов». Любой перевод по определению не свободен от недостатков. Главное в другом, в самой сути произошедшего: в Татарстане, наконец-то, сняли негласную блокаду с Абу-Ханифы. Все остальное — мелочи. Конечно, немного жаль, что переводы опубликованы мизерными тиражами: у ДУМ РТ он составляет 1 тыс. экземпляров, у БИА — всего 300. Для сравнения: общий тираж моего перевода пяти трактатов имам Абу-Ханифы, впервые опубликованного  в далеком 2001 году и на сегодняшний день выдержавшего четыре издания, составляет 17 тыс. экземпляров. И все же, как бы там ни было, сегодня мы можем радостно воскликнуть: «Ура, свершилось!»

Почему так важно, чтобы труды Абу-Ханифы издавались в республике? Дело тут отнюдь не в формализме, и следовании букве закона (читай: уставу ДУМ РТ), и не в самоцели сохранения «традиционного» ислама. Дело в самих идеях, которые проповедовал «величайший предстоятель» и которые не утратили актуальности по сей день.

ИСЛАМСКАЯ «УМЕРЕННОСТЬ» С АМЕРИКАНСКОЙ ПОДКЛАДКОЙ ИЛИ ВАТИКАНСКИЙ ДИАЛОГ В ОБЛИЧЬЕ АМЕРИКАНЦА ГЮЛЕНА

Самая ключевая идея, которая красной нитью проходит через все пять богословских трактатов, возводимых к Абу-Ханифе, — веротерпимость. Причем великий Учитель мусульман не просто декларировал ее, как это часто делают наши российские иерархи ислама, а основывал на глубочайшем знании мусульманских первоисточников и безупречной логике рассуждений, вскрывавшей всю богословскую тщету радикализма, рядящегося в исламские одежи. Другими словами, Абу-Ханифа сформулировал концепт веротерпимости в рамках автохтонной системы координат самого ислама. И именно этим ценны его труды.

Многие современные мусульманские деятели тоже учат о толерантности, однако часто делают это с совсем иных, нежели Абу-Ханифа, позиций. Например, турецкий богослов Фетхулла Гюлен (более 20 лет назад обретший пристанище в США) некогда подхватил ватиканскую идею диалога религий, которую он активно проповедует среди обширной сети своих учеников. Сама по себе идея такого диалога, возможно, неплохая, но на практике она оказалась лишь троянским конем постколониальной западной экспансии в исламском мире. Неслучайно, что именно организация Гюлена была уличена в попытке госпереворота в Турции четырехгодичной давности, ниточки которого, как оказалось, тянутся на Запад. Так, в частности, газета YeniSafak назвала координатором путча в Турции генерала армии США, командующего силами НАТО в Афганистане Джона Ф. Кэмпбелла. По сведениям же турецкой газеты Akşam, участники переворота согласовывали свои действия с ЦРУ, где за переворот отвечал Грэм Фуллер, американский аналитик, близкий к Гюлену, ранее бывший резидентом ЦРУ в Кабуле, а потом — заместителем национального совета по разведке. Сам Эрдоган неоднократно требовал экстрадиции Гюлена из США на родину, но в Штатах не очень-то спешат сдавать своих. На этом фоне глубинное значение гюленовского диалога с христианским (читай: западным) миром обретает совсем иную коннотацию.

Другой пример из того же ряда — проект «аль-Васатыйя» («Умеренность»). В рамках этого проекта, инициированного в Кувейте, пропагандируются в сущности правильные вещи, прежде всего идеи межрелигиозной терпимости. Все бы ничего, только есть одно «но»: Кувейт, будучи 51-м штатом США, как принято называть сателлитов последнего, запускает свои международные проекты не без санкции из-за океана, а в данном случае, скорее всего, это случилось при непосредственном участии американского «партнера». В прежние годы идеология (а под ее прикрытием и каналы влияния), экспортируемая из стран Персидского залива, ни к чему хорошему еще не приводила (вспомним ту же войну в Чечне). Видимо, поэтому отечественные спецслужбы не пустили в Россию международный центр «Васатыя» из Кувейта, а вместо этого создали одноименную, но самостоятельную, российскую организацию, связанную с последним договором (то есть вы нам денежки несите, а мы сами решим, куда их применить). Как следствие, данный проект, в отличие от гюленовского, не смог развернуть  в России широкой подпольной сети адептов: все свелось к банальному освоению денег за ширмой имитационной деятельности.

Исламская «умеренность» с американской подкладкой или ватиканский диалог в обличье американца Гюлена для простых мусульман навсегда останутся под подозрением. В самом деле, какие цели преследуются в подобных начинаниях под благовидными речами — большой вопрос. Как говорится, мягко стелют, да только в итоге оказывается, что жестко спать.

Совсем в ином ключе предстает учение Абу-Ханифы. Оно не привнесено извне, а является своим, родным, автохтонным. И самое главное: оно служит собственно исламским, а не чужеродным целям. Это учение далеко и от малейших намеков на конъюнктуру: достаточно вспомнить, что Абу-Ханифа принципиально держал дистанцию от власть предержащих, за что его не раз бросали в зиндан и секли кнутами как омейяды, так и пришедшие им на смену аббасиды. Другими словами, для того чтобы победить демонов радикализма, облюбовавших исламское богословие в Средневековье, не надо ничего придумывать нового, не надо и ничего заимствовать со стороны: достаточно просто обратиться к первоистоку.

НАЧАЛО ВАЖНОГО, ТЕКТОНИЧЕСКОГО ПО СВОИМ МАСШТАБАМ, СДВИГА

Учение, проповедуемое Абу-Ханифой в богословских трактатах, получило название ирджа. Термин ирджа имеет два значения. С одной стороны, он подразумевает оставление вердикта о внутреннем мире человека на Суд Бога, с другой — надежду на Его милость в отношении наших оппонентов. Другими словами, мурджииты, то есть последователи этого учения, в том числе Абу-Ханифа, который принадлежал к их умеренному крылу, принципиально отказывались копаться в душе другого. Раз человек сам себя называет верующим/мусульманином, то таковым мы его и принимаем — единственно исходя из его собственных заявлений. А кем он является в глазах Всевышнего — не наша забота, ибо знание такого рода вещей прерогатива Самого Бога и никого больше.

В своих трактатах Абу-Ханифа последовательно высказывает мысль, что мы не должны называть неверным ни того, кто совершает великий грех, ни того, кто позволяет недопустимые с точки зрения исламского богословия утверждения (например о халяльности мертвечины), ни даже того, кто нас самих считает неверным. Абу-Ханифа предостерегал и от поспешности вынесения вердикта неверующего в отношении того, кто сам себя называет таковым: возможно, этим человеком движут некие скрытые (благие) мотивы, о которых мы ничего не знаем.

Правда, в ИД «Хузур» немного перестарались и выставили Абу Ханифу крайним мурджиитом, каковым он на самом деле не являлся. Крайние от умеренных мурджиитов отличаются тем, что отрицают всякую взаимосвязь между деянием и верой (духовностью). Так, из хузуровского перевода трактата «Послание Усману аль-Батти»  мы узнаем: Абу-Ханифа, оказывается, считал «мурджиитов, которые утверждают, что так же, как благодеяния не приносят пользы тем, кто является неверующим, так и грехи не приносят вреда тем, кто является верующим» — «сторонниками Сунны и истины» (с. 132). В действительности первой цитаты в оригинале нет. Это полностью вставка переводчиков. Причем вставка, противоречащая подлинным взглядам Абу-Ханифы: великий имам никогда не высказывался в том духе, что верующий может бухать, блудить и творить прочие мерзости без какого бы то ни было ущерба для своей духовности (веры). Напротив, он выступал против греха, всегда предостерегал от него, но все же считал, что его совершение не дает нам основания для обвинения человека в неверии. Странно, что эту переводческую подделку одобрил к печати Экспертный Совет ДУМ РТ (решение №20-05). Будем считать, что его члены содеяли подобное без злого умысла, просто по незнанию. Как говорится, первый блин всегда может выйти и комом.

Повторимся еще раз: Абу-Ханифа ни в коей мере не оправдывал грех. Он прекрасно осознавал его пагубную природу. И все-таки «величайший предстоятель» настаивал, что совершивший великий грех верующий остается быть верующим, пусть и грешным, но никак не неверным.

Такая твердая позиция нужна была для того, чтобы раз и навсегда остановить религиозные распри среди мусульман. Когда оппоненты не доводят дело до взаимного обвинения в неверии, у них всегда остается пространство для примирения. В противном же случае духовное братство восстановить уже не получится. И хотя сам Абу-Ханифа писал исключительно про внутриисламские отношения, все его идеи легко экстраполируются и вовне — применительно к представителям других религий.

К сожалению, со временем великое гуманистическое учение ирджа было вытеснено на периферию исламской мысли, а его представители объявлены еретиками. Как следствие в мусульманском мире наступает мрачная эра такфира (обвинения в неверии), которая не только выпускает джинна радикализма из бутылки, но и в конечном итоге душит ростки всякой новой мысли в исламе. Она отныне не может пробиться на свет, ибо всякий инакомыслящий обвиняется в неверии со всеми вытекающими для Средневековья последствиями. Поэтому принцип ирджа — не только путь к самоосвобождению мусульман от кровавых кандалов радикалистского мировоззрения, опутавших исламский мир, но и крылья для свободного полета мысли — того самого, в чем так остро нуждаются современные мусульмане.

Мировоззрение такфиризма в значительной степени захватило и российских мусульман, которые нынче с дикой нетерпимостью относятся ко всякому инакомыслию. Попробуйте сказать, например, что вы признаете мерилом религиозной истины Священный Коран и не считаете легитимной частью ислама то, что ему противоречит, — вас тотчас заклеймят как неверного. Да, такова абсурдность наших реалий: всякий человек, чтящий и стремящийся оберегать от искажения кораническое учение, в глазах большинства современных мусульман непременно превращается в неверующего. В подобное сложно поверить, но это действительно так. Стоит ли удивляться, что за 30 лет религиозного возрождения у нас в стране так и не появились новые Марджани, Бигиевы и Фахретдины?

Поэтому публикация трудов имама Абу-Ханифа, предпринятая в ДУМ РТ и БИА, — начало важного, тектонического по своим масштабам, сдвига. Сдвига, знаменующего возрождение аутентичного учения величайшего мусульманского учителя всех времен и народов. И когда приверженность этому учению из декларации превратится в реальное руководство к действию, наша умма сможет вздохнуть полной грудью, освободившись от пут ложных и весьма опасных идей прошлого.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции