«Заплатила бы этому оперному театру, «Тукая» и «Водяную» поставила, но нет у меня миллионов»

Энвер Бакиров в кругу семьи

СЕМЕЙНЫЙ МАЛЕНЬКИЙ ОРКЕСТРИК

— Известно, что Энвер Закирович состоялся как музыкант и композитор во многом благодаря тому, что вышел из семейного ансамбля. Что и как он об этом рассказывал?

— Это был чисто семейный ансамбль. Вместе с папой в их семье было пятеро детей и все являлись самородками в музыкальном отношении. Вообще, с папиной стороны все его близкие и родственники играли на разных инструментах — кто-то на курае, кто-то на гармошке, кто-то на скрипке, виолончели, мандолине, фортепиано и так далее. Кто-то обладал прекрасным баритоном.

У папы был брат Наиль — перспективный виолончелист, но его призвали в армию, и на фронте Великой Отечественной он в танке сгорел…

Происходили все эти музыкальные выступления в основном в семейном кругу, на торжествах, посиделках. Так что я бы назвала это народным творчеством, поскольку папа никогда не рассказывал о них как о каких-то специальных концертах, тем более о профессиональных. Хотя случалось, что им вручали какие-то грамоты, призы, были публикации в прессе.

Позже у папы с мамой появились три сына, то есть три моих брата. Старший, Наиль, стал доцентом-филологом. Средний брат был преподавателем истории и физкультуры. Третий — сейчас полковник в отставке, живет в Москве. А я была любименькая младшенькая единственная дочка. И хотя все мои братья проучились какое-то время в музыкальной школе, так случилось, что профессиональным музыкантом из нашего поколения стала только я. Хотя старший из братьев учился на скрипке у самого́ Рувима Полякова, которого называют основоположником детского музыкального образования в республике. Более того, Наилю порекомендовали поступить в десятилетку при консерватории, которая к тому времени открылась. И он пошел, но каждый день добираться туда было далековато: мы жили на Павлюхина, а ездить нужно было на Большую Красную. В общем, он поездил-поездил сколько-то, по-моему, полгода, потом для него стало тяжело, и он от той школы отказался. Папа при этом очень сильно расстроился, так как почему-то посчитал, что у нас после такой истории музыкантов в семье больше не будет.

Расстраивался напрасно: сейчас не только я, но и обе дочки нашего Наиля, того самого, у которого не задалась карьера юного скрипача, — как раз скрипачки. Одна в Самаре преподает после музыкального училища, а младшая окончила Казанскую консерваторию и работает в Государственном симфоническом оркестре Республики Татарстан у Александра Сладковского.

А моя мама, Фирдаус Болгарская, очень красиво пела, но папа, что называется, в силу татарских традиций, когда мужчина в семье должен быть настоящим ее главой, просто запрещал ей петь.

«Они с мамой очень любили друг друга»

КАК МАЛЫШ И КАРЛСОН ЗАГОВОРИЛИ ПО-ТАТАРСКИ

— Композитор запрещал своей супруге петь?

— Нет, не то чтобы напрочь запрещал, у них была очень большая любовь, они безмерно друг друга обожали. Но папа всегда был против того, чтобы она стала профессиональной певицей и выступала со сцены. Говорил: лучше если бы она занялась каким-нибудь другим делом. Она и занялась…

Мама была очень энергичным и требовательным человеком. Член союза журналистов, она заведовала отделом учебно-педагогической литературы Дома печати — помните издательство в Казани, в том самом темно-сером здании в середине улицы Баумана? Она была редактором, переводчиком с татарского на русский и с русского на татарский, и не только школьных учебников по истории. В свое время она перевела «Малыша и Карлсона, который живет на крыше», и они заговорили на татарском языке. Она очень гордилась данной работой. Мы и сами очень любили эту книгу.

Но не только в работе она была энергичной и требовательной. Например, мама всегда являлась первым папиным музыкальным критиком, и далеко не все, что он показывал, ей обязательно нравилось. Случались по этому поводу и бурные споры. Кстати, далеко не всегда музыкант-профессионал одерживал в них победу.

Любой наш праздник, семейная встреча обязательно должна была проходить, что называется, «в полном составе» или у брата, или у родителей, или у меня. Считалось, что праздники должны быть исключительно семейными, с прекрасно накрытыми столами. Но довольно быстро все перемещались от них к папиному роялю, за который садились вдвоем или втроем. Тут тебе и скрипка была, и гитара, и барабан… Все пели. Кстати, все наши невестки оказались прекрасными певуньями. Поэтому все наши семейные праздники превращались, я бы сказала, в маленькие концерты.

— Какой был репертуар? Папины песни исполнялись?

— Ну а как же! У нас есть любимая всей семьей его песня, которая называлась «Если б я знал…»

С любимой дочкой

КОМПОЗИТОР ИЗ ДЕРЕВНИ АЛЬДЕРМЫШ

— А где происходили эти музыкальные семейные вечера — в Казани?

— Папа родился на земле современного Высокогорского района Татарстана, в селе Альдермыш, прославленного спектаклем Татарского академического театра имени Камала. Потом семья перебралась сюда, в Казань, где папа учился уже в гимназии. А еще он ходил в театральную студию, где между прочим и познакомился с мамой. В этой студии он принимал самое активное участие: играл на скрипке и пел. На таких концертах его и приметил Ильяс Аухадеев — известный скрипач, имя которого носит сейчас Казанский музыкальный колледж. Он пригласил его к себе в училище на класс скрипки. А потом прибавилась еще учеба по классу композиции. В Казанскую консерваторию он поступал уже как будущий композитор.

В 1937 году, в 17 лет, он написал свою первую песню, благодаря которой сразу стал довольно известным. Песня, точнее, романс, называется «Утренняя серенада», была написана на стихи Хая Вахита, а исполнил ее Нияз Даутов. Она имела огромный успех! Студентом он написал и свою виолончельную сонату, которую исполнял в том числе и виолончелист из знаменитого квартета имени Бородина. С тех пор и по сей день сонату с удовольствием исполняют и многие профессиональные музыканты. Звонят, пишут даже из дальнего зарубежья, как недавно, например, из Германии, и просят прислать ее ноты.

— У кого просят — у вас?

— Да, у меня или обращаются к моему брату — полковнику в отставке, который сейчас живет в Москве. Пока я работала в музыкальной школе, все как-то не доходили руки сесть и разобрать папины бумаги, ноты, документы. А вот у моего брата Камиля и времени, и желания, и терпения на это хватило. Он их разбирал и продолжает разбирать, складывать, приводить в какую-то систему.

Энвер Бакиров и Рудольф Нуриев (справа)

КАК БАКИРОВ «ПОЛЬЗОВАЛСЯ» СВОИМ СЛУЖЕБНЫМ ПОЛОЖЕНИЕМ

— А еще папа был уникальным человеком и композитором вот в каком отношении. Все события, связанные с семьей, он не пропускал мимо своего творчества. К каждому, даже самому мало-мальскому, событию готовился, посвящал ему свое произведение. Скажем, когда его старшему сыну исполнилось 18 лет, была тут же написана песня, которая потом стала известна в исполнении Зили Сунгатуллиной. Или когда у меня родилась младшая дочка — самая младшая из его внучек, — он написал колыбельную. Не говоря уже о том, сколько песен было посвящено маме.

— Вроде как «пользовался» своим служебным, точнее, семейным положением?

— Папа был известен прежде всего как композитор-песенник. Он написал более 380 песен, многие стали почти народными. Вот, например, когда он бывал с концертами или в других командировках по республике (а ездил он очень часто!), то многие из тех, кому полюбились его песни, удивлялись: как так?! Оказывается, у них есть конкретный автор. Этот феномен касался прежде всего его лирических произведений. Но в его песенном репертуаре были и темы патриотические, как понимали тогда патриотизм — то есть песни о Ленине, нефтяниках, строителях и работниках КАМАЗа… Вообще, с автогигантом у него сложились особые отношения. Мало того что он организовал там хор из 800 человек, он еще и ораторию «КАМАЗ» написал — из 7 частей для хора, солистов, рассказчика и симфонического оркестра.

— Значит, он работал также и в крупных формах?

— Да, отец — автор ряда ораторий, кантат, оперетт, балетов «Золотой гребень» и «Водяная», который в 1973 году был удостоен Государственной премии имени Габдуллы Тукая. Между прочим на папины концерты любил приходить Минтимер Шаймиев, сидел рядом с ним. По всему чувствовалось, что относился он к папиному творчеству очень трепетно.

В кругу семьи

ОПЕРУ «ЗАРУБИЛИ» НЕ ПАРТИЙНЫЕ, А ТЕАТРАЛЬНЫЕ ФУНКЦИОНЕРЫ

— Кстати, о поэте, которого Энвер Закирович обожал. Что за история случилась с его оперой «Тукай»? Как известно, еще в 1982 году композитор в соавторстве с Ахметом Исхаком завершил работу над ней, опера была принята министерством культуры Татарской АССР к постановке, но до сих пор не поставлена. Почему?

— Главная причина в том, что у папы, я бы так сказала, был сложный характер. В каком плане? Он был правдолюбцем, не мог терпеть, когда его унижали… В общем, в театре оперы и балета имени Мусы Джалиля состоялся большой прогон оперы «Тукай». Я ходила на это прослушивание. Пели многие знаменитые наши певцы, в том числе Азат Аббасов, Зиля Сунгатуллина. Это было здорово! Потому что музыка там необыкновенно красивая. К тому времени многие люди, которым довелось услышать какие-то темы, какие-то ее фрагменты, говорили, что это будет опера такая же, как у Верди. Ее станут так же напевать везде — на всех улицах, углах, потому что музыка была совершенно доступная и мелодичная.

Тогда еще не было ни администраций, ни президентов, а существовали обком и горком партии, которые решали все и вся. Так вот, даже эти партийные органы рекомендовали оперу поставить. Были также заключение и рекомендации к постановке, которые дал секретариат союза композиторов РСФСР. Оставалось лишь два пожелания. Первое. Поскольку эту работу предстояло отправить еще на рецензию в Москву, порекомендовали ее сократить. До того момента она была оперой-дилогией. И второе. Говорили, что ее первоначальное название «Тукай» надо бы изменить на «Любовь Тукая», потому что там очень жарко проходит линия его любви к Зайтуне. А папа обожал творчество Тукая, знал до мельчайших подробностей многие детали его жизни, воспринимал их близко к сердцу. И, когда на обсуждении некоторые высокопоставленные люди начали говорить: «А почему Тукай у вас поет баритоном, а не тенором? Нельзя ли сделать вот этот диапазон так-то и так-то?», папа ответил: «Вы еще мне будете указывать, каким голосом должен петь Тукай в моей опере?» После этого развернулся и ушел. Так опера о народном татарском поэте не была поставлена в нашем татарском театре оперы и балета.

— Значит, не партийные функционеры «зарубили» оперу?

— Нет, это сделали люди, которые в то время находились у руководства театра (директором театра им. Джалиля с 1981 года является Рауфаль Мухаметзянов — прим. ред.). Мне тогда было еще года 22–23, и я не знаю в полном объеме всех тонкостей, подводных течений и нюансов той ситуации.

— Что было после?

— Рубин Абдуллин, органист с мировым именем и мой учитель в консерватории, а сегодня — ее ректор, в свое время настоял, чтобы я сделала переложение фрагментов папиной оперы «Тукай». Я их сделала и исполнила на органе в актовом зале Казанской консерватории на открытии музыкального фестиваля, который назывался «Европа-Азия». Арии из этой оперы звучат и сегодня, но только в концертном исполнении. А сама опера так и лежит на полках Татарского академического театра оперы и балета имени Мусы Джалиля.

«ЕСЛИ БУДЕТ БОЛЬШЕ НАЦИОНАЛЬНЫХ ПОСТАНОВОК, ЛЮДИ станУТ БЛИЖЕ К НАШЕЙ ТАТАРСКОЙ КУЛЬТУРЕ»

— Может быть, как говорят сейчас, она «неформат» и плохо пойдет на рынке?

— Я всегда знала, да и сейчас абсолютно уверена, что папа — хороший композитор. У него есть, например, совершенно шикарный балет «Водяная», который был удостоен Тукаевской премии, но который сегодня тоже не берут в постановку. Почему? Сейчас в ТГАТ имени Мусы Джалиля говорят, что предпочитают мировую классику, потому что татарскую музыку якобы не любят слушать за рубежом. А им там надо выступать на гастролях. Хотя я в этом сомневаюсь, потому что, когда ездила по Союзу и играла папину музыку, люди любых национальностей всегда ей просто восторгались.

И здесь надо учесть еще вот что. Классику играют все, ее ставят все театры. Поэтому я считаю, что татарский театр должен уделить дополнительное внимание татарской музыке, но при этом, конечно же, я вовсе не говорю о том, что против классики вообще. Классика и есть классика, и она всегда за себя постоит. А мы живем в Татарстане!

Это раньше к татарам относились, скажем так, прохладно. Сейчас времена заметно изменились, и Татарская Республика, Татарстан уже звучит гордо! Люди абсолютно не стесняются ни говорить, ни петь по-татарски. И если будет больше национальных постановок, люди станут ближе к нашей татарской культуре. А сейчас? Ну поставили один-два раза в год «Шурале» — и все на этом.

А ведь есть не только папина опера «Тукай», а совершенно шикарный балет «Водяная», который все время шел с таким успехом, что вы даже представить себе не можете! Он со сцены не сходил. Там прекрасная работа и балетмейстера, и декораторов, и самих актеров. Гастроли во всех городах республики открывались исключительно этим балетом, все заказывали только его. В Москве, когда наш фестиваль там проходил, заказывали прежде всего этот папин балет.

Были бы у меня миллионы, я сама заплатила бы этому оперному театру, «Тукая» и «Водяную» поставила бы и еще много замечательных произведений других татарских авторов. Но только нет у меня миллионов…

«ПОХОЖЕ, ПАПА «ОТТУДА» СМОТРЕЛ НА СВОЙ ЮБИЛЕЙНЫЙ КОНЦЕРТ»

— Все так плохо?

— Нет, конечно. Например, в Елабуге еще при его жизни музыкальную школу № 1, которую он построил и открыл, назвали его именем. И казанская музыкальная школа № 6, где я работала, тоже носит его имя. Но это было сделано в 2002 году, уже после его кончины. С этого момента в школе стали проходить концерты, конкурсы его имени. (Может быть, стоит подумать и над названием какой-нибудь казанской улицы? — прим. ред.). Эти школьные конкурсы сначала были городскими, а потом стали республиканскими.

В этом году, в марте, в Казани состоялся концерт, посвященный его 100-летнему юбилею. Увы, республиканское министерство культуры почти не отреагировало на дату. Но тут, конечно, сказались еще и трудности с пандемией. А так обычно на папином юбилее выступал Государственный симфонический оркестр республики, вся наша вокальная элита, все другие сольники — виолончелисты, скрипачи и так далее — выступали с удовольствием. А в этом году почти ничего не состоялась. Лишь по инициативе музыкальной школы № 6 имени Бакирова прошел концерт в Большом концертном зале Республики Татарстан. Силами учащихся и преподавателей концерт не просто получился, а вышел очень хороший. Особенно порадовали преподаватели, которые не просто точно исполнили написанное, а превратили многие произведения Бакирова кто в джазовую импровизацию, кто переложил песни на духовые инструменты и так далее. Это стало просто необыкновенно. Поверьте, было что послушать! К тому же в большинстве своем звучали его самые известные песни.

Это было в марте, мы только-только успели проскочить до карантина, до которого оставались не просто дни, а считанные часы и минуты! Значит, это было угодно там, откуда папа смотрел на свой юбилейный концерт, который не смогла остановить даже беда мирового масштаба.