«Три стрелы провалились»: каковы итоги японской «абэномики»?

Тенно хейка банзай!

— «Десять тысяч лет жизни императору!» (яп.)

Александр Виноградов: «Синдзо Абэ, вообще говоря, является самым большим долгожителем японской политической системы» Фото предоставлено Александром Виноградовым

«АБЭ ТАКЖЕ НЕОДНОКРАТНО УВЕРЯЛ, ЧТО ПОЙДЕТ НА ЛЮБЫЕ МЕРЫ РАДИ БОРЬБЫ С МУЧАЮЩЕЙ ЯПОНСКУЮ ЭКОНОМИКУ ДЕФЛЯЦИЕЙ»

Несколько дней назад премьер-министр Японии Синдзо Абэ объявил о скорой собственной отставке. Объяснил он это состоянием здоровья — мол, обострилось хроническое заболевание, язвенный колит, и раз так, то продолжать свою деятельность на столь высоком посту затруднительно. Правда, в его заявлении было оговорено, что прямо сейчас никакой отставки не будет, она свершится только тогда, когда будет выбран/найден преемник, до тех пор Абэ будет оставаться на своем посту. С учетом особенностей японской политической системы это означает, что у правящей сейчас (выигравшей на выборах) Либерально-демократической партии (ЛДП) Японии должен появиться новый председатель, который и станет новым главой правительства страны. Дело это небыстрое, впрочем, это в данном аспекте не суть важно. Более интересной представляется другая история — о том, что в итоге будет с идущей уже не один год японской денежно-кредитной политикой (ДКП), получившей название «абэномика», и каковы ее успехи.

Вопрос не праздный. Синдзо Абэ, вообще говоря, является самым большим долгожителем японской политической системы. Ему уже случалось бывать премьер-министром, этот пост он занимал в 2006–2007 годах, покинув его, что характерно, точно таким же образом, из-за обострения болезни. Его возвращение на высший пост состоялось в 2012 году, после того как на внеочередных парламентских выборах декабря 2012 года победу одержала ЛДП, получив таким образом возможность сформировать правительство. Абэ рьяно принялся за дело. Провозгласив своей целью восстановление конкурентоспособности японской экономики, он уже тогда заявил о необходимости снижения курса иены и о политике, направленной на это. Иена немедленно пошла вниз (словесная интервенция удалась, а Абэ тогда еще не был премьером) и японские экспортеры вздохнули свободнее. Абэ также неоднократно уверял, что пойдет на любые меры ради борьбы с мучающей японскую экономику дефляцией. Это привело к конфликту подходов между ним и занимавшим тогда пост главы ЦБ Японии, более консервативно настроенным Маасаки Сиракавой. Правительство было намерено активно использовать методы количественного смягчения, аналогично США — Сиракава же настаивал, что денежная политика такого рода приведет к формированию пузырей на рынках. В итоге под давлением правительства Сиракава досрочно оставил свой пост. Хотя до конца срока оставалось менее трех недель, Сиракава счел нужным сделать этот жест. Главой ЦБ Японии стал Харухико Курода, занимавший до того должность главы Азиатского банка развития, и произошло это 20 марта 2013 года.

«В его заявлении было оговорено, что прямо сейчас никакой отставки не будет, она свершится только тогда, когда будет выбран/найден преемник, до тех пор Абэ будет оставаться на своем посту» Фото: kremlin.ru

«АБЭ И КУРОДА ПОШЛИ ВА-БАНК, РЕШИВ НА СВОЕМ ПРИМЕРЕ ИСПЫТАТЬ МОДЕЛЬ «ВЕЧНОГО ДВИГАТЕЛЯ»

Две недели спустя Абэ и Курода представили свою программу. ЦБ Японии уже давно вел программу по выкупу активов; фактически, Абэ и Курода приняли решение радикально ее усилить. Они пошли на беспрецедентные шаги. Было объявлено о программе «2+2+2+2»: таргетирование инфляционного уровня в 2% за 2 года совместно с увеличением вдвое денежной базы и удвоением масштаба выкупа облигаций. Абэ и Курода пошли ва-банк, решив на своем примере испытать модель «вечного двигателя», проверить «что будет, если перевести весь долг на баланс ЦБ.

Изначально, сообразно декларации, вся эта история стимулирования экономики имела сугубо монетарный характер, но после расширилась до «трех стрел» — так поэтично назвал политику Абэ/Куроды нобелевский лауреат Джозеф Стиглиц. Первая стрела — решение дефляционной проблемы посредством накачивания экономики дополнительной ликвидностью, т. е. именно что монетарная мера. Вторая — бюджетное стимулирование различных программ, в том числе и инфраструктурных, что прежде всего должно было подстегнуть экономический рост. Не могу не отметить, что такая копия мер 90-х годов прошлого века не привела к заметному росту тогда и не могла привести сейчас. И, наконец, третья стрела — это проведение реформ в госсекторе, которые способствовали бы привлечению инвестиций и росту потребления. Фактически «абэномика» представляла (и представляет пока) собой попытку «развернуть» направление работы японской экономики. Если прежде рецессия стимулировала дефляцию, а та, в свою очередь, — рецессию, формируя замкнутый круг, вернее, угнетающую все и вся дефляционную спираль, то теперь экономический рост должен был стимулировать инфляцию, которая окажется подспорьем для дальнейшего роста. И поначалу это даже получалось — но лишь поначалу.

Так, в Японии вырос фондовый рынок — местные инвесторы возрадовались, что наконец-то делается хоть что-то существенное. Курс иены упал: с уровня около 80 за $1 он сместился до примерно 100 иен за $1, где и поначалу закрепился в некотором коридоре, при этом к настоящему времени он двинулся уже до куда более комфортных (для экспортеров) уровней около 15 иен за $1. Экспортеры, соответственно, вздохнули свободнее, поскольку экспорт товаров из страны вырос сообразно снизившейся иене (при этом, понятно, просел экспорт капитала). Главным же достижением на этом (торговом) фронте стоит считать временное выправление торгового баланса Японии: скользящая средняя этого показателя ушла в отрицательную зону еще в 2011 году, достигла минимума к началу 2014 года, после чего пошла в рост, но закрепиться выше нулевого уровня так и не смогла.

«ЯВНО И ОТКРОВЕННО ПРИЗНАВАТЬ ЭТО — НЕВЕРНОЕ РЕШЕНИЕ С ПОЗИЦИИ ПОЛИТИКИ»

Если говорить в целом, можно заметить, что ни одна их «трех стрел» не отработала так, как от нее ожидалось. К примеру, инфляция и в лучшие-то годы (2016 год) не достигала 1,5%, риск дефляции и самоподдерживающейся спирали ее, угнетающий экономическую активность, продолжает довлеть над японской экономикой. Вторая стрела также улетела в небеса, не принеся никакой заметной пользы, заметного рывка экономики из-за государственных инвестиций не произошло. В молоко ушла и третья стрела, особым успехом в избавлении японской экономики от поглощающих всякий ресурс зомби-форим также никто не способен похвастаться. Более того, можно говорить о том, что фокус действий Синдзо Абэ плотно остановился именно что на ДКП, да и та формировалась в целом простым и примитивным образом: ЦБ снижал ставки и регулярно выпускал новые облигации, а японский социум их добросовестно выкупал, фактически активно кредитуя свое государство в дополнение к уплате налогов. Но бодрый и активный старт сейчас сошел на нет — торговый баланс дефицитен, а иена стоит 105 за доллар, что примерно на 20% лучше уровня 2015 года — 125 иен за доллар. Однако Харухико Куроду, до сих пор остающегося на посту главы ЦБ, это не останавливало ранее, не останавливает и сейчас.

Здесь возникает любопытный вопрос — а каким образом «стерилизуются» эти иеновые миллиарды, куда они деваются, почему не работают на повышение инфляции, как нас учит главенствующая нынче экономическая теория? Ответ здесь, на мой взгляд, лежит не в плоскости экономики как таковой, но в плоскости взаимодействия Японии с остальным миром. Гипотеза заключается в том, что не только японское общество покупает японские же государственные бонды, но и местный азиатский капитал, будучи свято уверенным, что с японской экономикой ничего не случится, идет в иену и японские бонды, государственные либо корпоративные. Возможно, Китай, также ведущий бешеную эмиссию посредством Нацбанка КНР, является, посредством пока еще работающих гонконгских схем, донором капитала, который приходит в Японию — что и рушит все планы по девальвации иены и тому подобному.

Три стрелы провалились, но явно и откровенно признавать это — неверное решение с позиции политики, уж проще объявить об еще одном усилении объемов выкупа бондов, т. е. иенового вброса. Вообще говоря, ситуация в целом напоминает американскую поговорку про лошадь, которую можно привести к водоему, но которую нельзя заставить пить. Всякая ДКП может в лучшем случае создать некие условия для возможного экономического роста, но он не будет происходить автоматически. Он становится редкостью сейчас и будет продолжать делать это впредь, в планетарном масштабе.

Для Японии все это трагедия. Третье «потерянное десятилетие», приведшее лишь к стагнации и резкому росту объемов долга. Но при этом другие страны, пусть даже имеющие экономический рост, завидуют Японии, потому что даже при такой стагнации Япония продолжает быть насыщенной капиталом с высоким подушевым ВВП. Увы, аксиома «экономика должна расти» — миф. Более правильно звучит так: «Мы хотим, чтобы экономика росла, чтобы через это стать богаче». Механизмы роста — шутка тонкая и верткая, и включить их достаточно сложно. Но об этом мы поговорим в следующий раз.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции