Евгений Минченко: «Базовый сценарий пока такой – Путин в 2024-м снова идет на выборы»

Евгений Минченко: «Тренд на милитаризацию и секьюритизацию в экономике и политике существует, но он еще не привел к качественным изменениям системы. Хотя и может привести в ближайшие год-два» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Политбюро 2.0» как центр принятия решений сохраняется»

— Евгений Николаевич, в ближайшие дни у вас выходит новый доклад «Политбюро 2.0». Уже известно его название?

— Пока думаем. Рабочее название «Политбюро 2.0 и новая холодная война».

— В интервью главе ВЦИОМ Валерию Федорову вы не так давно рассказывали, что в конце прошлого года думали, что эта модель, с помощью которой описываете структуру российской власти с 2012 года, себя исчерпала…

— Да. У нас была такая рабочая версия, что «Политбюро 2.0» трансформируется каким-то образом и сейчас сформировалась какая-то другая управленческая модель. Я дал команду своим аналитикам подготовить текст о том, что «Политбюро 2.0» больше нет, и о том, что пришло ему на смену. В январе 2021 года они пришли ко мне и сказали: «Не получается. Мы провели эту гипотезу, она не подтверждается. На данный момент „Политбюро 2.0“ как центр принятия решений сохраняется». По их мнению, в течение ближайшего года-двух данная модель все-таки трансформируется. Но пока этого не произошло.

— А почему вы пришли изначально к выводу, что эта модель себя исчерпала?

— Было несколько составляющих. Первая. Изменение внешнеполитической конъюнктуры — ощутимое ухудшение отношений с Западом с негативным прогнозом. И, соответственно, милитаризация и секьюритизация, которая происходит во власти и обществе, может сделать систему более жесткой, менее неформальной. По сути дела, мы сейчас в ситуации новой холодной войны, когда экономика и политика начинают переходить в новые режимы.

Второе. Резкое усиление роли правительства за последний год. Кабинет Мишустина взял на себя новый большой функционал, и за последнее время Мишустин и его команда провели три большие управленческие реформы. Реформу федеральных органов исполнительной власти, аппарата правительства и институтов развития.

Третье. Усиление ряда фигур, которые, по нашей классификации, являются кандидатами в члены «Политбюро». Грубо говоря, этот круг начал расширяться за счет новых кандидатов в члены «Политбюро», и эти фигуры стали очень серьезно себя проявлять.

— Кого конкретно вы имеете в виду?

— Например, Кирилл Дмитриев, Марат Кабаев. Из традиционных кандидатов в члены «Политбюро» очевидно усиление Кириенко, Грефа, Шувалова. Соответственно, мы начали думать, что надо либо расширять круг топ-10, либо придумывать какой-то другой язык описания. По всем этим трем вызовам для нашей модели что можно сказать?

Тренд на милитаризацию и секьюритизацию в экономике и политике существует, но он еще не привел к качественным изменениям системы. Хотя и может привести в ближайшие год-два.

Второе. Правительство усилилось, но достаточно четко прослеживаются связи тех или иных фигур в кабинете с теми или иными членами «Политбюро 2.0». Правительство не автономизировалось — оно двигается в русле интересов членов «Политбюро 2.0».

И третий фактор — усиление тех или иных фигур. Мы проводили неформальный опрос экспертов и задавали вопрос: «Стали ли за последний год полноправными членами „Политбюро 2.0“ Мишустин, Кириенко, Шувалов, Греф?» И по всем этим людям, несмотря на их усиление, мнение большей части инсайдеров такое, что пока кардинального усиления их веса не произошло.

Поэтому, на наш взгляд, на данный момент модель сохраняет свою объяснительную силу.

Но из интересных факторов стоит выделить то, что в «Политбюро 2.0» начинают появляться коалиции. Их несколько. Самая мощная сегодня коалиция — это связка Игорь Сечин и братья Ковальчуки. Наверное, сегодня по влиянию это группа №1. Коалиция № 2 — Чемезов – Ротенберги. Третья коалиция, менее оформленная (то есть тандемы прослеживаются по целому ряду отраслей), — это Собянин – Шойгу – Тимченко.

Очевиден и рост влияния Николая Патрушева. По крайней мере, с точки зрения идеологии. Сложно сказать, с кем он вступает в какие-то коалиции. Но целый ряд идеологических решений имеет своим источником именно совбез и Николая Платоновича лично.

— То есть Патрушев сам по себе?

— Да. Это отдельный центр силы. И я думаю, что Патрушев по-прежнему остается у нас силовиком №1.

«Очевиден рост влияния Николая Патрушева. По крайней мере, с точки зрения идеологии. Сложно сказать, с кем он вступает в какие-то коалиции» Фото: kremlin.ru

«Еще в 2013-м  мы написали про конституционную реформу с усилением полномочий правительства и парламента»

— А почему вы считаете, что через пару лет ваша модель все-таки трансформируется?

— Ну потому что мы видим тенденции, с одной стороны, упрощения управленческой модели, а с другой — укрупнения внутри «Политбюро 2.0». То есть создание устойчивых связок.

— Получается, что ваш предпоследний доклад был про «Политбюро» двухлетней давности…

— Да-да, у нас был еще промежуточный доклад прошлым летом про полгода работы правительства Мишустина. Но публичный последний доклад про «Политбюро 2.0» мы выпустили два года назад.

«Политбюро 2.0»: усиление Патрушева, падение Володина и триумф госкапитализма

— Я его освежила в памяти, и он очень интересный в плане сбывшихся прогнозов и вообще.

— Более того. Я могу вам сказать, что в плане сбывшихся прогнозов самый крутой наш доклад — это доклад 2013 года. Он назывался «Политбюро 2.0 накануне перезагрузки элитных групп».

В качестве возможных сценариев мы прописывали, например, усиление еще одного, помимо администрации президента, альтернативного правительству центра власти — совета безопасности. Произошло. Конституционная реформа. Произошло.

Референдум по новой Конституции. Произошло.

Видите, в 2013-м мы прописывали эти сценарии, потому что уже тогда было понятно, что система нуждается в обновлении. Но в 2014 году произошел «Крым наш», и это дало системе дополнительную устойчивость. Власть получила очень мощный заряд легитимности, и эти сценарии тогда оказались не нужны. Но в момент, когда произошло снижение рейтинговых показателей власти после пенсионной реформы, к ним вернулись. Так что еще в 2013-м мы написали про конституционную реформу с усилением полномочий правительства и парламента, и про то, что эта реформа будет принята на референдуме. Усиление совбеза мы тоже прописали. Это все, собственно, и происходит.

«Мишустин — кандидат в члены «Политбюро 2.0». На позиции главы ФНС он был членом ЦК, по нашей терминологии. А сейчас перешел в кандидаты в члены «Политбюро 2.0» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Медведев, уйдя с поста председателя правительства, не перестал быть членом «Политбюро 2.0»

— Два года назад вы писали также о том, что одним из ключевых изменений вашей концепции было вхождение в члены «Политбюро» 2.0 Патрушева. И действительно, очень заметно, что его влияние выросло еще больше.

— Да. Сейчас получается, что в правительстве у нас только один член «Политбюро 2.0». Это Шойгу. А в совбезе целых два — Патрушев и Медведев. Главный вывод, который мы сейчас делаем: Медведев, уйдя с поста председателя правительства, не перестал быть членом «Политбюро 2.0». А Мишустин, став премьером, пока в «Политбюро» не вошел. У него, конечно, очень хороший потенциал. Я думаю, что среди тех, кто в течение ближайшего года может стать членом «Политбюро 2.0», на первом месте, конечно, Мишустин. Но почему мы считаем, что Мишустин не стал членом «Политбюро 2.0» на данный момент?

— И почему же?

— Мы исходим из того, что член «Политбюро 2.0» — лидер мощный элитной группы, который обладает всеми видами ресурсов. У Мишустина есть административный ресурс, но ему не хватает политического, медийного, имиджевого, силового и финансового. Так или иначе все члены «Политбюро 2.0» опираются на какие-то  экономические группы. И еще у Мишустина на данный момент нет своего регионального ресурса. А это тоже немаловажно.

С другой стороны, премьер, очевидно, за последнее время серьезно усилился. Однако его ставили для того, чтобы он провел мощную экономическую реформу. Но коронавирус спутал планы. И Мишустину, вместо того чтобы реализовывать реформу, пришлось заниматься тушением этого пожара. У него не было даже возможности предъявить первые результаты, он был вынужден отложить решение поставленной задачи. Летом кабинет Мишустина представит свою новую экономическую стратегию, потом около года нужно для того, чтобы показать первые результаты. После этого уже можно будет говорить о том, стал или не стал глава правительства членом «Политбюро 2.0».

— А какой сейчас у Мишустина статус, по вашей модели?

— Мишустин — кандидат в члены «Политбюро 2.0». На позиции главы ФНС он был членом ЦК, по нашей терминологии. А сейчас перешел в кандидаты в члены «Политбюро 2.0».

— То есть поднялся на ступеньку?

— Да. Кстати, сценарные развилки, которые мы прописывали в нашем докладе про полгода правительства Мишустина, пришли к сценарию «послевоенная пятилетка». Список потенциальных бенефициаров этого сценария очевиден.

— Но роль правительства Мишустина при таком сценарии, как у вас прописано, низкая или средняя…

— Видите, пока правительство очень активно в кадровых вопросах, но если смотреть содержательное наполнение по тому же посланию президента, то мы видим, что выигрывают в основном те члены «Политбюро 2.0», которые работают по инфраструктурным проектам.

— А сценарий послевоенной пятилетки сейчас реализуется?

— Да, по посланию президента было видно, что выбран данный сценарий. Об этом говорит присутствие в нем больших инфраструктурных проектов, которыми управляют члены «Политбюро 2.0».

— А подарок региональным бюджетам — насколько это серьезно?

— Это послабление, но оно не кардинально решает ситуацию. На самом деле проблема дефицита региональных бюджетов сохраняется, проблема делегированных полномочий без финансового обеспечения сохраняется и так далее. У нас сейчас действительно серьезный дисбаланс в бюджетной политике, и тут нужно какое-то более радикальное лечение.

«Москва — больше, чем субъект Федерации, это на самом деле одна из мощнейших корпораций с большим бюджетом, с большим своим хозяйственным, имущественным комплексом и так далее. Это очень огромная ресурсная машина» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Раньше только следственный комитет был в орбите влияния Лубянки, а сейчас в значительной степени — и прокуратура»

— В целом состав «Политбюро 2.0» по сравнению с ситуацией двухлетней давности изменился или нет?

— Пока нет. Получается так. Три человека, которые находятся в административной вертикали. Это два человека в совбезе (Медведев как заместитель Путина в совете безопасности и Патрушев как секретарь совбеза), министр обороны Шойгу. Но Шойгу не просто министр обороны, он еще и лидер очень мощной элитной группы. Руководители трех крупнейших госкорпораций: Сечин — «Роснефть», Чемезов — «Ростех» и Собянин — госкорпорация «Москва». Потому что Москва — больше, чем субъект Федерации, это на самом деле одна из мощнейших корпораций с большим бюджетом, с большим своим хозяйственным, имущественным комплексом и так далее. Это очень огромная ресурсная машина. И три бизнесмена, которые никогда не занимали каких-либо государственных постов, — Аркадий Ротенберг, Юрий Ковальчук и Геннадий Тимченко.

— То есть остались те 9 человек, что и были?

— Да. На сегодня это так.

— А коалиции, о которых вы говорите, одинаковы по влиянию? Или они идут так, как вы перечислили, — один, два, три?

— Я думаю, что коалиции в «Политбюро 2.0» по влиянию сопоставимы. Но я бы выделил, как и было сказано выше, группу №1: связку Сечин – Ковальчуки. В значительной степени на эту группу ориентируется сегодня Мишустин. Они сейчас перезагрузили энергетический блок. И новый министр энергетики Шульгинов ориентируется на эту группу, и в электроэнергетике они поменяли руководство ряда компаний. Сегодня это очень мощная связка. Наверное, самая мощная.

— Учитывая рабочее название вашего доклада и той ситуации, которая очевидна всем (и на международном направлении, на внутреннем у нас везде сегодня фронт), получается, что первую скрипку теперь всегда играет силовое крыло?

— Да. Силовое крыло самое мощное. Но оно неоднородно. Мы же видим, что есть конкуренция силовых структур. Хотя снялся давний конфликт «Следственный комитет против генпрокуратуры». Сегодня это один блок, но там произошло усиление ФСБ. Раньше только следственный комитет был в орбите влияния Лубянки, а сейчас в значительной степени — и прокуратура. При этом ФСБ тоже далеко неоднородна, там есть разные течения, группы. Но понятно, что за последнее время произошло очевидное суперусиление именно ФСБ, если брать силовые структуры.

— Два года назад вы также писали, что ухудшение отношений с Западом подталкивает «Политбюро» к выбору мобилизационного сценария…

— Да. Мы по нему и идем практически.

— А также о том, что совбез стал четвертым контуром «большого правительства». Сейчас он усилился еще больше. Но если кабинет министров тоже усилился, то как изменилась конфигурация «большого правительства»? Или у «Политбюро» как неформального центра управления по-прежнему решающая роль?

— Да. Решающую роль играет «Политбюро 2.0». Но я бы отметил, что очень сильно выросло влияние корпоративного блока. То есть если смотреть связку правительство – администрация президента – корпорации – силовики, то за последнее время выросли корпорации и силовики. Кстати говоря, интересный момент. Например, связка Сечин – Ковальчуки почему сильная? Потому что происходит взаимоподдержка дефицитными для каждой из групп ресурсами. Понятно, что у Сечина, например, очень крутой силовой ресурс, а Ковальчуки — это ресурс медийный и политический. Точно так же в группе Чемезов – Ротенберги. Чемезов — ресурс силовой и административно-организационный, а Ротенберги — ресурс финансовый, экономический и неформального влияния. Происходит взаимоусиление.

«Роль Кабаева как неформального переговорщика отмечается целым рядом экспертов. У него есть ассоциация исламского бизнеса» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Хуснуллин продавил масштабное жилищное строительство, но…»

— Перед посланием президента вы обозначили пятерку главных лоббистов на сегодня. В этот рейтинг, кроме членов «Политбюро», вошли также Дерипаска и Хуснуллин. Наряду с Ковальчуками, Чемезовым, Ротенбергами. Кстати, как все-таки правильно — Ротенберг или Ротенберги?

— Обычно говорят: Ротенберги, но понятно, что есть ведущий этой группы — Аркадий Ротенберг. Остальные Ротенберги влиятельны, но, грубо говоря, прилагаются к лидеру. Ключевой фактор — это личное доверие Путина к Аркадию Романовичу.

— В итоге упомянутые лоббисты оказались главными бенефициарами послания президента.

— Ну конечно. Смотрим по тем же самым Ротенбергам. По инфраструктурным проектам, дорожному строительству… Кстати говоря, история про учебники. Выяснилось в итоге, что Путин критиковал учебник «Дрофы». А есть альтернативный учебник, который выпускает близкое к Ротенбергам издательство «Просвещение». Все достаточно заметно. Хуснуллин продавил свою повестку — масштабное жилищное строительство. Но в этой истории и Мишустин, и Шувалов, и Ковальчуки, и Марат Кабаев. Эти игроки активно данной темой занимаются.

— Кстати, фигура Кабаева у вас впервые появилась в докладе про «Политбюро».

— Да-да. Роль Кабаева как неформального переговорщика отмечается целым рядом экспертов. У него есть ассоциация исламского бизнеса.

— Мы, кстати, были с нашими корреспондентами на одном его мероприятии в отеле «Националь» с видом на Кремль.

— Да. Он нашел для себя очень интересную и перспективную нишу.

— Правда, спикер он не очень сильный.

— Ну это не главное. Кабаев все равно очень влиятельный переговорщик и лоббист.

— А Дерипаска, например, уже давно влиятельный лоббист…

— Дерипаска — это перевооружение алюминиевых заводов, плюс потенциальные заказы для ГАЗа. Дерипаска же в орбите Шойгу.

— Интересно, что до этого со стороны президента была критика в адрес менеджмента «Норникеля». Но в споре акционеров о дивидендной политике Путин взял сторону Потанина. Президент старается соблюдать баланс интересов?

— Да-да. Там, слава богу, конфликт сходит на нет. Он был какое-то время в острой фазе, но, насколько я знаю, сейчас ситуация значительно улучшилась. И акционеры находят компромисс.

— Мы ничего не сказали про главу МИДа Сергея Лаврова, хотя в рабочем названии вашего доклада используется термин «холодная война».

— Лавров — кандидат в члены «Политбюро 2.0».

— Просто сейчас очень много критики и лично в его адрес, и МИДа в целом. В другом лагере, конечно, наоборот, идет большая поддержка.

— Лаврова критиковать абсолютно бессмысленно, потому что все ключевые внешнеполитические решения принимает лично Путин. Лавров озвучивает уже принятые решения. Понятно, что он участвует в их подготовке, работает с форматами, у них очень серьезная экспертиза. И внутри МИДа — у них есть такой мощнейший мозговой центр, как МГИМО. Но все равно принципиальные решения внешнеполитические — это личные решения Путина.

Кстати, еще важный момент, МИД регулярно ругают за его дипломатический стиль, что он слишком резкий, иногда провокационный. Но критики просто не очень следят за контекстом. Потому что самые отмороженные дипломаты сейчас с точки зрения публичных высказываний — это китайцы. Их так называемая дипломатия волков-воинов использует очень жесткие, резкие высказывания. В гораздо более жесткой и провокационной форме, чем позволяет себе российский МИД. На фоне китайских дипломатов наш МИД выглядит просто травоядным.

«У нас так стремительно проходит обновление губернаторского корпуса, что вот уже и Рамзан Ахматович — главный долгожитель региональной политики. После увольнения Морозова» Фото: kremlin.ru

«Только Кадыров и Минниханов остались из региональных тяжеловесов»

— Скоростная магистраль Москва – Казань – Екатеринбург…

— Ротенберги.

— Ротенберги — это понятно…

— Ну и Минниханов, конечно. Собственно, только Кадыров и Минниханов остались из региональных тяжеловесов. А Кадыров теперь еще и главный старожил.

— Кадыров и правда сегодня главный региональный сторожил.

— Хотя, казалось бы, совсем недавно возглавил Чечню. Но у нас так стремительно проходит обновление губернаторского корпуса, что вот уже и Рамзан Ахматович — главный долгожитель региональной политики. После увольнения Морозова.

— Кстати, в вашем последнем рейтинге губернаторов все трое из тех, что были в «красной зоне», вскоре ушли в отставку, включая экс-губернатора Ульяновской области Морозова.

— Получилось именно так, как мы написали. Хотя в этот раз какая-то вакханалия была. В Осетии, Тыве, Ульяновской области телеграм-каналы просто как с поводка сорвались, соревнуясь, кто больше гадостей напишет про нашу компанию.

— Но вы же в точку попали абсолютно по всем этим трем регионам.

— Да, но они писали: «Такая аналитика нам не нужна», «Минченко попутал берега». Я прямо ухохатывался. Мы даже выложили у  себя в телеграм-канале подборку ругательных цитат из групп поддержки уволенных губернаторов.

— Завистников у вас, видимо, много.

— Без них было бы скучно. Можно почитать какой-нибудь очередной накат в наш адрес. Пишут, что это неправильные прогнозы. А потом все происходит так, как мы писали.

— Если закончить тему автомагистрали до Екатеринбурга, как вы думаете, удастся ли осуществить этот проект? Могут ли быть какие-то проблемы? Или если за дело берутся Ротенберги и подключается Минниханов, то все будет так, как надо?

— Я думаю, все будет нормально с высокой долей вероятности.

— Тем не менее идут споры, насколько нужна эта трасса, будет ли эффективна и так далее.

— Понимаете, за последнее время несколько больших инфраструктурных проектов пролоббировала эта связка Чемезов – Ротенберги. И автомагистраль, и Ленский мост. Так что потенциал у этой группы очень серьезный.

— Ранее вы еще писали, что члены «Политбюро» проводят постоянную экспансию в свои и смежные сферы, поглощая более мелких игроков. Такая стратегия сохраняется?

— Ну конечно. Мы же видим, что становится все меньше и меньше частного бизнеса. Такого, грубо говоря, нетопового, привилегированного. А эти группы расширяют свое влияние.

Но я бы предложил сильно не углубляться в тему «Политбюро 2.0». Вот мы с вами сделали тизер, и я предлагаю оставить кое-какие интриги до выхода доклада. Я могу сказать интересную вещь. Самая эмоционально воспринимаемая часть, я так по отзывам вижу, — это, как ни странно, не члены «Политбюро», а список кандидатов в члены «Политбюро 2.0» и перспективных членов ЦК. Это вызывает наибольшее внимание и наибольшие дискуссии. Но это и многое другое можно будет прочитать в докладе.

— Тем более что среди кандидатов, в отличие от членов «политбюро», идет ротация?

— Да, там идет ротация. И в докладе будет несколько ярких провокационных тезисов, которые я пока озвучивать не буду.

«Лаврова критиковать абсолютно бессмысленно, потому что все ключевые внешнеполитические решения принимает лично Путин. Лавров озвучивает уже принятые решения» Фото: kremlin.ru

«Пока я не вижу никаких предпосылок к транзиту власти»

— А нет ли намека в «Политбюро», что началась гонка за преемника?

— Нет. Такое впечатление, что нет уже этой гонки. Есть борьба вдолгую за кадровые резервы. Именно поэтому высокая конкуренция за губернаторские посты, борьба за позиции во всевозможных кадровых программах, которые Кириенко курирует. Но я, честно говоря, не вижу какой-то большой игры вокруг преемника. Думаю, что это один из результатов, который был достигнут голосованием по Конституции в прошлом году. Базовый сценарий пока такой — Путин в 2024-м снова идет на выборы.

— При этом некоторые ваши коллеги утверждают, что главный вопрос элит сегодня по-прежнему — откладывается или нет трансфер.

— Пока я не вижу никаких предпосылок к транзиту власти. Элиты выбрали консервативный сценарий сохранения Путина. Потому что если уходит Путин, то «Политбюро 2.0» однозначно прекращает существование. Это вопрос времени.

— То есть Путин пойдет на выборы, несмотря на возраст и все разговоры по поводу его здоровья, которых было очень много в прошлом году?

— У нас многовато развелось специалистов, которые бесконтактно диагностируют заболевания. Видел я Путина недавно на послании, выглядел он вполне бодро. Тем более, когда за пост президента США борются люди исключительно возраста 70+, нам-то чего переживать по этому поводу?

Окончание следует