Павел Шацких, «Электроприбор»: «Если бы не договоренности между директорами, оборонка бы остановилась»

Павел Шацких: «Определенная этика в оборонке осталась с советских годов»Фото: ОАО «Казанский завод «Электроприбор»

Что гнетет оборонку

— Павел Александрович, Владимир Путин только что провел традиционную серию встреч с руководителями оборонной промышленности. Что бы вы на их месте сказали президенту?

— От нас требуют, чтобы изделия летали выше, ныряли глубже, стреляли дальше, а предпосылок для совершенствования техники нет. Нормативы по ее разработке и модернизации основаны на реалиях 60–70-х годов, когда не было сегодняшних проблем, например с элементной базой и специалистами. Или известный №275-ФЗ «О государственном оборонном заказе». Он создает такие сумасшедшие условия для работы, что, если действовать по букве закона, все встанет. Его писали бухгалтеры, у которых только теоретическое представление о том, как работает промышленное предприятие. Они считают, что если мне надо исполнить контракт на 10 изделий, то я должен открыть спецсчет и только с него оплатить материалы и комплектующие, и лишь на эти 10 изделий. Не бывает так. Я делаю не единицами, а сотнями и тысячами, и буду покупать материалы не на одно изделие, а на определенную партию. К тому же это дешевле! Но за такие действия руководителя оборонной компании можно обвинить в нецелевом использовании средств гособоронзаказа… Это и безумный объем отчетности, то есть колоссальная нагрузка на финансово-экономические службы. Раньше у предприятия было два расчетных счета, а сейчас — 700!

Целевая нагрузка для беспилотников — одна из главных тем «Электроприбора» Фото: ОАО «Казанский завод «Электроприбор»

— Если закон тормозит дело, зачем его приняли?

— Официально, чтобы предотвратить нецелевое расходование средств. Но, уверен, в полной мере он этому не воспрепятствует. Одним жестким контролем вопрос не решить. Лучшая борьба с коррупцией — достойный уровень оплаты труда, боязнь потерять место, воспитательная работа в коллективе. Решили же в значительной степени вопрос коррупции в ГИБДД! Реально работает. Уверен, в Татарстане дать на лапу гаишнику уже нельзя. Считаю, что это достижение.

А по №275-ФЗ иногда думаю: может, государство таким образом хочет посчитать, какова реальная рентабельность изготовления продукции, и скорректировать принцип ценообразования по гособоронзаказу? Сейчас оно основывается на индексе инфляции, который декларируется минэкономразвития, но, думаю, реально-то он не 5,5 процента, а как бы не 15. Часто говорят, что в оборонке малопривлекательные зарплаты. Но если вот этот абсурд победить, мы найдем, как увеличить зарплату. Сейчас я могу повышать ее исключительно на индекс-дефлятор. Да, можно и выше поднять, но финансовые резервы у меня есть только в рамках индекса. Из-за этой эквилибристики в стране вот уже 7 лет снижаются реальные доходы населения.

— Из бесед с оборонщиками также складывается мнение о падении культуры заказа, о том, что нет разумной методики обеспечения процесса разработки…

— Небезосновательно. К примеру, сегодня минобороны очень сильно сократило финансирование научно-исследовательских работ (НИР) и зачастую сразу открывает опытно-конструкторские (ОКР). Но, во-первых, когда создаешь то, чего раньше никогда не было, велик риск не получить желаемого результата, а достаточно достоверный ответ на вопрос, возможно ли в принципе довести проект до серии, дает именно НИР.

Во-вторых, сегодня нам говорят: принесите готовые образцы, а мы посмотрим, продолжать или нет. То есть если раньше государство брало на себя обязательство провести НИР, потом — ОКР, то сейчас заказчик говорит: за свой счет разработайте, принесите опытный образец и тогда примем решение. То есть он ничем не рискует, а предприятие, вложив деньги, может пролететь. Поэтому многие просто отказываются от инициативной творческой работы. Из опыта общения с коллегами предположу, что так во всей оборонке, кроме создания глобальных объектов типа самолета, вертолета, корабля, двигателя, которые сделать за свой счет вряд ли возможно, а вот в части компонентной базы, блоков, систем — сплошь и рядом. Получается, задачи совершенствования техники не решаются.

«Электроприбор» взялся за новые темы благодаря тому, что у него есть опыт работы по гиростабилизированным платформам» Фото: ОАО «Казанский завод «Электроприбор»

Мафия? Нет, клуб единомышленников

— Но вы же взяли тему многофункциональных оптико-электронных систем…

— Рискнули потому, что, во-первых, у завода с конца 60-х есть компетенции, связанные с гиростабилизированными платформами. Иначе я бы не согласился: браться за тему, совершенно не имея в ней опыта, очень рискованно. А во-вторых, второго шанса могли не дать. И это принципиально важный момент, особенно если понимать, что у заказчика сегодня отсутствует методика расчета стоимости, допустим, ОКР. Нередко она назначается волюнтаристским методом, а предприятие, чтобы получить хоть какие-то деньги на жизнь, с отчаяния берется и таким образом засовывает голову в петлю. Получается русская рулетка, где пуста только одна ячейка. Разве что «Суперджету» повезло: бюджет разработки превышен в 10 раз, и если бы не колоссальная административная поддержка этого проекта, в который просто вливались деньги… По объему финансирования НИОКР Россия в 12 раз отстает от ведущих стран.

— Минобороны не понимает таких очевидных вещей?

— Могу предположить, что в не столь отдаленном прошлом НИРы и ОКРы превратились в неплохой способ осваивания бюджетных средств. Известны вопиющие случаи, когда вместо НИР сдавалось 10 папок с распечатанными статьями из интернета, подписывались акты о выполненных работах, а деньги растворялись. Очевидно, этот горький опыт и подтолкнул тех, кто их выделяет, на создание таких жестких условий финансирования и контроля. Я понимаю, что, с одной стороны, надо развиваться, с другой — обеспечить сохранность государственных денег, но не вижу эффективного механизма решения этих задач.

— В таком случае попросту непонятно, как оборонка все еще работает…

— Если бы не личные договоренности, не взаимная ответственность между директорами предприятий, ОПК бы остановился. Мы поставлены в такие условия, что обречены друг другу верить. Например, конечное изделие должно быть изготовлено к 1 января, известили об этом в сентябре, а договоров по всей цепочке исполнителей нет, ведь чтобы их оформить по №275-ФЗ, требуется до полугода. И если бы мы, как положено по регламенту, дожидались договора, открывали спецсчета, получали деньги, начинали закупки, изготавливали, отгружали, то опоздали бы на 8–9 месяцев. Но происходит иначе. Головник собирает всех: «Надо сделать, вкладывайте собственные деньги, обещаю — будет оплачено». В результате договор появляется 31 декабря, а 1 января мы отгружаем готовую продукцию.

Или приходит договор со сроком поставки в два месяца, хотя по циклу надо делать минимум полгода. Самый главный заказчик собирает всех исполнителей и говорит: «Вы подпишете нереальные сроки изготовления, а я обещаю не применять штрафных санкций». И я верю на слово, подписываю — хотя бы потому, что, если буду настаивать на правильных сроках, мне контракт больше не дадут.

Словом, очень много держится на личных договоренностях между руководителями предприятий, с заказчиком. Правильно это? Нет: в документообороте, договорах должен быть порядок. А правильно поставить продукцию вовремя? Естественно. Вот для этого мы и ведем себя неправильно. Иначе не было бы никакой новой техники.

— Вот так и формируется военно-промышленная мафия…

— Так рождается клуб директоров, которые объединены общими задачами. Определенная этика в оборонке осталась с советских годов. Тогда, если директор звонил директору, было очень неправильно отказывать. Да, просьбу можно выполнить не полностью, но объяснить это, отреагировать, а не то что «ты мне письмо напиши, а я тебе письмом отвечу».

Холдинговая компания «Ак Барс» и ее гендиректор Иван Егоров (слева) — большая поддержка в делах завода Фото: ОАО «Казанский завод «Электроприбор»

О советской этике и правилах новых капиталистов

— Вы говорите: «Клуб единомышленников». Но, судя по событиям последних лет, в оборонке идут и передел собственности, и устранение конкурентов…

— Есть и такое. На цивилизованном рынке история поглощений насчитывает много лет, и это нормальная форма расширения бизнеса, но там выкупают пакеты акций, торгуются, договариваются. У нас таких цивилизованных примеров не вижу: сегодня это проще сделать руками силовиков, контролирующих органов, которые штрафами, приостановкой деятельности могут вынудить предприятие отдаться другим акционерам.

— Принадлежность к холдинговой компании «Ак Барс» защищает от таких рисков?

— Это существенная поддержка на многих направлениях, особенно внутри Татарстана, но, как показывает опыт других регионов, вхождение в местный холдинг не исключает «претензий» более высокого порядка.

— Вернемся к этике. Как мы выяснили, у нормальных директоров она сохранилась с советского времени, а у рабочих? Есть ли преемственность поколений, наставничество, о котором столько говорят?

— В меньшей степени, чем в советские годы. Потому что тогда работы хватало всем, а самое главное, были предпосылки и для повышения производительности труда, и для увеличения объемов производства. А сегодня рынок какой есть, такой есть; а рынок машиностроения с каждым годом все сужается; а экспорт уменьшается; а объемы по госконтрактам, внутреннему потреблению тоже не увеличиваются. Соответственно, каждый на своем рабочем месте думает: если сейчас научу кого-то, а потом работы станет меньше, что буду делать?

— Какие несознательные мысли…

— Вполне себе сознательные. Индивидуалистические. Человеку же кормиться с той продукции, которую он произведет. А вдруг спад? Нестабильность загрузки в перспективе — очень серьезный фактор.

— То есть вы предлагаете наставлять молодежь, а вам отвечают: «Не буду»?

— Бывает и такое.

— Тогда радует хотя бы то, что народ дорожит работой на заводе…

— Да, коэффициент текучести низкий — не более 10 процентов. И после событий прошлого года люди поняли, что если выбирать между малым-средним бизнесом с зарплатой чуть повыше и заводом, где она чуть ниже, но стабильнее, то лучше остановиться на заводе. Люди держатся за предприятие — увидели, насколько уязвим МСБ.

— Как это «чуть ниже» выглядит в рублях?

— Средняя зарплата в 2020-м — 47 тысяч рублей, в этом году доведем до 50. Зарплата по инженерному центру — свыше 55 тысяч.

— А к чему может стремиться рабочий?

— Оператор станка с ЧПУ может получать 80, 90, 100 тысяч.

— А за что столько? Общее представление: пришел, нажал кнопку, и все само делается…

— Он и оператор, и наладчик, и отчасти программист. Он понимает, как работает станок, проводит технические регламенты. К тому же один оператор может обслуживать два-три станка. А получает он от количества деталей, которые они выдают, и выходит неплохо.

На современных обрабатывающих комплексах, как правило, работают люди с высшим образованием Фото: ОАО «Казанский завод «Электроприбор»

…И ограничивать приток иностранной авиатехники

— С наращиванием парка ЧПУ-станков рабочих становится меньше?

— Самих рабочих, может, и да, а ремонтников — больше, технологов — тоже. Бывает, наладчика берем отдельно, оператора — отдельно.

— А вообще есть задача перейти только на ЧПУ?

— Конечно, нет, потому что ряд операций производить на ЧПУ экономически нецелесообразно или достаточно сложно подобрать инструмент. К примеру, сверловку и другие шаблонные операции проще делать на старом станке. Кстати, у аналогичных «Электроприбору» иностранных производителей так же. Я был на двух выпускающих датчики заводах — авиационном и автомобильном. Авиационный очень похож на наш. Это достаточно высокая доля, условно говоря, ручного труда (то есть не ЧПУ) и невысокий уровень кооперации — всё стараются делать у себя. Автомобильное предприятие совершенно другое: максимальные автоматизация и кооперация и, по сути, только сборочные операции. То есть, с точки зрения подхода к организации производства автомобиле- и авиастроения, это два полюса. В авто экономически целесообразно производство какого-либо компонента в количестве не менее миллиона в год. В авиации все рассчитано на штуки. Производство автомобилей почти безлюдно, в авиапроме такого нет и не предвидится, как и в целом в оборонке, кроме выпуска массовых боеприпасов. Как-то спросил менеджера General Electric: когда авиадвигатели будут собираться роботами? Говорит, в планах — рассмотреть вопрос в 30-е годы. Экономически нецелесообразно. Сколько стоит робот и сколько он будет загружен? Он выгоден, если есть продукция на круглосуточную работу.

— Оператором ЧПУ может быть только человек с высшим образованием?

— Жестких требований нет, но у нас в основном такие, потому что это знание программирования и еще ряда вещей, которым с наскока не обучишься.

— То есть нормально, когда человек окончил КАИ и пошел за станок?..

— А что такого? Он не по уши в масле, работа — творческая. И молодежи нравится. Ей нужен айпад — вот, пожалуйста, большой дорогой айпад.

— Рабочие с высшим образованием — это магистры или бакалавры?

— Не отслеживаю. Но и те, и другие приходят с завышенными ожиданиями: у меня высшее образование, и я должен стартовать от 50 тысяч. Мы от таких отказываемся, стараемся выбирать ребят, которые готовы пойти на небольшую зарплату с испытательным сроком в 3–4 месяца. Стартуют с 25–30 тысяч, но инициативным есть возможность заработать больше, в том числе работой в проектных группах.

— Производительность труда растет?

— Только за счет новой продукции. То есть той же численностью выполняем больший объем работ — и по деньгам, и физически. Если бы не новые изделия, была бы катастрофа, потому что традиционная номенклатура (датчики температуры, оборотов, системы сигнализации о пожаре, системы отображения термометрических и тахометрических параметров для авиационных и судовых двигателей — прим. ред.) постоянно падает на 6–7 процентов в год. По ней отсутствуют предпосылки для роста производительности труда. Несопоставимо количество самолетов и вертолетов, выпускавшихся в советские годы и сейчас: сегодня за год мы производим двухнедельный объем советских лет. Я согласен с тем, что организовывать в России выпуск товаров типа смартфонов, процессоров бессмысленно — идет консолидация отрасли в рамках всего мира, но восстанавливать гражданское авиастроение и при этом разумно, но ограничивать приток импортной техники, надо. Да, всегда были вопросы к советским самолетам по их обслуживанию, обеспеченности запчастями, но это же все организационная работа — была бы заинтересованность. А пока гражданское авиастроение — это величайшее разочарование. Просто слов нет и просвета тоже. Хотя какие-то движения в двигателестроении пошли, что дарит некоторую надежду. Счастье, что жив ВИАМ (Всероссийский НИИ авиационных материалов — прим. ред.): прекрасные технологии, специалисты. Это едва ли не единственный наш авиапромовский центр, который не только сохранился, но и развился.

«Оператор станка с ЧПУ может получать 80, 90, 100 тысяч рублей» Фото: ОАО «Казанский завод «Электроприбор»

Кто подберет талантливую молодежь

— Мне кажется, авиастроению не хватает фанатов в высшем управленческом звене…

—  Думаю, должен быть разумный компромисс: эффективный менеджер, которому неважно, чем заниматься, поскольку у него есть алгоритм принятия решений, обязан видеть этих фанатиков и ставить их на то место, где они принесут пользу. Потому что, если останутся одни фанатики, перспектив не будет: такие самоотверженные и упертые люди зачастую не принимают чужого мнения. С другой стороны, если отдать все на откуп менеджерам, забюрократизировать процессы и на каждый чих писать технико-экономическое обоснование и бизнес-план, все встанет. Поэтому идеально, когда сильный управленец понимает технические вопросы, дает свободу фанатикам, но следит, чтобы они не завели в тупик. А у нас зачастую, вместо того чтобы создать условия для творческих людей, начинаются сокращения. Ты чем занимаешься? Какая у тебя загрузка? Невозможно посчитать загрузку конструктора. Можно посчитать труд писаря, слесаря, доярки — у них есть физически явный результат, а конструктор сидит месяц, курит, а потом — бам! — и выдаст такое…

— Томаш Навратил вас не слышит. Он бы сказал: «Тогда в договоре должно быть записано: „30 дней сидит и курит, а на 31-й – бац!“»

— Может быть и так. Постановка системы управления проектами на предприятии — одна из сложнейших задач. Мы активно занялись этой темой именно сейчас, поскольку ранее не было программного обеспечения, которое бы позволило управлять одновременно 10 проектами с разными составами участников. А сегодня есть механизмы, который позволяют свести все 10 в один и посмотреть загрузку каждого участника. У кого-то будет сверхнорматив, и ему надо либо добавлять людей, либо ключевым образом менять материальное стимулирование, поскольку есть люди, которые за деньги готовы горы свернуть (и это хорошо), а есть такие, которым денег не надо, но им комфортнее работать сокращенный день. То есть задача — создать комфортные условия. И это очень непросто.

Из наших кадровых ноу-хау — общение с преподавательским составом, того же КАИ. Это одно из немногих направлений, по которым я взаимодействую с высшей школой. Иногда напрямую обращаюсь: есть толковые ребята?

— И как — есть?

— Хватает. Имею в виду не только студентов, но и молодежь, которой немало вокруг научных центров и вузов, а Казань — город вузов. Как правило, это ребята, поработавшие где-то и имеющие определенный багаж знаний. Они уходят из крупных компаний, поскольку не находят поддержки руководства что-то развивать, создают небольшой бизнес, что-то у них получается, но все равно нужна поддержка и особенно доверие — оно очень ускоряет бизнес-процессы. И если налаживается взаимодействие с одним таким коллективом, появляется репутация надежного партнера, тут же выскакивает еще одна малая компания, третья, четвертая — сарафанное радио. Не вдаваясь в подробности, скажу, что под крылом «Электроприбора» минимум три таких коллектива.

Увы, министерство обороны охотнее работает с крупными компаниями, а ведь малые более динамичны, нередко у них есть интересные идеи. Но они не могут пробиться к главному заказчику. ОООшке получить лицензию на разработку, производство, обслуживание и утилизацию военной техники почти невозможно. Вот поэтому мы и завели практику взаимодействия с малыми инновационными компаниями — выступаем проводником их идей до заказчика. Да, эти коллективы не идеальны, потому что в последнюю очередь обращают внимание на формальности, получить с них правильно оформленную экономическую или техническую информацию почти нереально, приходится закрывать глаза на то, что уставной капитал не 100 миллионов, а 10 тысяч, но зато у них идеи, азарт, талант. Уже по лицам видно: они искатели. Этого не хватает большому предприятию, которое прет, как паровоз, и новшества там очень тяжело внедрять.

— Это малые компании у вас занимаются обзорными системами?

— В том числе.

— А деньги на НИОКР где взяли? Кредит?

— Свои. Мой принцип: кредит можно брать только под расширение серийного производства, под приобретение нового оборудования.

«Люди дорожат работой на заводе, особенно в условиях кризиса» Фото: ОАО «Казанский завод «Электроприбор»

«Импортозамещение? Работает очень вяло»

— В ходе техперевооружения что-то отечественное купили?

— Пытаюсь вспомнить… Установку лазерной маркировки. И это из широчайшего спектра закупленного оборудования. Даже инструменты ЧПУ-станков импортные — за отсутствием отечественных.

— Как изменился процесс покупки оборудования после известных событий 2014 года и последующего введения санкций?

— Существенно усложнился. Раньше, как правило, обращались к российским представительствам производителей, и они подбирали модель, хотя для европейской продукции и тогда требовалось разрешение экспортного контроля ЕС. Сейчас США закрыты, Европа требует дополнительные документы. Но Россия всегда была крупнейшим импортером оборудования, и бизнес есть бизнес: торговать надо, и все это понимают. Тем не менее основной поставщик теперь — Южная Корея: по качеству и надежности выше, чем Китай, сопоставимо с европейскими образцами, а по цене процентов на 20 дешевле, и по контрактной работе попроще.

— Не боитесь, что импортные станки в один непрекрасный момент просто встанут по команде извне?

— Разумеется, такое опасение есть: мы не до конца понимаем, как устроена система управления станков. Мы помним, как выключились австрийские насосы у «Газпрома». А есть ведь еще импортные самолеты. Как они себя могут повести?

— И как с этим жить?

— Живем с опасениями. А как по-другому?

— Еще от чего-то импортного зависите?

— От некоторых высокотехнологичных компонентов. Стараемся эту зависимость, где возможно, исключать, но обещанная программа импортозамещения работает очень вяло. Зеленоградские и московские институты раз в месяц присылают сообщения: освоен аналог иностранной микросхемы такой-то, готовы принять заказ. Но это крохи в общем объеме применения импортной элементной базы, и ценник единично производимой продукции неконкурентоспособен.

— То есть приходится покупать иностранную элементную базу…

— Если не напрямую, то через партнеров, которые делают для нас составные части каких-то приборов.

— И военные пропускают?

— Все прекрасно понимают, что чуда не случится, поэтому есть порядок получения разрешения на применение импортной элементной базы. Она проходит все проверки. Да и не надо тешить себя иллюзиями, что у нас появятся, например, сложные датчики. Их и в мире-то выпускает всего пара компаний, и специально создавать производства только под объемы военной продукции экономически нецелесообразно, никто этим заниматься не будет.

— Все это покупается в Юго-Восточной Азии?

— Да, и пока без проблем, хотя опасения есть: внутри этой продукции могут быть компоненты европейского или американского производства, а противостояние США и Китая уже вылилось в введение санкций в части технологий.

«Электроприбор» выпускает и традиционную продукцию, и новую, связанную с обзорными системами Фото: ОАО «Казанский завод «Электроприбор»

Краш-тест от бюрократии

— Помнится, вы намеревались закупить именно российскую систему численного моделирования «Логос», которую разработал саровский Федеральный ядерный центр…

— «Логос» — чрезвычайно перспективный проект, но его убила бюрократия. Под приобретение системы планировали выделить бюджетные деньги, но началось согласование заявок, потом пересогласование, подача в одной форме, второй, третьей. После года мучений я решил выйти из проекта и, несмотря на дороговизну, приобрел американскую программу Ansys — №1 в этой области... Не знаю, чем чиновник измеряет свой труд, а мы — результатом, поэтому лучше заплатить и получить инструмент сейчас, чем ждать бесплатного чуда. Зато теперь мы еще до изготовления изделия «в железе» испытываем его в виртуальной среде и понимаем, например, где будет трещина, где — повышенная вибрация и так далее.

— То есть не только проектируете в «цифре», но в ней же и испытываете…

— Да, хотя полностью уйти от обычных испытаний нереально. Вот Dreamliner разработан в цифровой среде, но система сертификации стандартная. Тем не менее будущее за цифровыми испытаниями. Работа по автомобилям Aurus показала, что верификация результатов реального и цифрового краш-тестов — 92 процента, это очень высокая степень совпадения. Я понимаю, что в авиации правила написаны кровью, но есть определенные виды продукции (та же беспилотная), где оправданно испытания проводить по упрощенной схеме, не тратить время и деньги.

— Основные тенденции рынка специальной продукции?

— Самые растущие сегменты — беспилотные системы и высокоточное оружие. Активно будут развиваться и смежные направления.

— Учитывая трудности, с которыми сталкивается ОПК, не жалеете, что в свое время пошли не по финансовой линии, как учились, а по оборонно-промышленной?

— Ни в коем разе. Я по натуре коммуникатор, и такого круга общения, думаю, у меня нигде бы не было. В целом очень интересная и сложная работа. В банке все формализовано, шаг вправо-влево недопустимы, а здесь, если не включать свой потенциал в части нестандартного решения задач, долго не продержишься. Креатива в оборонке гораздо больше, чем может показаться со стороны.

— Семейные традиции сыграли?

— У отца колоссальный опыт военпредства на Казанском авиазаводе. И одно из главных воспоминаний детства — он постоянно учился. Определенно это наложило на меня отпечаток.

— Традиционный вопрос от «БИЗНЕС Online»: три секрета для успеха в бизнесе.

— Есть один секрет — уметь ориентироваться в любой ситуации и под каждую успеть подобрать три секрета, благодаря которым можно решить задачу. Жизнь настолько многогранна, что ставить себя в рамки трех секретов безответственно по отношению к себе и коллективу.