«Мне не понятно, почему его [Галявиева] родители оставили одного, если он больной, то почему не показали врачам или не положили в больницу? Что это за родители, я поражаюсь этому» «Мне непонятно, почему его [Галявиева] родители оставили одного, если он больной, то почему не показали врачам или не положили в больницу? Что это за родители, я поражаюсь этому» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Она была свет моих очей, подарок Всевышнего»

Фирдана Галимзянова, мама ученицы 8А. Ее дочь погибла от рук убийцы.

 — Аллах подарил мне дочь Зульфию и забрал ее. Моему старшему сыну в этом году исполняется 30 лет. А Зульфия — незапланированный ребенок, я родила ее в 40 лет. Наша девочка была золото, стеснительная, я и сама такая, да и отец у нее не бойкий. Но Зульфия не давала себя в обиду никогда, могла за себя постоять. Она являлась светом моих очей, подарком Всевышнего. У моего сына пока нет детей, но, если мне суждено увидеть внуков, я не хотела бы, чтобы они учились в 175-й гимназии.

Мы живем недалеко от школы, но я планировала еще после 4-го класса Зульфию перевести в другой лицей, где учился мой сын, но она не хотела уходить, привыкла к классу. Мне и тогда не нравилась 175-я гимназия, как будто чувствовала. Но дочь была против, она очень тяжело сближалась с людьми и не желала менять окружение. Она являлась довольно скромной, тихой, даже во время перемен не бежала куда-то, а тихонько сидела и рисовала. Учителя очень ее хвалили, говорили, что весьма воспитанная девочка.

Еще хочется поговорить с классным руководителем Дилярой Ахмадулловной (она была тяжело ранена и продолжает лечение в Москве — прим. ред.), когда та выйдет из больницы. Я слышала, что она несколько раз подходила к руководству, просила наладить громкую связь, но все пропускали мимо ушей. Не знаю, насколько это правда. А директор ни разу с нами, с теми, кто потерял детей, не встретилась, наверное, боится в глаза посмотреть. Остальные учителя приходили к нам домой, а вот директор нет.

О стрельбе я узнала случайно, в этот день я испекла печенье в Малых Клыках, там у меня ИП, и хотела отвезти их в интернат в Дербышках как фитр-садаку перед Ураза-байрамом. Только собралась ехать — в WhatsApp пришло сообщение из родительской группы… Сейчас и работу забросила, смысла в жизни нет, да и здоровья не стало.

Нам пока следственный комитет не рассказал, как и когда убили нашу дочь. Она сидела на первой парте со своей подругой Алисой, вместе они и полегли. У Зульфии ноги выглядывали из-за парты, у Алисы — лицо. Не знаю, как они умерли, то ли прятались под парту, то ли пытались бежать. Следствие только один раз вызывало, и на этом все.

Мне непонятно, почему его [Галявиева] родители оставили одного, если он больной, то почему не показали врачам или не положили в больницу? Что это за родители, я поражаюсь этому. Он назвал наших детей биомусором, а у самого отец работает на мусоровозе. Галявиева я раньше никогда не встречала, хотя в школе его некоторые знают.

Я сейчас нахожусь в разводе с мужем, нам на следующий день после случившегося уже выдали по 500 тысяч рублей, психолог мне раз в неделю звонит, недавно позвонили из администрации, предложили путевку. У меня здоровья нет совсем, тем более после такого оно вообще пошатнулось. Похороны организовало государство, спасибо, землю выделили, я и себе взяла участок под могилку, думаю, долго жить не буду, уйду к своей дочери… Больше не могу говорить, простите.

«Да, думаю, что закон тут не поможет: ну не будет оружия, будет нож. Если человек идет убивать, ему без разницы, какое оружие, как мне кажется» «Да, думаю, что закон тут не поможет: ну не будет оружия, будет нож. Если человек идет убивать, ему без разницы, какое оружие, как мне кажется» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Дети из других школ, с которыми они общаются, в одном дворе гуляют, начинают издеваться»

 Юлия Кистанова, мама ученика из «7Б». Ее сын во время стрельбы находился в кабинете на 1-м этаже — около этого кабинета Галявиев заложил бомбу. Дети выпрыгивали из окон.

— Первое время у сына был шок, отходил минимум неделю. Потом стал осознавать, и постоянно в школе ходили, свое расследование вели. Обсуждали между собой. Дома на эту тему он пока еще не говорит. Сейчас вроде бы по чуть-чуть отходим. Но постоянно лечимся у психологов и психиатров, проблемы еще остались.

Кто виноват? Сложно сказать однозначно. С родителями мы данные темы стараемся не обсуждать, потому что дети при нас постоянно, не хотим травмировать. То, что сейчас ужесточают оборот оружия, — знаете, кому надо, они и так выйдут с оружием. Да, думаю, что закон тут не поможет: ну не будет оружия, будет нож. Если человек идет убивать, ему без разницы, какое оружие, как мне кажется. А по поводу безопасности могу сказать только одно: если бы был ЧОП, с оружием бы в школу не пустили. Но, с другой стороны, если человек идет с оружием, что может сделать ЧОП? Просто были бы еще раненые или трупы. То, что имелись ограждение, тревожные кнопки, оповещение, пусть и не во всех классах сработало, но тот факт, что у большинства подействовало и люди смогли закрыться — это большой плюс. Подобное могло случиться в любой школе, а они у нас необорудованные. Если взять другую школу, может, оказалось бы больше жертв. Я думаю, что наш директор правильно сделала, что было дополнительное ограждение, тревожные кнопки и оповещение в классах. Она сейчас очень переживает. Директор наших деток любит, за каждого, даже за самых хулиганов, и то волнуется.

Что по поводу того, виноват он [Галявиев] или нет… Может, он был недолюбленным, по жизни обиженным. Говорят, что учителя его обижали, это можно понять. Потому что многим педагогам сейчас действительно все равно: если в советские времена учитель пытался донести до ребенка предмет, давал возможность исправить, то сейчас это им не нужно, потому что они загружены другой работой и им просто не до деток. Когда учитель ребенку отказывает в чем-то, у него откладывается в голове, ему обидно. И обиды, может, скопились у него в голове. Это мое личное мнение. Учителя не виноваты в том, что загружены другой работой. А все образование построено на том, чтобы педагог был как «вспомогательный человек». А вся нагрузка ложится на родителей и интернет.

Честно — пусть он сгниет в тюрьме. Чтобы заживо его крысы сжирали после такого поступка. Потому что смерть — это легкое наказание для него. Столько горя он принес людям, которые вообще к нему никакого отношения не имели! Столько жизней унес невинных деток! А сколько из них пострадали психологически — они до сих пор плачут!

Мой сын до сих пор не проплакался, он не может, все держит в себе. У него не получается это отпустить. И как подобное аукнется, я не знаю. Тем более такой возраст [13 лет] — они сейчас слушают не родителей, а только сверстников и интернет — и не дай бог, у кого-то что-то переклинит! Тем более последователей у этого подонка достаточно много в сети… Неизвестно, что и как будет дальше с детьми, которые получили именно психологическую травму. Как у них мозг сработает? Мы столкнулись с тем, что ученики из других школ, с которыми они общаются, в одном дворе гуляют, начинают издеваться: мол, что ты переживаешь, вышел бы да и по башке ему дал… Когда им такое говорят, это еще дополнительная травма!

Какие уроки вынесли после трагедии? Больше общаться с детьми. На любые темы. Нужно постоянное общение, чтобы понимать, что у ребенка в голове.

Рустам Хайруллин: «Мы благодарны Всевышнему, что он сохранил наших детей» Рустам Хайруллин: «Мы благодарны Всевышнему, что он сохранил наших детей» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Ахмад притворился мертвым»

Рустам Хайруллин, имам мечети «Гаиля», двое его сыновей учатся в гимназии №175. Старший, ученик «8А» (все погибшие дети являлись его одноклассниками), чудом остался жив, младший, третьеклассник, был ранен и лежал в больнице.

— Приближался Ураза-байрам, и в тот день мы во дворе мечети планировали устроить праздник для детей, расчищали территорию для его проведения — убирали строительный мусор вокруг возводимого медресе, готовили площадки под установку батутов, дорогу для паровозиков, где должны были ездить пони. Неожиданно услышали громкий хлопок. Рядом с нами делают магистральную дорогу, было ощущение, что «КАМАЗ» что-то шумно выгрузил и кузов громко закрыл. Но потом стали слышны сирены машин, побежали люди, и мы, кто был в мечети, все тоже помчались к школе. По дороге узнали, что в гимназии №175 произошел взрыв.

Да, все мои дети связаны с данной школой. Дочь Алия окончила ее в прошлом году, сейчас учится на педагога в колледже. Ахмад — ученик того самого «8А», который больше всех пострадал, в «3В» учился Амин, он получил огнестрельные ранения. Еще есть сын Али, в этом году пойдет в 1-й класс.

Так вот, двое сыновей сидели на уроках, я сразу позвонил жене, она находилась в мечети и побежала следом за мной. Искали своих детей, помогали другим, например, долго вытаскивали одноклассников старшего сына, они все были окровавленными. Спрашиваем: «Где Ахмад?» Они не знают, конечно, в голову лезли разные мысли. Мы благодарны Всевышнему, что он сохранил наших детей.

Ахмад не пострадал, но похоронил 7 одноклассников. Что его спасло? Как оказалось, сын знал, как действовать. Он рассказывает, что их учили на уроках ОБЖ: в таких случаях нужно спрятаться под парту и не двигаться. Ахмад притворился мертвым, Галявиев стрелял в его сторону, но, видимо, в основном по движущимся объектам, это и спасло моего сына. Конечно, он пережил страшный стресс, там в крови лежали его одноклассники. Сын до сих пор, если в телевизоре звучит сирена или показывают машину скорой помощи, вскакивает. Ахмад с того дня не ходил в школу, именно их класс «8А» освободили от учебы, остальные были на «дистанционке», а выпускные классы в другой школе продолжили обучение.

А раненый сын, третьеклассник, все это время пролежал в больнице. Амин находился в ДРКБ, мы очень благодарны врачам. В Москву не хотели ехать, дома же и стены помогают. Его уже выписали, ходит на перевязки, с ним работают врачи, психологи. Те события его не отпускают. Рассказывает, что они с друзьями, раненые, побежали, перелезли через забор и их пустили в дом близ школы. Я с ним поехал, чтобы посмотреть на этот дом, сказать спасибо впустившим Амина и его друзей в подъезд. И, когда ехали возле школы, сын резко спрятался под дверь машины, у него до сих пор страх, что будут стрелять. Как ранили сына? Мы не знаем, от окна убийца стрелял или с лестницы, или из класса. У «3В» был конец урока физкультуры на улице, и все пошли на построение, чтобы идти обратно в школу. У Амина в классе четыре хороших друга, все пострадали. Погибших, слава богу, нет, сейчас один парень тяжелый в Москве, Арслан. Молимся за его здоровье, чтобы он быстрее выздоровел и вернулся домой.

Дети говорили, что в кабинете «8А» класса тихо звучало оповещение, звук шел, но очень слабо. Кто в этом виноват, учитель? Педагог не виноват, во многих школах такого оповещения вообще нет. Хотя, возможно, мне легко рассуждать, так как мои дети остались живы, хотя и ранены. У нас в классе было три Амира, все погибли. У одного ученика мама-учительница была в соседнем классе, она закрыла дверь, не пустила убийцу, а в это время убивали ее сына за стеной. Не дай бог никому пережить такое!

Наша классная руководительница Диляра Ахмадулловна сейчас в Москве, в больнице, была в реанимации. До этого о состоянии узнавали через мужа, недавно связались с ней, она поговорила с Ахмадом, потом, когда передал трубку жене, они обе поплакали. Диляра Ахмадулловна вела в нашем классе татарский язык в тот день, она встретила первой убийцу… Класс является татарским, да, программа обучения шла на русском, но воспитательная работа, разговоры на перемене — все по-татарски.

Когда нас, родителей, всех собрали, директор школы прямо на колени вставала, плакала, ее родители поднимали, она извинялась, хотя директор-то при чем? Директор ведь не убил детей наших…

Да, общаемся с другими учениками школы, всем очень тяжело, недавно приводили в мечеть ребенка, который даже не видел, как стреляли, хотя был в этой школе, он ночью просыпается и боится. Меня просили провести обряд өшкерү, то есть сделать читку аятов Корана, еще приводили мальчика, который даже никогда не был в нашей школе, вообще еще маленький, но, узнав о стрельбе, стал бояться ходить в детский сад, родители говорят, что закатывает настоящую истерику. Конечно, события месячной давности отразились на всем микрорайоне. И Ахмад говорит, что часто вспоминает друзей, которых теперь нет.

Мы думаем сейчас о новом учебном годе, пока дети не готовы возвращаться в старую школу. Не знаю, что будет к 1 сентября. Этот вопрос и среди родителей поднимается: переводиться ли всем классом в другую гимназию? Следующий учебный год выпускной для 9-х классов — сдают ОГЭ. Мы надеемся, что в школе пройдет такой ремонт, чтобы, если дети пойдут туда, они ее не узнали бы.

Кто виноват? Виноваты все — и мы, и мечеть, что не успели достроить медресе, упустили возможность достучаться до сердца парня-убийцы, татарина, этнического мусульманина. Я у наших аксакалов-прихожан спрашивал, был ли кто-то у Галявиевых в гостях на аш, приглашали ли они читать дома Коран? Никого не было. Может, они приходили в мечеть «Гаиля»? Нет, не приходили…

Собираемся организовать поминки — 40 дней, для мусульман это свято. Надо с родителями обсудить, в каком формате проводить, возможно собравшись в мечети. Может, в строящемся медресе, там у нас ведь ифтары проходили, внутри сейчас идут отделочные работы, штукатурка, сейчас газ проводим, работы много. Медресе строим как раз для того, чтобы дети были духовно воспитаны, если бы тот человек верил в Бога, он не называл бы себя так.

Мы понимаем, что в любой вере прописано, — смерть за смерть, око за око. Если человек убил, он и свою душу должен отдать, во всех религиях так. Но здесь следующий шаг важен: он, уходя из этого мира, уйдет с грехом на душе или раскаявшимся? Конечно, мы, как священнослужители, хотели бы, чтобы он раскаялся, попросил прощения, чистосердечно раскаялся, к нему же в любом случае будет применена высшая мера наказания. Чтобы он, уходя отсюда, не оставил груз греха на душе, а ушел раскаявшимся. К сожалению, и в интервью его отца мы не увидели раскаяния, слов прощения. Шайтан поклялся, что будет сбивать людей с истинного пути, и большинство людей попадет в ад. Если убийца уйдет непокаявшимся, то его ждут вечные муки ада. Мы не хотим, чтобы он пошел путем шайтана.

И еще одно обращение к вам, в газету. Его иногда называют «стрелком», это для нас тоже больно. Мы не считаем его стрелком, он бандит и убийца, покушавшийся на наших детей.