«18 килогерц» — фильм о суровой жизни алма-атинских подростков в 90-е — получили главный приз за лучшую полнометражную игровую ленту на КМФМК, вновь поставив вопрос о том, что же такое мусульманское кино. На официальном сайте форума ссылаются на высокие оценки картины из Казахстана на «Кинопоиске», а члены жюри указывают, что от «мата уменьшается количество боли». Итоги 17-го по счету фестиваля подводит «БИЗНЕС Online».
«18 килогерц» — фильм о суровой жизни алма-атинских подростков в 90-е — получили главный приз за лучшую полнометражную игровую картину на КМФМК, вновь поставив вопрос о том, что же такое мусульманское кино
«Эффект Барбары Стрейзанд»
Типичный городской спальный район, среди серых однотипных высоток на спортивной площадке собирается группа молодежи, кто-то привычно сидит на корточках. Люди разговаривают друг с другом матом (причем по-русски), прогоняют пинками забулдыгу, решившего к ним присоединиться, один из старших «отжимает» у молодого новенький кассетный плеер, подаренный отцом-бизнесменом. Так начинается фильм «18 килогерц» (18 килогерц — частота звука, которую не слышат взрослые) казахстанского режиссера Фархата Шарипова, выигравшего Гран-при за лучший полнометражный фильм на завершившемся в конце прошлой недели XVII казанском международном фестивале мусульманского кино. Далее плеер все же возвращается к прежнему хозяину, который обнаруживает внутри пакетики с наркотиками, и это резко меняет жизнь главных героев фильма, живущих в Алма-Ате в 1990-е.
Оставляя за скобками обсуждение художественных достоинств картины, выигравшей призы на европейских фестивалях в Варшаве и Котбусе (а сам Шарипов — один из лидеров авторского кино Казахстана, его предыдущий фильм «Тренинг личностного роста» победил на московском международном кинофестивале в 2019 году), сам факт появления такой ленты, как «18 килогерц», на форуме мусульманского кино вызывает вопросы. Правда, их становится меньше, когда узнаешь, что отборочную комиссию КМФМК возглавляла киновед из Казахстана Гульнара Абикеева.
Тем не менее, видимо, в попытке предотвратить потенциальный скандал организаторы фестиваля решили собрать итоговую пресс-конференцию. Однако в результате получилось скорее в соответствии с «эффектом Барбары Стрейзанд». Если до того «18 килогерц» видела в Казани сотня зрителей на единственном показе (включая корреспондента «БИЗНЕС Online»), то теперь интерес и к фильму, и к самой проблеме, которую он поднял, будет значительно выше.
«Я ведь вам вроде бы объяснила»
Вчерашняя встреча с журналистами оказалась тем редким случаем, когда темой был заявлен КМФМК, но главным действующим лицом являлась не исполнительный директор Миляуша Айтуганова, которая предпочла не вмешиваться в разборки прессы и членов жюри. Собственно, вопрос, который волновал пришедших, имелся один и был задан по-разному несколько раз: может ли такой фильм, как «18 килогерц», участвовать в фестивале мусульманского кино и почему?
Однако вместо ответа на этот вопрос жюри принялось яростно защищать свое решение, на которое никто не нападал. «Я ведь вам вроде бы объяснила, может быть, невнятно сказала, что мат для подростков — это способ выразить, что „я взрослый“, — кипятилась сценарист Валерия Байкеева. — И научно доказано, что от мата уменьшается количество боли. Сила боли снижается. Вы невнимательно, наверное, смотрели название — „18 килогерц“. Это частота, которую не усваивает ухо взрослого человека. Это тот адов мир, в котором находится подросток. Колется ли, ругается ли матом, но он там один. Подумайте о подобном». После чего Байкеева и вовсе принялась поучать журналистов, как им воспитывать своих детей: «Я надеюсь, у вас есть дети, внуки, правнуки, поразмышляйте об этом. Они растут в таком адовом мире. И прятать голову сейчас, мне кажется, не совсем осмотрительно. Так вы потеряете их».
Валерия Байкеева: «Мат для подростков — это способ выразить, что «я взрослый»
«Да, я не матюгаюсь в своих фильмах. Но это не значит, что я имею право кому-то сказать, что подобного не должно быть, — подхватил слова коллеги председатель жюри, режиссер из Азербайджана Эльчин Мусаоглу. — Это форма объяснения, форма отношений. Я не хочу лезть в такие вопросы. Мне важно, какие картина поднимает проблемы. Это больно, трогает сердце, тебе становится плохо после данного фильма, проблема матерей, отцов, детей. Да, там колются. В Татарстане разве нет? У нас, в Азербайджане, колются. И сейчас делают все это. Через много лет все повторяется, родной ты мой».
В общем, разговора о том, что такое мусульманское кино, вновь не получилось. Жалко было в такой ситуации самого режиссера Шарипова, который вышел на связь по Zoom, сидел в кадре со статуэткой победителю КФМФК и совершенно не был виноват, что его кино отобрали на этот конкретный фестиваль, и он здесь победил.
Эльчин Мусаоглу: «Да, я не матюгаюсь в своих фильмах. Но это не значит, что я имею право кому-то сказать, что подобного не должно быть»
«На голые задницы люди и в другом месте могут посмотреть, этого полно»
При этом нельзя сказать, что критерии отбора на казанский фестиваль совсем уж исчезли. Вот, к примеру, собеседники «БИЗНЕС Online» рассказали, что в столице РТ едва не случился скандал с появлением в программе израильского фильма «Отец Омара» — такого своеобразного роуд-муви на тему палестино-израильских отношений. «Сейчас, как я понимаю, есть проблемы с израильским фильмом, который вызвал некую дрожь в коленках у некоторых членов жюри. Ну это хорошо. Небольшой привкус скандала всегда идет на пользу фестивалю», — рассказал нашему корреспонденту известный киновед Кирилл Разлогов. «Мои симпатии на стороне фильма „Отец Омара“, его наградили от гильдии киноведов и кинокритиков. Это тоже принципиально важная работа. Понятно, что само включение ее явилось предметом дискуссий. Потому что на мусульманском кинофоруме израильское кино, конечно, мягко говоря, нечасто бывает. Насколько я помню, это то ли первый, то ли второй прецедент на КМФМК. Но он оказался удачным», — добавляет киновед и блогер Дарья Митина, ежегодно приезжающая на фестиваль. Правда, исполнительный директор Айтуганова не подтвердила на пресс-конференции, что с «Отцом Омара» были какие-то трудности.
Одновременно стоит обратить внимание, что из числа отборщиков, судя по всему, исчезли представители мусульманского духовенства. Кстати, несколько лет эту роль выполнял на тот момент первый заместитель главы ДУМ РТ Рустам Батыр. «Идеологию картин определял девиз „От диалога культур — к культуре диалога“. И предполагалось, что фильмы, которые попадают на кинофестиваль, проповедуют ценности, созвучные идеям ислама и в целом авраамических религий, — рассказывает Батыр. — Но это очень широкая рамка и, по сути, любая картина… Ну не бывает же таких одиозных фильмов, которые пропагандируют зло. В конечном итоге, по крайней мере фестивальное кино, призывает к добру. Но дискуссия о формах была с самого начала. До того как подключили ДУМ РТ, сюда попала картина с участием бывшей порнозвезды (Сибель Кикели — прим. ред.), тогда еще министром культуры был Сибагатуллин. Это вызвало скандал. И вот после него включили представителя ДУМ РТ в состав комиссии.
Дарья Митина (справа): «На мусульманском кинофоруме израильское кино, конечно, мягко говоря, нечасто бывает. Насколько я помню, это то ли первый, то ли второй прецедент на КМФМК. Но он оказался удачным»
По словам Батыра, в одном из конкурсных фильмов татарстанского режиссера был мат, который он убрал, подкрутив монтаж. «Но формализированных каких-то требований, четких не имелось, — продолжает наш собеседник. — Все понимали, что фестиваль мусульманский, что нужно проповедовать какие-то гуманистические, духовные ценности, созвучные традиционным религиям, прежде всего исламу. И, конечно, голые женщины, мат — все подобное отметалось. Да и многие режиссеры не отправляли на фестиваль мусульманского кино картины, которые по форме откровенно это нарушают. Случалось, когда режиссеры даже немножко штриховали свои работы, чтобы попасть на фестиваль. В принципе правильно, потому что все-таки фестиваль мусульманского кино создан для того, чтобы у зрителей была какая-то альтернатива. Извините, на голые задницы люди и в другом месте могут посмотреть, этого полно. А мусульманский фестиваль собирает такие картины, которые дали бы зрителю то, что, к сожалению, мы сейчас утрачиваем в массовой культуре».
«Я и Коля Досталь единственные не говорили по-арабски»
Столичный блогер Митина — поклонница фильма «18 килогерц». По ее словам, у казахстанского кино нет той тенденции, какая есть во многих национальных кинематографиях сегодня, — лакировки действительности и сглаживания противоречий: «Это такой реалистичный кинематограф. И Шарипову удается пройти по грани. Он и показывает все как есть, а с другой стороны, не вгоняет зрителя в тотальную депрессию». Вместе с тем Митина согласна, что данное кино не укладывается в каноны фестиваля. «Мне кажется, это действительно повод к большому разговору о том, насколько эволюционировал фестиваль в сторону от изначально продекларированных принципов, — говорит наша собеседница. — И понятно, что не только муфтият, как основной организатор, задает вопросы, но и прежде всего зрители, которые идут специально на фестиваль. Это их любимое мероприятие, вообще, культурное в году. Они приходят специально, чтобы отдохнуть от бурного потока всей чернухи, обсценной лексики, брутального гиперреализма, который мы видим на экранах. Они хотят найти отдушину, абстрагироваться от свинцовых мерзостей российской жизни, как говорится. Но не всегда это получается».
По словам Митиной, все это «больной вопрос» и повод к серьезному разговору. «Мне кажется, что еще пара лет, и мы будем иметь ситуацию, когда вот эти изначально задекларированные каноны подвергнутся какому-то пересмотру, — уверена киновед. — Потому что, с одной стороны, альтернативное кино созерцательное, философское, немножко эфемерное, его, конечно, всегда приятно посмотреть, оно зрительское и так далее. Но вместе с тем всегда создается небольшое ощущение оторванности от жизни. Это, наверное, тоже не совсем хорошо. Все-таки фестиваль не должен летать в эмпиреях, а должен ходить по земле грешной. И то, что мы попытаемся закрыть глаза, оградиться от всех социальных болячек, наверное, подобное не хорошо, так как они и есть реалии нашей жизни. А какой-то бы ни был фестиваль, религиозный, какой-то альтернативный, со всем своим концептом и так далее, все равно люди есть люди».
Напомним, что в Казани давно ходят разговоры о том, чтобы пересмотреть концепцию главного кинофестиваля в республике, намекая, что слово «мусульманский» в его названии мешает развитию форума.
Но, к примеру, киновед и программный директор Московского МКФ Разлогов считает иначе. «Лицо у вашего фестиваля есть, его знает значительно больше людей сейчас, чем те, на которых я был. В общем, есть лицо в парандже. Это лицо никак не отнимешь», — говорит он. По мнению Разлогова, зачем проводить немусульманский фестиваль, когда можно проводить мусульманский. «Я помню, как мы были на торжественном каком-то мероприятии, связанном с фестивалем, сидели человек 15 за столом. Из них я и Коля Досталь единственные не говорили по-арабски, — вспоминает собеседник газеты. — Для остальных он являлся языком национального общения. И потерять эту специфику для казанского фестиваля было бы обидно, обидно сделать его просто международным фестивалем в городе Казань. Поэтому, наоборот, подобное нужно культивировать. Но надо внимательно к этому относиться, достаточно широко понимать репертуар. Если такого рода конфликты вырисовываются, то уметь их немедленно решать, не лишая себя возможности показать какие-то картины. Хотя, как я понимаю, мусульманское представление о том, что можно показывать, а что нельзя, не всегда соответствует тем представлениям, которые есть у среднеевропейского и среднеамериканского зрителя. Это пусть лучше учитывается каким-то образом, но ни в коем случае не надо отказываться от специфики мусульманского кино».
В этом году КМФМК проводился в 17-й раз, таким образом, на следующий год у фестиваля официальное совершеннолетие
«Ставка всегда делалась на развитие татарстанского кино. Ради этого затевался фестиваль»
Не обошлось на пресс-конференции и без разговора о татарстанском кинематографе.
«В 2021 году у нас было много национальных картин, снятых в РТ. Не только на татарском языке, но и на русском. Это большая программа национального конкурса. Это четыре картины, которые вошли в международные номинации, — отчиталась Айтуганова. — Это казанские премьеры, которые прошли в кинотеатре „Мир“. И вы видели на церемонии закрытия, что очень много наших молодых режиссеров-кинематографистов вышли на сцену за призами. Это первый признак, что создано поле, кинополе, как я его называю, и за последние пять лет удалось создать конкурентную среду среди наших местных кинематографистов. Данная конкурентная среда как раз и выдала такое огромное количество фильмов и интерес к участию в национальных программах или других, внеконкурсных, программах фестиваля, и наполнение, программное содержание мероприятия имеет в этом году перевес в сторону наших картин».
Айтуганова напомнила, что национальному кинематографу в России трудно зарабатывать, не только татарские, но и якутские, башкирские фильмы чаще всего проваливаются в прокате, за редким исключением: «Проблема системная. Нужно на уровне Госдумы, на уровне министерства культуры и его нормативных документов квотировать региональное кино в федеральных сетях. Чтобы у нас региональные фильмы попадали в федеральный прокат. Только в таком случае они начнут отбивать свое. Иначе это будет мелкий, локальный прокат, который никогда не даст возвратных денег».
Напомним, что этот фестиваль ознаменовался ажиотажем на премьере «Исэнмесез» Ильдара Ягафарова, который, однако, призов основного жюри не получил
Тот же якутский кинематограф, по словам Айтугановой, пошел по другому пути: «Они не отбивают деньги, а идут на фестивальные площадки. Зарабатывают призы на международных фестивалях. За счет аутентичности своего кино, его качества. Вот именно аутентичностью они и берут. И в Венеции, и на Берлинале данные фильмы и берут этими качествами. Может быть, и не супер с точки зрения технологий это все, но они показывает привлекательную сторону, такую экзотику для Европы, например. Мы тоже можем идти по подобному пути. Но у нас есть понимание, что должно быть народное кино, прокатное, и фестивальное. Между ними сейчас постепенно стирается грань. Многие фестивальные фильмы сегодня делаются так, чтобы их можно было и прокатать. Но для этого нужно воспитывать зрителя. Зритель пока не готов воспринимать».
Напомним, что этот фестиваль ознаменовался ажиотажем на премьере «Исэнмесез» Ильдара Ягафарова, который, однако, призов основного жюри не получил. «Я бы посоветовала татарским кинодеятелям, людям, связанным с кинопроизводством, поднимать собственный художественный уровень. Учиться у лучших, развивать свое. То есть не сидеть внутри, а выходить», — сказала член жюри Байкеева.
В этом году КМФМК проводился в 17-й раз, таким образом, на следующий год у фестиваля официальное совершеннолетие. С каким багажом он к нему приходит? «Ставка всегда делалась на развитие татарстанского кино, — напоминает в разговоре с „БИЗНЕС Online“ экс-министр культуры РТ Зиля Валеева. — С данной целью и затевался фестиваль как площадка, активность которой неизбежно будет способствовать поддержке и развитию татарстанского кино. Ставка точно делалась на это».
Если и так, то здесь достижений у фестиваля немного. Хотя проблема не только и столько КМФМК, Татарстан не захотел вкладываться в дорогостоящую индустрию, строить киностудию и прочее. Один характерный пример. Первый игровой татарский фильм новейшего времени «Куктау» все того же Ягафарова в 2004 году был показан в конкурсе «Кинотавра», ежегодного главного смотра отечественного кино, и даже получил там приз гильдии кинопродюсеров. Сегодня уровень российских фильмов вырос настолько, что татарстанские фильмы лишь мечтают о фестивале в Сочи. И это при том, что на «Кинотавре» все больше региональных картин, сделанных за пределами Москвы и Питера. Вот об этом стоит задуматься, прежде чем выдавать КМФМК «аттестат зрелости».
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 70
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.